— Почему ты молчишь? Я же спрашиваю, как скоро вы сможете принять Пашку? — голос свекрови звучал требовательно, как всегда, когда Елена Сергеевна считала, что вопрос не подлежит обсуждению.
Маша крепче сжала телефон и посмотрела на разбросанные по всей гостиной коробки с вещами. Переезд из городской квартиры в дом у моря только начался, а уже появились неожиданные сложности.
— Елена Сергеевна, мы ведь только-только переезжаем. Дом в запущенном состоянии, там столько работы… — начала Маша.
— Как хорошо, что у тебя дом на море есть! Отправлю к тебе внука, ему нужен морской воздух, — перебила свекровь, словно не слыша возражений. — Валентина крутится на работе, ей повышение светит. А мальчику нужно где-то лето провести. У вас и места полно, и море рядом. Чего еще желать?
Маша вздохнула, глядя на мужа. Витя разбирал книжную полку, делая вид, что не слышит разговора. Он всегда так делал, когда дело касалось его матери — становился внезапно глухим и очень занятым.
— Витя! — позвала Маша, прикрыв микрофон ладонью. — Поговори с мамой. Она хочет отправить к нам Пашу на всё лето.
Витя выпрямился, виновато улыбнулся и развёл руками:
— Ну а что такого? Места хватит. Паша — хороший парень.
— Значит, решено! — донесся из трубки торжествующий голос Елены Сергеевны. — Я всё слышала. Привезу его к вам через неделю. Купальники и плавки я ему уже купила!
Когда звонок закончился, Маша опустилась на единственный неупакованный стул и посмотрела на мужа:
— И как мы справимся? Мы сами не знаем, что нас там ждёт.
— Прорвёмся, — Витя подошёл и обнял жену за плечи. — Представь, как здорово будет: море, свежий воздух, свой дом. Клавдия Петровна оставила нам настоящее сокровище.
— Которое мы даже не видели, — напомнила Маша. — Только на фотографиях. И теперь еще Паша…
— Десятилетний мальчишка нам не помешает. Может, даже поможет с обустройством.
Маша улыбнулась, вспомнив племянника — худенького мальчика с вечно насупленными бровями и привычкой говорить колкости. Последний раз они виделись на Новый год, и Паша демонстративно проигнорировал все попытки взрослых вовлечь его в разговор.
— Вот увидишь, всё будет хорошо, — сказал Витя, возвращаясь к книгам. — В конце концов, мы всегда мечтали о большом доме, где будет место для всех.
***
Лазурное встретило Скворцовых ярким солнцем и соленым ветром. Маленький городок словно застыл во времени — одноэтажные дома, узкие улочки, ведущие к морю, пыльная главная площадь с единственным супермаркетом и старой администрацией.
Дом двоюродной бабушки Клавдии Петровны оказался именно таким, как на фотографиях — старый, но крепкий, с просторной террасой, выходящей в сад. Только сад превратился в настоящие джунгли из сорняков, а краска на стенах дома облупилась под напором морских ветров.
— Вот это да! — выдохнула Маша, когда они с Витей открыли скрипучую калитку. — Здесь работы… на год вперёд.
— Зато представь, каким он будет, когда мы всё приведём в порядок, — Витя оптимистично улыбнулся, закидывая сумку на плечо.
Внутри дом пах затхлостью и старыми вещами. Три комнаты — гостиная и две спальни, просторная кухня и совмещённый санузел. Все стены увешаны старыми картинами, изображающими море в разное время суток.
— Смотри, — Витя провёл пальцем по слою пыли на комоде, — похоже, здесь никого не было с тех пор, как не стало твоей бабушки.
Маша кивнула, ощущая странную смесь грусти и волнения. Она почти не знала Клавдию Петровну, встречалась с ней всего несколько раз в детстве. И вот теперь эта женщина оставила им целый дом, словно передавая эстафету жизни.
— С чего начнём? — спросила она, распахивая окна, впуская свежий морской воздух.
— С крыши, — Витя задрал голову к потолку, где виднелись следы протечек. — А потом электрика. Надо успеть до приезда Паши хотя бы самое основное сделать.
В дверь неожиданно постучали. На пороге стояла пожилая женщина с острым, любопытным взглядом.
— Здравствуйте, соседи! — сказала она, окидывая Машу внимательным взглядом. — Я Зинаида Петровна, живу напротив. Вижу, Клавочкины наследники приехали?
— Да, — кивнула Маша. — Я Мария, это мой муж Виктор.
— А я уж думала, никогда не появитесь, — Зинаида Петровна бесцеремонно прошла в дом. — Ох, запустили как! Клава бы расстроилась. Она свой дом в идеальном порядке держала.
— Мы всё приведём в порядок, — заверил её Витя.
— Конечно-конечно, — закивала соседка. — А работать-то будете где? У нас с вакансиями туго.
— Пока не знаем, — честно ответила Маша. — Я в городе трамвай водила, а муж на консервном заводе технологом работал.
— Технологом, значит… — протянула Зинаида Петровна. — Так вам к Анатолию Кравцову надо! У него рыболовецкая артель, самая большая в округе. А вам, голубушка, сложнее будет. У нас трамваев отродясь не было.
Так, с лёгкой руки соседки, началось их знакомство с городком. И чем больше они узнавали о нём, тем яснее становилось: жизнь здесь пойдёт совсем по другим правилам.
***
За три дня до приезда Паши Маша окончательно поняла, что они не успевают сделать дом по-настоящему уютным. Протечки в крыше Витя залатал, но ремонт требовался капитальный. С электрикой тоже возникли проблемы — проводка оказалась настолько старой, что мастер только развел руками:
— Это всё менять надо, целиком. Иначе пожар будет.
Средств на полный ремонт у Скворцовых не было. Все сбережения ушли на переезд и первоначальное обустройство.
— Может, попросить свекровь отложить приезд Паши? — предложила Маша, глядя, как Витя в очередной раз возится с подтекающим краном.
— И слушать потом месяцами, как мы не можем обеспечить нормальные условия для ребёнка? — буркнул Витя. — Ты же знаешь маму. Она уже всем родственникам растрезвонила, какие мы молодцы, что согласились взять Пашку на лето.
Маша вздохнула. За годы брака она научилась обходить острые углы в отношениях со свекровью, но иногда это казалось невозможным.
В дверь позвонили. На пороге стоял высокий мужчина лет семидесяти с военной выправкой и пронзительным взглядом.
— Борис Аркадьевич, — представился он сухо. — Ваш сосед справа.
— Очень приятно, — Маша улыбнулась, приглашая его войти.
— Не стоит, — отказался сосед. — Я на минуту. Клавдия Петровна была моей давней… знакомой. Решил узнать, как вы тут.
Что-то в тоне, которым он произнес слово «знакомой», заставило Машу насторожиться.
— Проблем много, — честно призналась она. — Дом требует серьёзного ремонта.
— Дом крепкий, — отрезал Борис Аркадьевич. — Его мой отец строил, еще до войны. А Клавдия последние годы болела, вот и запустила хозяйство.
Он внимательно оглядел участок:
— А забор между нами общий. Если будете менять — половина затрат на мне.
С этими словами он развернулся и ушёл, оставив Машу в недоумении.
— Странный какой, — сказала она вечером Вите. — И что значит, его отец строил наш дом?
— Может, они родственники Клавдии? — предположил Витя, перебирая инструменты.
— Если бы были родственниками, дом достался бы им, а не мне, — задумчиво ответила Маша.
***
Семья Кравцовых жила слева от дома Скворцовых. Их участок был больше, а дом — современнее и богаче. Анатолий, глава семьи, пригласил Витю на разговор на следующий день после их знакомства.
— У меня полный цикл: рыбалка, первичная переработка, поставки в рестораны и магазины, — объяснял он, показывая Вите свой небольшой цех. — А вот глубокой переработки не хватает. Консервный завод — это то, что нужно нашему городку.
Витя вернулся домой воодушевлённый:
— Представляешь, он предлагает мне работу! Говорит, давно хотел расширить бизнес, но не хватало специалиста.
— Это же замечательно! — искренне обрадовалась Маша. — А зарплата какая?
— Пока небольшая, но он обещает долю в бизнесе, если всё пойдет хорошо.
Вечером к ним заглянула жена Анатолия, Ирина — женщина с уставшим, но приветливым лицом.
— Толя сказал, у вас мальчик приезжает, племянник? — спросила она, протягивая Маше пакет с яблоками. — Это с нашей яблони, угощайтесь. Моя Света уже выросла, а детские книжки остались. Может, вашему пригодятся?
— Спасибо, — растрогалась Маша. — Паше десять, не знаю, что он сейчас читает…
— В этом возрасте все мальчишки одинаковые — приключения и машины, — улыбнулась Ирина. — Я в школе работаю, знаю. Если хотите, могу позаниматься с ним английским. Бесплатно, по-соседски.
Маша не знала, что сказать. После городской анонимности такая открытость казалась странной.
— Здесь все друг другу помогают, — пояснила Ирина, видя её замешательство. — Городок маленький, без поддержки не выжить.
***
Паша приехал хмурым августовским утром. Елена Сергеевна торжественно выгрузила из машины худощавого мальчика с взъерошенными волосами и недовольным выражением лица.
— Веди себя хорошо, — наставляла она внука, поправляя ему воротник. — Слушайся тётю и дядю. И звони каждый день!
— Я же сказал, что не хочу сюда, — буркнул Паша, не поднимая глаз. — У меня были планы на лето.
— Какие могут быть планы у десятилетнего ребёнка? — отмахнулась Елена Сергеевна. — Морской воздух, солнце, купание — вот это настоящий отдых!
Маша заметила, как напряглись плечи мальчика. Она присела рядом с ним:
— Привет, Паш. Помнишь меня? Мы виделись на Новый год.
Паша неохотно кивнул.
— Я рада, что ты приехал, — искренне сказала Маша. — Нам как раз нужна помощь с садом. Ты же любишь природу?
— Интернет тут хоть есть? — вместо ответа спросил мальчик.
— Есть, но не очень быстрый, — ответила Маша. — Зато море рядом.
— Я не люблю купаться, — отрезал Паша.
Елена Сергеевна пробыла в доме меньше часа. Она осмотрела комнаты, поцокала языком при виде потрескавшейся плитки в ванной, выдала ценные указания по воспитанию Паши и уехала, оставив после себя запах дорогих духов и ощущение легкого раздражения.
— Ну вот, теперь мы можем расслабиться, — сказал Витя, когда машина свекрови скрылась за поворотом.
Паша молча прошел в выделенную ему комнату и закрыл дверь.
— Кажется, это будет непросто, — вздохнула Маша.
***
На пятый день пребывания Паши в доме Скворцовых Маша решила, что ситуация выходит из-под контроля. Мальчик практически не разговаривал с ними, на все вопросы отвечал односложно, а большую часть времени проводил, уткнувшись в телефон.
— Может, ему скучно с нами? — предположила Маша, когда они с Витей остались одни на кухне. — Мы ведь целыми днями заняты ремонтом и поисками работы.
— Я пробовал его привлечь к работе в саду, — Витя потер рукой шею. — Он сказал, что у него аллергия на пыльцу.
— У него нет аллергии, — нахмурилась Маша. — Валя бы предупредила.
— Значит, просто не хочет. Я в его возрасте тоже не рвался помогать взрослым.
Вечером того же дня, вернувшись с очередного собеседования, Маша обнаружила, что Паши нет дома. Витя был в цеху у Кравцова, и она осталась одна с нарастающей тревогой.
— Ничего, ему десять лет, не пропадёт, — успокаивала она себя, выглядывая в окно. — Наверняка пошёл к морю…
Через полчаса, не выдержав, она отправилась на поиски. Обойдя ближайшие улочки, Маша направилась к пляжу. Сердце колотилось от волнения — ответственность за чужого ребёнка оказалась тяжелее, чем она думала.
Она нашла Пашу на старом пирсе. Мальчик сидел, свесив ноги над водой, и что-то сосредоточенно разглядывал в руках.
— Паша! — окликнула его Маша, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Я волновалась. Почему ты не предупредил, что уходишь?
Мальчик вздрогнул и быстро спрятал вещь в карман.
— Мне надоело сидеть в четырёх стенах, — буркнул он, поднимаясь. — И что тут такого? В городе я сам гуляю, где хочу.
— Здесь не город, — мягко сказала Маша. — Ты не знаешь местности. Мог заблудиться.
— Зато здесь все друг друга знают, — парировал Паша. — Кто-нибудь бы подсказал дорогу.
По дороге домой они молчали. Маша чувствовала, что с каждым днём стена между ними становится всё выше. Но что-то подсказывало ей: дело не только в переходном возрасте и нежелании общаться со взрослыми.
***
Неожиданную подсказку дала Зинаида Петровна, заглянувшая на следующее утро «одолжить чашку сахара».
— А мальчонка-то ваш чердак вчера исследовал, — сообщила она, с любопытством оглядывая кухню. — Я из окна видела, как он на крышу залез, а потом в слуховое окно.
— На чердак? — удивилась Маша. — Зачем?
— Так мальчишки всегда клады ищут, — усмехнулась соседка. — У Клавдии там сундук старый стоял, с письмами да фотографиями. Она его от мужа прятала, Николкины письма.
— Какие письма? — заинтересовалась Маша.
Зинаида Петровна понизила голос до заговорщического шепота:
— Любовные! Николай, брат Бориса Аркадьевича, был влюблен в вашу Клавдию. Да только не судьба. Он на фронт ушёл и не вернулся. А она потом за Петра вышла, да не по любви. Николкины письма и фотографии всю жизнь хранила.
— А при чём тут Борис Аркадьевич? — не поняла Маша.
— Так он брату обещал за Клавдией приглядывать, если что. Всю жизнь рядом прожил. Говорят, втайне сам был в неё влюблён. Да только она его на порог не пускала после того, как он Петру про письма рассказал.
Когда соседка ушла, Маша поднялась на чердак. Пыльное помещение под крышей было заставлено старой мебелью и коробками. В углу действительно стоял резной деревянный сундук, но он был пуст.
Вечером, когда Витя вернулся с работы, Маша рассказала ему о странностях Паши и о разговоре с соседкой.
— Думаешь, он нашёл эти письма? — спросил Витя.
— Не знаю, — пожала плечами Маша. — Но что-то он точно нашёл. И теперь ищет что-то ещё. Я видела, как он вчера копался в саду под старой яблоней.
— Детское любопытство, — улыбнулся Витя. — Я бы тоже не удержался от исследования чердака в таком старом доме.
— А ещё я узнавала насчёт работы, — сменила тему Маша. — В городке нужен водитель маршрутки. Старый вышел на пенсию. Я пойду на собеседование завтра.
— Ты уверена? — нахмурился Витя. — А как же Паша? Кто будет с ним?
— С ним и так никто не сидит целыми днями, — вздохнула Маша. — А деньги нам нужны, сам знаешь. Твоей зарплаты от Кравцова едва хватает на еду.
Витя кивнул. Финансовый вопрос становился всё острее. Дом требовал вложений, а сбережения таяли.
***
Поворотный момент наступил неделю спустя. Маша уже работала водителем маршрутки, Витя пропадал в цеху у Кравцова, а Паша… Паша нашёл то, что искал.
Маша вернулась домой раньше обычного — последний рейс отменили из-за неполадок с автобусом. Во дворе она заметила свежевскопанную землю под старой яблоней. Рядом на корточках сидел Паша, бережно держа в руках жестяную коробку.
— Что это? — спросила Маша, подходя ближе.
Паша вздрогнул, но не попытался спрятать находку.
— Я нашёл дневник на чердаке, — сказал он неожиданно открыто. — Там было написано про тайник под яблоней. Бабушка Клавдия спрятала здесь семейные реликвии от своего мужа.
Он открыл коробку. Внутри лежали пожелтевшие фотографии, письма, перевязанные выцветшей лентой, и маленький серебряный медальон.
— Смотрите, — Паша протянул Маше одну из фотографий. На ней была молодая женщина с гордым профилем, рядом с ней — молодой военный с открытым лицом. Они смотрели друг на друга с явной нежностью.
— Это ваша двоюродная бабушка и её… друг, — пояснил мальчик. — Николай. Он погиб на войне. А она всю жизнь его любила, хоть и вышла замуж за другого.
— Откуда ты всё это знаешь? — удивилась Маша.
— В дневнике всё написано, — пожал плечами Паша. — И ещё она писала, что настоящая любовь не умирает. И что она хранит эти письма для своих потомков, чтобы они знали: даже в самые тёмные времена есть место для света.
Глаза мальчика горели искренним восхищением. Впервые с момента приезда Маша видела его по-настоящему воодушевлённым.
— А можно прочитать этот дневник? — спросила она.
Паша кивнул:
— Я вам покажу. Там ещё много интересного. Например, что участок на самом деле больше, чем сейчас. Часть земли сейчас у Кравцовых, но раньше она принадлежала вашей бабушке.
Маша нахмурилась:
— Ты уверен?
— Да, там даже план есть! И ещё там написано, что в саду зарыт не только этот ящик, но и что-то ещё. Что-то важное.
В его голосе звучало столько энтузиазма, что Маша невольно улыбнулась. Кажется, она начинала понимать, как найти подход к сложному племяннику.
***
— Вы продаете этот дом за бесценок, — сказал Анатолий Кравцов, разглядывая Машу и Витю через стол в своём кабинете. — Такое расположение, земля, близость к морю… Это золотая жила.
Его предложение прозвучало неожиданно, когда Витя доложил о готовности первой партии консервов. Кравцов вдруг перевёл разговор на дом Скворцовых и предложил его купить — «за хорошие деньги».
— Мы не собираемся продавать, — твердо ответила Маша. — Это наследство, наш дом.
— Дом, который требует вложений, — веско заметил Анатолий. — А у вас, насколько я знаю, финансовые трудности. Я предлагаю честную сделку: деньги, которых хватит на хорошую квартиру в городе, и гарантированная работа для вас обоих.
— Спасибо, но нет, — покачал головой Витя. — Мы переехали сюда, чтобы жить у моря. И нам нравится Лазурное.
Кравцов хмыкнул:
— Подумайте хорошенько. Такие предложения не делаются дважды.
Когда они вышли, Маша взяла мужа за руку:
— Тебе не кажется это странным? Зачем ему наш участок?
— Расширение, — пожал плечами Витя. — Он давно говорил о строительстве нового цеха. Наверное, хочет использовать нашу землю.
— А что если Паша прав, и часть нашей земли уже принадлежит Кравцову? — задумчиво произнесла Маша. — Может, он боится, что мы узнаем и потребуем её вернуть?
Витя покачал головой:
— Слишком сложно. К тому же, для этого нужны документы. А у нас только дневник Клавдии Петровны и старый план участка.
— И письма Николая, — добавила Маша. — Может, в них есть какие-то упоминания о земле.
Они решили не обострять отношения с Кравцовым, но и не поддаваться на его уговоры.
***
Паша преобразился. Он с головой ушёл в изучение семейной истории, помогал Маше в саду, а по вечерам они вместе читали письма Николая к Клавдии.
— «Когда война закончится, мы построим дом на нашем участке у моря», — читал Паша вслух. — «Я уже мысленно распланировал сад: яблони с восточной стороны, чтобы давали тень в жаркие дни, малина вдоль забора, а в центре — большая беседка, где мы будем пить чай и смотреть на закаты».
— Он так и не вернулся с фронта, — сказала Маша. — Но Клавдия всё равно построила дом его мечты.
— Вернее, его отец построил, — поправил Паша. — Борис Аркадьевич говорил, что дом строил его отец. Значит, отец Николая. Он выполнил мечту сына.
Маша удивлённо посмотрела на мальчика:
— Когда ты успел поговорить с Борисом Аркадьевичем?
— Позавчера, — пожал плечами Паша. — Я показал ему фотографию. Он сказал, что это его брат, и заплакал.
Маша не могла поверить своим ушам.
— Он заплакал? Борис Аркадьевич? — она представила сурового соседа с военной выправкой, который едва удостаивал их кивком при встрече.
Паша кивнул:
— Да. Он сидел на скамейке возле своего дома. Я проходил мимо и решил показать ему фотографию. Сначала он рассердился, но потом взял её и долго смотрел. А потом сказал: «Николка… всё такой же молодой».
— И что было потом?
— Он попросил у меня фотографию. Я сказал, что она ваша и я не могу её отдать. Тогда он пригласил меня к себе и показал другие снимки — Николая в форме, их семью до войны. И рассказал, что Николай и Клавдия были помолвлены, когда началась война.
Маша не знала, что сказать. История, казавшаяся просто старыми семейными преданиями, вдруг обретала плоть и кровь, становилась частью их собственной жизни.
— А он рассказал что-нибудь про землю? — спросила она, вспомнив недавний разговор с Кравцовым.
— Да! — оживился Паша. — Он сказал, что участок раньше был больше. После войны часть земли отрезали для колхоза, а потом, в 90-е, Кравцов скупил эти земли. Но у Бориса Аркадьевича остались старые документы на всю территорию. Он сказал, что у него есть копии и для вас.
Маша и Витя переглянулись. Это могло объяснить странное поведение Кравцова и его настойчивое желание выкупить их дом.
— Завтра поговорю с Борисом Аркадьевичем, — решил Витя. — Надо разобраться с этими документами.
***
Утро принесло новые сюрпризы. Едва Маша собралась на работу, как на пороге появилась встревоженная Ирина Кравцова.
— Вы не видели Свету? — спросила она, нервно теребя ремешок сумки. — Она вчера вечером вышла прогуляться и не вернулась. Телефон не отвечает.
— Нет, — растерянно ответила Маша. — Может, осталась у подруги?
— Я всех обзвонила, — покачала головой Ирина. — Толя уже поднял на ноги всех знакомых, ищут по всему городу. Я подумала… вдруг она заходила к вам? Она говорила, что ей интересно с вашим племянником.
Паша, услышав разговор, выглянул из своей комнаты:
— Я видел её вчера на пляже, около семи вечера. Она сидела на скамейке и плакала.
— Плакала? — переспросила Ирина. — Почему?
— Не знаю, — пожал плечами Паша. — Я хотел подойти, но там появился какой-то парень на мотоцикле, и они уехали.
Ирина побледнела:
— На мотоцикле? Это Стас, наверное. Они поссорились с Толей из-за него. Анатолий запретил ей встречаться с этим мальчишкой.
Когда Ирина ушла, Маша посмотрела на Пашу с новым уважением:
— А ты наблюдательный.
— Просто люблю смотреть на море вечером, — смутился мальчик. — И многое замечаю.
— Надеюсь, с ней всё в порядке, — вздохнула Маша. — Для маленького городка это настоящее событие — пропавший ребёнок.
— Она не пропала, — уверенно сказал Паша. — Просто сбежала с парнем. Они были счастливы, когда уезжали.
***
К обеду новость облетела весь городок: Света Кравцова нашлась. Она действительно уехала со своим парнем в соседний город, к его родственникам, и собиралась там остаться, протестуя против решения отца отправить её в закрытую школу-интернат в областном центре.
Анатолий Кравцов был в ярости. Когда Витя пришёл на работу, тот встретил его холодным взглядом:
— Скворцов, ты уволен.
— За что? — опешил Витя.
— За то, что твоя жена и племянник покрывали побег моей дочери! — рявкнул Анатолий. — Мальчишка видел её с этим прохвостом и ничего не сказал!
— Он рассказал твоей жене сразу, как только она спросила, — спокойно ответил Витя. — И вообще, при чём тут мой племянник? Это твои семейные проблемы, Анатолий.
— Вон отсюда! — Кравцов побагровел. — И не думай, что найдёшь в Лазурном другую работу. Моё слово здесь — закон.
Витя вернулся домой раньше обычного и рассказал о случившемся Маше.
— Что будем делать? — спросила она, когда первый шок прошёл. — На мою зарплату мы не протянем.
— Не знаю, — честно ответил Витя. — Но Кравцов перегнул палку. Это несправедливо.
Вечером в их дверь постучал Борис Аркадьевич. Впервые он пришёл сам, без приглашения.
— Я слышал о вашей ссоре с Кравцовым, — сказал он, проходя в гостиную. — И о том, что вы теперь без работы.
— Новости быстро разносятся, — невесело усмехнулся Витя.
— Это Лазурное, — старик пожал плечами. — Здесь все обо всех всё знают. Поэтому я и пришёл.
Он достал из папки пожелтевшие листы бумаги:
— Это копии документов на землю. Оригиналы в городском архиве. Согласно им, часть участка Кравцова — это земля, которая принадлежала семье Клавдии. Он незаконно захватил её, когда строил свой цех.
Маша и Витя изумлённо переглянулись.
— Я молчал все эти годы, — продолжил Борис Аркадьевич. — Клавдия не хотела судиться. Но теперь дом принадлежит вам, и вы имеете право знать.
— Почему вы решили рассказать нам сейчас? — спросила Маша.
— Из-за мальчика, — неожиданно мягко ответил старик. — Он показал мне фотографии Николая. Мой брат любил Клавдию больше жизни. Он бы хотел, чтобы его потомки жили в этом доме. А вы — семья Клавдии, хоть и дальние родственники.
— А вы знали, что Клавдия хранила письма вашего брата? — спросил Паша, который всё это время тихо сидел в углу комнаты.
Борис Аркадьевич кивнул:
— Знал. Я сам передал их ей после войны, когда пришло известие, что Николай пропал без вести. Но потом… потом я совершил ошибку. Рассказал её мужу, Петру, про эти письма. Думал, он должен знать. А он устроил скандал, хотел сжечь их. Клавдия не простила меня за это. До самой её кончины мы так и не помирились по-настоящему.
— А сейчас вы помогаете нам, — задумчиво произнесла Маша. — Почему?
— Потому что это правильно, — просто ответил старик. — Кравцов — жадный человек. Он скупил половину городка, многих разорил. Не хочу, чтобы с вами случилось то же самое.
***
На следующее утро в доме Скворцовых раздался громкий стук в дверь. На пороге стоял разъярённый Анатолий Кравцов с бумагами в руках.
— Что это значит? — он потряс документами перед лицом Вити. — Мне звонили из земельного комитета! Какое-то заявление о пересмотре границ участков?
— Проходите, Анатолий Васильевич, — спокойно сказал Витя, пропуская его в дом. — Давайте обсудим это как цивилизованные люди.
Кравцов прошёл в гостиную, где за столом уже сидел Борис Аркадьевич. Увидев его, Анатолий нахмурился ещё сильнее:
— И вы здесь? Так это ваших рук дело?
— Моих, — кивнул старик. — Я предоставил Скворцовым документы, подтверждающие, что часть вашей земли исторически принадлежала этому участку.
— Чушь! — отрезал Кравцов. — Я купил эту землю официально, у колхоза.
— Который незаконно присвоил её после войны, — парировал Борис Аркадьевич. — В архивах есть все документы. Я молчал годами, но теперь всё изменилось.
Маша наблюдала за этой сценой с нарастающим беспокойством. Она не хотела войны с соседом, но и поддаваться давлению не собиралась.
— Послушайте, — сказала она, обращаясь к Кравцову. — Мы не хотим конфликта. Но моему мужу нужна работа, а нашей семье — уверенность в завтрашнем дне.
— Вы шантажируете меня? — прищурился Анатолий.
— Нет, предлагаем компромисс, — спокойно ответила Маша. — Мы не будем претендовать на спорную территорию, если вы восстановите Витю на работе и поможете с ремонтом нашей крыши.
— И перестанете давить на нас с предложениями продать дом, — добавил Витя.
Кравцов молчал, обдумывая ситуацию. Было видно, что ему не нравится, когда ему ставят условия, но перспектива земельного спора нравилась ещё меньше.
— А что помешает вам потом снова поднять этот вопрос? — спросил он наконец.
— Моё слово, — твёрдо сказала Маша. — Мы составим соглашение, если хотите. Официальное.
Кравцов ещё немного помолчал, потом резко кивнул:
— Хорошо. Но с одним условием: вы поможете мне наладить отношения со Светой. Она вас почему-то уважает.
Это был неожиданный поворот. Маша вопросительно посмотрела на мужа, и он кивнул.
— Договорились, — сказала она. — Но заставлять её вернуться мы не будем. Это должно быть её решение.
***
Через два дня в дом Скворцовых приехала Валентина — забрать сына. Сестра Вити выглядела уставшей, но счастливой.
— Как ты, Пашенька? — спросила она, обнимая сына. — Не соскучился по дому?
К удивлению Маши, Паша не выглядел обрадованным:
— Мам, можно я ещё побуду здесь? Мы с тётей Машей ещё не всё нашли.
— Нашли? — удивилась Валентина. — Что вы ищете?
И Паша рассказал матери всю историю — про дневник Клавдии, письма Николая, старинные фотографии и семейные тайны.
— Я не знала, что тебя интересует история, — растерянно произнесла Валя.
— Раньше не интересовала, — пожал плечами Паша. — А теперь интересует. И я хочу остаться до конца лета.
Валентина посмотрела на Машу:
— Он вам не в тягость?
— Что ты, — улыбнулась Маша. — Он нам очень помогает. И… с ним интересно.
Вечером, когда Паша уже спал, взрослые сидели на террасе. Валентина призналась:
— Я не знала, что делать. Паша в последнее время стал таким замкнутым, трудным. Особенно после того, как узнал про Андрея.
— Твоего жениха? — уточнил Витя.
— Да, — кивнула Валя. — Он хороший человек, но Паша его в штыки воспринял. Боится, что я его брошу, что в новой семье ему не будет места. Мама только масла в огонь подливала, твердила, что мальчику нужен отец, а не отчим.
— А ты что думаешь? — спросила Маша.
— Я люблю своего сына, — просто ответила Валентина. — И никогда его не брошу. Но и своё счастье строить имею право. Вот и решила дать нам обоим время — пусть привыкнет к мысли, что в нашей жизни появится ещё один человек.
Маша задумчиво посмотрела на море, мерцавшее в лунном свете:
— Знаешь, может, стоит привезти сюда и Андрея? Чтобы они с Пашей узнали друг друга в нейтральной обстановке, без давления.
— Это мысль, — оживилась Валя. — Только где вы его разместите? У вас и так тесно.
— Борис Аркадьевич предлагал нам пользоваться его гостевой комнатой, когда захотим, — сказал Витя. — Думаю, он не откажет.
***
Последняя неделя лета выдалась особенно насыщенной. Андрей, жених Валентины, оказался спокойным, рассудительным мужчиной, увлекающимся рыбалкой. Паша поначалу держался настороженно, но общее хобби — Андрей тоже интересовался историей — постепенно сблизило их.
Кравцов сдержал слово: Витя вернулся на работу, а бригада строителей занялась ремонтом крыши Скворцовых. Света, дочь Анатолия, тоже вернулась домой, но с условием, что родители не будут препятствовать её отношениям со Стасом.
— Мы с отцом впервые по-настоящему поговорили, — призналась она Маше. — Оказывается, он просто боялся за меня. Думал, что Стас — такой же безответственный, как его отец, который бросил семью. Но согласился познакомиться с ним поближе.
А в последний день августа приехала Елена Сергеевна — проверить, как обстоят дела у внука.
— Боже мой! — воскликнула она, увидев загоревшего, повзрослевшего Пашу. — Ты совсем другой стал!
— Я много работал, — с гордостью сказал мальчик. — И много нового узнал. Хочешь, покажу коллекцию находок?
Он повёл бабушку показывать свои сокровища — фотографии, письма, старинные монеты, найденные в саду. Елена Сергеевна слушала внука с нескрываемым изумлением.
— А ты изменилась, — сказала она Маше позже, когда они остались одни. — Стала… увереннее, что ли.
— Жизнь здесь другая, — улыбнулась Маша. — Более настоящая. И люди другие — со своими странностями, но искренние.
— Признаюсь, я думала, вы не справитесь, — неожиданно честно сказала свекровь. — Городские жители, привыкшие к комфорту, — что вы будете делать в этой глуши? Но, кажется, я ошибалась.
— Мы тоже не знали, получится ли, — призналась Маша. — Но теперь уверены: это наш дом.
***
Тёплым сентябрьским вечером Скворцовы устроили барбекю на террасе. Пригласили всех соседей — Бориса Аркадьевича, семью Кравцовых, Зинаиду Петровну. Пришли Валентина с Андреем и Пашей, который наотрез отказался уезжать до конца выходных. Даже Елена Сергеевна задержалась на пару дней.
Когда солнце начало садиться, окрашивая море в золотистые тона, Борис Аркадьевич поднял бокал с соком:
— За этот дом! За то, чтобы он всегда был полон жизни и счастья, как мечтал мой брат Николай.
— И за его нынешних хозяев, — добавил Анатолий Кравцов, к удивлению всех присутствующих. — Которые доказали, что умеют постоять за себя и за своих близких.
Паша, сидевший между матерью и Андреем, неожиданно спросил:
— А можно я следующим летом опять приеду? У меня ещё много планов.
Все рассмеялись, а Маша, переглянувшись с мужем, ответила:
— Конечно! Этот дом всегда открыт для тебя. И для всей нашей семьи.
Она обвела взглядом собравшихся за столом людей — таких разных, со своими историями, обидами, надеждами. Всего месяц назад они были чужими друг другу, а теперь стали частью общей истории — истории дома у моря, который неожиданно стал центром притяжения для всех них.
Старая яблоня в саду, которую они собирались срубить, неожиданно зацвела — редкое явление для конца лета. Маша увидела в этом добрый знак. Жизнь продолжается, несмотря ни на что. И иногда самые неожиданные повороты судьбы — самые правильные.
— Как хорошо, что у тебя дом на море есть! — сказала Елена Сергеевна, глядя на невестку с неожиданной теплотой. — Кажется, это было самое правильное решение — отправить сюда Пашу.
Маша улыбнулась. Кто бы мог подумать, что фраза, которая поначалу показалась ей таким неприятным вторжением в их жизнь, станет началом новой главы — не только для них с Витей, но и для всех, кто собрался сейчас за их столом.
Дом у моря принял их всех и изменил каждого, словно выполняя последнюю волю своей прежней хозяйки — Клавдии Петровны, которая когда-то любила и была любима, и всю жизнь хранила в сердце эту любовь, передав её наконец своим наследникам.
