— Вот эту комнату я приготовила для своей внучки, — Галина Петровна властным жестом распахнула дверь в самую светлую спальню их новой квартиры.
Марина застыла на пороге. Её рука инстинктивно легла на округлившийся живот, где уже седьмой месяц росла их с Антоном дочь. Комната была идеальной — большая, с двумя окнами на солнечную сторону, встроенным шкафом и даже маленьким балкончиком. Именно такую детскую она представляла себе все эти месяцы беременности. Только вот свекровь уже всё решила за них.
Антон стоял позади, переминаясь с ноги на ногу. Марина чувствовала его напряжение, но знала — он промолчит. Как всегда промолчит, когда дело касается его матери.
— Галина Петровна, мы с Антоном думали обустроить детскую в соседней комнате, — мягко начала Марина. — А эту сделать нашей спальней. Она больше, и нам будет удобнее…
Свекровь обернулась к ней с выражением крайнего удивления на лице, будто Марина предложила поселить ребёнка в кладовке.
— Что за глупости! Соседняя комната темная и холодная. Окна на север выходят. Ребёнку нужен свет и тепло. Я уже заказала мебель. Кроватку с балдахином, комод, пеленальный столик. Всё в нежно-розовых тонах. Доставят на следующей неделе.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна раздражения. Они переехали в эту квартиру всего три дня назад. Квартиру, которую купили на их с Антоном общие деньги, взяв ипотеку на пятнадцать лет. А свекровь уже распоряжалась здесь, как у себя дома.
— Мы не обсуждали покупку мебели, — Марина старалась говорить спокойно. — У нас есть свои планы…
— Планы! — фыркнула Галина Петровна. — Какие могут быть планы у молодых? Вы ничего не понимаете в обустройстве детской. Я троих вырастила, знаю, что нужно ребёнку. А ты, Мариночка, лучше отдыхай больше. Тебе силы понадобятся.
Это «Мариночка» прозвучало так снисходительно, что Марина стиснула кулаки. Свекровь всегда так делала — говорила вроде бы правильные слова, заботливые, но тоном, от которого хотелось кричать.
— Мам, может, действительно стоит обсудить… — начал было Антон, но Галина Петровна повернулась к нему с таким взглядом, что он осёкся.
— Антоша, не вмешивайся в женские дела. Иди лучше телевизор в гостиной настрой. Кабельщики вчера подключили, а каналы до сих пор не настроены.
И Антон пошёл. Просто развернулся и пошёл настраивать телевизор, оставив беременную жену разбираться с его матерью. Марина проводила его спину взглядом, в котором смешались обида и злость.
— Так вот, — продолжила свекровь, когда они остались вдвоём. — Мебель я уже оплатила. Это мой подарок внучке. И вообще, я буду часто здесь бывать. Помогать вам с малышкой. Поэтому диван в гостиной нужно будет заменить на раскладной. Чтобы мне было где остаться с ночёвкой.
Марина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Часто бывать? Оставаться с ночёвкой? В их квартире, за которую они будут платить ипотеку следующие пятнадцать лет?
— Галина Петровна, мы признательны за помощь, но…
— Никаких «но»! — отрезала свекровь. — Вы молодые, неопытные. Без меня не справитесь. Я же вижу, какая ты бледная, уставшая. А после родов будет ещё тяжелее. Кстати, я записала тебя к своему врачу. Отличный специалист, принимает в частной клинике. В понедельник пойдёшь на приём.
— У меня есть свой врач, — Марина уже не скрывала раздражения. — Я наблюдаюсь в женской консультации с первых недель.
— Женская консультация! — Галина Петровна скривилась, будто съела лимон. — Да там одни студентки-практикантки! Нет уж, моя внучка должна родиться под наблюдением настоящего специалиста. Я уже всё оплатила. Ведение беременности до родов и сами роды. Двести тысяч, между прочим!
Марина опешила. Двести тысяч? Свекровь оплатила ведение её беременности, даже не спросив?
— Вы не имели права…
— Как это не имела права заботиться о здоровье внучки? — возмутилась Галина Петровна. — Да ты должна на коленях благодарить! Знаешь, сколько стоит хороший врач? А я не пожалела денег!
Она говорила так, будто сделала невероятное одолжение. Будто Марина была нищей попрошайкой, которой оказали милость.
— Антон! — крикнула Марина. — Иди сюда!
Он появился в дверях с виноватым видом. Марина знала — он всё слышал. Их квартира была небольшой, а свекровь не утруждала себя понижением голоса.
— Твоя мама оплатила ведение моей беременности в частной клинике. Без моего согласия.
— Мам, ты могла бы спросить… — начал Антон, но без особого энтузиазма.
— Спросить? — Галина Петровна театрально всплеснула руками. — Я делаю вам царский подарок, а вы ещё недовольны? Да любая невестка была бы счастлива иметь такую свекровь!
Любая невестка. Не Марина. Не жена её сына. А безликая «невестка», одна из многих, которую можно заменить.
— Мы благодарны, мам, — пробормотал Антон. — Просто Марина привыкла к своему врачу…
— Привыкла! — фыркнула свекровь. — К участковому терапевту можно привыкнуть. А беременность — это серьёзно. Тут нужен профессионал. Кстати, я договорилась, чтобы после родов к вам приходила няня. Опытная женщина, работала в хороших семьях.
— Няня? — Марина почувствовала, что теряет контроль над ситуацией. — Мы не обсуждали няню! Я собираюсь сама ухаживать за ребёнком!
— Сама! — Галина Петровна рассмеялась. — Да ты понятия не имеешь, что такое младенец! Бессонные ночи, колики, прорезывание зубов. Без помощи ты через неделю взвоешь. А няня будет приходить каждый день, помогать. Я буду оплачивать.
Марина посмотрела на Антона. Он стоял, опустив голову, и молчал. Её муж, отец её будущего ребёнка, человек, который клялся защищать её, просто молчал, пока его мать планировала их жизнь.
— Антон, — Марина старалась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело. — Скажи что-нибудь. Это же наша жизнь. Наша квартира. Наш ребёнок.
Он поднял на неё глаза, и в них была такая беспомощность, что Марина поняла — бесполезно. Он никогда не пойдёт против матери. Даже ради неё. Даже ради их семьи.
— Мам права, — тихо сказал он. — Нам действительно понадобится помощь. И хороший врач не помешает.
Это было предательством. Чистым, неприкрытым предательством. Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Где тот решительный мужчина, который год назад сделал ей предложение? Который обещал, что они построят свою семью, свой дом, свою жизнь?
— Вот и умница, — одобрительно кивнула Галина Петровна. — Слушайся мать, она плохого не посоветует. А теперь давайте обсудим ремонт. Эти обои в спальне нужно срочно переклеить. Ужасный цвет! И ламинат поменять. У меня есть знакомый прораб, сделает быстро и недорого.
— Мы только въехали, — слабо попыталась возразить Марина. — Ремонт от застройщика, всё новое…
— Новое не значит качественное! — отрезала свекровь. — Я же вижу — дешёвка! В доме, где будет расти моя внучка, всё должно быть идеальным. Завтра прораб придёт, сделает замеры. Работы на две недели, не больше. Поживёте пока у меня.
У неё. В её однокомнатной квартире, где Марина задыхалась от постоянного контроля. Где свекровь комментировала каждый её шаг, каждое слово, каждый взгляд.
— Мы никуда не поедем, — твёрдо сказала Марина. — Если вы хотите делать ремонт — пожалуйста, но мы остаёмся здесь.
Галина Петровна посмотрела на неё как на неразумного ребёнка.
— Беременной нельзя дышать строительной пылью. Это вредно для ребёнка. Неужели ты такая эгоистка, что не думаешь о здоровье малышки?
Эгоистка. Она назвала её эгоисткой. Марину, которая бросила любимую работу, чтобы сохранить беременность. Которая соблюдала все рекомендации врачей, отказалась от любимого кофе, от встреч с подругами в кафе, где курили. Эгоисткой.
— Я устала, — Марина повернулась к Антону. — Пусть твоя мама уходит. Мне нужно отдохнуть.
— Мариночка переутомилась, — сочувственно закивала свекровь. — Это всё гормоны. При беременности женщины становятся такими раздражительными! Ничего, это пройдёт. Антоша, проводи меня.
Она чмокнула сына в щёку, окинула Марину оценивающим взглядом и направилась к выходу. Антон поплёлся за ней.
Марина осталась одна в комнате, которую свекровь уже назначила детской. В их комнате. В их квартире. Которая почему-то перестала быть их.
Она слышала, как в прихожей Галина Петровна что-то выговаривает Антону. Не разобрать слов, но тон был недовольный. Наверняка объясняет, какая у него неблагодарная жена.
Дверь хлопнула. Антон вернулся в комнату. Сел рядом с Мариной на подоконник, попытался взять за руку. Она отдёрнула.
— Почему ты молчал? — спросила она тихо.
— Марин, ну что я мог сказать? Она же хочет как лучше.
— Для кого лучше? Для нас? Или для себя?
— Она помогает нам. Врач, няня, ремонт — это же огромные деньги!
— Которые мы не просили! — Марина повернулась к нему. — Антон, это наша жизнь! Наша семья! А твоя мать решает всё за нас!
— Она просто заботится…
— Она контролирует! Неужели ты не видишь разницы?
Он молчал, глядя в пол. Марина знала — видит. Всё он видит и понимает. Но сделать ничего не может. Или не хочет.
— Если ты не поставишь её на место, я уеду, — сказала Марина.
Антон поднял голову, в глазах мелькнул испуг.
— Не говори глупостей. Куда ты пойдёшь на седьмом месяце?
— К родителям. Они в другом городе, но примут. В отличие от твоей матери, они уважают наш выбор.
— Марина, ну не надо так остро реагировать. Мама немного властная, но у неё доброе сердце.
Доброе сердце. Марина чуть не рассмеялась. Если это доброе сердце, то что тогда злое?
Следующие дни превратились в ад. Галина Петровна приходила каждое утро с новыми идеями по обустройству их жизни. Она привезла пакеты с детскими вещами — все розовые, с рюшами и бантами, хотя Марина говорила, что предпочитает нейтральные цвета. Она записала Марину на курсы для беременных при той самой частной клинике. Договорилась о встрече с прорабом, который должен был начать ремонт.
Марина сопротивлялась как могла. Отказывалась идти к врачу. Не пускала прораба. Складывала привезённые вещи в кладовку. Но свекровь была как танк — медленно, но неуклонно продавливала свою линию.
А Антон… Антон делал вид, что ничего не происходит. Уходил на работу рано утром, возвращался поздно вечером. На все попытки Марины поговорить отвечал: «Давай не будем ссориться, тебе вредно нервничать».
Переломный момент наступил в пятницу. Марина вернулась после планового УЗИ в женской консультации. Всё было хорошо, малышка развивалась по срокам, сердечко билось ровно. Марина даже получила фото — размытое, чёрно-белое, но такое дорогое.
Дома её ждал сюрприз. В детской — той самой комнате, которую назначила детской свекровь — уже стояла мебель. Кроватка с розовым балдахином, комод, пеленальный столик. И Галина Петровна с Антоном расставляли всё это.
— Сюрприз! — радостно объявила свекровь. — Доставили раньше, чем обещали. Правда, красиво?
Марина смотрела на эту розовую вакханалию и чувствовала, как внутри что-то ломается. Последняя капля терпения испарилась.
— Убирайте, — сказала она спокойно. — Убирайте всё это немедленно.
— Что? — опешила Галина Петровна. — Мариночка, ты что?
— Я не Мариночка. Я Марина. Жена вашего сына и мать вашей внучки. И я требую убрать эту мебель из моего дома.
— Из твоего дома? — свекровь зловеще прищурилась. — Это квартира моего сына!
— Которую мы купили вместе. На наши общие деньги. И будем платить ипотеку вместе. А вы здесь гость. Непрошеный гость.
Галина Петровна побагровела.
— Антон! Ты слышишь, что говорит твоя жена?
Антон стоял между ними, растерянный, несчастный.
— Мам, Марина, давайте успокоимся…
— Я спокойна, — отрезала Марина. — Я абсолютно спокойна. Галина Петровна, вы сейчас вызовете грузчиков и увезёте всю эту мебель. Или я вызову полицию и напишу заявление о незаконном проникновении в жилище.
— Незаконном проникновении! — взвизгнула свекровь. — Да я ключи у сына взяла!
— Которые он не имел права вам давать без моего согласия. Это и моё жильё. Кстати, верните ключи.
— Антон! — Галина Петровна повернулась к сыну. — Поговори со своей женой! Объясни ей!
Антон посмотрел на мать, потом на жену. Марина видела, как он мечется, разрываясь между ними. И вдруг поняла — если он сейчас выберет мать, их брак кончен.
— Мам, — медленно начал Антон. — Марина права. Мы должны были обсудить покупку мебели. Все вместе.
— Обсудить! — всплеснула руками свекровь. — Я потратила пятьдесят тысяч на эту мебель! Для вашего же ребёнка!
— Которую мы не просили покупать, — Антон наконец-то нашёл в себе силы. — Мам, мы благодарны за заботу, но это наш дом. Наша семья. Мы сами будем принимать решения.
Галина Петровна смотрела на сына так, будто он предал её.
— Я всю жизнь для тебя… Всё лучшее… А ты…
— Мам, я люблю тебя. Но я женат. У меня своя семья. И я прошу тебя это уважать.
Повисла тишина. Марина затаила дыхание. Неужели? Неужели он всё-таки смог?
Свекровь медленно достала из сумочки ключи, со стуком бросила их на комод.
— Не нужны мне ваши ключи. И помощь моя не нужна. Справляйтесь сами!
Она развернулась и вышла, громко хлопнув дверью. Антон и Марина остались одни среди розовой мебели.
— Прости, — сказал он тихо. — Я должен был сразу… Но она моя мать…
— А я твоя жена, — Марина подошла к нему, взяла за руку. — И скоро буду матерью твоего ребёнка. Мы семья, Антон. Мы.
Он обнял её, осторожно, бережно, боясь потревожить малышку.
— Мебель вернём? — спросил он.
— Обязательно. И купим ту, которую выберем вместе.
— Мама обидится…
— Переживёт. А если нет — это её выбор.
Они стояли, обнявшись, в комнате, залитой вечерним солнцем. Их комнате. В их доме. Где они будут жить своей жизнью, растить свою дочь, принимать свои решения.
Галина Петровна не появлялась неделю. Потом позвонила Антону, долго плакала в трубку, жаловалась на неблагодарность. Но когда поняла, что сын не собирается бросать жену и бежать к мамочке, сменила тактику.
Она начала присылать сообщения Марине. Сначала обиженные, потом примирительные. Писала, что хочет быть хорошей бабушкой, что готова уважать их решения. Марина не отвечала. Ещё слишком свежа была обида.
Но однажды, когда до родов оставался месяц, Марина сама позвонила свекрови. Не потому, что простила. А потому, что поняла — её дочери нужна бабушка. Пусть властная, пусть сложная, но любящая.
— Галина Петровна? Это Марина. Мы выбрали кроватку. Хотели бы, чтобы вы посмотрели. Если у вас есть время…
На том конце провода воцарилась тишина. А потом свекровь сказала:
— Конечно, Марина. Я буду рада помочь. Если вы не против…
Это было начало. Трудного, непростого, но необходимого пути к взаимопониманию. Марина знала — свекровь не изменится в одночасье. Будут ещё попытки контроля, советы, которые больше похожи на приказы. Но теперь у них с Антоном есть главное — понимание, что они семья. И готовность защищать свои границы.
А Галина Петровна… Она тоже кое-что поняла. Что невестка — это не враг, которого нужно подчинить. И не ребёнок, которого нужно учить. Это женщина, которая любит её сына и носит под сердцем её внучку. И с которой придётся считаться, хочется того или нет.
Мебель они выбрали вместе. Не розовую, а нежно-бежевую. И комнату для малышки обустроили там, где хотела Марина — в светлой спальне с балконом. А свекровь… Свекровь подарила им красивый ночник в виде луны. И сказала:
— Пусть освещает путь моей внучке. И напоминает, что у неё есть бабушка, которая всегда рядом. Если позовут.
Если позовут. В этих двух словах было больше мудрости и уважения, чем во всех предыдущих «я знаю лучше».
Марина улыбнулась и впервые за долгое время обняла свекровь. Не потому, что должна была. А потому, что захотела.
Может, у них всё получится. Не сразу, не просто, но получится. Потому что они все любят одного маленького человечка, который скоро появится на свет. И ради неё они научатся быть семьёй. Настоящей семьёй.
