— Квартира от бабушки — это МОЁ наследство, а не твоей матери! — крикнула я, когда свекровь потребовала переписать жильё на сына

— Марина, немедленно верни ключи от квартиры! — Татьяна Николаевна ворвалась в нашу спальню без стука, размахивая какой-то бумагой.

Я проснулась от её крика и несколько секунд не могла понять, где нахожусь. Утреннее солнце било в глаза через незадёрнутые шторы. Рядом на кровати уже никого не было — Павел, как обычно, ушёл на работу, не разбудив меня. Часы показывали половину десятого утра. У меня был выходной после ночной смены в больнице.

Свекровь стояла в дверях, грозная и величественная в своём бордовом халате. В руке она держала какое-то письмо, которым потрясала, как знаменем на митинге. Её лицо было искажено такой яростью, что морщины вокруг рта превратились в глубокие борозды.

— Что случилось, Татьяна Николаевна? — я села на кровати, пытаясь прийти в себя.

— Не прикидывайся дурочкой! — она подошла ближе и бросила письмо мне на колени. — Это пришло сегодня утром. От нотариуса!

Я взяла конверт. На нём действительно стоял штамп нотариальной конторы. Внутри было официальное уведомление о том, что я являюсь наследницей квартиры по завещанию моей бабушки Веры Ивановны. Той самой двухкомнатной квартиры в центре города, где бабушка прожила последние пятнадцать лет своей жизни.

— И что? — я подняла глаза на свекровь. — Это моё наследство. Бабушка оставила квартиру мне.

— Твоё?! — Татьяна Николаевна расхохоталась. Смех у неё был неприятный, лающий. — Ты живёшь в МОЕЙ квартире, ешь МОЮ еду, спишь на МОИХ простынях! Всё, что у тебя есть — это благодаря моему сыну и мне! А значит, и эта квартира принадлежит нашей семье!

Я встала с кровати. Босые ноги коснулись холодного пола. Это отрезвляющее ощущение помогло мне собраться с мыслями. Я посмотрела на свекровь внимательно, изучающе. Она дышала тяжело, её грудь вздымалась под халатом. В глазах горел нездоровый огонь алчности.

— Татьяна Николаевна, это квартира моей покойной бабушки. Она оставила её мне по завещанию. При чём тут вы?

— При чём?! — она сделала шаг вперёд. От неё пахло валерьянкой и вчерашними духами. — Ты замужем за моим сыном! Всё, что твоё — это наше! Семейное! И не смей со мной спорить, девка!

Она протянула руку.

— Давай сюда документы. Завтра же пойдём к нотариусу и перепишем всё на Павла. Он глава семьи, квартира должна быть оформлена на него.

Я инстинктивно прижала письмо к груди. Что-то внутри меня сжалось от её наглости. Три года я терпела её выходки. Три года слушала упрёки, что я плохая хозяйка, что неправильно готовлю борщ, что недостаточно хорошо убираюсь. Три года она заходила в нашу с Павлом комнату без стука, рылась в наших вещах, читала мои личные записи. Но это было последней каплей.

— Нет, — сказала я твёрдо. — Квартира останется на мне.

Лицо Татьяны Николаевны побагровело. Она схватила меня за плечо, её ногти впились в кожу через тонкую ночную рубашку.

— Ах ты, неблагодарная! Я тебя в свой дом приняла! Кормлю, пою! А ты что? Жадная оказалась! Да я сейчас же позвоню Павлу!

Она выхватила телефон из кармана халата и начала набирать номер. Я слышала гудки, потом голос мужа:

— Мама? Что случилось? Я на совещании.

— Павлик, сыночек, приезжай немедленно домой! Тут такое творится! Эта твоя жена совсем обнаглела!

— Что произошло? — в голосе Павла появилось беспокойство.

— Ей квартира от бабки досталась, а она не хочет на тебя переписывать! Представляешь?! Живёт в нашем доме, а квартиру себе оставить хочет! Приезжай, разберись с ней!

— Я буду через полчаса, — коротко ответил Павел и отключился.

Татьяна Николаевна победоносно посмотрела на меня.

— Вот сейчас сын приедет и объяснит тебе, как положено в нормальной семье! А пока собирай документы на квартиру. Все, что есть.

Она развернулась и вышла из комнаты, громко хлопнув дверью.

Я осталась стоять посреди спальни, сжимая в руках письмо от нотариуса. Сердце колотилось где-то в горле. Я знала Павла. Знала, что он никогда не пойдёт против матери. За три года нашего брака он ни разу не встал на мою сторону. Когда его мать называла меня неумехой — молчал. Когда упрекала, что мы до сих пор не завели детей — кивал. Когда требовала, чтобы я отдавала ей половину зарплаты «на хозяйство» — говорил, что мама лучше знает, как распоряжаться деньгами.

Я быстро оделась и спустилась на кухню. Татьяна Николаевна сидела за столом, попивая чай. Увидев меня, она ухмыльнулась.

— Документы собрала?

— Татьяна Николаевна, — я села напротив неё, — давайте поговорим спокойно. Эта квартира — единственное, что осталось от моей бабушки. Она хотела, чтобы она досталась именно мне.

— Твоя бабушка была глупая старуха! — отрезала свекровь. — Не понимала, что замужняя женщина не может иметь личного имущества! Всё должно быть общее!

— Но ведь эта квартира, где мы сейчас живём, записана на вас, — напомнила я. — Не на Павла, не на вашего покойного мужа, а на вас лично.

Глаза Татьяны Николаевны сузились.

— Это другое дело! Я — мать! Я имею право! А ты кто? Никто! Живёшь тут из милости!

В этот момент хлопнула входная дверь. Быстрые шаги по коридору — и в кухню вошёл Павел. Костюм помят, галстук сбился набок. Видно было, что он действительно сорвался с важного совещания.

— Ну что тут у вас? — он посмотрел сначала на мать, потом на меня.

Татьяна Николаевна тут же всхлипнула, приложив ладонь к груди.

— Ой, Павлик, сыночек! У меня сердце! Эта неблагодарная меня до инфаркта доведёт!

Павел тут же кинулся к матери, обнял её за плечи.

— Мама, успокойся! Марина, что происходит?

Я молча протянула ему письмо от нотариуса. Он пробежал глазами по строчкам, потом поднял на меня взгляд.

— Ну и что? Хорошая новость же. Квартира в центре — это отлично. Сдавать будем, доход неплохой получится.

— Павел, это моя квартира. Бабушка оставила её мне.

— Марина, не начинай, — он поморщился, как от зубной боли. — Мы же семья. Какая разница, на кого записано? Но для удобства лучше переписать на меня. Я же глава семьи.

— А почему не на меня? — спросила я спокойно.

— Потому что так правильно! — взвилась Татьяна Николаевна. — Мужчина должен всем владеть! А жена должна слушаться!

Павел кивнул.

— Мама права. Так принято. Давай не будем устраивать сцен. Просто завтра сходим к нотариусу и всё оформим.

Я смотрела на своего мужа. На его уверенное лицо, на руку, которая успокаивающе гладила плечо матери. И вдруг поняла — он даже не сомневается. Для него это не вопрос. Это аксиома. Моё наследство автоматически становится его собственностью.

— А если я откажусь? — спросила я тихо.

Павел нахмурился.

— Марина, не глупи. Ты же понимаешь, что это для нашего общего блага. Для нашей семьи.

— Для чьей семьи, Павел? Твоей и твоей мамы?

— Ах ты, дрянь! — Татьяна Николаевна вскочила со стула. — Как ты смеешь! Мы тебя приютили! А ты!

Она замахнулась, но Павел удержал её руку.

— Мама, успокойся. Марина, извинись перед мамой.

— За что? — я тоже встала. — За то, что не хочу отдавать своё наследство?

— За тон! За неуважение! — Павел повысил голос. — Мама старше, она заслуживает почтения!

— Почтения? — я рассмеялась. Смех вырвался сам собой, горький и звонкий. — Твоя мать только что назвала меня дрянью! Где тут почтение?

— Она расстроена! Ты её довела! — Павел подошёл ко мне вплотную. — Марина, я последний раз спрашиваю: ты отдашь документы на квартиру или нет?

Я посмотрела ему прямо в глаза. В эти серые глаза, которые когда-то казались мне такими добрыми и понимающими. Сейчас в них была только холодная требовательность.

— Нет.

Тишина, которая наступила после моего отказа, была похожа на затишье перед бурей. Татьяна Николаевна тяжело дышала, хватаясь за сердце. Павел стоял неподвижно, его челюсти были стиснуты так, что желваки ходили ходуном.

— Ладно, — наконец произнёс он. Голос его был спокойным, даже слишком спокойным. — Раз ты такая жадная, раз для тебя какая-то квартира важнее семьи — собирай вещи.

— Что? — я не поверила своим ушам.

— Ты слышала. Собирай свои вещи и уезжай в свою драгоценную квартиру. Раз ты не хочешь быть частью нашей семьи — вон отсюда.

Татьяна Николаевна радостно всплеснула руками.

— Правильно, сыночек! Гони её! Нам такая невестка не нужна!

Я стояла, ошеломлённая их реакцией. Неужели они думали, что я буду умолять остаться? Что брошусь в ноги, отдам документы, только бы не выгоняли?

— Хорошо, — сказала я спокойно. — Я уйду.

Кажется, мой ответ застал их врасплох. Павел моргнул, его уверенная поза поколебалась.

— Ты… ты серьёзно?

— Абсолютно.

Я развернулась и пошла в спальню собирать вещи. Сердце колотилось как бешеное, но я заставила себя двигаться медленно, размеренно. Достала из шкафа чемодан — тот самый, с которым три года назад переехала в этот дом. Начала складывать одежду.

Через несколько минут в комнату вошёл Павел. Он стоял в дверях, наблюдая, как я упаковываю вещи.

— Марина, может, хватит дурить? Просто отдай документы, и забудем об этом.

Я не ответила, продолжая складывать вещи.

— Ты что, правда уйдёшь из-за какой-то квартиры?

Я остановилась и посмотрела на него.

— Не из-за квартиры, Павел. А из-за того, что ты и твоя мать считаете меня своей собственностью. Из-за того, что за три года брака ты ни разу не встал на мою сторону. Из-за того, что для вас я — не человек, а приложение к твоей жизни.

— Не драматизируй! — он раздражённо махнул рукой. — Все так живут! Моя мама всю жизнь отцу подчинялась!

— И что? Была счастлива? — я защёлкнула замок чемодана. — Твой отец умер десять лет назад, а она до сих пор живёт по его правилам. И теперь хочет, чтобы я жила так же.

— Уходи тогда! — взорвался Павел. — Посмотрим, как ты одна проживёшь! Прибежишь через неделю на коленях!

Я взяла чемодан и направилась к выходу. В коридоре стояла Татьяна Николаевна, скрестив руки на груди.

— И не вздумай потом возвращаться! — прошипела она. — Предательница!

Я прошла мимо неё, не сказав ни слова. Открыла входную дверь и вышла на лестничную площадку. Дверь за мной захлопнулась с громким стуком.

Только в лифте я позволила себе выдохнуть. Руки дрожали, но на душе было удивительно легко. Словно с плеч упал тяжёлый груз, который я тащила три долгих года.

Я вышла на улицу. Весеннее солнце слепило глаза. Достала телефон и вызвала такси. Пока ждала машину, позвонила своей подруге Ирине.

— Ира, можно я к тебе на пару дней? Ушла от Павла.

— Марина! Наконец-то! Конечно, приезжай! Я давно тебе говорила, что эта семейка тебя сживёт со свету!

В такси я открыла сообщения от Павла. Их было уже пять.

«Марина, не дури, возвращайся»

«Мама плачет, у неё давление поднялось»

«Ты где? Отвечай!»

«Если не вернёшься до вечера, можешь не возвращаться вообще»

«Последний шанс. Приезжай с документами»

Я заблокировала его номер.

Через неделю я уже жила в бабушкиной квартире. Она была небольшой, но уютной. Две комнаты, кухня, балкон с видом на парк. Бабушка содержала её в идеальном порядке. На стенах висели фотографии нашей семьи. На одной из них — я маленькая сижу у бабушки на коленях. Мы обе улыбаемся.

Павел пытался звонить с других номеров, писал в социальных сетях. Обещал, что всё изменится, что поговорит с матерью, что они примут мои условия. Но я знала — ничего не изменится. Татьяна Николаевна никогда не отпустит своего сына, а Павел никогда не пойдёт против матери.

Потом начались угрозы. Павел писал, что подаст на развод и раздел имущества, что отсудит половину квартиры. Я показала его сообщения юристу, которого порекомендовала Ирина. Тот рассмеялся.

— Квартира получена вами по наследству, это ваша личная собственность. Он не имеет на неё никаких прав. А вот алименты вы с него получить можете, если захотите.

Я не захотела. Мне ничего не было нужно от этой семьи. Только свобода.

Развод оформили через три месяца. Павел пришёл на последнее заседание вместе с матерью. Татьяна Николаевна смотрела на меня с такой ненавистью, что, казалось, воздух вокруг неё искрился. После суда она подошла ко мне.

— Ты пожалеешь! Никто тебя больше замуж не возьмёт! Останешься старой девой в своей квартирке!

— Возможно, — ответила я спокойно. — Но это будет моя жизнь. И моя квартира.

Прошёл год. Я встретила Андрея — спокойного, рассудительного мужчину, который уважал мои границы и никогда не покушался на мою независимость. У него была своя квартира, своя жизнь, и он не требовал, чтобы я растворилась в нём без остатка.

Однажды, гуляя по парку, я встретила Павла. Он шёл под руку с какой-то молодой девушкой, совсем юной, лет двадцати. Увидев меня, он смущённо отвёл глаза. Девушка что-то щебетала ему в ухо, но он не слушал, оглядываясь на меня.

Вечером мне написала Ирина: «Видела твоего бывшего с новой пассией. Говорят, мамаша его уже командует девчонкой вовсю. Заставляет полы мыть каждый день и борщ варить по её рецепту.»

Я покачала головой, но злорадства не испытывала. Только жалость. К Павлу, который так и останется вечным мальчиком при маме. К той девушке, которой предстоит пройти через то же, что прошла я. И даже к Татьяне Николаевне, которая так и не поняла, что любовь сына нельзя удержать силой.

А я сидела на балконе бабушкиной квартиры — теперь уже моей квартиры — пила чай и смотрела на закат над парком. На столике лежали документы о праве собственности. На моё имя. Только на моё.

И это было правильно.

Оцените статью
— Квартира от бабушки — это МОЁ наследство, а не твоей матери! — крикнула я, когда свекровь потребовала переписать жильё на сына
Тихо собрала вещи и поехала к маме