— Мама переезжает к нам жить насовсем! — объявил Владимир за ужином, даже не подняв глаз от тарелки. — Я уже всё решил, она приедет через неделю.
Оксана застыла с вилкой на полпути ко рту. Кусок курицы показался ей резиновым, горло сжалось. Она медленно положила вилку на тарелку и посмотрела на мужа. Тот продолжал есть, будто только что сообщил ей прогноз погоды, а не перевернул всю её жизнь одной фразой.
— Что значит «уже решил»? — голос Оксаны дрогнул. — Вова, мы же обсуждали это. У твоей мамы есть своя квартира, прекрасная трёхкомнатная квартира в центре. Зачем ей переезжать к нам?
Владимир наконец поднял взгляд. В его глазах читалось раздражение, словно она задала глупый вопрос.
— Она продаёт квартиру. Ей одной тяжело, понимаешь? Здоровье уже не то, а там три комнаты, высокие потолки, старая планировка. Ей нужна забота.
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Свекровь продаёт квартиру. Квартиру стоимостью в несколько миллионов. И переезжает к ним в их скромную двушку на окраине.
— Погоди, — она попыталась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — А деньги от продажи? Это же огромная сумма. Она могла бы купить себе небольшую квартиру поближе к нам или снимать что-то подходящее.
Владимир отложил вилку и скрестил руки на груди. Эта поза означала, что он готов к обороне.
— Деньги она положит на депозит. Это её пенсионные накопления. А жить будет с нами, мы же семья. Или ты предлагаешь выгнать мою мать на улицу?
«Выгнать на улицу». Любимый приём свекрови — драматизация. Оксана уже слышала эти слова из её уст сотни раз. «Ты хочешь, чтобы я голодала?» — когда Оксана предлагала готовить менее жирную пищу. «Ты хочешь, чтобы я заболела?» — когда просила не открывать все окна зимой. Теперь эту тактику перенял и Владимир.
— Я не предлагаю выгонять. Я предлагаю найти разумное решение, которое устроит всех. У нас маленькая квартира, Вова. Где она будет спать? В гостиной на диване?
— В спальне для гостей.
Оксана вздрогнула. Спальня для гостей. Так Владимир теперь называл комнату, которую они два года обустраивали как детскую. Светло-жёлтые обои с облаками, которые она выбирала часами. Комод, купленный на распродаже, который они вдвоём тащили на пятый этаж, потому что не хватило денег на доставку. Всё это теперь стало просто «спальней для гостей».
— Вова, это должна быть детская. Мы же планировали…
— Планировали, — перебил он. — Но пока детей нет. А мама есть, и ей нужна помощь. Когда появятся дети, что-нибудь придумаем.
Что-нибудь придумаем. Как просто. Как будто свекровь — это временное явление, как грипп. Переболеем и забудем. Но Оксана знала Валентину Павловну достаточно хорошо, чтобы понимать: если она войдёт в эту дверь с чемоданами, выйдет только вперёд ногами.
— А что если я против? — тихо спросила Оксана.
Владимир посмотрел на неё так, будто она сказала что-то неприличное.
— Ты против моей матери? Женщины, которая вырастила меня одна, которая всю жизнь положила на то, чтобы я получил образование? Ты против неё?
И снова манипуляция. Не «против того, чтобы она жила с нами», а «против моей матери». Как будто Оксана покушалась на святое.
— Я не против твоей мамы. Я против того, чтобы мы принимали такие важные решения без обсуждения. Это наш дом, наша семья. Мы должны решать вместе.
— Мы семья, — жёстко сказал Владимир, поднимаясь из-за стола. — Все трое. И мама — часть этой семьи. Если ты этого не понимаешь, то проблема в тебе, а не в ней.
Он вышел из кухни, оставив Оксану одну. Она сидела, глядя на остывающий ужин, и чувствовала, как внутри поднимается паника. Неделя. У неё есть неделя, чтобы что-то придумать. Или смириться.
Следующим утром Оксана проснулась с тяжёлой головой. Владимир уже ушёл на работу, не разбудив её, как обычно, поцелуем. Это был плохой знак. Когда он обижался, он становился холодным и отстранённым. Мог неделями не разговаривать, отвечая односложно и только по делу.
Она заварила себе кофе и села за ноутбук. Нужно было закончить проект для клиента, но мысли возвращались к вчерашнему разговору. Свекровь переезжает. Насовсем. Оксана помнила их первую встречу, пять лет назад. Валентина Павловна тогда мило улыбалась, расспрашивала о семье, о работе, даже подарила милый шарфик. Но уже тогда в её глазах читалось: «Посмотрим, надолго ли ты здесь».
После свадьбы маска доброжелательности быстро слетела. Свекровь начала приходить без предупреждения, со своим ключом, который Владимир дал ей «на всякий случай». Она переставляла вещи, выбрасывала продукты, которые считала вредными, давала советы, как правильно гладить рубашки её сына. А главное — постоянно намекала, что Оксана недостаточно хороша для её мальчика.
«Вова у меня такой талантливый, мог бы найти себе девушку из хорошей семьи», — говорила она, будто Оксаны не было в комнате. «Когда я была молодой, жёны умели и готовить, и шить, и дом содержать в идеальном порядке. А сейчас…» — и многозначительный взгляд на Оксану.
Телефон зазвонил, вырывая её из воспоминаний. На экране высветилось «Валентина Павловна». Оксана несколько секунд смотрела на вибрирующий телефон, потом всё же ответила.
— Здравствуйте, Валентина Павловна.
— Оксана, — голос свекрови был бодрым и деловым. — Я еду к вам обговорить детали переезда. Буду через час. Приготовь что-нибудь к чаю, но не покупное, я не ем магазинную химию.
Трубку бросили, не дожидаясь ответа. Оксана посмотрела на экран погасшего телефона. Час. У неё есть час, чтобы морально подготовиться к визиту свекрови.
Валентина Павловна появилась ровно через час, как и обещала. Она вошла со своим ключом, даже не позвонив в дверь. Оксана услышала, как хлопнула входная дверь, потом стук каблуков по коридору.
— Оксана! — голос свекрови разнёсся по квартире. — Ты опять не вытерла пыль в прихожей! Как можно жить в такой грязи?
Оксана вышла из кухни. Валентина Павловна стояла в прихожей, проводя пальцем по полке для ключей. На её лице было выражение брезгливого неодобрения.
— Здравствуйте, — сухо сказала Оксана. — Я вчера делала уборку.
— Плохо делала, — отрезала свекровь, проходя в гостиную. — Когда я переезжу, первым делом наведу здесь порядок. Вова заслуживает жить в чистоте.
Она уселась на диван, по-хозяйски раскинувшись, и оглядела комнату критическим взглядом.
— Эту мебель надо будет поменять. У меня есть прекрасный антикварный гарнитур, привезу сюда. И эти ужасные шторы тоже уберём. Я куплю настоящие, плотные портьеры.
Оксана почувствовала, как внутри закипает гнев. Свекровь уже планировала полную перестройку их дома, даже не спрашивая мнения хозяев.
— Валентина Павловна, это наша с Вовой квартира. Мы сами решаем, какая здесь будет мебель.
Свекровь посмотрела на неё с усмешкой.
— Ваша? Милочка, насколько я знаю, первоначальный взнос за эту квартиру дал мой сын. Из денег, которые я ему подарила. Так что я имею полное право обустроить её по своему вкусу.
Это было правдой. Владимир действительно внёс первый взнос из подаренных матерью денег. Но ипотеку они выплачивали вместе, каждый месяц откладывая с зарплаты. Оксана работала удалённо, бралась за любые проекты, чтобы хватало на платежи и жизнь.
— Мы вместе платим ипотеку, — возразила она.
— Ты платишь свои копейки за свои тряпки и косметику, — фыркнула свекровь. — А основную нагрузку несёт мой сын. Кстати, о работе. Когда я переезжу, тебе не придётся сидеть дома за компьютером. Найдёшь нормальную работу в офисе. А домом займусь я.
Оксана почувствовала, как земля уходит из-под ног. Свекровь планировала не просто переехать. Она планировала полностью подчинить себе их жизнь.
— Я не буду менять работу. Мне нравится то, что я делаю.
— Нравится? — Валентина Павловна рассмеялась. — Милочка, работа — это не про «нравится». Это про деньги и статус. Вове стыдно говорить коллегам, что его жена фрилансер. Это несерьёзно.
— Вова никогда не говорил, что ему стыдно.
— Конечно, не говорил. Он же воспитанный мальчик, не хочет тебя обидеть. Но я-то вижу, как он страдает.
В этот момент в кармане Оксаны зазвонил телефон. Она достала его и увидела сообщение от подруги: «Как дела? Давно не виделись, может, кофе попьём?»
— С кем это ты переписываешься? — свекровь наклонилась, пытаясь заглянуть в экран.
— С подругой, — коротко ответила Оксана, убирая телефон.
— А, с этой Мариной? Та ещё особа. Разведёнка, без детей, по клубам шастает. Плохая компания для замужней женщины. Когда я переезжу, таким подругам здесь не место.
Оксана встала. Она больше не могла это слушать.
— Валентина Павловна, у меня работа. Извините.
Она направилась в спальню, где стоял её рабочий стол. Свекровь поднялась следом.
— Не смей мне грубить, девочка! Я буду здесь жить, нравится тебе это или нет. И ты будешь делать так, как я скажу. Или мой сын найдёт себе жену получше.
Оксана резко обернулась.
— Это угроза?
Валентина Павловна улыбнулась. Холодно, торжествующе.
— Это факт. Вова — мой сын. Он всегда выберет меня. А ты… ты временная. Как все невестки. Придёт время, и он поймёт, что заслуживает лучшего.
С этими словами она развернулась и ушла. Входная дверь хлопнула с такой силой, что задрожали стёкла. Оксана осталась стоять посреди спальни, чувствуя, как по щекам текут слёзы. Слёзы злости, обиды и отчаяния.
Вечером Владимир вернулся поздно. Оксана ждала его в гостиной, собравшись с духом для серьёзного разговора. Он вошёл усталый, но при виде её напрягся.
— Мама звонила, — сказал он вместо приветствия. — Сказала, ты её выгнала.
Оксана не поверила своим ушам.
— Что? Я её не выгоняла! Я сказала, что мне нужно работать!
— Она приехала обсудить переезд, а ты её выставила. Это неуважение, Оксана.
— Неуважение? — голос Оксаны дрогнул. — А то, что она планирует выкинуть нашу мебель, заставить меня бросить работу и запретить общаться с подругами — это уважение?
Владимир устало потёр лицо руками.
— Она пожилой человек, у неё свои представления о жизни. Нужно быть терпимее.
— Вова, ей всего шестьдесят два года. Она здоровее нас обоих. И дело не в возрасте, а в том, что она хочет контролировать нашу жизнь!
— Она моя мать, — отрезал Владимир. — И она будет жить здесь. Точка. Если тебе это не нравится, подумай, что для тебя важнее — твоя гордость или наша семья.
Он ушёл в ванную, оставив её одну. Оксана сидела на диване, обхватив колени руками. Ультиматум был поставлен. Либо она принимает правила свекрови, либо теряет мужа.
Прошло три дня. Три дня холодной войны. Владимир почти не разговаривал с ней, отвечал односложно, спал на краю кровати, отвернувшись к стене. Валентина Павловна названивала ему по несколько раз в день, и Оксана слышала обрывки разговоров: «Да, мама», «Конечно, мама», «Ты права, мама».
На четвёртый день Оксана не выдержала. Она позвонила своей матери в другой город.
— Мам, я больше не могу, — всхлипнула она в трубку.
— Что случилось, доченька? — встревоженный голос матери немного успокоил.
Оксана рассказала всё. О переезде свекрови, об ультиматуме, о холодности Владимира.
— Оксаночка, — мягко сказала мать. — А ты любишь Вову?
— Люблю, но…
— Если любишь, борись. Не за него, а за вашу семью. Свекровь пытается разрушить ваш брак. Не дай ей этого сделать. Будь умнее.
— Как? Она уже всё решила!
— Ничего ещё не решено, пока она не переехала. У тебя есть время. Подумай, что можно сделать. И помни: ты не одна. У тебя есть права. Это и твой дом тоже.
После разговора с мамой Оксана почувствовала себя лучше. Она была права. Это был и её дом. И она имела право голоса.
Вечером того же дня произошло неожиданное. Владимир пришёл домой бледный и растерянный.
— Что случилось? — встревожилась Оксана.
Он сел на диван и обхватил голову руками.
— Мама продала квартиру. Уже продала. Покупатели внесли задаток. Через две недели сделка.
Оксана похолодела.
— Но она же говорила, что приедет через неделю.
— Она соврала. Она уже месяц как выставила квартиру на продажу. И нашла покупателей. Теперь ей точно некуда идти, кроме как к нам.
В голосе Владимира впервые прозвучало сомнение. Он понял, что мать обманула и его тоже.
— Вова, — осторожно начала Оксана. — А что если мы поможем ей найти другое жильё? Небольшую квартиру поближе к нам?
— На что? Она говорит, что все деньги уйдут на погашение каких-то долгов. Останется только на депозит.
— Каких долгов? У твоей мамы никогда не было долгов!
Владимир поднял на неё глаза. В них читалась растерянность.
— Я не знаю. Она не говорит. Сказала только, что это старые долги отца.
Отец Владимира умер десять лет назад. Какие могут быть долги через столько лет? Оксана почувствовала, что здесь что-то не так.
— Вова, может, попросим её показать документы? Если есть долги, должны быть бумаги.
— Она обидится. Скажет, что я ей не доверяю.
— А ты ей доверяешь?
Владимир молчал. В первый раз за все эти дни он молчал не от злости, а от сомнений.
В эти выходные Валентина Павловна приехала с двумя чемоданами.
— Остальные вещи привезут грузчики, — объявила она с порога. — Где моя комната?
Владимир молча показал на бывшую детскую. Свекровь прошла туда, окинула взглядом светлые обои и фыркнула.
— Что за детский сад? Первым делом переклеим. И мебель тут неподходящая. Завтра поедем в магазин, выберу нормальную.
— Мама, — неуверенно начал Владимир. — Может, пока не будем ничего менять? Посмотришь, привыкнешь…
Валентина Павловна обернулась к нему. Её лицо стало жёстким.
— Вова, я продала свою квартиру ради тебя. Отдала долги твоего отца, чтобы на тебе не висели обязательства. И ты мне теперь говоришь «привыкай»?
— Какие обязательства, мама? Покажи документы.
Свекровь всплеснула руками.
— Ты мне не веришь? Родной сын не верит матери? До чего дожила!
Она театрально прижала руку к сердцу. Владимир тут же бросился к ней.
— Мама, успокойся. Конечно, я верю. Просто…
— Просто твоя жена тебя настраивает против меня! Я всё вижу! Она меня здесь не хочет!
Оксана стояла в дверях и наблюдала за этим спектаклем. Валентина Павловна косилась на неё, проверяя эффект своей игры.
— Валентина Павловна, — спокойно сказала Оксана. — Покажите документы о долгах, и все вопросы снимутся.
Свекровь выпрямилась. Её «сердечный приступ» мгновенно прошёл.
— А ты кто такая, чтобы требовать у меня документы? Ты здесь никто!
— Я жена вашего сына. И хозяйка этого дома.
— Хозяйка? — Валентина Павловна рассмеялась. — Посмотрим, надолго ли!
В этот момент зазвонил телефон Владимира. Он посмотрел на экран и нахмурился.
— Это риелтор, который продавал мамину квартиру, — сказал он. — Алло?
Оксана видела, как менялось лицо мужа по мере того, как он слушал. Оно становилось всё бледнее, челюсть сжималась.
— Спасибо за информацию, — сухо сказал он и отключился.
Повисла тишина. Валентина Павловна нервно теребила сумочку.
— Мама, — голос Владимира был ледяным. — Риелтор сказал, что ты перевела все деньги от продажи квартиры на счёт в швейцарском банке. Никаких долгов не было.
Оксана ахнула. Свекровь побледнела, но быстро взяла себя в руки.
— Это мои деньги! Я имею право распоряжаться ими как хочу!
— Конечно, имеешь. Но зачем ты врала про долги?
— Чтобы вы не думали, что я к вам из-за денег пришла! Чтобы невестка твоя не считала меня нахлебницей!
— То есть ты продала квартиру, спрятала деньги и пришла жить к нам, говоря, что тебе некуда идти?
Валентина Павловна выпрямилась.
— Я твоя мать! Я имею право на заботу!
— А я имею право на правду, — отрезал Владимир. — Мама, ты можешь снять себе квартиру. У тебя есть деньги.
— Не хочу я одна! Хочу с семьёй! С сыном!
— А я хочу жить со своей женой. В своём доме. Без вранья и манипуляций.
Свекровь посмотрела на него, потом на Оксану. В её глазах полыхнула ненависть.
— Это всё ты! — она ткнула пальцем в невестку. — Ты настроила его против меня!
— Нет, мама, — устало сказал Владимир. — Ты сама всё сделала. Оксана тут ни при чём.
Он подошёл к жене и взял её за руку. Этот жест был важнее тысячи слов.
— Мама, я вызову такси. Поезжай пока в гостиницу. Завтра поможем тебе найти квартиру.
— Вы меня выгоняете? — голос свекрови дрожал от гнева.
— Мы предлагаем тебе комфортное решение для всех.
Валентина Павловна схватила свои чемоданы.
— Запомни этот день, Вова! Запомни, как ты выбрал чужого человека вместо родной матери! Она тебя бросит, а я бы была с тобой всегда!
— Мама, Оксана — моя жена. Мы семья. А ты всегда будешь моей мамой. Но жить мы будем отдельно.
Свекровь вылетела из квартиры, хлопнув дверью. Владимир и Оксана остались стоять посреди прихожей, всё ещё держась за руки.
— Прости меня, — тихо сказал Владимир. — Я был идиотом. Позволил ей манипулировать нами.
Оксана обняла его.
— Всё позади. Мы справились.
— Она не сдастся. Будет звонить, давить на жалость.
— Будем держаться вместе.
Они прошли в гостиную и сели на диван. Впервые за неделю в доме воцарилась тишина. Не напряжённая, а умиротворённая.
— Знаешь, — сказал Владимир. — Может, пора нам всерьёз заняться той детской?
Оксана улыбнулась.
— Пора.
Через месяц Валентина Павловна сняла себе квартиру в соседнем районе. Она всё ещё обижалась, но потихоньку оттаивала. Владимир навещал её раз в неделю, но всегда возвращался домой. К жене. К своей семье.
А ещё через полгода в бывшей «спальне для гостей» появилась кроватка. Настоящая детская кроватка, купленная уже не на распродаже, а в хорошем магазине. Потому что теперь они могли себе это позволить — они не тратили силы на войну, а строили свою жизнь.
Валентина Павловна пришла посмотреть на внука через неделю после выписки. Она принесла красивый конверт и букет цветов для Оксаны.
— Спасибо, — сказала она невестке. — За внука. И за то, что не дала Вове совершить ошибку.
Это было не извинение. Но это было признание. И для начала новых отношений этого было достаточно.
История закончилась не сказочно, но честно. Свекровь осталась свекровью — со своими принципами и характером. Но она больше не пыталась разрушить их семью. А Оксана и Владимир научились главному — быть командой. Потому что только вместе можно противостоять любым испытаниям. Даже таким сложным, как родственники.
