— Подпишите здесь, и здесь, и вот тут поставьте дату, — нотариус протянул Татьяне очередной документ, его палец скользил по строчкам с практикой человека, проделавшего это тысячу раз.
Татьяна взяла ручку, но что-то в выражении лица свекрови, сидящей напротив, заставило её остановиться. Нина Павловна улыбалась. Не той обычной натянутой улыбкой, которую она демонстрировала при встречах, а искренне, почти торжествующе. Эта улыбка пробежала по спине Татьяны холодком предчувствия беды.
— А что это за документ? — спросила она, откладывая ручку.
Нотариус, молодой мужчина с идеально уложенными волосами, на секунду замешкался. Его взгляд метнулся к Нине Павловне, и в этом быстром движении глаз Татьяна уловила что-то неправильное, что-то тревожное.
— Это стандартное соглашение о разделе наследственного имущества, — произнёс он заученным тоном. — Ваша свекровь объяснила, что вы договорились о совместном владении квартирой, полученной вами в наследство от бабушки.
Татьяна почувствовала, как комната начинает плыть перед глазами. Совместное владение? О чём он говорит? Квартира на Тверской, единственное, что осталось ей от любимой бабушки, должна была принадлежать только ей. Она медленно подняла документ и начала читать мелкий шрифт. С каждой строчкой её сердце билось всё быстрее, а руки начинали дрожать от нарастающего гнева.
— Здесь написано, что я передаю пятьдесят процентов квартиры в собственность Нины Павловны Крыловой, — её голос звучал обманчиво спокойно, но внутри уже бушевал ураган. — С какой стати я должна это делать?
Свекровь откинулась на спинку кресла, и её улыбка стала ещё шире. В этой улыбке не было ни капли тепла, только холодный расчёт хищника, загнавшего жертву в угол.
— Танечка, милая, мы же семья. А в семье всё общее. Игорь мой единственный сын, и всё, что принадлежит его жене, принадлежит и нашей семье. Разве не так, сынок?
Татьяна повернулась к мужу, который всё это время молча сидел рядом с матерью. Игорь не смотрел на неё. Его взгляд был прикован к своим рукам, сложенным на коленях, как у провинившегося школьника.
— Игорь? — позвала она его, и в её голосе звучала последняя надежда. — Ты знал об этом?
Он поднял на неё глаза, и в них она прочитала ответ ещё до того, как он заговорил.
— Таня, мама права. Нам нужно думать о будущем. Эта квартира… она слишком большая для нас двоих. Мама предложила разумное решение. Мы сможем её сдавать, а деньги пойдут в семейный бюджет.
Каждое его слово било её, как пощёчина. Семейный бюджет? Они женаты всего два года, и всё это время она работала бухгалтером в крупной компании, полностью обеспечивая их небольшую семью, пока Игорь искал себя, переходя с одной временной работы на другую. А теперь, когда у неё появилась квартира стоимостью в несколько миллионов, внезапно заговорили о семейном бюджете?
— Я не буду это подписывать, — Татьяна встала, её движение было резким и решительным. — Это моё наследство. Бабушка оставила его мне, а не вашей семье.
Нина Павловна тоже поднялась, и теперь они стояли друг напротив друга, как два бойца на ринге. Маска доброжелательности окончательно слетела с лица свекрови, обнажив жёсткие черты женщины, привыкшей добиваться своего любыми способами.
— Ах вот как ты заговорила! Значит, мы для тебя не семья? Два года мой сын содержал тебя, кормил, одевал, а теперь, когда появились деньги, ты показываешь своё истинное лицо?
Татьяна не могла поверить своим ушам. Содержал? Кормил? Это она платила за квартиру, покупала продукты, оплачивала коммунальные услуги, пока Игорь лежал на диване, рассуждая о несправедливости мира и своих нереализованных талантах.
— Нина Павловна, это ложь, и вы прекрасно это знаете. Я содержала вашего сына, а не наоборот.
— Не смей так разговаривать со мной! — взвизгнула свекровь, и её лицо покраснело от гнева. — Ты думаешь, я не знаю, кто ты такая? Охотница за наследством! Выскочка! Твоя бабка наверняка нажила эту квартиру нечестным путём, и теперь ты хочешь единолично пользоваться краденым?
Удар был подлым и болезненным. Бабушка Татьяны всю жизнь проработала врачом, честно заработав на эту квартиру. Она была единственным человеком, который по-настоящему любил Татьяну, и теперь эта женщина смела оскорблять её память.
— Хватит! — Татьяна повернулась к нотариусу. — Эта встреча окончена. Я не буду ничего подписывать.
Нотариус нервно поправил галстук и взглянул на Нину Павловну, словно ища у неё разрешения. И тут Татьяна поняла. Это был не случайный нотариус. Это был подстроенный спектакль.
— Вы знакомы? — спросила она прямо, глядя то на нотариуса, то на свекровь.
Молодой человек покраснел и начал собирать документы, избегая её взгляда. Нина Павловна же, напротив, выпрямилась и гордо вздёрнула подбородок.
— Это сын моей лучшей подруги. Прекрасный специалист, между прочим. Он объяснил мне, что если ты не подпишешь документы добровольно, мы можем обратиться в суд. Игорь имеет право на половину всего имущества, приобретённого в браке.
— Но квартира получена мной в наследство! Это не совместно нажитое имущество! — Татьяна повернулась к нотариусу. — Скажите ей! Вы же юрист!
Молодой человек промямлил что-то невнятное о разных трактовках закона и сложности ситуации. Было очевидно, что он полностью на стороне Нины Павловны и готов идти на любые манипуляции ради неё.
Татьяна схватила сумку и направилась к выходу. За её спиной Нина Павловна выкрикнула:
— Беги, беги! Но ты от нас не избавишься! Эта квартира будет наша, хочешь ты этого или нет!
Выйдя из нотариальной конторы, Татьяна остановилась на улице, жадно глотая холодный осенний воздух. Её трясло от гнева и обиды. Но больше всего ранило предательство Игоря. Он знал. Он всё знал заранее и привёл её в эту ловушку, как овцу на заклание.
Телефон в сумке завибрировал. Сообщение от Игоря: «Таня, не дури. Мама хочет как лучше для всех. Приезжай домой, поговорим спокойно.»
Спокойно? После того, что они попытались провернуть? Татьяна удалила сообщение и вызвала такси. Но поехала она не домой, а к своей подруге Марине, которая работала юристом в крупной компании.
Марина выслушала её рассказ, не перебивая, лишь иногда что-то записывая в блокнот. Когда Татьяна закончила, подруга откинулась на спинку дивана и покачала головой.
— Таня, они блефуют. Наследство не является совместно нажитым имуществом, это прямо прописано в Семейном кодексе. Никакой суд не передаст половину квартиры ни мужу, ни тем более свекрови. Но…
— Но что? — напряглась Татьяна.
— Но они могут сильно потрепать тебе нервы. Затягивать процесс, подавать встречные иски, распускать слухи. Твоя свекровь явно из тех, кто не остановится, пока не получит желаемое. А твой муж… прости, но он полностью под её каблуком.
Татьяна знала, что подруга права. За два года брака она много раз наблюдала, как Нина Павловна манипулирует сыном, а тот послушно выполняет все её прихоти. Она надеялась, что со временем Игорь станет самостоятельнее, но теперь понимала — этого никогда не произойдёт.
— Что мне делать? — спросила она, чувствуя, как навалилась усталость.
— Для начала не подписывай ничего. Вообще ничего, даже если они скажут, что это список покупок. Второе — тебе нужно решить, хочешь ли ты сохранить этот брак. Потому что, судя по всему, твой муж выбрал сторону матери.
Татьяна молчала. В глубине души она уже знала ответ.
Вернувшись домой поздно вечером, она застала Игоря и его мать на кухне. Они о чём-то оживлённо беседовали, но замолчали, как только она вошла. На столе стояла бутылка вина и два бокала — праздновали будущую победу?
— А, блудная невестка вернулась! — Нина Павловна даже не попыталась скрыть сарказм. — Одумалась наконец?
Татьяна прошла мимо них в спальню, не удостоив ответом. Она слышала, как свекровь что-то раздражённо говорит сыну, как тот оправдывается. Потом дверь спальни открылась, и вошёл Игорь.
— Таня, ну что ты как маленькая? Мама же не враг тебе. Она просто хочет защитить интересы семьи. Подумай сама — квартира огромная, зачем она нам? Лучше сдавать и жить на эти деньги. А мама поможет с оформлением, у неё опыт есть.
Татьяна посмотрела на мужа, словно видела его впервые. Красивое лицо, которое когда-то казалось таким открытым и добрым, теперь выглядело слабым и бесхарактерным. Она вспомнила, как влюбилась в него три года назад — он был таким внимательным, заботливым, обещал носить её на руках. Только вот руки у него оказались слабыми, а все обещания — пустыми.
— Игорь, это моя квартира. Бабушка оставила её мне. И я не собираюсь делить её ни с кем. Если твоей маме нужны деньги, пусть идёт работать.
— Как ты можешь так говорить? Ей шестьдесят лет!
— Это не пенсионный возраст. Многие в её годы прекрасно работают. Но твоя мать привыкла жить за чужой счёт. Сначала за счёт твоего отца, потом за твой счёт, а теперь хочет сесть мне на шею.
Игорь покраснел от злости.
— Не смей оскорблять мою мать! Она всю жизнь посвятила семье, воспитывала меня!
— И воспитала маменькиного сынка, который в тридцать лет не может найти нормальную работу и живёт за счёт жены! — выпалила Татьяна, больше не сдерживаясь.
Повисла тишина. Игорь смотрел на неё так, будто она ударила его. А потом его лицо исказилось злобой.
— Вот оно, твоё истинное лицо! Мама была права — ты вышла за меня только из-за прописки в Москве! А теперь, когда получила квартиру, я тебе больше не нужен!
Татьяна рассмеялась. Горько, почти истерично. Прописка? Она коренная москвичка, в отличие от него и его матери, приехавших из провинции пятнадцать лет назад.
— Игорь, очнись! Это твоя мать внушила тебе эту чушь, чтобы оправдать свою жадность! Я любила тебя, дурака! Но ты предпочёл мамочку жене. Что ж, живите вдвоём. А я подаю на развод.
Она ожидала, что он начнёт просить прощения, умолять остаться. Но Игорь лишь кивнул.
— Хорошо. Но половина квартиры всё равно будет моей. Мама уже проконсультировалась с адвокатом.
И тут Татьяна поняла — это была не спонтанная попытка. Это был тщательно продуманный план. Свекровь готовилась к этому заранее, возможно, с того самого момента, как узнала о болезни бабушки Татьяны.
— Вы с матерью всё продумали, да? Может, и женился ты на мне по её указке?
Игорь отвёл взгляд, и этот жест сказал больше любых слов.
На следующий день Татьяна взяла отгул и отправилась к адвокату, которого порекомендовала Марина. Пожилой мужчина с добрыми глазами внимательно изучил документы и улыбнулся.
— Не переживайте, Татьяна Сергеевна. Закон полностью на вашей стороне. Наследство, полученное одним из супругов, является его личной собственностью. Никаких прав на эту квартиру ни у вашего мужа, ни тем более у свекрови нет. Но я бы советовал вам поторопиться с разводом и на время процесса переехать в унаследованную квартиру. Просто для безопасности.
Татьяна последовала его совету. В тот же вечер она собрала самое необходимое и переехала в бабушкину квартиру. Она была просторной, светлой, с высокими потолками и большими окнами. В каждом углу чувствовалось присутствие бабушки — её любимое кресло у окна, старинное пианино, на котором она играла по вечерам, фотографии на стенах.
Татьяна села в бабушкино кресло и расплакалась. Впервые за эти дни она позволила себе дать волю чувствам. Она плакала о предательстве мужа, о разрушенных иллюзиях, о том, что бабушки больше нет рядом, чтобы обнять и утешить.
Следующие недели превратились в настоящую войну. Нина Павловна, поняв, что запугать невестку не удалось, перешла к грязным методам. Она распускала слухи среди соседей, что Татьяна морила голодом бедного мужа, изменяла ему направо и налево, а теперь выгнала на улицу. Игорь поддерживал версию матери, изображая из себя несчастную жертву коварной жены.
Но Татьяна не сдавалась. Она наняла хорошего адвоката, подала на развод и параллельно начала ремонт в квартире. Она решила сдавать одну из комнат, чтобы иметь дополнительный доход.
На суде по разводу Нина Павловна устроила настоящее представление. Она рыдала, называла невестку бессердечной, рассказывала судье, как та разрушила семью её сына. Игорь стоял рядом с опущенной головой, время от времени утирая несуществующие слёзы.
Но судья, опытная женщина лет пятидесяти, видела подобные спектакли не раз. Она внимательно изучила документы, выслушала обе стороны и вынесла решение — развод без раздела имущества, так как квартира действительно являлась личной собственностью Татьяны.
Нина Павловна едва не упала в обморок от возмущения. Она кричала о несправедливости, грозилась подавать апелляцию, но адвокат Татьяны спокойно объяснил, что это бесполезно — закон есть закон.
Выйдя из здания суда, Татьяна почувствовала невероятную лёгкость. Будто с её плеч свалился огромный груз. Она была свободна. Свободна от токсичной свекрови, от слабохарактерного мужа, от их манипуляций и лжи.
— Ты ещё пожалеешь! — крикнула ей вслед Нина Павловна. — Останешься одна, никому не нужная! Ни одна нормальная семья тебя не примет!
Татьяна обернулась и посмотрела на бывшую свекровь с жалостью.
— Знаете, Нина Павловна, я наконец поняла, почему ваш муж от вас ушёл. И почему ваш сын никогда не станет настоящим мужчиной. Вы отравляете всё вокруг себя своей жадностью и злобой. Мне вас жаль.
Она развернулась и пошла прочь, не оглядываясь. Позади остались два года неудачного брака, но впереди её ждала новая жизнь. Своя квартира, любимая работа, верные друзья. И главное — свобода быть собой, не подстраиваясь под чужие амбиции и манипуляции.
Через полгода Татьяна встретила Игоря в торговом центре. Он сильно изменился — похудел, осунулся, в глазах появилась затравленность. Оказалось, что мать переехала к нему жить и полностью взяла его жизнь под контроль. Она решала, что ему есть, во сколько ложиться спать, с кем общаться. Новую девушку, которую он попытался привести домой, Нина Павловна выгнала со скандалом.
— Таня, — начал он неуверенно, — может, мы могли бы попробовать всё сначала? Я понял, что был неправ…
Татьяна посмотрела на него без злости, без обиды. Только с лёгкой грустью о потраченном времени.
— Нет, Игорь. Ты сделал свой выбор. Живи с ним.
Она прошла мимо, оставив его стоять посреди торгового зала. В её новой квартире её ждал уютный вечер с книгой и чашкой чая. В той самой квартире, которую бабушка оставила ей не просто как недвижимость, а как символ независимости и свободы. И Татьяна была благодарна судьбе за этот урок — лучше быть одной, чем с людьми, которые видят в тебе только источник наживы.
Сидя в бабушкином кресле у окна, она смотрела на вечернюю Москву и улыбалась. Жизнь только начиналась, и она точно знала — больше никто и никогда не заставит её чувствовать себя виноватой за то, что она имеет, чего добилась и кем является. Свекровь была неправа — она не осталась одна. Она обрела себя.
