Лев отвез мать на вокзал после воскресного обеда. Мария наблюдала за ними из окна кухни.
Лев, высокий и немного сутулый, бережно нес чемодан, а Жанна Валерьевна, поджарая и энергичная, жестикулировала, что-то оживленно рассказывая сыну.
Она уезжала в небольшой тур по Золотому Кольцу с подругами из своего психологического клуба.
Мария вздохнула и принялась собирать со стола тарелки. Двое их детей-погодок Саша и Катя ушли к себе делать уроки.
В квартире воцарилась тишина, нарушаемая лишь гулом холодильника и машин за окном.
Прошло почти два года с тех пор, как не стало отца Льва. Для свекрови это был тяжелейший удар.
Жанна Валерьевна, всегда казавшаяся Марии женщиной из несгибаемой стали, на несколько месяцев погрузилась в пучину отчаяния.
Она перестала краситься, почти не выходила из дома, и в ее глазах поселилась пустота.
Лев тогда был на грани паники. Он пропадал у матери сутками, уговаривал есть, пить успокоительное, водил к врачам.
Его привязанность к матери в тот период превратилась в одержимость. Мария понимала его боль и делала все, чтобы поддержать и его, и свекровь, взяв на себя все заботы о детях и доме.
Но потом Жанна Валерьевна, как это часто бывало в ее жизни, взяла себя в руки.
Сначала записалась на какие-то курсы по психологии, потом, с помощью Льва, вернулась к работе бухгалтером в его же фирме.
И вот уже новые наряды, походы к стилисту, а затем и поездка на море, о которой она взахлеб рассказывала внукам.
Мария искренне радовалась за нее и… тихо завидовала. Их собственная жизнь с Львом напоминала бесконечный марафон: работа, ипотека, дети, секции, репетиторы.
Их последний совместный отпуск на море был еще до того, как Катя пошла в первый класс.
С тех пор — только дача и редкие вылазки на пикник. Вечером, после отъезда свекрови, Лев собрал вещи в командировку. Он должен был уехать рано утром на три дня в соседний город.
— Съезди к маме в среду, проверь, все ли в порядке? — попросил он, застегивая чемодан. — Кот у нее, цветы полить.
— Конечно, — кивнула Мария. — Не переживай.
— Спасибо тебе за все. Я знаю, как тебе непросто, — он обнял ее и поцеловал в макушку.
«Знает ли?»— промелькнуло у нее в голове, но она тут же прогнала эту мысль.
На следующий день, в среду, Мария после работы заехала к Жанне Валерьевне. Кот был сыт, цветы в порядке.
Выйдя из квартиры, она решила проверить почту и занесла письма в комнату свекрови.
Внимание женщины тут же привлекла папка с надписью «Банк». Мария машинально открыла ее.
Наверху лежала свежая квитанция о переводе от Льва. Ее взгляд упал на сумму, и сердце замерло.
Цифра была больше, чем ее собственная зарплата учителя начальных классов. Получателем значилась Жанна Валерьевна.
Мария стала лихорадочно перелистывать страницы. Такие же квитанции, помесячно, за последний год.
Иногда суммы были чуть меньше, иногда — такими же крупными. У Марии подкосились ноги, и она опустилась в кресло.
Пазл, который она бессознательно собирала все эти месяцы, сложился в мгновение ока.
Внезапное «возрождение» свекрови, море, новые курсы, стилист, красивые вещи… Все это было оплачено ее мужем за ее же спиной.
Ощущение было неприятным. Она вспомнила свои потертые сапоги, которые собиралась носить еще одну зиму, вспомнила, как отказывала детям в новой игровой приставке, потому что надо было платить за репетитора по английскому, вспомнила, как Лев в прошлом месяце сказал, что премия была маленькой, и поэтому о поездке на море летом можно забыть.
А свекровь… свекровь в это время вовсю путешествовала и жила в свое удовольствие.
В глазах потемнело от обиды и гнева. Она схватила папку, сунула ее в свою сумку и, не помня себя, выбежала из квартиры.
Дорога домой прошла как в тумане. Дома она еще несколько раз пересмотрела злополучную папку.
Лев должен вернуться только послезавтра. Три дня. Целая вечность, чтобы переварить предательство.
Она почувствовала себя дурочкой, которую годами обманывали. Вся ее жизнь, весь ее труд — ради семьи, ради детей — оказался обесценен.
Лев заботился не о своей семье, а о своей матери. Она не спала всю ночь. Наутро отправила детей в школу с таким усилием, что казалось, ноги сделаны из свинца.
Работа не шла на ум все эти три дня. По вечерам, уложив детей, она снова и снова прокручивала в голове одни и те же мысли.
Настал день возвращения Льва. Мария с утра навела в доме идеальный порядок и приготовила его любимое блюдо.
Дети, почувствовав напряженную атмосферу, вели себя тише воды. Наконец в прихожей раздался звонок.
Дети бросились встречать папу. Мария осталась стоять посреди гостиной, скрестив руки на груди.
— Привет, мои дорогие! — послышался радостный голос Льва. — Я по вам так соскучился!
Он вошел в гостиную, по пути снимая пальто. Когда мужчина увидел выражение лица Марии, его улыбка медленно угасла.
— Маш? Что случилось? Дети здоровы?
— Дети здоровы, — холодно ответила она. — А вот нас с тобой, Лев, ждет серьезный разговор.
Она кивнула в сторону кухни. Лев, с нарастающей тревогой на лице, последовал за ней. Мария взяла со стола папку свекрови и положила ее перед ним.
— Объясни это.
Лев открыл папку. Его лицо побелело. Он молча посмотрел на квитанции, словно надеясь, что они исчезнут.
— Маша, я… — он сглотнул. — Я могу все объяснить.
— Я тебя слушаю, — ее голос был ровным и опасным. — Мне очень интересно, почему ты все эти месяцы скрывал от меня, что содержишь свою мать на уровне, который нам с детьми недоступен.
— Я не скрывал! — попытался оправдаться Лев. — Я просто… не хотел тебя расстраивать. Ты знаешь, в каком она была состоянии после смерти отца. Ей была нужна помощь не только моральная, но и материальная.
— Помощь? — Мария фыркнула. — Лев, у твоей матери есть работа в твоей же фирме! Она получает зарплату. Хорошую зарплату, я знаю цифры. Этой зарплаты хватило бы на скромную, но достойную жизнь. Но ты, видимо, решил, что ей нужна жизнь не скромная, а роскошная? Пока мы с твоими детьми отказываем себе в самом необходимом?
— У нас все есть! Крыша над головой, еда, дети одеты-обуты! — вспылил Лев.
— Обуты? — Мария вскочила и указала на свои поношенные домашние тапочки. — Я уже три года не покупала себе нормальной зимней обуви, Лев! А Кате на день рождения мы не смогли купить тот велосипед, о котором она мечтала, потому что ты сказал, что «сейчас не время для больших трат»! А в это время твоя мама, оказывается, каталась на море! Это называется «не время», да?
— Не смей так говорить! — голос Льва дрогнул. — Она осталась одна! Понимаешь? Одна! Мама отдала мне всю свою жизнь, а я не могу обеспечить ей достойную старость, чтобы она не чувствовала себя ущербной и чтобы могла позволить себе то, что хочет?!
— А я что? Я не одна? — в голосе Марии прозвучали слезы, но она сдержала их. — Я тоже отдаю всю себя этой семье! Я таскаю детей на кружки, сижу с ними над уроками, экономлю на каждой мелочи! А ты… ты втихаря отваливаешь деньги своей маме, будто мы с тобой не одна семья! Будто твои дети — это что-то второстепенное!
— Мои дети ни в чем не нуждаются! — выкрикнул Лев. — А мама… она же не будет жить вечно! Я хочу, чтобы ее последние годы были яркими! Она заслужила это!
— А мы? Мы не заслужили? — Мария с силой ударила ладонью по столу. — Мы не заслужили отпуска? Мы не заслужили честности от тебя? Ты думал только о себе и о своих чувствах к матери, а о моих чувствах, о чувствах наших детей ты не подумал ни разу!
В воздухе повисла тяжелая пауза. Лев опустил вниз голову, проведя рукой по лицу.
— Ты не понимаешь, Маша, — тихо сказал Лев. — Когда умер папа… я почувствовал, что должен быть для нее опорой и защитой. Я не мог ее подвести.
— Я понимаю твою боль, Лев, — голос Марии смягчился. — Я понимаю твое желание помочь. Но почему это должно было быть тайной? Почему мы не могли обсудить это вместе? Решить, какую сумму мы, действительно, можем выделить, не ущемляя интересы наших детей? Ты поступил как чужой человек. Ты сделал меня чужой в собственном доме.
Лев молчал. Его плечи опустились. Он выглядел постаревшим за несколько минут.
— Я… я боялся, что ты не поймешь., что будешь против…
— А я бы поняла! — воскликнула Мария. — Если бы ты пришел ко мне и сказал: «Слушай, маме очень тяжело, давай поможем ей финансово, пока она не оправится». Мы бы сели и вместе нашли решение, но ты выбрал обман. Ты годами водил меня за нос.
— Знаешь, что самое обидное? Я все эти месяцы искренне радовалась за Жанну Валерьевну, думала, какая она молодец, что нашла в себе силы жить дальше. А оказалось, что это не ее силы, а твои деньги. И мне теперь противно от этой лжи…
Лев поднял на нее глаза. В них читалось отчаяние и растерянность.
— Что же нам теперь делать? — поджав губы, проговорил мужчина.
— Во-первых, эти переводы прекращаются с сегодняшнего дня, — заявила Мария. — Во-вторых, мы с тобой идем к семейному психологу. Нам нужно заново учиться доверять друг другу, а в-третьих… — она сделала глубокий вдох, — в-третьих, тебе придется рассказать все своей матери.
— Маша, нет… — Лев испуганно посмотрел на нее. — Она не поймет.
— Она должна понять! — возразила Мария. — Она взрослый человек и должна знать о том, что ее «счастливая жизнь» последний год оплачивалась благополучием ее внуков и что сын ради этого врал своей жене. Или ты хочешь, чтобы это сделала я?
— Нет, — быстро ответил Лев, понимая, что отступать дальше некуда. — Я скажу ей.
— Хорошо. И последнее. Следующий отпуск мы проводим на море. Всей семьей. И он будет оплачен из нашего общего бюджета. Понятно?
Лев медленно кивнул в ответ. Мария вышла из кухни, оставив его одного с папкой и грузом вины.
На следующий день Лев позвонил матери и рассказал о том, что произошло. Жанна Валерьевна отреагировала неожиданно.
Она стала возмущаться и верещать по поводу того, что Мария сует свой нос, куда не следует.
— Кто она такая, чтобы указывать, что тебе делать? — негодовала Жанна Валерьевна. — Ты мой сын и должен тратить на меня деньги!
— И не забывать о собственной семье, о которой я в какой-то момент, увы, забыл, — озадаченно вздохнул Лев.
— И что теперь ты будешь делать? — насторожилась женщина, предвидя неприятный для нее ответ.
— Я буду помогать тебе, но уже поменьше и после согласования с женой, — сын поставил мать перед фактом.
В ответ он услышал горькие рыдания и не сразу понял, что в своих словах Жанна Валерьевна проклинала его, называя «каблуком».
— Мама, не перегибай палку, пожалуйста! — строго попросил Лев.
Однако женщина не собиралась успокаиваться. Она продолжала все больше распаляться.
— Ты приносишь деньги в дом, тебе и решать! Какого черта Машка сует свой нос в чужой вопрос?! Почему ты не поставишь ее на место?! Я же твоя мать… — рыдая, проговорила Жанна Валерьевна.
— Мама, я все сказал! — сухо произнес Лев. — Надеюсь, ты меня услышала?
— Услышала я… услышала, что ты безжалостный эгоист, я и так осталась одна… Думала, что родной сын меня не оставит, а ты… — мать зарыдала еще надрывнее.
— Все, мне некогда! — процедил мужчина и положил трубку.
Весь день Жанна Валерьевна ждала, что сын извинится и пришлет ей букет в знак вины, как делал раньше.
Однако в двенадцать часов ночи она окончательно поняла, что былая халява ушла.
