Наташа увидела фото в ленте случайно. Вика у новой иномарки — белой, с красным бантом на капоте. Подпись: «Спасибо родителям! Теперь к деткам быстрее!»
Костяшки побелели. Наташа зажала телефон.
Набрала маме.
— Алло?— Что за машина у Вики?— А, видела? Красивая, да? Мы помогли.— Откуда у вас деньги?
Пауза.
— Дачу продали.
Наташа не поняла сразу.
— Какую дачу?— Твою. Которую подарила. Решили — зачем она нам? Спина болит, не ездим. А Вике с детьми машина нужна. Ты же понимаешь?
Вокруг — гул больничного коридора, чей-то смех. Кто-то окликнул её, она не обернулась.
— Наташ, ты чего молчишь? Не против ведь? Она твоя сестра. Мы родители, нам виднее.
Наташа положила трубку.
Пять лет назад она продала бабушкину квартиру — ту, что завещали только ей. Добавила все накопления. Купила родителям дачу.
Мать тогда плакала. Отец сказал: «Ты у нас золотая».
Золотая.
Вечером Наташа приехала к ним. Без звонка.
Мать открыла:
— Ты чего не предупредила?
Наташа прошла в комнату. Отец у телевизора — даже не обернулся.
— Почему вы не сказали про дачу?
Мать поджала губы:
— А зачем? Решили сами. Это наша собственность.— Моя. Я её купила.— Подарила — значит наша. Решили, Вике нужнее. У неё дети, муж, работа далеко. А ты одна, справишься.
Отец повернулся:
— Чего ты разнылась? Жадничаешь?
Наташа посмотрела на него. На мать. Они правда не видели проблемы.
— Вы могли спросить.— Спросить? — мать скривилась. — Вика младшая, ей тяжелее. Ты всегда вытянешь. Сильная же.
Наташа встала. Ничего не сказала. Вышла. Закрыла дверь — тихо, без хлопка.
Две недели она молчала. Ходила на работу, возвращалась, ложилась на диван.
Сын спросил раз:
— Мам, ты чего грустная?— Устала.
Он ушёл к себе. Не стал лезть.
А Наташа вспоминала: как они стояли на пороге той дачи. Мать крестилась. Отец обнимал: «Спасибо, доченька». Наташа тогда чувствовала себя правильной. Нужной. Хорошей.
Теперь поняла: она была просто удобной.
В пятницу вечером позвонила Вика.
— Ты чего маму игнорируешь? Она вся извелась.— Привет, Вик.— Говорит, ты обиделась из-за дачи. Наташ, ты чего? Мне правда машина нужна. Дети, садик, работа — понимаешь же. Или жалко?
Наташа закрыла глаза.
— Вам не пришло в голову меня спросить?— Зачем? Родители решили. Им виднее.— Я на свои деньги её купила.— Ну и? Подарила же. Подарок — это когда отдала и не лезешь.
Наташа положила трубку. Встала. Подошла к шкафу. Достала папку с документами — договор дарения, выписки, расписки.
Села за стол. Раскрыла ноутбук.
Через час нашла что искала.
В понедельник Наташа снова приехала к родителям. С папкой.
Отец открыл, насупился:
— Ты опять зачем?
Наташа прошла мимо. Мать из кухни:
— Одумалась наконец?
Наташа положила папку на стол. Раскрыла. Выложила бумаги — медленно, по одной.
— Я подняла все документы по даче.
Мать напряглась.
— Дача оформлена на вас, но деньги шли с моего счёта. По закону, если дарополучатель проявил неблагодарность — сделку можно оспорить. Я собираю документы для суда.
Мать побледнела:
— Ты что несёшь?— Либо вы возвращаете мне деньги, либо разбираемся публично. В суде. При всех знакомых.
Отец дёрнулся:
— Ты с ума сошла?! Нас позорить хочешь?!— Я хочу вернуть своё.
Мать схватила её за руку:
— Наташ, мы же семья!
Наташа высвободила руку:
— Вы сами выбрали, кто в семье главнее.
Развернулась. Вышла.
За спиной мать закричала что-то про неблагодарность, про то, что она их убивает.
Наташа не обернулась.
Три дня тишины. Потом началось.
Вика названивала — Наташа не брала. Написала: «Ты больная?! Машину хочешь отобрать?!»
Наташа не ответила.
Через час — голосовое сообщение. Наташа включила на громкой связи. Резала овощи на ужин, слушала.
Голос Вики — истеричный, надломленный:
— Наташка, ты вообще соображаешь?! Муж сказал — если из-за тебя придётся продавать машину, он меня выгонит! У меня дети! Понимаешь?! Ты всегда была эгоисткой! Всегда думала только о себе!
Сообщение оборвалось.
Наташа продолжала резать помидоры. Ровно. Спокойно.
На следующий день — отец:
— Наташа, хватит. Прекращай этот цирк.
Она молчала.
— Слышишь меня? Мать два дня не ест, рыдает. Ты понимаешь, что творишь?— Понимаю.— Тогда остановись. Мы ничего не вернём. Забудь уже.— Не забуду. Верните или идём в суд.— Да пошла ты! — отец сорвался. — Неблагодарная! Мы тебя растили, кормили, а ты нас в суд тащишь?!
Наташа положила трубку.
Руки дрожали — но не от страха. От злости. От того, что наконец перестала молчать.
Ещё через день Вика пришла. Без звонка. Наташа открыла — сестра стояла бледная, с красными глазами.
— Можно войти?
Наташа молча посторонилась.
Вика прошла, села на край дивана. Молчала минуту. Потом:
— Ты правда подашь в суд?— Уже подала.
Вика вздрогнула:
— Зачем?— Потому что вы все решили, что я проглочу. Что я всегда проглатываю.
Вика сжала губы:
— Наташ, я не знала, что тебе так важно. Родители сказали — мы решили. Я думала, ты не против.— Меня никто не спросил.— Ну прости! Я правда не хотела!
Наташа смотрела на неё. Вика всегда так — сначала орёт, потом плачет.
— Продавай машину. Возвращай деньги.
Вика побледнела:
— Ты серьёзно?— Да.— Наташ, муж меня выгонит!— Это твои проблемы. Ты взяла чужое — теперь верни.
Вика вскочила:
— Да ты просто мстишь! Завидуешь, что у меня семья есть, дети, а у тебя никого!
Наташа встала. Открыла дверь:
— Выйди.— Ты меня выгоняешь?— Да. Выйди сейчас же.
Вика прошла к двери, обернулась на пороге:
— Пожалеешь. Мама права была — ты эгоистка.
Наташа закрыла дверь. Прислонилась к нему спиной. Выдохнула.
Неделю молчали. Потом пришло сообщение от матери: «Ты нас добила. Надеюсь, тебе теперь легче».
Наташа не ответила.
На следующий день — перевод. От Вики. Комментарий: «Машину продала. Довольна?»
Наташа написала коротко: «Жду остальное от родителей».
Через три дня — ещё перевод. От отца. Меньше, чем нужно было, но значительная сумма.
Наташа приняла деньги.
Написала одно сообщение в семейный чат:
— Деньги получила. Больше от вас ничего не хочу. Не пишите мне. Не звоните.
Вышла из чата. Удалила. Заблокировала всех троих.
Села на кухне. Посмотрела в окно — вечерело, за стеклом горели фонари.
Телефон молчал.
Не больно. Просто пусто.
Встала. Включила чайник.
Завтра — работа. Послезавтра — собрание у сына. Жизнь идёт дальше. Только теперь — без тех, кто думал, что она всё стерпит.
Прошло два месяца.
Наташа жила как обычно — работа, дом, сын. Телефон больше не разрывался от звонков. Никто не звал на семейные ужины, не просил помочь, не напоминал: «Ты же старшая, ты должна».
Тишина. Непривычная, но спокойная.
Сын спросил раз за ужином:
— Мам, а бабушка больше не звонит?— Мы поругались.— Сильно?— Да.— И не помиритесь?— Нет.
Он кивнул. Не стал расспрашивать. Умный пацан.
Через месяц пришло сообщение с незнакомого номера:
«Наташ, это Вика. Пишу с чужого телефона. Ты была права. Прости меня».
Наташа прочитала. Удалила. Заблокировала номер.
Не из злости. Просто слишком поздно.
В субботу они с сыном смотрели квартиры. Наташа решила — на возвращённые деньги добавит свои накопления, купит двушку побольше. Сыну скоро семнадцать, нужна нормальная своя комната.
Третий вариант — светлая кухня, большие окна. Сын ходил по комнатам, заглядывал в окна:
— Мам, смотри, тут школа рядом!
Наташа подошла. Посмотрела. Улыбнулась.
— Нравится?— Да. Берём?— Берём.
Вечером ехали домой на автобусе. Сын листал телефон, Наташа смотрела в окно. Город проплывал мимо — вечерние огни, суета, люди спешили по своим делам.
Сын вдруг сказал:
— Мам, я рад, что ты тогда не промолчала.
Наташа обернулась:
— Почему?
Он пожал плечами:
— Не знаю. Просто ты стала какая-то… другая. Сильнее, что ли.
Наташа улыбнулась. Обняла его за плечи:
— Спасибо.
Он кивнул. Снова уткнулся в телефон.
А Наташа смотрела в окно и думала: да, она стала другой. Той, которая не боится отстаивать своё. Той, которую больше никто не использует.
И это было правильно.
