— Кирюш, ну ты же не бросишь родную сестру? У нас такая беда!
Жанна стояла на пороге с огромной сумкой на колёсиках, и глаза её были полны такой искренней мольбы, что Кирилл даже растерялся. За спиной у Жанны маячил Валерий с двумя рюкзаками и ещё одним чемоданом, а рядом жались двое сонных детей — девочка лет восьми и мальчик помладше.
— Что случилось? — Кирилл распахнул дверь шире.
— Авария коммунальная! — Жанна шагнула в прихожую, не дожидаясь приглашения. — Трубу прорвало, весь подъезд затопило. Воды нет, электричество отключили. Говорят, неделю чинить будут, а может и больше. Как там жить? Дети маленькие, помыться сложно, в туалет толком не сходишь! — Она вздохнула и посмотрела на Валерия. — Да и Валерке тут работу поискать надо, у нас завод закрылся, всех сократили. Пока он по собеседованиям тут походит, у нас аварию и устранят!
Вера стояла в дверях кухни с полотенцем в руках и смотрела, как чужие люди заполняют её маленькую прихожую. Жанну она видела всего дважды — на свадьбе семь лет назад и на похоронах Кирилловой матери три года назад. Валерия не помнила вообще.
— Верочка, ну ты же не против? — Жанна развернулась к ней, и улыбка стала ещё шире. — Мы буквально на пару дней! Пока аварию устранят. Я, знаешь, как чувствую себя виноватой, что вас беспокоим!
— Конечно, оставайтесь, — услышала Вера собственный голос.
Что ещё она могла сказать? «Нет, идите в гостиницу»? Это же родная сестра мужа. Пара дней — не страшно. Она справится.
Валерий молча протащил чемоданы в комнату, даже не поздоровавшись. Дети сразу кинулись к телевизору. Жанна прошла на кухню, оглядела всё критическим взглядом и присела на табуретку.
— Ой, какая у тебя кухонька уютная! Маленькая, конечно, но ничего. Кирюш, ты покажешь нам, где мы спать будем?
— У нас две комнаты, — начал Кирилл. — Одна наша с Верой, вторая у Даши. Можем постелить вам на кухне, там диван есть…
— Кирилл, ну ты чего? — Жанна даже обиделась. — У меня двое детей! Им на раскладушке? Давай мы лучше в вашей спальне, там кровать большая. Детям удобнее. А вы с Верой как-нибудь устроитесь, вы ж молодые!
Вера сжала полотенце. Кирилл посмотрел на неё, и она едва заметно кивнула. Ну пара дней. Можно и потерпеть.
— Ладно, — сказал Кирилл.
К вечеру квартира превратилась в филиал чужого дома. В ванной появились четыре зубные щётки, детский шампунь и огромный пакет с грязным бельём. На кухне — пачки печенья, коробки с хлопьями и детские соки, которые Жанна расставила на Вериной полке. В спальне, которая теперь называлась «комната Жанны», валялись разбросанные вещи, а на комоде, где стояла фотография Веры и Кирилла со свадьбы, теперь лежала стопка детских книжек. Фото кто-то повернул лицом к стене.
Вера переночевала на раскладушке в комнате восьмилетней Даши. Кирилл устроился на диване на кухне. Вера не спала — слушала, как за стеной храпит Валерий, как скрипит кровать, как Жанна шикает на детей.
На следующее утро в шесть тридцать Валерий растолкал Кирилла, который спал на диване на кухне.
— Кирилл, вставай! У вас тут завтракают во сколько? Мне на собеседование к восьми, покормите чем-нибудь!
Вера услышала этот разговор из комнаты Даши. Она лежала на раскладушке, смотрела в потолок и думала: «Пара дней. Всего пара дней».
Она встала, натянула халат и пошла на кухню. Валерий сидел за столом в одних трусах и майке, уткнувшись в телефон. Кирилл варил кофе.
— Доброе утро, — сказала Вера.
Валерий кивнул, не отрываясь от экрана.
— Вер, сделай яичницу, а? — попросил Кирилл. — Валера торопится.
Она молча достала сковороду. Разбила три яйца. Поджарила. Поставила тарелку перед Валерием. Тот даже не поблагодарил — просто взял вилку и начал есть, продолжая листать телефон.
— Вкусно, — бросил он с набитым ртом. — Завтра тоже так сделаешь, ладно? Я теперь каждый день буду на собеседования ездить.
Вера посмотрела на Кирилла. Тот виновато улыбнулся и пожал плечами.
Пара дней, напомнила она себе. Потерпи пару дней.
День прошёл, другой, третий. Пара дней превратилась в неделю. Вера каждое утро просыпалась на раскладушке в комнате Даши и слышала одно и то же.
— Вера, а завтрак? Мне к восьми выезжать надо!
Валерий требовал яичницу. Потом начал требовать ещё и кофе, сваренный определённым образом. Потом — бутерброды с собой. Вера молча делала. Кирилл смущённо жевал свой хлеб с маслом и уходил на завод, не говоря ни слова.
Жанна днём хвалила Веру.
— Верочка, какая ты у нас хозяйственная! Всё у тебя так чистенько, аккуратненько. Молодец, что мужа приучила к порядку.
Вера кивала и мыла посуду за четырьмя взрослыми и тремя детьми. Её собственная дочь Даша ела быстро и убирала за собой сама — восьмилетняя девочка уже понимала, что маме тяжело.
А вечером, когда Вера возвращалась с работы, квартира встречала её громом телевизора. Жанна с Валерием смотрели какое-то шоу на полной громкости. Даша сидела за столом на кухне с тетрадкой, пытаясь делать уроки, но дети Жанны носились вокруг, кричали, хватали её карандаши.
— Мам, я не могу сосредоточиться, — тихо жаловалась Даша.
— Потерпи, солнышко, — шептала Вера. — Скоро они уедут.
Но они не уезжали.
Через неделю Вера не выдержала и спросила Кирилла:
— Когда они, наконец, уедут?
— Да вот, авария у них затянулась, — пожал плечами Кирилл. — Валерка вообще хочет в нашем городе устроиться, ищет же работу. Да и денег у них на съём нет.
— А нам что, всю жизнь так жить?
— Вера, ну это же моя сестра. Ты хочешь, чтобы я её на улицу выгнал?
Она замолчала. Потому что не знала, что ответить. С одной стороны — да, хотела. С другой — это же родня. Семья.
К концу второй недели Вера заметила, что Жанна ведёт себя странно. Днём, когда Кирилла не было дома, золовка была мила и предупредительна.
— Верочка, давай я тебе помогу с ужином? Ты устала небось.
Но стоило Кириллу вернуться с работы, как тон менялся.
— Кирюш, ты посмотри, какой бардак на кухне! Я весь день убираю за всеми, а толку ноль. Вера вообще не следит за порядком.
Вера замирала с тряпкой в руках. Она только что вымыла полы. Только что протерла все поверхности. Но Жанна говорила это с такой уверенностью, что Кирилл хмурился и смотрел на жену с недоумением.
Однажды вечером Вера вернулась с работы раньше обычного. Открыла дверь своим ключом, услышала голоса на кухне и хотела было войти, но что-то её остановило. Она замерла в коридоре.
— Говорю тебе, Кирилл, она на тебя и на Дашку вообще времени не тратит, — это был голос Жанны, недовольный и резкий. — Ты видел, как она с ребёнком? Холодная какая-то. А с тобой вообще не разговаривает. Небось на работе у неё кто-то есть.
— Жанна, не говори ерунды, — устало ответил Кирилл.
— Да я просто переживаю за тебя! Ты мой брат, мне не всё равно! А она… она тебе вообще рада? Или ты для неё просто кошелёк?
Вера стояла в тёмном коридоре и чувствовала, как внутри всё холодеет. Она работала медсестрой, таскала на себе капельницы, делала уколы грубым пациентам, терпела хамство врачей. Приходила домой и молча кормила чужих людей, стирала их бельё, убирала их грязь. Спала на раскладушке в комнате собственной дочери. И вот что она слышит.
«Холодная. Не разговаривает. Небось кто-то есть».
Руки дрожали. Хотелось войти на кухню и крикнуть, что она устала, что у неё нет сил ни на что, кроме работы и этого дома. Но она не вошла. Она сняла куртку, повесила на вешалку и громко кашлянула.
На кухне замолчали.
Вера вошла, поздоровалась. Жанна улыбалась, как ни в чём не бывало.
— Верочка, привет! Я тут пирог испекла, хочешь попробовать?
Вера посмотрела на неё и поняла: это не закончится само. Если она будет ждать, когда они уедут, она просто сломается. Терпение кончилось.
На следующий день Вера пришла с работы и первым делом пошла в ванную. Хотела умыться, снять усталость. Открыла дверь — и замерла.
На полотенцесушителе, аккуратно развешанные, сохли носки. Три пары мужских носков Валерия. На её полотенцесушителе. В её ванной.
Что-то внутри щёлкнуло.
Она стояла и смотрела на эти носки, и в голове проносилось всё: как Жанна заняла её спальню, как Валерий требует завтрак в семь утра, как дети орут, когда Даша делает уроки, как золовка поливает её грязью за спиной. Три недели. Три недели она терпела, молчала, улыбалась, готовила, стирала.
И вот — носки.
Вера развернулась и пошла на кухню. Жанна сидела за столом, листала журнал, попивая чай из Вериной любимой кружки — той, что подарил Кирилл на годовщину.
— Жанна, собирайте вещи, — сказала Вера ровным голосом. — Вы уезжаете. Сегодня.
Жанна подняла голову, не сразу поняла.
— Что?
— Вы уезжаете. Вы, Валерий, дети. Собирайте вещи и уезжайте.
— Ты чего? — Жанна поставила кружку на стол. — Совсем что ли?
— Я в своём уме. И я хочу, чтобы вы освободили мою квартиру.
— Твою квартиру? — Жанна усмехнулась. — Это квартира моего брата тоже, между прочим. И он ничего против не имеет, чтобы мы тут жили!
— Кирилл ничего не знает о том, как ты меня за спиной поливаешь. Как называешь холодной. Как намекаешь, что у меня кто-то есть на работе. Я всё слышала вчера.
Лицо Жанны дрогнуло. На секунду. Потом она выпрямилась и улыбнулась — но улыбка была уже другой, жёсткой.
— Ну и что? Подслушивала, значит? Некрасиво как-то.
— Некрасиво — врать в глаза и льстить, а потом поносить человека перед его же мужем.
— Я просто переживаю за брата! — повысила голос Жанна. — Он устаёт на работе, а ты даже не спросишь, как у него день прошёл! Только о себе думаешь!
Вера рассмеялась. Коротко, зло.
— Я о себе? Я три недели сплю на раскладушке в комнате восьмилетней дочери. Кирилл спит на кухне. Я кормлю шестерых человек каждый день, убираю за всеми, стираю ваше бельё. Даша не может делать уроки, потому что ваши дети орут. А ты, Жанна, даже ни разу не предложила помочь. Ни разу не сказала спасибо. Зато за моей спиной рассказываешь моему мужу, какая я плохая жена.
— Потому что плохая! — выпалила Жанна, вскакивая. — Ты думаешь, я не вижу? Кирилл несчастный ходит! Ему внимания не хватает! Он мне сам жаловался!
— Когда? — холодно спросила Вера. — Когда он тебе жаловался?
Жанна осеклась. Поняла, что сказала лишнее.
— Ну… в общем, говорил. Что ты холодная стала. Что дома всегда молчишь.
— А он тебе рассказывал, почему я молчу? Может, потому что у меня нет сил даже рот открыть после тяжёлой смены в процедурном кабинете? Или потому что, когда я прихожу домой, у меня тут ещё одна смена начинается — готовка, уборка, стирка? Или потому что я вижу, как мой муж не может сказать собственной сестре: «Хватит, пора уезжать»?
В коридоре послышались шаги. Вошёл Валерий, за ним — Кирилл. Оба услышали последние слова.
— Вера, что происходит? — растерянно спросил Кирилл.
— Происходит то, что я устала. Я больше не могу так жить. Жанна, Валерий, уезжайте. Сегодня.
— Кирюш, ты слышишь?! — Жанна развернулась к брату. — Она нас выгоняет! Твою родную сестру!
Кирилл посмотрел на Веру. Потом на Жанну. Он молчал. И это молчание было хуже любого ответа.
— Кирилл, скажи ей! — не унималась Жанна. — Скажи, что мы никуда не поедем!
Он молчал.
— Кирилл! — закричала Вера. — Скажи хоть что-нибудь!
Он открыл рот, но так ничего и не произнёс. Просто стоял, бледный, с виноватым лицом.
И Вера поняла: он не встанет на её сторону. Он боится конфликта с сестрой больше, чем боится потерять жену.
— Ладно, — тихо сказала она. — Раз ты молчишь, то я скажу сама. Жанна, если ты не уберёшься отсюда в течение часа, я вызову полицию.
— Ты что, совсем?! — взвизгнула Жанна.
— Нет. Я просто больше не собираюсь терпеть. Вы приехали «на пару дней» три недели назад. У вас никакой аварии не было. Вы просто решили пожить за мой счёт. И кстати, Жанна, — Вера сделала шаг вперёд, — я знаю, что ты врала. Я сегодня позвонила в вашу управляющую компанию. Никакой аварии у вас не было. Вообще.
Жанна побелела. Валерий отвернулся к окну.
— Так что собирайте вещи. Или я действительно вызову полицию и объясню, что вы вторглись в моё жильё обманным путём.
— Кирилл, — Жанна умоляюще посмотрела на брата. — Ну скажи ей!
Но Кирилл молчал. Он смотрел на Веру так, будто видел её впервые.
— И ещё, Жанна, — добавила Вера совсем тихо, — на всякий случай: если хочешь что-то сказать про Кирилла и ту бухгалтершу Аллу с его работы, можешь не стараться. Я уже всё знаю.
Комната замерла. Кирилл резко повернул голову к сестре.
— Жанна? Ты ей про Аллу говорила?
А Жанна смотрела на Веру с торжеством в глазах.
— Знаешь? Ну и отлично. Значит, в курсе, что твой муженёк каждый вечер ей звонит. Жалуется на жизнь. Может, уже и не только жалуется.
Вера почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она блефовала. Она ничего не знала. Она просто хотела лишить Жанну последнего козыря. Но сейчас, глядя на лицо Кирилла, на его испуганные, виноватые глаза, она поняла: это правда.
— Вера… — начал он.
— Уходите, — прошептала она. — Все. Уходите из моего дома.
— Валер, собирай вещи. Быстро.
Валерий стоял у окна и смотрел на Веру так, будто видел её впервые. Жанна всё ещё пыталась что-то доказать, размахивая руками, но он её не слушал. Он видел лицо хозяйки квартиры — бледное, с каменным выражением — и понял: игра окончена.
— Валер, ты чего?! — Жанна схватила его за рукав. — Мы никуда не пойдём! Кирилл, скажи им!
Но Кирилл молчал. Он стоял у двери, опустив голову, и молчал.
— Тридцать минут, — сказала Вера. — Через полчаса я звоню в полицию.
— Да пошла ты! — выкрикнула Жанна. — Кому ты нужна со своей полицией?! Думаешь, Кирилл тебя простит? Ты его сестру выгоняешь!
— Жанна, хватит, — глухо произнёс Валерий. — Пошли собираться.
— Ты тоже?! Валерий, я тебе говорю…
— Жанна! — рявкнул он так, что она вздрогнула. — Мы уходим. Сейчас.
Он развернулся и пошёл в спальню. Дети, которые всё это время сидели в углу с испуганными лицами, потянулись за ним. Жанна осталась стоять на кухне. Она смотрела на Веру с такой ненавистью, что та невольно отступила на шаг.
— Ты пожалеешь, — процедила Жанна сквозь зубы. — Думаешь, выгнала нас — и всё? А про Аллу-то я тебе правду сказала. Твой Кирюша каждый вечер ей названивает. Жалуется, какая у него жена чёрствая. Может, уже и не только жалуется. Мужики они такие — им внимание нужно. А ты ему что даёшь? Одни упрёки.
Она развернулась и ушла в спальню. Вера осталась стоять на кухне. Руки дрожали. Она медленно опустилась на стул.
Двадцать минут Жанна с Валерием собирали вещи. Вера сидела на кухне и смотрела в одну точку. Кирилл стоял в коридоре, не зная, что делать. Даша выглянула из своей комнаты, испуганно посмотрела на мать, но ничего не спросила — просто вернулась обратно и закрыла дверь.
Наконец Валерий вышел с двумя чемоданами. За ним — Жанна с детьми и сумками. Она прошла мимо Веры, не глядя на неё, но у самого порога обернулась.
— Надеюсь, тебе понравится жить с изменником, — бросила она и вышла.
Дверь захлопнулась. Послышались шаги по лестнице, потом — тишина.
Вера сидела на кухне и смотрела на пустую стену. Кирилл осторожно вошёл, сел напротив.
— Вера…
— Кто такая Алла? — спросила она, не поворачивая головы.
— Бухгалтер на заводе. Мы вместе работаем.
— И ты ей звонишь. Жалуешься на меня.
— Не на тебя. На… на ситуацию. Мне было тяжело, я не знал, как с этим справиться, и она… она просто выслушивала.
Вера повернулась к нему. Посмотрела в глаза.
— Ты изменил мне?
— Нет! — он замотал головой. — Вера, клянусь, ничего такого не было! Мы просто разговаривали! По телефону, пару раз в столовой на работе… Ничего больше!
— Ты жаловался на меня чужой женщине. Рассказывал, какая я чёрствая и холодная. А со мной ты ни разу не поговорил. Ни разу не спросил, почему я молчу, почему устала. Ты выбрал пожаловаться ей, а не защитить меня от своей сестры.
Кирилл сжал кулаки, уткнулся лбом в ладони.
— Я испугался. Если бы я сказал Жанне уехать, она бы обиделась. Все бы подумали, что я бессердечный. Что родную сестру выгнал на улицу.
— А мне ты не боялся сделать больно?
Он молчал.
— Кирилл, ты выбирал всё время не меня. Твоя сестра важнее, чем мой покой. Алла важнее, чем наш разговор. Мнение твоих родственников важнее, чем моё самочувствие. Так почему я должна оставаться в этом браке?
— Потому что я люблю тебя, — хрипло ответил он. — Вера, я дурак. Я всё понимаю. Но дай мне шанс. Я больше не буду общаться с Аллой. Скажу Жанне, чтобы не приезжала. Я всё исправлю. Только не уходи.
Вера встала из-за стола.
— Я устала. Мне нужно подумать. Иди спи на кухне. А я пойду в спальню. В свою спальню.
Она ушла, закрыла дверь. Легла на кровать, накрылась одеялом. И только тогда, в темноте и тишине, позволила себе заплакать.
Утром она проснулась от звонка телефона. На экране высветилось: «Тома». Старшая сестра. Вера ответила.
— Алло?
— Верка, привет! Ты чего молчишь неделю? Я уж думала, совсем про меня забыла!
Голос Тамары — бодрый, насмешливый — был таким родным, что у Веры снова навернулись слёзы.
— Тома… — прошептала она. — Можно я к тебе приеду? Мне надо поговорить.
Пауза. Потом голос сестры стал серьёзным.
— Что случилось?
— Всё, — тихо ответила Вера. — Всё случилось. Жди я сама приеду…
Тамара приехала на следующий день. Высокая, стройная, с короткой стрижкой и острым взглядом, она ворвалась в квартиру, как ураган. Обняла Веру, отстранилась, внимательно посмотрела в лицо.
— Рассказывай.
Они сели на кухне. Вера рассказала всё: про приезд Жанны, про три недели кошмара, про носки на полотенцесушителе, про подслушанный разговор, про Аллу. Тамара слушала молча, только иногда кивала. Когда Вера закончила, сестра налила им обеим чаю.
— Где Кирилл?
— На работе. Уехал утром. Вчера пытался говорить, но я не смогла. Не знаю, что ему сказать.
— А Даша?
— В школе.
Тамара кивнула, отпила чай.
— Хорошо. Значит, поговорим втроём вечером. Но сначала мне нужно кое-что проверить.
Она достала телефон и набрала номер. Включила громкую связь.
— Алло? — ответил женский голос.
— Добрый день. Это управляющая компания посёлка Светлый? — деловито спросила Тамара.
— Да, слушаю.
— Скажите, у вас были коммунальные аварии в последний месяц? Отключение воды, электричества?
— Нет, всё работает нормально. А что случилось?
— Уточняю информацию, спасибо.
Тамара отключилась и посмотрела на Веру.
— Жанна соврала про аварию. Ты это уже знала?
— Догадывалась. Вчера говорила ей, что проверила. Но не проверяла на самом деле. Просто хотела её припугнуть.
— Молодец, — усмехнулась Тамара. — Блеф удался. Теперь вторая задача.
Она снова набрала номер. На этот раз мужской голос ответил осторожно:
— Да?
— Валерий? Это Тамара, сестра Веры. Нам нужно поговорить.
Пауза. Потом тяжёлый вздох.
— Слушаю.
— Ты вчера забрал семью из квартиры Веры. Правильно поступил, кстати. Вопрос один: зачем вы соврали про аварию?
Молчание. Потом глухо:
— Слушайте, мы действительно хотели пожить пару дней. Жанна придумала про аварию, я не стал спорить. Работу искал, думал, быстро найду. Не вышло. Всё.
— Хорошо. Теперь скажи Жанне: если она ещё раз попытается связаться с Кириллом и манипулировать им, я лично приеду и поговорю с ней. И разговор будет неприятный. Понял?
— Понял.
— Отлично.
Тамара отключилась и посмотрела на Веру.
— Одну проблему решили. Теперь вторая — Алла.
Вечером, когда Кирилл вернулся с работы, Тамара уже сидела на кухне и пила кофе. Он замер на пороге.
— Здравствуй, Кирилл, — сказала она ровным тоном. — Садись. Поговорим.
Он сел. Вера села рядом с сестрой. Тамара положила руки на стол.
— Кирилл, ты изменял жене?
— Нет! — он вскинул голову. — Я не спал с Аллой, клянусь!
— Не спал. Хорошо. А что делал?
Он замялся.
— Разговаривал. Она меня слушала, когда мне было тяжело.
— Жаловался на жену?
— Не на неё. На ситуацию.
— Кирилл, не ври. Жанна сказала Вере, что ты называл её чёрствой. Ты это говорил Алле?
Он опустил глаза.
— Да. Один раз. Но я не хотел обидеть. Просто… мне было сложно. Дома всё было напряжённое, Жанна давила на меня, Вера молчала. Я не знал, что делать.
— А с Верой поговорить ты не мог?
— Она же сама молчала!
— Потому что ей было хреново, — жёстко сказала Тамара. — Её выгнали из спальни. Заставили спать на раскладушке в комнате дочери. Кормить шестерых человек, убирать за всеми, терпеть хамство твоей сестры. А ты вместо того, чтобы встать на её сторону, побежал жаловаться бабе с работы. Это называется эмоциональная измена, Кирилл. Ты искал утешения и внимания не у жены, а у другой женщины.
Кирилл сидел бледный.
— Я не думал, что это так серьёзно. Мы просто разговаривали.
— А Алла что? Она тоже просто разговаривала? Или она надеялась на что-то большее?
Он молчал.
— Кирилл, отвечай, — тихо сказала Вера. — Она надеялась?
Он кивнул.
— Кажется, да. Она пару раз намекала, что мы могли бы встретиться не на работе. Я отказался. Но она продолжала звонить.
— И ты продолжал отвечать, — закончила Тамара. — Потому что тебе было приятно. Тамара вздохнула и посмотрела на Веру.
— Значит так. Вера, ты сейчас решаешь: готова ли ты дать ему шанс. Если да — он делает следующее. Первое: завтра же на работе говорит Алле, что их общение закончено. Полностью. Никаких звонков, никаких разговоров в столовой. Только рабочие вопросы. Второе: звонит Жанне и объясняет, что она больше не приезжает без приглашения. И что если она попытается манипулировать им, он прекратит общение. Третье: каждый день разговаривает с Верой. Не о бытовых вещах. О чувствах, о проблемах, о том, как прошёл день. Учится быть мужем, а не тряпкой. Если не согласен — Вера подаёт на развод. Понял?
Кирилл кивнул.
— Понял.
Тамара посмотрела на Веру.
— А ты готова попробовать?
Вера смотрела на мужа. На его виноватое, растерянное лицо. Она всё ещё злилась. Всё ещё чувствовала боль. Но где-то глубоко внутри оставалась надежда. Что он сможет. Что они смогут.
— Попробую, — тихо сказала она. — Но если ты хоть раз меня подведёшь, Кирилл, я уйду. И не вернусь.
На следующий день Кирилл пришёл с работы раньше обычного. Вера была на кухне, готовила ужин. Он сел за стол, подождал, пока она обернётся.
— Я поговорил с Аллой.
Вера замерла, держа в руке половник.
— И?
— Сказал, что наше общение закончено. Что у меня семья, и я был неправ. Она… она расстроилась. Но я был твёрд. Сказал, что больше не будем разговаривать ни о чём, кроме работы.
Вера положила половник, вытерла руки о полотенце. Села напротив.
— Она пыталась тебя отговорить?
— Да. Говорила, что я единственный, кто её понимает. Что ей не с кем поговорить. Но я не поддался. Вера, я понял. Я был дураком. Мне было легче жаловаться ей, чем разбираться с проблемами дома. Это была трусость.
Вера смотрела на него и не знала, что чувствовать. Облегчение? Недоверие? Гнев всё ещё тлел где-то внутри, но было и другое — усталость. Она устала злиться.
— А Жанне звонил?
— Звонил. Сказал, что она больше не приезжает без приглашения. И что её игры с манипуляциями закончены. Она орала, обвиняла меня, что я выбрал чужую бабу вместо родной сестры. Но я не слушал. Просто сказал, как есть, и повесил трубку.
Вера кивнула. Это было что-то. Маленький шаг. Но шаг.
— Хорошо.
Они поужинали втроём с Дашей. Девочка осторожно смотрела на родителей, но не задавала вопросов. Она чувствовала, что что-то изменилось, но не знала, хорошо это или плохо.
После ужина, когда Даша ушла делать уроки, Кирилл не включил телевизор, как обычно. Он сидел за столом и смотрел на Веру.
— Расскажи, как прошёл день.
Она удивлённо подняла глаза.
— Что?
— Тамара сказала, что мы должны разговаривать. Не о бытовых вещах. О чувствах, о том, как прошёл день. Так расскажи. Как у тебя день прошёл?
Вера не знала, с чего начать. Она так давно не говорила с ним просто так. Не о том, что купить в магазине или что сломалось в квартире. А вот так — о себе.
— Тяжело, — наконец сказала она. — У нас сегодня было много пациентов. Одна старушка плакала, когда я ставила ей капельницу. Боялась. Я держала её за руку, пока капельница шла. Устала очень. Но вечером зашла домой — и здесь тихо. Наша квартира. Наша спальня. И стало легче.
Кирилл кивнул.
— Понимаю. А я сегодня… я чувствовал себя виноватым весь день. Когда Алла подошла ко мне в столовой и попыталась заговорить, я просто развернулся и ушёл. Она смотрела на меня с такой обидой. Но я понял: мне не жалко. Жалко мне тебя. Что я причинил тебе боль.
Вера слушала и чувствовала, как что-то внутри начинает оттаивать. Медленно. Постепенно. Но начинает.
Прошла неделя. Потом две. Кирилл каждый вечер разговаривал с ней. Спрашивал, как день, рассказывал о своём. Помогал с ужином, мыл посуду, играл с Дашей. Вера видела, как он старается. Как он учится быть мужем заново.
А ещё через месяц случилось то, что окончательно всё изменило.
Вера вернулась с работы и увидела Кирилла на кухне. Он сидел за столом, и перед ним стоял букет — простые ромашки, её любимые.
— Это тебе, — сказал он. — Просто так. Потому что я люблю тебя.
Она взяла букет, прижала к лицу. Цветы пахли летом и чем-то давно забытым — счастьем.
— Спасибо, — прошептала она.
На следующий день Вера проснулась с тошнотой. Она лежала на кровати, смотрела в потолок и пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так странно. Задержка, тошнота по утрам, непривычная усталость.
Она встала, умылась холодной водой, оделась. Кирилл уже уехал на работу, Даша собиралась в школу. Вера проводила дочь и вышла из дома сама — не на работу, а в аптеку на соседней улице.
Купила тест. Самый обычный. Вернулась домой, заперлась в ванной. Руки дрожали, когда она вскрывала упаковку.
Три минуты ожидания показались вечностью.
Две полоски.
Вера опустилась на край ванны, держа тест в руках, и не знала, что чувствовать. Радость? Страх? Они только начали восстанавливать отношения. Только учились быть семьёй заново. А тут — ребёнок. Новая жизнь. Новая ответственность.
Она ничего не сказала Кириллу. Молчала два дня. Смотрела на него, как он старается, как разговаривает с ней по вечерам, как играет с Дашей — и думала: справится ли он? Справятся ли они?
На третий день вечером, когда они ужинали втроём, Кирилл вдруг отложил вилку и улыбнулся.
— У меня для вас подарок.
Вера и Даша замерли, подняли головы.
— Какой? — спросила девочка, в глазах уже загорелся интерес.
— Мы едем отдыхать. На море. На две недели. Я договорился на работе, взял отпуск. Билеты куплю завтра. Хочу, чтобы мы провели время вместе. Как семья.
Даша взвизгнула от радости, подпрыгнула на стуле.
— Мама, ты слышала?! Мы едем на море!
Но Вера не улыбалась. Она смотрела на мужа и чувствовала, как внутри всё сжимается.
— Никуда мы не едем, — тихо сказала она.
Улыбка на лице Кирилла погасла. Он побледнел.
— Почему?
Даша перестала радоваться, насторожилась. Она смотрела то на мать, то на отца.
— Дашенька, ты уже поела, солнышко? — Вера заставила себя улыбнуться. — Иди поиграй пока, ладно?
Девочка неуверенно кивнула, встала из-за стола и ушла в свою комнату. Дверь закрылась. Вера и Кирилл остались одни.
— Вера, что случилось? — голос его дрожал. — Ты всё ещё не можешь мне простить? Я думал, мы идём вперёд. Я стараюсь. Я…
— Я беременна, — прервала она его.
Тишина. Кирилл замер, не веря своим ушам.
— Что?
— Я беременна. Узнала позавчера.
Он медленно встал, подошёл к ней. Глаза его были полны слёз. Он присел рядом, обнял её, крепко, так, что она почувствовала, как бьётся его сердце.
— Вера… это… это правда?
Она кивнула. И тут слёзы хлынули из её глаз — все те слёзы, что она держала внутри два дня. Страх, радость, неуверенность — всё смешалось.
— Я боюсь, — прошептала она. — Боюсь, что мы не справимся. Что всё снова развалится. Мы только начали налаживать отношения, а тут ребёнок…
— Справимся, — твёрдо сказал он, целуя её в макушку. — Вера, клянусь тебе, мы справимся. Я не позволю ничему и никому разрушить нашу семью. Больше никогда.
Она отстранилась, посмотрела ему в глаза.
— Тогда почему мы не едем на море? — спросил он, вытирая её слёзы.
— Потому что мне нужно сначала проверить, всё ли в порядке. Пройти обследования, убедиться, что с ребёнком всё хорошо. А потом — поедем. Все вместе.
Он кивнул, прижал её руку к своим губам.
— Хорошо. Тогда проверимся. А потом — на море. Я подожду. Сколько угодно.
Прошло восемь месяцев. Вера лежала в роддоме, держа на руках новорождённого сына. Маленький, сопящий, с крошечными кулачками. Кирилл сидел рядом, не мог оторвать взгляда от них обоих. Даша стояла у кровати и осторожно трогала пальчик братика.
— Как назовём? — спросил Кирилл.
Вера посмотрела на мужа. На этого человека, который прошёл через всё — через собственную трусость, через боль, через унижение — и вышел другим. Сильнее. Лучше.
— Артём, — сказала она. — Пусть будет Артём. Это значит «невредимый, здоровый». Наша семья прошла через многое. Но мы остались целыми.
Кирилл наклонился и поцеловал её.
— Артём, — повторил он. — Отлично.
Жизнь не стала идеальной. Жанна изредка звонила, но больше не напрашивалась в гости. Валерий нашёл работу, и они с семьёй наконец начали жить самостоятельно. Алла уволилась с завода и переехала в другой город — Кирилл узнал об этом случайно и почувствовал только облегчение.
А Вера с Кириллом научились главному — разговаривать. Не молчать. Не копить обиды. Говорить правду, даже когда страшно. Защищать друг друга. И помнить: семья — это не просто люди, живущие под одной крышей. Это выбор. Каждый день.
