Ольга вытерла руки кухонным полотенцем и посмотрела на мужа. Игорь сидел за столом, крутил в руках телефон и явно собирался что-то сказать.
— Оль, мама звонила, — начал он осторожно. — После больницы ей тяжело одной. Думает, может, нам к ней переехать? Ну или она к нам?
Ольга застыла. Вот оно. Снова. После каждой болезни, каждого недомогания свекрови начинался один и тот же разговор.
— Игорь, мы уже это обсуждали, — сказала она ровным голосом. — Твоя мама прекрасно справляется. У неё есть соседка тётя Клава, врачи приходят.
— Но она же одна! — Игорь встал, походил по кухне. — Ей восемьдесят два года!
Ольга села напротив мужа. За двадцать лет брака она научилась держать себя в руках. Дипломатия, только дипломатия.
— Игорь, давай честно. Когда твоя мама последний раз была довольна тем, как я о ней забочусь?
— Ну это… Она просто привыкла к определённому укладу жизни.
— К укладу, где я должна бегать вокруг неё, готовить только то, что она любит, и слушать, какая я плохая жена?
Игорь дёрнул плечом.
— Она не говорила, что ты плохая жена.
— Нет, конечно. Она говорила, что я эгоистка, что не умею готовить борщ и что из-за меня ты стал другим человеком.
— Мама переживает. В её возрасте люди становятся… ну, более эмоциональными.
Ольга вздохнула. Опять он за неё заступается. Опять ищет оправдания.
— Игорь, послушай меня внимательно, — она наклонилась вперёд. — Если мы возьмём твою маму к себе, через неделю я буду чувствовать себя прислугой в собственном доме. А ты будешь метаться между нами и пытаться всех успокоить.
— Это не так!
— Это именно так. Помнишь, как было в прошлый раз? Когда она жила у нас два месяца после перелома?
Игорь замолчал. Он помнил. Помнил скандалы, помнил, как Ольга плакала на кухне, когда думала, что никто не видит.
— И что я могу сделать? Она моя мать. И одна.
— Она не одна. У неё есть ты. Ты можешь навещать её каждый день, можешь нанять сиделку, можешь устроить её в хороший пансионат.
— В пансионат? — Игорь аж подскочил. — Ты серьёзно?
— А что в этом страшного? Там люди её возраста, врачи, уход.
— Она никогда на это не согласится.
— Потому что ты никогда ей этого не предлагал.
Зазвонил телефон. Игорь глянул на экран и поморщился.
— Мама, — шепнул он Ольге.
— Алло, мам. Да, мы как раз обсуждали… Что? Нет, Ольга не против, мы просто… Мам, не плачь, пожалуйста.
Ольга встала и вышла из кухни. Слушать этот разговор у неё не было сил. В гостиной она упала в кресло и закрыла глаза.
Двадцать лет она играла роль понимающей невестки. Улыбалась, когда Вера Семёновна критиковала её готовку. Молчала, когда та переставляла мебель в их квартире. Терпела бесконечные советы о том, как правильно стирать Игоревы рубашки.
Но сейчас что-то изменилось. Может быть, возраст. Может быть, усталость. Ольге вдруг стало всё равно на дипломатию.
Игорь вернулся в гостиную минут через десять. Лицо у него было измученное.
— Она плачет, — сказал он. — Говорит, что мы её бросаем.
— Мы её не бросаем, — ответила Ольга, не открывая глаз. — Мы просто не готовы превратить свою жизнь в филиал её квартиры.
— Оль, ну как ты можешь так говорить?
Ольга открыла глаза и посмотрела на мужа.
— А как надо? Как обычно? «Конечно, дорогая Вера Семёновна, переезжайте к нам, командуйте нами, указывайте мне, что делать в моём же доме»?
— Ты преувеличиваешь.
— Да? А кто в прошлый раз заставил меня выкинуть мой любимый диван, потому что он «неподходящего цвета»?
— Это же мелочь!
— Для тебя мелочь. Для меня — мой дом, где я должна чувствовать себя хозяйкой.
Игорь сел на край дивана.
— Она постарела, Оль. Болеет чаще. Ей страшно одной.
— А мне страшно жить с ней под одной крышей.
— Это эгоизм.
Ольга резко встала.
— Эгоизм? Серьёзно? А то, что твоя мама двадцать лет пытается доказать, что я тебе не пара — это что?
— Она не…
— Она! — Ольга повысила голос. — Помнишь нашу годовщину три года назад? Я готовила ужин, накрывала на стол. А она сидела и рассказывала тебе, какая замечательная была Марина.
— Марина моя бывшая жена. Естественно, мама её помнит.
— Естественно! И естественно, что она при каждом удобном случае напоминает, какая Марина была хозяйственная, добрая и вообще идеальная!
Игорь молчал. Спорить было бесполезно — Ольга была права.
— Знаешь, что меня больше всего бесит? — продолжила она. — Не то, что твоя мама меня не любит. А то, что ты это позволяешь.
— Что я позволяю?
— Ты никогда не встаёшь на мою сторону. Ни разу за двадцать лет!
— Я не хочу ссориться с мамой.
— А со мной ссориться можно?
Игорь потёр лоб руками.
— Ты же понимаешь, как это сложно для меня.
— Понимаю. И всю жизнь понимала. А теперь устала понимать.
Телефон снова зазвонил. Игорь даже не посмотрел на экран.
— Не бери, — попросила Ольга.
— Но что, если ей плохо?
— Игорь, ей не плохо! Ей одиноко. Это разные вещи.
Он всё-таки взял трубку.
— Мама? Да, мы ещё думаем… Что значит «думаете»? Мам, нам нужно время… Завтра? Но мы не готовы… Хорошо, хорошо, завтра поговорим.
Ольга слушала этот разговор и чувствовала, как внутри неё что-то окончательно ломается. Она устала. Устала быть второй по важности в собственном браке.
— Что завтра? — спросила она, когда Игорь положил трубку.
— Она хочет, чтобы мы приехали. Обсудили всё вместе.
— Вместе? Значит, она будет давить на тебя, ты будешь кивать, а я снова стану злой невесткой?
— Оль, пожалуйста…
— Нет, Игорь. Хватит. Я не поеду.
— Как не поедешь?
— Вот так. Поезжай сам. Выслушай маму, согласись с ней, приезжай домой и скажи мне, что мы переезжаем к ней жить.
— Ты несправедлива.
— Я реалистка. Так было всегда. Твоя мама просила — ты соглашался. Я возражала — ты меня уговаривал. В итоге делали, как хотела она.
Игорь встал и начал ходить по комнате.
— Хорошо. А что ты предлагаешь?
— Скажи маме правду. Скажи, что у тебя есть жена, что мы не готовы нарушать свой уклад жизни. Предложи другие варианты помощи.
— Она не поймёт.
— Тогда это её проблемы, а не наши.
На следующее утро Игорь уехал к матери один. Ольга осталась дома и впервые за долгое время почувствовала облегчение. Тишина, никто не звонит, не требует внимания.
Она заварила себе кофе и села у окна. Телефон лежал на столе и молчал. Странно, но Ольга даже не волновалась. Раньше бы места себе не находила — что там говорят, как договариваются, что решают без неё.
А сейчас просто пила кофе и думала. О том, что за двадцать лет она ни разу не поставила свои интересы выше чужих. Сначала первый муж с его вечными командировками и загулами. Потом дети, которые выросли и живут своей жизнью. Теперь Игорь с его мамой.
А где была она? Настоящая Ольга, со своими желаниями?
В час дня позвонил Игорь.
— Оль, тут сложно всё, — голос у него был усталый. — Мама плачет, говорит, что ты её ненавидишь.
— И что ты ответил?
— Что ты её не ненавидишь, просто… ну, сложная ситуация.
— Игорь, а ты сказал ей, что мы не готовы жить вместе?
— Я пытался объяснить…
— Это да или нет?
— Не совсем нет, но и не да. Мам, отойди, пожалуйста, я с женой говорю. Оль, она прямо тут стоит, всё слышит.
Ольга усмехнулась. Конечно, стоит. И контролирует каждое слово.
— Приезжай домой, — сказала она. — Поговорим спокойно.
— Мама просит тебя приехать. Хочет поговорить лично.
— Не приеду.
— Но почему?
— Потому что не хочу снова слушать, какая я плохая. Устала от этого.
Игорь что-то зашептал в трубку, видимо, разговаривал с матерью.
— Она говорит, что не считает тебя плохой, — передал он.
— Игорь, мне сейчас не до дипломатии. Либо ты чётко объясняешь маме наше решение, либо я начну принимать свои решения.
— Что это значит?
— Это значит, что я устала быть третьей в нашем браке.
— Оль, не говори глупости.
— Глупости? А то, что мы двадцать лет живём по расписанию твоей мамы — это не глупости?
— Мы не живём по её расписанию!
— Нет? А кто решал, где мы проводим Новый год? Кто выбирал, на какую дачу ехать летом? Кто указывал мне, что готовить на твой день рождения?
Игорь молчал. В трубке слышались голоса — видимо, Вера Семёновна что-то говорила.
— Мама спрашивает, можно ли хотя бы по телефону с тобой поговорить.
— Нет.
— Оль, ну будь человеком!
— Я и есть человек. Со своими границами. Скажи маме: если она хочет разговаривать — пусть извинится за всё, что говорила обо мне эти годы.
— Она не может вспомнить всё…
— Тогда пусть подумает и вспомнит.
Ольга положила трубку. Руки дрожали, но не от страха — от злости. Неужели двадцать лет она терпела это унижение ради мира в семье?
Через полчаса Игорь снова позвонил.
— Мама в слезах. Говорит, ты её отвергаешь.
— Я отвергаю её поведение, а не её саму.
— Для неё это одно и то же.
— Для меня тоже. Игорь, я устала объяснять очевидные вещи. Приезжай домой, поговорим.
— Не могу. Мама плохо себя чувствует после нашего разговора.
Ольга почувствовала, как внутри неё что-то окончательно щёлкает.
— Прекрасно. Оставайся с мамой.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что выбираю тебя уже двадцать лет. А ты выбираешь её. Может, пора это признать?
— Оль, не драматизируй.
— Не драматизирую. Просто устала притворяться, что у меня есть муж. На самом деле у твоей мамы есть сын, а я так… приложение к квартире.
— Это несправедливо!
— Справедливо. И знаешь что? Я больше не буду этого терпеть.
Ольга отключила телефон и выключила его. Впервые за много лет она чувствовала себя свободной.
Игорь вернулся домой поздно. Ольга пила чай на кухне и смотрела в окно.
— Мама требует, чтобы я выбрал. Либо она, либо ты.
— И что ты ответил?
Игорь помолчал, потёр виски руками.
— Я сказал, что подумаю.
Ольга поставила чашку на стол.
— Знаешь, Игорь, твоя мама права. Пора выбирать. Только выбираешь не между двумя женщинами. Выбираешь между прошлым и настоящим.
— Она моя мать.
— И она всегда будет твоей матерью. Но я твоя жена. Сейчас. Здесь. И если ты не можешь это признать, то мне здесь делать нечего.
Игорь встал, походил по кухне.
— А если я скажу маме, что остаюсь с тобой?
— Тогда мы найдём способ ей помочь. Наймём сиделку, будем чаще навещать. Но жить будем свою жизнь.
— Она этого не поймёт.
— Это её выбор — понимать или не понимать.
Игорь долго молчал. Потом достал телефон.
— Мама? Да, я дома. Мы с Ольгой поговорили. Нет, мам, выслушай меня. Я принял решение.
Ольга напряглась.
— Я остаюсь с женой. Мам, не плачь, пожалуйста. Я тебя люблю, но моя семья — это Ольга. Мы поможем тебе, но жить я буду с женой. Мам, если ты не примешь этот выбор, я всё равно останусь с Ольгой.
В трубке что-то кричали, плакали. Игорь выдержал паузу.
— Подумай, мам. Я приеду завтра, поговорим спокойно.
Он положил телефон на стол.
— Сделано, — сказал устало.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Ольга.
— Странно. Будто груз с плеч свалился.
На следующий день они поехали к Вере Семёновне вместе. Старая женщина встретила их сухо, но без слёз.
— Садитесь, — сказала она. — Я думала всю ночь.
Они сели за стол. Вера Семёновна налила чай.
— Ольга, я, наверное, была к тебе несправедлива, — сказала она, не поднимая глаз. — Просто мне казалось, что сын от меня отдаляется.
— Вера Семёновна, дети всегда отдаляются от родителей. Это нормально.
— Да, видимо, так. — Старая женщина вздохнула. — Игорь, ты взрослый мужчина. Твоя жизнь — твоё дело.
— Мам…
— Не перебивай. Я согласна на сиделку. Может, даже лучше будет. А вы… живите, как хотите.
Игорь взял мать за руку.
— Мы будем приезжать. Часто.
— Приезжайте. Но не из жалости.
— Не из жалости, — пообещала Ольга. — Из уважения.
Через месяц они нашли Вере Семёновне хорошую сиделку — женщину её возраста, весёлую и терпеливую. Старые женщины быстро подружились.
Игорь действительно навещал мать часто. Но теперь это были визиты сына, а не попытки угодить всем сразу.
А Ольга в пятьдесят семь лет впервые почувствовала себя главной в собственной семье.
— Знаешь, о чём я думаю? — сказала она мужу однажды вечером.
— О чём?
— Что надо было поговорить начистоту ещё двадцать лет назад.
— Лучше поздно, чем никогда, — ответил Игорь и обнял жену.
И впервые за много лет Ольга согласилась с ним полностью.
