— Мама уже три часа у нотариуса, что-то долго оформляют документы на квартиру бабушки, — Егор нервно барабанил пальцами по столу, поглядывая на часы.
Татьяна замерла с чашкой кофе на полпути ко рту. Интуиция, выработанная за пять лет брака, подсказывала: сейчас начнётся что-то неприятное. Егор так себя вёл только перед важными разговорами, которые обычно заканчивались не в её пользу.
— И что? — спросила она максимально нейтрально, делая вид, что увлечена утренними новостями в телефоне.
— Таня, тут такое дело… — Егор встал из-за стола и начал ходить по кухне. Четыре шага туда, четыре обратно. — Мама хочет с нами поговорить. Сегодня вечером придёт.
Внутри у Татьяны всё сжалось. Визиты свекрови Людмилы Петровны никогда не сулили ничего хорошего. Эта женщина умела превратить любой семейный ужин в судебное заседание, где Татьяна неизменно оказывалась на скамье подсудимых.
Вечером Людмила Петровна явилась ровно в семь, как всегда безупречно одетая и причёсанная. Она окинула невестку оценивающим взглядом, отметив и помятую домашнюю футболку, и отсутствие маникюра.
— Здравствуй, Танечка, — голос свекрови был медовым, что означало только одно: готовится удар.
Они сели за стол. Егор суетливо разливал чай, явно нервничая. Людмила Петровна неспешно размешивала сахар, наслаждаясь напряжённой тишиной.
— Итак, — начала она, отставив чашку. — Как вы знаете, квартира моей мамы теперь оформлена на меня. Трёхкомнатная, в центре, прекрасный район.
Татьяна кивнула, не понимая, к чему ведёт свекровь.
— Я долго думала, что с ней делать, — продолжила Людмила Петровна. — И решила. Мы с Геннадием Ивановичем переедем туда. А нашу двухкомнатную продадим.
— Это замечательно, мама! — оживился Егор. — Вам давно нужна квартира побольше.
Свекровь улыбнулась. Татьяна знала эту улыбку — так кошка улыбается, загнав мышь в угол.
— Да, но есть одна проблема. Квартира требует ремонта. Капитального. А это минимум два-три месяца. Где нам жить всё это время?
И тут Татьяна поняла. Поняла с абсолютной, леденящей ясностью, куда клонит свекровь. Она перевела взгляд на Егора. Тот усиленно изучал рисунок на скатерти.
— Егорушка уже согласился, что мы поживём у вас, — как бы между прочим обронила Людмила Петровна. — Всего-то пару месяцев. Вы нас и не заметите.
Татьяна почувствовала, как внутри поднимается волна возмущения. Егор согласился? Не спросив её? Не обсудив? Просто взял и решил за них обоих?
— Егор, мы можем поговорить? — Татьяна встала из-за стола. — Наедине.
— Что тут говорить? — вмешалась свекровь. — Неужели ты выгонишь нас на улицу? Мы же семья!
Татьяна проигнорировала её и пошла в спальню. Егор нехотя поплёлся следом.
— Ты с ума сошёл? — зашипела Татьяна, едва он закрыл дверь. — Ты решил, что твои родители будут жить с нами три месяца, даже не спросив меня?
— Тань, ну что ты так заводишься? Это же временно. И потом, это мои родители. Я не могу им отказать.
— А я могу! У нас однокомнатная квартира, Егор! Где они будут спать? На кухне?
— В зале поставим раскладушку. Или диван купим раскладной. Что-нибудь придумаем.
Татьяна не верила своим ушам. Её муж, человек, с которым она прожила пять лет, спокойно предлагал превратить их дом в общежитие.
— А как же наша личная жизнь? Наше пространство? Я работаю из дома, если ты забыл!
— Можно в кафе ходить работать. Или в коворкинг. Тань, это же не навсегда!
Она смотрела на него и не узнавала. Где тот Егор, который клялся, что они будут принимать решения вместе? Который обещал, что их семья будет на первом месте?
— Знаешь что, — сказала она, стараясь говорить спокойно. — Раз ты уже всё решил, живи с ними как хочешь. Но без меня.
Егор побледнел.
— Ты что, угрожаешь?
— Я констатирую факт. Твоя мама ненавидит меня, ты это прекрасно знаешь. Она при каждом удобном случае унижает меня, критикует, сравнивает с твоей бывшей. А ты хочешь, чтобы я три месяца жила с ней под одной крышей?
— Она не ненавидит, она просто… требовательная.
— Требовательная? — Татьяна рассмеялась. — Она на прошлой неделе при твоих друзьях сказала, что ты мог бы найти жену получше! Это требовательность?
Егор промолчал. Они вернулись на кухню, где Людмила Петровна уже хозяйничала, проверяя содержимое холодильника.
— Танечка, а что у вас так пусто? Разве можно так кормить мужа? Вот я в своё время…
— Людмила Петровна, — перебила её Татьяна. — Мы не можем вас принять. У нас слишком маленькая квартира.
Свекровь медленно повернулась к ней. В её глазах полыхнула ярость.
— То есть как это — не можете? Егор, твоя жена отказывает твоим родителям в крыше над головой?
— Мама, Таня права, у нас действительно мало места… — начал было Егор, но свекровь перебила его.
— Ах, мало места! А когда её подружка Марина две недели у вас жила, места хватало? Когда её брат приезжал на неделю, тоже хватало?
— Это было по-другому… — попытался объяснить Егор.
— Конечно, по-другому! Её родственники — это святое, а твои родители — это обуза!
Татьяна почувствовала, как терпение подходит к концу.
— Моя подружка спала на матрасе на кухне. Мой брат ночевал на раскладушке. Они не требовали особых условий и не критиковали каждый мой шаг!
— Ах, так я критикую? Я просто пытаюсь научить тебя быть хорошей женой моему сыну!
— Не надо меня учить! Я взрослый человек и сама знаю, как жить!
Людмила Петровна театрально всплеснула руками.
— Егор, ты это слышишь? Твоя жена хамит твоей матери!
Егор растерянно переводил взгляд с матери на жену. Он явно не ожидал такого поворота.
— Мам, давай не будем ссориться…
— Не будем ссориться? Твоя жена выгоняет нас на улицу, а ты предлагаешь не ссориться?
Татьяна встала из-за стола.
— Никто вас не выгоняет. У вас есть квартира. Сделайте в ней ремонт и живите спокойно. А мы поживём спокойно в своей.
— В своей? — свекровь зло усмехнулась. — Это ещё чья квартира, позволь спросить? Насколько я помню, покупали мы её вместе с мужем для Егора. Ты тут вообще при чём?
Удар был точным и болезненным. Действительно, квартиру купили родители Егора ещё до их свадьбы. Татьяна вложила в ремонт все свои сбережения, обустроила каждый уголок, но формально квартира принадлежала Егору.
— Мама! — возмутился Егор. — Это наша с Таней квартира!
— На бумаге — твоя, — холодно напомнила Людмила Петровна. — И я думаю, ты не выгонишь родных родителей.
Татьяна почувствовала, как земля уходит из-под ног. Свекровь открыто шантажировала их. А Егор… Егор молчал.
— Егор? — тихо позвала она. — Ты что-нибудь скажешь?
Он поднял на неё мучительный взгляд.
— Тань, может, правда попробуем? Это же временно…
Татьяна кивнула. Всё стало предельно ясно. Выбор был сделан. И этот выбор был не в её пользу.
— Хорошо, — сказала она спокойно. — Я поняла.
Она пошла в спальню и начала собирать вещи. Егор бросился следом.
— Таня, ты что делаешь?
— Собираюсь. Поеду к родителям.
— Не надо так! Давай поговорим!
— О чём говорить, Егор? Ты уже всё решил. Живи со своей мамой. Она научит тебя, как правильно жить. И жену тебе новую подберёт. Такую, которая будет молчать и подчиняться.
— Таня, не уходи! Я люблю тебя!
Она остановилась у двери с чемоданом в руках.
— Любовь — это не слова, Егор. Это поступки. И твой поступок говорит сам за себя.
Она вышла из квартиры, оставив его стоять в коридоре. Людмила Петровна выглянула из кухни с довольной улыбкой.
— Вот и хорошо. Нечего тут командовать. Теперь заживём спокойно!
У родителей Татьяну встретили молча. Мама обняла, отец помог занести вещи. Никто не задавал вопросов — всё было написано на её лице.
Первую неделю Егор звонил каждый день. Татьяна не брала трубку. Писал сообщения — она не отвечала. На десятый день пришла её подруга Марина.
— Тань, ты как?
— Нормально. Работаю, думаю.
— Егор места себе не находит. Говорит, мама довела его. Требует, чтобы он вставал в шесть утра, готовил ей специальную кашу. Критикует всё подряд. Отец его вообще телевизор оккупировал, смотрит свои сериалы на полную громкость.
Татьяна пожала плечами.
— Он сам это выбрал.
— Он хочет встретиться. Поговорить.
— Пусть сначала со своей мамой поговорит. О границах, об уважении, о том, что у него есть жена, а не прислуга.
Марина вздохнула.
— Он говорит, она не понимает. Считает, что всё делает правильно. Что заботится о нём.
— Забота? Это не забота, это контроль. И пока Егор этого не поймёт, говорить нам не о чем.
Прошёл месяц. Татьяна начала привыкать к новой жизни. Работала, встречалась с подругами, записалась на курсы французского. Боль постепенно притуплялась, превращаясь в спокойную грусть.
И тут позвонил Егор.
— Таня, пожалуйста, не бросай трубку. Мне нужно тебе кое-что сказать.
Голос у него был усталый, разбитый.
— Говори.
— Мама с папой съехали. Вчера.
— Ремонт закончили?
— Нет. Я их выгнал.
Татьяна удивлённо подняла брови.
— Как выгнал? А как же «это мои родители, я не могу им отказать»?
— Тань, я был неправ. Полностью, абсолютно неправ. Мама… она правда невыносима. Она пыталась контролировать каждый мой шаг. Проверяла телефон, читала сообщения. Сказала, что нашла мне новую невесту — дочку своей подруги. Уже и на смотрины договорилась.
— И что тебя остановило? Мог бы посмотреть. Вдруг понравится.
— Тань, не язви. Я понял, что натворил. Понял, что потерял. Ты была права во всём. Я должен был защитить тебя, нашу семью, наш дом. А я струсил. Поддался манипуляциям.
Татьяна молчала.
— Тань, я прошу тебя вернуться. Нет, не так. Я прошу дать мне шанс всё исправить. Я поговорил с мамой. Сказал, что если она не научится уважать мою жену, то потеряет сына. Она обиделась, сказала, что я неблагодарный. Но знаешь что? Мне всё равно. Моя семья — это ты. И я готов это доказывать каждый день.
— Егор, дело не только в твоей маме. Дело в тебе. В том, что ты не смог сделать выбор. В том, что позволил ей унижать меня.
— Я знаю. И я работаю над этим. Хожу к психологу. Учусь выстраивать границы. Учусь говорить «нет». Это сложно, но я стараюсь. Ради нас.
Татьяна задумалась. Она любила Егора. Любила, несмотря ни на что. Но могла ли она снова ему доверять?
— Мне нужно время, — наконец сказала она. — Чтобы подумать, чтобы понять, готова ли я дать второй шанс.
— Я буду ждать. Столько, сколько нужно. И буду доказывать, что изменился. Делами, не словами.
После разговора Татьяна долго сидела у окна, глядя на вечерний город. Она не знала, вернётся ли к Егору. Но одно она знала точно — если вернётся, то только на своих условиях. С чёткими границами, с уважением, с пониманием того, что их семья — это они двое, и никто не имеет права вмешиваться в их жизнь.
Прошло ещё два месяца. Егор не сдавался. Он присылал цветы, писал письма — настоящие, бумажные. Не давил, не требовал, просто напоминал о себе. А главное — он действительно менялся. Марина рассказывала, что он установил чёткие правила для матери: визиты только по приглашению, никакой критики Татьяны, никаких советов без просьбы.
Людмила Петровна сопротивлялась, угрожала лишить наследства, но Егор был непреклонен.
— Мама, я люблю тебя, но моя жена — это моя семья. И если ты не можешь это принять, то это твой выбор.
В итоге свекровь сдалась. Не сразу, не легко, но сдалась. Она даже позвонила Татьяне.
— Танечка, я хочу извиниться. Я была неправа. Я вмешивалась в вашу жизнь, пыталась контролировать сына. Это было неправильно. Я понимаю, если ты не простишь, но я надеюсь, что со временем мы сможем наладить отношения.
Татьяна выслушала молча. Она не была готова прощать, но оценила попытку.
В конце концов, через четыре месяца после их расставания, Татьяна согласилась встретиться с Егором. Они долго гуляли по парку, разговаривали. Егор рассказывал о терапии, о том, как учится быть самостоятельным, принимать решения, не оглядываясь на мать.
— Я понял главное, — сказал он. — Семья — это не кровное родство. Семья — это люди, которые выбирают быть вместе. И я выбираю тебя, Таня. Сегодня и всегда.
Татьяна посмотрела в его глаза и увидела там того Егора, в которого когда-то влюбилась. Но теперь он был взрослее, серьёзнее, решительнее.
— Хорошо, — сказала она. — Давай попробуем ещё раз. Но с условиями. Все решения — только вместе. Никаких сюрпризов вроде «я уже договорился». И твоя мама… Она может приходить в гости, но жить с нами — никогда.
— Согласен. На все сто процентов согласен.
Они вернулись домой вместе. Не сразу всё наладилось, были сложности, были разговоры. Но главное — был выученный урок. Егор больше никогда не позволял матери вмешиваться в их жизнь. А Людмила Петровна, как ни странно, со временем приняла новые правила. Она даже начала уважать невестку за твёрдость характера.
— Знаешь, — сказала она как-то Татьяне, — я всю жизнь командовала мужем и сыном. Думала, так и должно быть. А ты показала Егору, как быть мужчиной. Спасибо тебе за это.
Татьяна улыбнулась.
— Людмила Петровна, он всегда был мужчиной. Просто иногда забывал об этом.
Их семья выстояла. Не без потерь, не без шрамов, но выстояла. И стала только крепче. Потому что настоящая любовь — это не отсутствие проблем. Это умение решать их вместе, не предавая друг друга. И Егор с Татьяной это поняли. Окончательно и бесповоротно.
