– Ты мне не сказала тогда ничего пять лет назад. Соврала. Почему? – спросил Сергей, глядя на двух близняшек.
Я стояла и молчала, что сказать.
Маша и Паша играли в песочнице. Одинаковые носики. Одинаковые завитки на затылке. Одинаково морщат лоб, когда думают.
Точь-в-точь как он.
– Лен, я спрашиваю.
Голос знакомый. Больше пяти лет назад этот голос читал мне стихи по телефону. Говорил, что я самая красивая. Что мы будем вместе всегда.
А потом исчез. Выбрал другую…
– Я не врала – тихо сказала я. – Я просто… не сказала правду.
Он засмеялся. Нервно так. Как смеются, когда хотят плакать.
– Это одно и то же, Лена.
Нет. Не одно и то же.
Врать – это говорить неправду. А я просто молчала. Когда он ушел к другой, я молчала о том, что внутри меня растут двое. Наши двое.
Молчала, когда ходила на УЗИ одна. Когда рожала… Господи, как же больно было рожать…
– Мам, а этот дядя кто? – Маша подбежала ко мне. Вытерла песочные ручки о мою юбку.
Я посмотрела на Сергея. Он стоял и смотрел на дочь. На нашу дочь. Глаза широкие, как будто увидел призрака.
– Это… – начала я и не смогла продолжить.
– Я дядя Сережа – сказал он. Присел на корточки перед Машей. – А ты кто?
– Маша! А это мой брат Паша. Мы близняшки!
Сережа медленно поднял голову. Посмотрел на меня.
В его глазах было всё сразу. Удивление. Боль. Злость. И что-то ещё… Любовь? Или мне показалось?
– Близняшки – повторил он. – Понятно.
Паша тоже подбежал. Схватил сестру за руку:
– Маш, пошли качаться на качели!
И они убежали. Как всегда вместе. Мои солнышки.
А мы остались. Двое взрослых людей, которые когда-то любили друг друга. А может, до сих пор любят?
– Почему ты мне не сказала? – спросил Сережа. Сел на скамейку. Тяжело так сел, будто весь мир на плечи навалился.
Я села рядом. Не близко. Но рядом.
– А зачем? Ты же ушел к Кате. Сказал, что я тебе надоела. Что хочешь свободы.
– Это было… – он замолчал. Потер виски. – Это было глупо.
– Да. Глупо.
Мы молчали. Смотрели, как наши дети качаются на качелях. Маша всегда выше. Паша никогда не жалуется.
– Они на меня похожи – сказал Сережа.
– Очень.
– Особенно мальчик.
– Паша. Его зовут Паша.
– Паша… – он попробовал имя на вкус. – А почему Паша?
– В честь твоего деда. Ты рассказывал о нем. Говорил, что он был хорошим человеком.
Сережа резко повернулся ко мне.
– Ты помнишь?
Конечно, помню. Я помню всё. Каждый разговор. Каждый поцелуй. Каждое обещание.
Помню, как ты говорил, что мы назовем сына в честь деда Паши. Если будет сын. А если дочка – то Машей, как твою маму звали.
– Лена, я…
– Не надо – перебила я. – Не надо сейчас.
Но он не слушал.
– Я думал о тебе. Все эти пять лет думал.
– А Катя?
– Катя… – он вздохнул. – Мы развелись два года назад. Оказалось, что она не такая уж классная.
Я ничего не сказала. Что тут скажешь?
– Можно я их увижу ещё раз? – спросил он. – Завтра? Или когда удобно?
Я посмотрела на детей. Они уже строили что-то из песка. Маша командовала. Паша слушался. Как всегда.
– Не знаю – честно сказала я. – Мне нужно подумать.
– Я понимаю.
Но не понимал. Как можно понять то, что происходило со мной эти пять лет?
Как я работала на двух работах, чтобы прокормить их. Оставляла их маме. Как ночами не спала, когда у них была температура. Как плакала в ванной, чтобы не слышали.
Как объясняла, почему у всех есть папы, а у них нет.
– Мама сказала, что наш папа улетел к звездам – говорила Маша подружкам во дворе. – Но когда-нибудь вернется.
А я молчала и думала: «Может, и правда к звездам. Только не к тем, что в небе. К тем, что в глазах другой женщины».
– Мам! – Паша прибежал ко мне. Весь в песке, радостный. – А можно мы с Машей ещё поиграем?
– Конечно, солнышко.
Он побежал обратно. А Сережа смотрел на него и улыбался. Такой гордой улыбкой. Будто сам его построил из песка и глины.
– Он смелый? – спросил Сережа.
– Очень. На прошлой неделе защищал Машу от мальчишек во дворе. Домой пришел с синяком под глазом, но гордый. Сказал: «Я же мужчина, мам. Должен защищать сестру».
– А Маша?
– Маша умная. Слишком умная для своих лет. Иногда смотрит на меня такими взрослыми глазами… Будто понимает больше, чем говорит.
Сережа кивнул. Помолчал.
– Лена, а если бы я не ушёл тогда? Что было бы?
Я пожала плечами:
– Не знаю. Другая жизнь. Другая история.
– Лучше?
– Другая – повторила я.
Вечер начинал спускаться на город. Детская площадка пустела. Пора было уходить.
– Маша! Паша! Домой!
Они подбежали. Маша взяла меня за одну руку, Паша за другую. Как всегда.
– До свидания, дядя Сережа! – помахала Маша.
– До свидания – тихо сказал Паша.
Мы пошли к дому. А он остался стоять у песочницы.
Когда я обернулась, он всё ещё стоял там. Один. И смотрел нам вслед.
– Мам, а дядя Сережа хороший? – спросила Маша по дороге домой.
– Не знаю, доченька. Не знаю.
А дома, когда дети заснули, я долго стояла у окна и смотрела на звезды. И думала: а что, если он правда хороший? Что, если время всё изменило?
Что, если стоит попробовать еще раз?
Телефон зазвонил поздно. Очень поздно:
– Лена, это я. Прости, что так поздно.
Я молчала.
– Я хочу их увидеть – сказал он. – Хочу быть частью их жизни. Если ты разрешишь.
– А если не разрешу?
– Тогда не буду настаивать. Но… Лена, они мои дети тоже. Наши дети.
Наши…
Давно я не слышала этого слова. «Наши». Будто мы всё ещё семья. Будто пять лет не прошло.
– Я подумаю – сказала я и повесила трубку.
А утром Маша спросила за завтраком:
– Мам, а дядя Сережа придёт ещё?
И я поняла, что решение уже принято.
Встретились мы через неделю. В том же парке. У той же песочницы.
Дети сначала стеснялись. Паша прятался за мою спину. Маша важно разглядывала Сережу, будто оценивала.
– А ты умеешь строить замки? – спросила она наконец.
– Не знаю. Давно не пробовал.
– Тогда мы тебя научим!
И началось…
Сережа неловко копался в песке. То ли от волнения, то ли от счастья. Маша терпеливо объясняла, как делать башни. Паша молча подносил воду в ведерке.
– Дядя Сережа, а у тебя есть дети? – вдруг спросил Паша.
Сережа замер. Посмотрел на меня. Я кивнула: говори правду.
– Есть – тихо сказал он. – Двое. Мальчик и девочка.
– А где они?
– Здесь. Рядом со мной.
Паша нахмурился. Огляделся.
– Где здесь?
– Вы и есть мои дети.
Тишина. Долгая, тяжелая тишина.
Маша первая поняла. Она всегда понимала быстрее.
– Ты наш папа? – шёпотом спросила она.
– Да.
– А почему тогда дядя Сережа?
– Потому что… – он запнулся. – Потому что я не был рядом. А папой надо заслужить право называться.
Маша серьёзно кивнула. Будто это было логично.
– А теперь будешь?
– Если мама разрешит. И если вы захотите.
Паша вдруг заплакал. Не громко. Тихо так, горько.
– Паш, что такое? – я подбежала к нему.
– А почему ты не приходил раньше? – всхлипывал он. – Все ребята хвастались папами. А у нас не было.
Сережа опустился перед сыном на колени.
– Потому что я был очень глупым. Самым глупым человеком на свете.
– А теперь стал умным?
– Стараюсь. Каждый день стараюсь стать умнее.
Паша вытер нос рукавом:
– Ладно. Но ты должен научиться строить замки получше.
И все засмеялись. Даже я.
Первые месяцы были трудными. Дети привыкали. Я привыкала. Сережа привыкал больше всех.
Он приходил каждые выходные. Водил их в зоопарк, в цирк, в парки. Покупал игрушки. Много игрушек. Слишком много.
– Сережа, не надо так – говорила я ему. – Любовь не покупается подарками.
– А как тогда?
– Просто будь рядом. Просто будь.
И он учился. Медленно, с ошибками, но учился.
Учился заплетать Маше косички. У него не получалось, но он старался. Маша терпеливо сидела, пока он путался в волосах.
Учился играть с Пашей в футбол. Сын оказался гораздо лучше отца. Но Сережа не сдавался.
Учился читать им сказки. Голос дрожал от волнения, когда они засыпали у него на коленях.
– Мам, а почему папа такой нервный? – спросила как-то Маша.
– Он боится.
– Чего?
– Что вы его не полюбите.
Маша хмыкнула:
– Глупый. Мы уже полюбили.
А потом случилось то, чего я не ждала. Сережа пришел однажды вечером. Поздно. Дети спали.
– Лена, мне нужно поговорить с тобой.
Я заварила чай. Мы сели на кухне. Как в старые времена.
– Я хочу вернуться – сказал он.
– Куда?
– Домой. К вам. К семье.
Я поставила чашку:
– Сережа…
– Я знаю, что не имею права просить. Знаю, что причинил боль. Но эти месяцы… Лена, я понял, что значит быть счастливым рядом с вами.
– А если я скажу нет?
– Тогда я буду видеться с детьми, как договорились. И буду надеяться, что когда-нибудь ты простишь.
Я молчала. Думала. О пяти годах одиночества. О бессонных ночах. О том, как плакала в подушку.
И о том, как он читал детям сказки. Как смеялся с ними. Как смотрел на меня иногда…
– А что с Катей?
– Всё кончено давно. Там не было… там не было того, что есть здесь.
– А что здесь есть?
Он взял мою руку. Осторожно, будто боялся, что я уберу.
– Настоящая жизнь – сказал он. – Я прожил пять лет не своей жизнью. А теперь хочу жить правильно.
В детской Паша разговаривал во сне. Маша тихонько посмеивалась – наверное, снилось что-то смешное.
Наши дети. Наша жизнь.
– Мне нужно время – сказала я.
– Сколько угодно.
Но решение уже было принято. В глубине души я знала это.
Мы съехались через полгода.
Не сразу. Постепенно. Сначала Сережа стал оставаться на ужин. Потом на выходные. Потом…
– Мам, а почему папа спит на диване? – спросил Паша.
– Потому что мы ещё учимся быть семьей.
– А когда научимся?
– Скоро, солнышко. Скоро.
И мы научились. Не сразу. Было трудно. Были слёзы. Было недоверие.
Но было и другое. Смех за завтраком. Совместные прогулки. Сказки на ночь, которые теперь читали по очереди.
Было утро, когда я проснулась и увидела Сережу, который тихонько заплетает Маше косички. А она рассказывает ему про садик.
Был вечер, когда он помогал Паше с конструктором. И сын смотрел на отца так… будто он супергерой.
Был день, когда Маша заболела. И Сережа всю ночь сидел рядом, менял компрессы, мерил температуру.
– Теперь ты настоящий папа, – сказала я ему утром.
– Почему?
– Потому что не спал почти всю ночь из-за ребенка. Это главный признак.
И мы оба засмеялись.
Прошел год
Мы стояли в том же парке. У той же песочницы. Но теперь мы стояли вместе.
Маша и Паша строили замок. Огромный, с башнями и мостом. Сережа помогал – он уже умел строить замки получше многих.
– Лен – тихо сказал он. – Спасибо.
– За что?
– За то, что дала второй шанс. За то, что не сдалась. За то, что они есть.
Я посмотрела на наших детей. На нашу семью.
– Знаешь, что самое удивительное?
– Что?
– Я думала, что мы начинаем заново. А мы просто продолжаем то, что было прервано… Да, и мы теперь стали совершенно другими. Взрослее что ли.
Паша подбежал к нам.
– Мам, пап! Смотрите, какой замок!
«Пап»… Как естественно, это прозвучало.
– Красивый… – сказал Сережа.
И я поняла: мы семья. Наконец-то все дома.
Все четверо.
