«Ты же сама выбрала быть учительницей. Мало получаешь — твои проблемы.
— А готовить всё равно тебе, я ж тебя содержу», — сказал Игорь, не отрываясь от экрана ноутбука, где разноцветные графики росли и падали, рисуя изменчивый ритм их семнадцатилетней семейной жизни.
Тамара замерла с половником над кастрюлей. Густой ароматный пар от грибного супа на мгновение скрыл от неё мужа, оставив только его голос — спокойный, уверенный, немного снисходительный. Голос человека, который знает себе цену.
И, видимо, её цену тоже.
Она ничего не ответила. Просто молча разлила суп по тарелкам. Себе, ему. Их сын, студент-первокурсник, гостил у бабушки. Игорь оторвался от своих графиков, быстро поел и, бросив дежурное «спасибо», снова погрузился в работу.
Для него этот разговор уже закончился, даже не начавшись. Просто фоновый шум, как гудение холодильника.
А для Тамары что-то началось. Что-то тонкое, едва уловимое, как трещина на старой чашке, которую замечаешь, только когда она вдруг рассыпается в руках. Она мыла посуду, и его слова крутились в голове, теряя свою бытовую шелуху и обнажая голый, холодный смысл.
«Я ж тебя содержу».
Сорок семь лет. Из них двадцать пять — в школе. Учитель математики в обычной районной школе, где о премиях и надбавках слышали только по телевизору.
Она любила свою работу. Любила чистоту и логику цифр, любила, когда в глазах ученика, который бился над задачей, вдруг вспыхивало понимание. Её зарплата никогда не была большой. Тридцать пять тысяч. Она знала эту цифру как аксиому.
Игорь, её муж, был моложе на два года. Он работал в IT-сфере, был востребованным специалистом. Его двести сорок тысяч в месяц звучали для Тамары абстрактно, как расстояние до другой галактики.
Она радовалась его успехам, гордилась им. Ему нужен был комфорт, хороший отдых, личное пространство.
Его деньги были его деньгами. Он тратил их на себя: на новые гаджеты, на поездки на модные конференции, на дорогое хобби — сборку моделей парусников, где каждая крошечная деталь стоила, как недельный запас продуктов для семьи.
Всё это казалось естественным. Он — добытчик.
А её тридцать пять тысяч… Куда они уходили? Тамара вдруг остановилась с мокрой тарелкой в руках. Деньги просто приходили на карту и так же незаметно исчезали. На еду. На бытовую химию. На оплату коммунальных счетов. На мелкие нужды сына. На жизнь.
В тот вечер, когда Игорь уже спал, Тамара села на кухне. Она достала из сумки обычную ученическую тетрадь в клетку. Открыла приложение банка в телефоне и начала выписывать.
Вот поступление — тридцать пять тысяч. А вот расходы за прошлый месяц.
Магазин у дома — 7 800.
Гипермаркет в выходные — 11 200.
Курьер привозил продукты дважды — 6 500.
Итого на еду: 25 500.
Коммунальные платежи — 6 800.
Интернет и телевидение — 850.
Мобильная связь, её и сына — 1 100.
Мелкий ремонт ботинка Игоря — 400.
Бытовая химия, лампочки — около 1 500.
Тамара отложила ручку. Итого: 36 150. Она даже ушла в минус. Это была не обида, не гнев. Это была ясность. Холодная, звенящая, как воздух в январе.
Получалось, он жил в этой квартире, ел еду, которую она готовила из продуктов, купленных на её деньги, носил чистые рубашки, выстиранные порошком, за который платила она. И при этом искренне считал, что «содержит» её.
Ответ, который менял все условия.
Вечером, когда он снова устроился с ноутбуком на диване, она подошла и села в кресло напротив.
— Игорь, — начала она спокойно. — Я вчера посчитала наши расходы.
Он оторвал взгляд от экрана.
— Тамара, опять? У нас всё нормально.
— Нет, не нормально. Правильно ли я понимаю, что весь наш семейный быт — это моя зарплата?
Он поморщился, словно проглотил что-то горькое.
— Ну, так сложилось. Я тебе что, должен на продукты деньги выдавать?
— Я не прошу выдавать мне деньги. Я спрашиваю, где твоё участие в общих расходах?
Он усмехнулся.
— Моё участие? Я зарабатываю двести сорок тысяч. Этого мало? Я содержу эту семью. Квартира, машина, возможность сыну учиться. Всё это — я. А твои тридцать пять тысяч… Ну, это же несерьёзно.
Она кивнула.
— Да, несерьёзно. Но именно на эти несерьёзные деньги мы все едим. Каждый день.
Игорь начал терять терпение.
— К чему ты клонишь? Могу дать тебе тысяч десять, если всё так плохо.
И в этот момент она поняла, что он не притворяется. Он действительно так видит мир. Он — благодетель, солнце. А она — маленький спутник.
— Нет, Игорь. Мне не нужно давать денег. Я хочу другого.
Урок первый: простая математика
— Я хочу другого, — повторила Тамара, и в её голосе не было ни мольбы, ни обиды. — Я хочу, чтобы у нас был общий семейный бюджет.
Игорь моргнул. Слово «бюджет» в его мире существовало только в контексте проектов.
— Это ещё что за новости? Какой бюджет? Мы что, фирма?
— Мы семья, — поправила Тамара. — И у семьи есть общие расходы. Около сорока тысяч в месяц. Еда, коммунальные услуги, интернет, бытовые мелочи. Я предлагаю создать общий счёт, куда мы оба будем переводить деньги. Пропорционально нашим доходам.
Она замолчала. Расчеты она проделала в уме. Её доля — около тринадцати процентов. Его — восемьдесят семь. Значит, из сорока тысяч она должна вносить примерно пять, а он — тридцать пять.
Игорь смотрел на неё так, будто она предложила ему переписать на неё свою компанию.
— Тридцать пять тысяч? Я? На еду? Тамара, ты в своём уме?
— А я, значит, зарабатываю именно для этого? — тихо спросила она. — Моя зарплата — это просто талон на питание для всей семьи?
Он встал, начал ходить по комнате, давя своей энергией.
— Ты всё переворачиваешь! Мы жили так семнадцать лет, и всё всех устраивало!
— Ничего не случилось, Игорь. Я просто посчитала. Я же математик. Цифры не лгут. Семнадцать лет я была бесплатным поваром и спонсором твоего комфорта. Я больше не хочу.
Его лицо побагровело.
— Спонсором? Ты, со своими копейками? Знаешь что… Я не собираюсь отчитываться перед тобой. Я — мужчина, я зарабатываю и сам решаю, куда тратить. Разговор окончен.
Он демонстративно отвернулся, уверенный, что это просто каприз.
Но утром ничего не рассосалось. Тамара встала, как обычно, но на кухню не пошла. Вечером она вернулась поздно — после уроков зашла в кафе и спокойно поужинала там, читая книгу.
Дома её встретила гнетущая тишина и голодный, злой муж.
— Ты где была? Ужина не будет?
— Я поужинала. В холодильнике, кажется, есть яйца.
Игорь смотрел на неё, не веря своим ушам.
— А ты?
— А я больше не могу позволить себе кормить тебя, — сказала она всё тем же спокойным голосом. — Моя зарплата уходит на оплату счетов. На еду для тебя у меня денег нет. Ты ведь сам сказал — это мои проблемы. Вот я их и решаю.
Следующие три дня превратились в тихую междуусобицу.
Вечером второго дня Игорь принес из магазина у дома пакет с упаковкой готовых котлет сомнительного вида и батоном. Ужинал молча, глядя в экран телефона, и оставил на столе тарелку с жирными разводами.
Тамара молча её вымыла. Хорошо, что сын сейчас у бабушки и не видит этого унизительного фарса.
Она впервые за много лет почувствовала, что у неё есть свои деньги. На них она купила себе не картошку для всей семьи, а новый шёлковый платок на шею. Просто так.
Урок второй: новая жизнь
Развязка наступила в субботу. Игорь стоял посреди кухни, заваленной грязной посудой.
— Ты разрушаешь семью! Ты понимаешь это?
Тамара, которая как раз собиралась на встречу с подругой, обернулась. Она была в новом платье. На шее — тот самый платок.
— Я? — она удивлённо подняла бровь. — А мне казалось, семью разрушает тот, кто считает её бесплатным приложением к своей успешной жизни.
— Прекрати говорить лозунгами! — взорвался он. — Просто верни всё, как было!
Она посмотрела на него долгим, внимательным взглядом. И впервые за много дней ей стало его немного жаль. Как сорокапятилетнего мальчика, у которого отобрали любимую игрушку.
— Как было, уже не будет, Игорь, — сказала она, и в голосе её не было драмы, только усталая констатация. — Думаю, нам стоит разъехаться.
Он замер.
— Разъехаться? Из-за чего? Из-за денег?
— Нет, — покачала головой Тамара. — Не из-за денег. Из-за уважения. Точнее, из-за его отсутствия. Спасибо тебе, что открыл мне на это глаза.
Она повернулась и пошла к выходу.
— Куда ты? — крикнул он ей в спину.
— Я же говорила. К подругам. Мы идём на сальсу. Я давно хотела попробовать.
Дверь за ней закрылась. Игорь остался один посреди грязной кухни. А Тамара шла по осенней улице, и впервые за семнадцать лет чувствовала не тяжесть сумок с продуктами, а лёгкость.
Интересно, будут ли учить её на сальсе быть ведомой?
Кажется, этот урок она уже сдала экстерном, и оценка её не устроила.
Теперь хотелось научиться вести самой.
Истории, как у Тамары, не рождаются из ниоткуда. Они живут в нас.
