Артём стоял у окна и смотрел на двор, где фонари только начинали разгонять сгущающиеся сумерки. В его руках нервно вертелась зажигалка — привычка, оставшаяся ещё с университетских времён. Он не курил уже много лет, но всё равно носил её с собой, чтобы занять пальцы, когда волновался.
Сзади раздался спокойный, но твёрдый голос:
— Артём, ну что ты как ребёнок? — мягко начала Вера Николаевна, присаживаясь за стол и делая глоток остывшего чая. — Я же не о чём-то криминальном прошу. Обычные ключи от обычной квартиры.
Мужчина тяжело вздохнул, не оборачиваясь.
— Мам, ты знаешь Марину. Она к этому очень трепетно относится. У неё принцип — никто не должен входить в дом, когда нас нет.
— Трепетно… — повторила Вера Николаевна с лёгкой усмешкой. — Смешное слово. Я же не чужая. Я твоя мать. Или твоя Марина до сих пор так и не приняла меня в вашу «семью»?
Артём резко обернулся. Его глаза выражали растерянность.
— При чём тут это? Конечно, приняла. Просто она считает, что даже близким не стоит иметь свободный доступ в наше отсутствие.
Вера Николаевна изобразила терпеливое лицо, словно разговаривала с упрямым ребёнком.
— Сынок, жизнь состоит из компромиссов. Я не прошу ключи навсегда. Речь идёт о двух неделях. Вы уезжаете, а у меня ремонт, коробки с книгами девать некуда. Если их оставить в гараже — отсыреют. А у вас в гостиной спокойно постоят. Что в этом плохого?
Она плавно поднялась, подошла к чайнику, залила кипятком чашку и посмотрела на сына так, будто сама логика стояла перед ним во плоти.
— Мам… — голос Артёма стал неуверенным. — Но Марина… она узнает.
— Она не узнает, — перебила Вера Николаевна и почти заговорщицким шёпотом добавила: — Вы уедете, я тихо всё занесу, сложу аккуратно. Перед вашим возвращением — заберу. Зачем её тревожить? Пусть отдыхает спокойно. Разве плохо, если мы избавим её от лишнего стресса? Это даже по-мужски, Артём.
Мужчина молчал. Он понимал: мать снова ловко обернула всё так, что сопротивляться стало глупо. «Помощь» выглядела вполне безобидной.
— Ладно, — наконец сдался он. — Но только аккуратно. И никаких следов.
Вера Николаевна улыбнулась, подошла к сыну и нежно потрепала его по щеке.
— Вот умница. Я ведь всегда желаю тебе только добра.
Артём почувствовал неприятный укол вины, но слова матери звучали слишком убедительно.
Перед отъездом
За день до отпуска квартира гудела от суеты. Чемоданы открыты, одежда стопками лежала на диване, в прихожей — сумка с дорожными документами.
Марина, энергичная и собранная, ходила по комнатам, проверяя: окна ли закрыты, утюг ли отключён.
— Артём, не забудь мусор вынести завтра утром. И цветы полить, — она прикрепила список на холодильник. — Я всё расписала.
— Не забуду, — отозвался он из гостиной, складывая зарядные устройства в сумку.
Марина заглянула к нему. Её глаза сияли предвкушением отдыха.
— Как же я хочу к морю! Представляешь: лежать, ничего не делать, никаких забот. Ты проверил страховку, бронь, трансфер?
— Всё сделано, родная. Не волнуйся.
Она подошла ближе, обняла его сзади и прижалась щекой к его плечу.
— Ты знаешь… я вчера чуть не оставила ключи у консьержа. Ужасно испугалась! Оставить ключи незнакомцу… у меня аж дрожь по телу пробежала.
Артём резко замер. Сердце ухнуло вниз. Казалось, она догадалась.
— Да… это было бы неловко, — выдавил он.
— Неловко? Это был бы кошмар! — рассмеялась Марина. — Даже мысль о том, что здесь может быть кто-то чужой, меня пугает.
Он попытался улыбнуться, но внутри разлилось тяжёлое чувство вины.
Утром, когда они уже выходили с чемоданами, Артём задержался у двери.
— Кажется, свет в ванной… — пробормотал он и, сделав вид, что проверяет, незаметно отстегнул ключ от связки и сунул в карман.
На кольце остался лишь ключ от машины. Мужчина ощутил себя предателем в собственном доме.
— Всё в порядке! — крикнул он, нагоняя жену в лифте.
Марина весело щебетала о предстоящем отдыхе, а Артём сжимал в кармане предательский ключ, который должен был отдать матери в аэропорту.
Новая хозяйка
Аэропорт шумел голосами пассажиров и объявлениями рейсов. Вера Николаевна ждала их у входа, держа в руках аккуратную сумочку. Едва увидела сына, бросилась обнимать.
— Ну вот, наконец-то! — сказала она радостно и, будто между делом, протянула ладонь.
Артём незаметно передал ей ключ, и в груди его кольнуло неприятное чувство. Марина в это время искала глазами стойку регистрации и ничего не заметила.
— Счастливого пути! — крикнула Вера Николаевна, маша им вслед.
Вечером, когда дом опустел, она открыла дверь своим новым трофеем. С порога её встретил запах свежести и уюта. Чужая квартира сразу показалась ей слишком аккуратной. На полке — фотографии: Артём и Марина, улыбающиеся на вершине горы.
— Слащаво… — пробормотала Вера Николаевна, морщась.
Она поставила коробки с книгами в гостиной, как и обещала. Но едва расправилась, взгляд её начал скользить по мелочам. Чистые полки. Цветы на подоконнике. Вазы, расставленные по её мнению «неправильно».
— Кто же ставит фарфор рядом с рамкой? — осудительно качнула она головой и переставила предметы.
На следующий день она вернулась «убедиться, что всё в порядке». Протёрла полки, переставила ещё несколько вазочек. Заодно заглянула в холодильник.
— Йогурты? Да ещё и фруктовые… — покачала головой. — Не заботится о питании мужа.
Она достала несколько баночек, решив забрать домой, «чтобы не пропали».
На третий день вооружилась тряпкой и чистящим средством. Вымыла холодильник изнутри, перебрала морозилку, проворчав:
— Полуфабрикаты на каждом шагу. Вот что значит — не хозяйка.
С каждым днём Вера Николаевна чувствовала себя здесь всё свободнее. Она пила чай из их чашек, включала телевизор, даже полистала книги Марины, лежавшие на прикроватной тумбочке.
— Психология… всё ерунда, — фыркнула она и закрыла томик.
Дом, чужой на первый взгляд, постепенно становился ей почти родным.
Ошибка
На седьмой день Вера Николаевна решила заняться посудой.
— Как так можно? — возмущалась она, заглядывая в шкаф. — Крупные тарелки наверху, мелкие внизу… полная нелепица.
Она принесла из коридора табуретку и осторожно встала на неё, дотягиваясь до верхней полки. В руках оказалась стопка суповых тарелок.
— Сейчас всё будет как положено… — пробормотала она, переставляя их вниз.
Но внезапно табуретка качнулась. Вера Николаевна дёрнула рукой, пытаясь удержать равновесие. Одна из тарелок выскользнула и с грохотом разбилась о пол.
— Ах! — вскрикнула она и осторожно спустилась вниз.
Осколки разлетелись во все стороны. Женщина замерла, глядя на ярко-синий кобальтовый рисунок.
— Господи… та самая… — выдохнула она, узнав бабушкин сервиз Марины, о котором сын когда-то упоминал.
В панике она схватила веник и совок, торопливо собрала куски фарфора. Руки дрожали.
— Что же теперь? Что я наделала…
Она завернула осколки в старую газету и сунула свёрток в мусорное ведро. Пол протёрла влажной тряпкой, добиваясь безупречной чистоты.
Затем надела очки и внимательно рассмотрела оставшуюся тарелку из сервиза.
— Надо найти такую же. Обязательно найти, — прошептала она, фотографируя донышко с маркировкой.
Казалось, следов катастрофы не осталось. Но один маленький осколочек, совсем крошечный, закатился под холодильник и затаился в пыли.
Вера Николаевна вздохнула, вымыла руки и, как ни в чём не бывало, заварила себе чай.
— Никто ничего не узнает, — уверяла она себя. — Всё под контролем.
Но сердце стучало тревожно, будто предчувствовало: это её промах станет роковым.
Возвращение
Две недели пролетели быстро. Уставшие, но довольные отпуском, Артём и Марина наконец добрались до родного дома.
— Наконец-то! — воскликнула Марина, открывая дверь и первой переступая порог.
Она глубоко вдохнула.
— Странно… пахнет чистотой. Как будто здесь кто-то убирался.
Артём поспешно усмехнулся:
— Да мы недолго были в отъезде. Воздух не успел застояться.
Марина пожала плечами и пошла на кухню, чтобы поставить чайник. Но едва открыла шкаф с посудой, нахмурилась.
— Артём? Ты что-то искал перед отъездом?
— Нет, а что? — донеслось из прихожей, где он возился с чемоданами.
— Просто… посуда стоит не так, как я оставляла, — задумчиво сказала она.
Женщина решила не придавать значения. Налила воду в чайник, и в этот момент под подошвой её балетки что-то противно хрустнуло. Она резко отшатнулась и сняла обувь. На подошве торчал крошечный осколок фарфора.
Марина опустилась на колени и заглянула под холодильник. Там, в пыли, лежал кусочек знакомого синего рисунка. Сердце ухнуло вниз.
Она медленно встала, подошла к мусорному ведру и нажала педаль крышки. Наверху лежал свёрток из старой газеты. Марина развернула его. Внутри — аккуратно сложенные осколки её любимой тарелки.
Руки задрожали. В голове всё моментально сошлось: запах чистоты, переставленная посуда, этот свёрток…
В этот момент в кухню вошёл Артём, весело насвистывая.
— Ну что, командир, завариваем чай и… — он замолк, увидев её лицо. Белое, как мел.
Марина стояла, сжимая свёрток в руках.
— Это что? — её голос был тихим и ледяным.
Артём замер.
— Я… не знаю…
— Не знаешь? — в её голосе звучала боль. — Твоя мать была здесь. Она убиралась, переставила мою посуду… и разбила мою бабушкину тарелку. И пыталась это скрыть!
Артём открыл рот, но слова застряли. Марина смотрела прямо в глаза, требуя правды.
— Ты знал?! — вдруг сорвалась она. — Ты дал ей ключи?!
Он хотел объяснить, оправдаться, но из уст вырвалось предательское:
— Она просила… сказала, что ты не узнаешь.
Слёзы брызнули из глаз Марины. Она отшатнулась, словно от чужого человека.
— «Ты не узнаешь»… Значит, вы вдвоём это спланировали? Мой муж и свекровь против меня? В моём же доме?
Артём отчаянно протянул руки:
— Марина, я хотел только помочь маме и избежать ссоры…
— Верни ключ, — её голос дрожал, но был решителен. — Сейчас же.
Разрыв
Артём понимал: спорить бесполезно. Чтобы хоть как-то загладить вину, он поехал к матери.
Вера Николаевна встретила его с недовольным выражением лица.
— Чего так поздно? Я уж подумала, вы заехали после отпуска.
— Ключ, мам. Отдай ключ от квартиры, — хмуро сказал он.
— Что за тон? — вскинулась она. — Я ведь только добра желала. Всё было аккуратно, чисто. Если твоя жена устроила скандал — это её проблема.
Артём сжал кулаки.
— Ты обещала, что она не узнает. Обещала! А в итоге всё разрушила.
— Ох, сынок, — фыркнула Вера Николаевна. — Каким же подкаблучником ты стал. Танцуешь под дудку своей Марины, вместо того чтобы самому решать.
— Я не подкаблучник! — сорвался Артём. — Я муж. И мы договаривались, что ключи не будут ни у кого. Ты нарушила это доверие.
— Не думала, что вырастет такой слабый сын, — отрезала Вера Николаевна и, схватив ключ, резко бросила его ему в лицо.
Артём успел прикрыться рукой, и железо лишь звякнуло о ладонь. Он поднял ключ с пола, посмотрел на мать с усталой горечью и молча вышел.
Возвращение домой было тяжёлым. Марина встретила его у двери, глаза её были красными от слёз. Артём протянул ключ.
— Вот.
Она взяла его, но не произнесла ни слова. Между ними повисла тишина, густая и холодная, как стена.
Артём понимал: вернуть ключ было легко. Гораздо труднее теперь будет вернуть доверие жены.
