Лина была на кухне, помешивала суп, когда зазвонил телефон. Маша, уже взрослая восьмиклассница, подняла голову от учебника алгебры.
— Мама, телефон, — сказала она, не отрываясь от задач.
— Алло? — устало произнесла Лина, вытирая руки о полотенце.
— Лина Александровна Волкова?
— Да, это я.
— Меня зовут Петр Иванович Сомов, я нотариус. Мне необходимо встретиться с вами по поводу завещания вашего свекра, Владимира Петровича Волкова.
Лина замерла, чуть не выронив трубку.
— Какого завещания? — прошептала она. — Но… но Галина Сергеевна сказала, что завещания не было…
— Завещание было составлено три года назад и заверено мной лично. Можете приехать сегодня в три часа дня? Ул. Пушкинская, 15, офис 302.
— Я… да, конечно. Но вы уверены, что не ошиблись?
— Абсолютно. Жду вас в три.
Лина медленно положила трубку. Руки дрожали. Маша подняла на неё встревоженные глаза.
— Мам, что случилось? Ты бледная какая-то.
— Ничего, солнышко. Продолжай заниматься. Скоро Димка из школы придет?
— У него сегодня дополнительные по математике до четырех.
Лина кивнула и набрала номер мужа.
— Андрей, мне звонил нотариус. Оказывается, у твоего отца было завещание.
Долгая пауза.
— Какой нотариус? — голос Андрея был напряженным.
— Сомов, Петр Иванович. Он просит приехать сегодня в три. На Пушкинскую.
— Лин, это какая-то ошибка. Мама сказала, что папа ничего не оставил. Дом же достался ей по закону, как супруге.
— Но он же говорит, что завещание есть…
— Послушай, не ходи никуда. Я сейчас маме позвоню, выясню. Наверное, мошенники какие-то.
— Андрей, а что если…
— Ничего «что если»! Не ходи туда, слышишь?
Гудки. Лина посмотрела на телефон и медленно положила трубку.
Маша отложила ручку и внимательно посмотрела на мать.
— Мам, о чем вы с папой говорили? Про дедушкино завещание?
Лина присела рядом с дочерью.
— Машенька, помнишь, когда дедушка умер, бабушка сказала, что он ничего не завещал?
— Помню. А что?
— Оказывается, завещание было. Нотариус хочет со мной встретиться.
Маша нахмурилась. В свои четырнадцать она была не по годам серьезной и наблюдательной.
— Мам, а почему бабушка соврала? И почему папа не хочет, чтобы ты ходила к нотариусу?
Лина вздохнула. Дочь всегда задавала неудобные вопросы.
— Не знаю, дорогая. Но я думаю, мне стоит выяснить правду.
В два часа дня Лина стояла перед зеркалом в спальне, надевая единственное приличное черное платье. Маша сидела на кровати, наблюдая за ней.
— Мам, хочешь, я с тобой пойду?
— Нет, солнышко. Ты дома побудь, Димка скоро придет. Проследи, чтобы он пообедал и сделал уроки.
— Хорошо. Мам… — Маша помолчала. — А если там правда что-то важное?
— Тогда мы разберемся. Мы же с вами справимся, правда?
Дочь кивнула. Лина поцеловала ее в лоб и вышла.
На Пушкинской, 15 оказалось старое здание с высокими потолками. Нотариус Петр Иванович — седой мужчина с добрыми глазами за очками — встретил ее с грустной улыбкой.
— Присаживайтесь, Лина Александровна. Хочу выразить вам запоздалые соболезнования. Владимир Петрович был хорошим человеком.
— Спасибо. Я до сих пор не могу поверить, что завещание существует. Свекровь уверяла…
— К сожалению, родственники не всегда честны друг с другом, особенно когда дело касается наследства. — Петр Иванович достал из сейфа папку. — Владимир Петрович пришел ко мне в июне 2021 года. Сказал, что хочет все оставить вам.
Лина побледнела.
— Мне? Но почему? Ведь есть жена, сын…
— Он объяснил свое решение очень подробно. — Нотариус открыл папку и достал документ. — Цитирую: «Оставляю все свое имущество — дом, дачу, автомобиль и денежные средства — невестке Лине Александровне Волковой, поскольку только она по-настоящему заботится о моих внуках и достойна этого наследства. Сын мой Андрей стал чужим для семьи, а жена моя Галина думает лишь о собственных интересах».
Лина закрыла лицо руками.
— Этого не может быть…
— Владимир Петрович был очень решительным человеком. И у него были принципы. А еще он просил передать вам письмо.
Нотариус протянул ей запечатанный конверт с надписью «Линочке».
Дрожащими пальцами Лина вскрыла конверт.
«Дорогая моя Линочка! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Прости, что не сказал тебе при жизни, но я знаю, какая ты честная и порядочная. Ты бы отказалась.
Я видел, как ты одна воспитываешь детей, пока мой сын изменяет тебе со Светланой Викторовной, классным руководителем Димы. Да, я знал про их связь. Знал, как он врет тебе про командировки, встречаясь с ней. Галя тоже знает и покрывает его.
Ты думаешь, никто не видит, как ты экономишь на себе, чтобы детям было хорошо? Как работаешь на двух работах? Как сидишь ночами, помогая Маше с алгеброй и проверяя у Димы домашние задания, потому что Андрей считает, что «дети должны быть самостоятельными»?
Видел, как ты краснела на родительских собраниях, когда эта Светлана смотрела на тебя с жалостью. Она думает, ты не знаешь. Но я-то видел, как она провожала глазами Андрея после собраний.
Дом, дача, машина и деньги на счету — все твое. Думай о детях. Маша — умная девочка, ей нужно хорошее образование. Димка растет, ему скоро определяться с будущим. Они заслуживают лучшего. А ты заслуживаешь покоя.
Твой папа Володя.»
Слезы капали на письмо, размывая чернила. Лина всхлипывала, а Петр Иванович молча протянул ей носовой платок.
— Он знал… — прошептала она. — Он все знал про Светлану Викторовну…
— Владимир Петрович любил вас как дочь. Он часто говорил, что вы — единственная в семье, кто по-настоящему заботится о внуках.
— Сколько… сколько там денег? — с трудом произнесла она.
— Два миллиона восемьсот тысяч рублей. Плюс недвижимость.
Лина онемела. Это была огромная сумма. На эти деньги можно было обеспечить детям достойное образование, купить Маше хороший компьютер для учебы, оплатить Диме репетиторов…
— Что мне теперь делать?
— Принять наследство. У вас есть шесть месяцев, но лучше не затягивать. Вам понадобятся документы…
Зазвонил телефон Лины. На экране высветилось «Андрей».
— Можно я не буду отвечать?
— Конечно. — Нотариус встал. — Лина Александровна, готовьтесь к тому, что ваши родственники будут пытаться оспорить завещание. Но оно составлено по всем правилам, Владимир Петрович был в здравом уме. У вас есть все шансы.
— А если они подадут в суд?
— Пусть подают. Завещание заверено, есть свидетели. Владимир Петрович приходил ко мне не один раз, мы долго беседовали. Он был абсолютно уверен в своем решении.
Домой Лина вернулась к пяти вечера. Дима уже был дома — высокий пятиклассник с серьезными глазами отца сидел за столом с учебниками. Маша помогала ему с математикой.
— Мам, как дела? — спросила дочь, внимательно всматриваясь в лицо матери.
— Дети, садитесь. Нам нужно поговорить.
Дима отложил ручку, Маша закрыла тетрадь. Они сели рядом на диван, а Лина присела в кресло напротив.
— Дедушка действительно оставил завещание. Он… он оставил все мне. Нам.
— Все — это что? — спросил Дима.
— Дом, дачу, машину. И деньги.
Маша медленно кивнула.
— Поэтому бабушка молчала. Она хотела, чтобы все досталось ей.
— Получается, да.
— А папа знает? — тихо спросил Дима.
— Пока нет. Но скоро узнает.
Дети переглянулись. Маша взяла брата за руку.
— Мам, а что это значит для нас? — спросила она.
Лина посмотрела на своих детей — серьезных, повзрослевших раньше времени. Маша в свои четырнадцать уже понимала семейные проблемы лучше, чем хотелось бы матери. Дима, несмотря на свои одиннадцать лет, тоже чувствовал напряжение в семье.
— Это значит, что у нас будет свой дом. И что я смогу оплатить тебе, Машенька, курсы программирования, о которых ты мечтала. А тебе, Димочка, — репетитора по английскому.
— А папа? — снова спросил мальчик.
Лина вздохнула.
— С папой нам нужно будет серьезно поговорить.
В этот момент хлопнула входная дверь. Послышались тяжелые шаги Андрея.
— Лина! — крикнул он из прихожей. — Где ты была? Почему телефон не брала?
Он вошел в комнату — высокий, красивый, но с усталым, раздраженным лицом. Увидев серьезные лица жены и детей, нахмурился.
— Что тут происходит? Семейный совет?
— Садись, Андрей, — спокойно сказала Лина. — Нам действительно нужно поговорить.
— Я же сказал тебе не ходить к этому нотариусу!
— А я пошла. И узнала очень много интересного.
Андрей опустился в кресло, не сводя глаз с жены.
— Твой отец оставил завещание. Все завещал мне, — твердо произнесла Лина. — Дом, дачу, машину, деньги. Все.
— Этого не может быть, — побледнел Андрей. — Мама сказала…
— Твоя мама соврала. И ты прекрасно знаешь почему.
Дима и Маша молча наблюдали за родителями. В комнате повисла тяжелая тишина.
— И еще, Андрей, — продолжила Лина, глядя мужу прямо в глаза. — Твой отец оставил мне письмо. В нем он пишет про Светлану Викторовну. Димину классную руководительницу.
Андрей резко побледнел.
— Лина, я могу объяснить…
— Объяснять не нужно. Три года, Андрей. Три года ты врал мне про командировки.
Маша тихо взяла Диму за руку. Мальчик смотрел на отца широко раскрытыми глазами.
— Пап, это правда? — прошептал он.
Андрей закрыл лицо руками.
— Дети, идите в свои комнаты, — тихо сказала Лина. — Нам с папой нужно поговорить наедине.
Маша и Дима молча встали и вышли, но Лина знала, что они будут слушать за дверью.
— Лин, я хотел сказать… Я собирался…
— Когда? После выпускного Димы? После того, как Маша поступит в институт?
— Я люблю вас. Люблю детей…
— Нет, Андрей. Ты любишь удобство. Любишь, когда жена работает на двух работах, воспитывает детей одна, а ты можешь чувствовать себя свободным.
Лина встала и подошла к окну.
— Твой отец все видел. И знаешь, что он написал в письме? Что я заслуживаю покоя. Впервые за много лет кто-то сказал, что я чего-то заслуживаю.
— Лина, пожалуйста… Мы можем все исправить. Я расстанусь со Светланой, мы начнем все заново…
— Слишком поздно, Андрей. — Лина обернулась к мужу. — Я подам на развод. Дети останутся со мной.
— Ты не можешь! Я тоже их отец!
— Отец? — в голосе Лины впервые за долгие годы прозвучала злость. — Когда ты последний раз помогал Диме с уроками? Когда разговаривал с Машей о ее планах на будущее? Когда просто спрашивал, как у них дела в школе?
Андрей молчал.
— Дети сами решат, хотят ли они с тобой встречаться. А пока… пожалуйста, собери свои вещи.
— Куда же я пойду?
— К маме. Или к Светлане Викторовне. Это уже не мои проблемы.
Андрей медленно встал с кресла.
— А наследство? Половина по закону принадлежит мне…
Лина усмехнулась.
— Завещание составлено на мое имя. И знаешь что? Я не собираюсь с тобой ничем делиться. Твой отец прекрасно понимал, что делает.
Вечером, когда Андрей, собрав чемодан, ушел к матери, Лина сидела с детьми на кухне за чаем.
— Мам, ты не жалеешь? — спросила Маша.
— О чем, солнышко?
— Что сказала папе уходить.
Лина подумала.
— Знаешь, Машенька, я жалею о многом. О том, что так долго терпела. О том, что не говорила с вами честно. О том, что вы видели, как я унижаюсь и прощаю то, что прощать нельзя.
— А теперь что будет? — тихо спросил Дима.
— Теперь мы будем жить по-другому. У нас будет свой дом, где никто не будет врать и изменять. Ты сможешь спокойно учиться, не краснея перед одноклассниками из-за папиных отношений с учительницей. А ты, Машенька, сможешь осуществить свои мечты.
Маша кивнула.
— Мам, а дедушка… он был хорошим?
— Очень хорошим, — улыбнулась Лина сквозь слезы. — Лучше, чем его сын. Он любил вас больше всех на свете. И хотел, чтобы у вас было достойное будущее.
— Значит, он все сделал правильно, — серьезно сказал Дима.
Лина обняла детей.
— Да, Димочка. Дедушка все сделал правильно. И мы не подведем его память.
За окном начинался новый вечер. Первый вечер их новой жизни.
