— Это же наши деньги, почему я должна спрашивать разрешения у твоей матери на покупку холодильника?! — голос Марины дрогнул от сдерживаемого гнева.
Она стояла посреди кухни их съёмной квартиры, сжимая в руке банковскую выписку. Цифры на бумаге расплывались перед глазами, но не от слёз — от ярости. Пятьдесят тысяч рублей. Ровно столько исчезло с их семейного счёта за последние три месяца. И все переводы шли на один и тот же номер карты.
Дмитрий сидел за столом, уткнувшись взглядом в чашку с остывшим чаем. Его плечи были напряжены, а руки мелко подрагивали — верный признак того, что он знал о происходящем гораздо больше, чем показывал.
— Мам просто хотела помочь нам накопить на квартиру. Она же бухгалтер, разбирается в финансах лучше нас, — пробормотал он, не поднимая головы.
Марина почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Три года. Три года она работала менеджером в логистической компании, откладывая каждую копейку на их будущее жильё. Три года она отказывала себе в новой одежде, косметике, встречах с подругами в кафе. И всё это время Галина Петровна, её свекровь, методично опустошала их накопления.
— Она разбирается? — Марина подошла к столу и положила выписку прямо перед мужем. — Тогда объясни мне, почему деньги на квартиру утекают на карту твоей матери? И почему ты молчал об этом?
Дмитрий наконец поднял взгляд. В его карих глазах читалась вина пополам с какой-то детской беспомощностью. В свои тридцать два года он всё ещё не мог противостоять материнской воле.
— Она сказала, что откладывает для нас на специальный вклад под хорошие проценты. Что так выгоднее.
— И ты поверил? Просто взял и поверил, даже не спросив меня?
Марина села напротив него. Усталость накатила волной, смешиваясь с горечью предательства. Она думала, что они команда. Что принимают решения вместе. А оказалось, что в их браке есть третий, невидимый участник — Галина Петровна, которая дёргает за ниточки из своей двухкомнатной квартиры в центре города.
В дверь позвонили. Три коротких, требовательных звонка. Марина и Дмитрий переглянулись — они оба знали этот звонок.
— Я же говорила, что зайду проверить, как вы тут, — раздался из-за двери властный голос свекрови.
Дмитрий вскочил открывать. Марина осталась сидеть, собирая силы для предстоящего разговора.
Галина Петровна вошла в квартиру как хозяйка — уверенной походкой, окидывая критическим взглядом каждый угол. Ей было пятьдесят семь, но выглядела она моложе — подтянутая фигура, аккуратная стрижка, дорогой костюм. Она всегда подчёркивала, что следит за собой, в отличие от некоторых.
— Мариночка, опять сидишь? — свекровь прошла на кухню, попутно проведя пальцем по полке в коридоре и неодобрительно посмотрев на собранную пыль. — Хозяйка должна быть в постоянном движении. Дом сам себя не уберёт.
Марина стиснула зубы. Обычно она промолчала бы, сделала вид, что не заметила укола. Но сегодня что-то в ней сломалось.
— Галина Петровна, нам нужно поговорить о деньгах.
Свекровь замерла на полпути к холодильнику. Её спина напряглась, но когда она обернулась, на лице играла привычная снисходительная улыбка.
— О каких деньгах, милая? Если вам опять не хватает до зарплаты, я могу одолжить. Правда, странно, что молодая семья не может распоряжаться финансами.
— О тех пятидесяти тысячах, которые вы сняли с нашего счёта.
Тишина повисла в воздухе, тяжёлая и душная. Дмитрий замер у стены, не решаясь вмешаться. Галина Петровна медленно опустилась на стул, сохраняя на лице выражение оскорблённого достоинства.
— Димочка тебе не объяснил? Я помогаю вам копить. У меня есть знакомый в банке, он оформил вклад под пятнадцать процентов годовых. Разве плохо, что мать заботится о будущем сына?
— А документы по этому вкладу можно посмотреть?
Галина Петровна поджала губы. Её глаза сузились, превратившись в две злые щёлочки.
— Ты обвиняешь меня во лжи? Я, которая вырастила Диму одна, которая всю жизнь работала ради него, теперь должна оправдываться перед какой-то девчонкой?
— Я не девчонка. Я ваша невестка и жена вашего сына. И я имею право знать, куда уходят наши семейные деньги.
Свекровь встала так резко, что стул отъехал назад.
— Семейные? Да что ты вообще принесла в эту семью, кроме своих амбиций? Димочка до встречи с тобой был золотым мальчиком, послушным, внимательным. А теперь? Теперь он только и делает, что работает, чтобы обеспечить твои запросы!
— Мои запросы? — Марина тоже поднялась. — Я работаю наравне с ним! Больше того, моя зарплата выше!
Эти слова стали красной тряпкой для свекрови. Она всегда болезненно воспринимала тот факт, что невестка зарабатывает больше её сына.
— Вот именно! Ты вечно тыкаешь этим! Унижаешь моего сына! Настоящая жена должна уметь создавать иллюзию, что муж — глава семьи, даже если это не так!
— Настоящая мать не должна воровать у своего сына!
Слово «воровать» повисло в воздухе как пощёчина. Галина Петровна побелела, потом резко покраснела. Она повернулась к Дмитрию, который всё это время молчал.
— Дима! Ты слышишь, как она со мной разговаривает? Твоя жена назвала меня воровкой!
Дмитрий открыл рот, но Марина его опередила.
— Он всё прекрасно слышит. И он знал про ваши махинации с самого начала, верно, Дим?
Муж опустил глаза. Это было красноречивее любых слов.
— Так вот как, — свекровь медленно кивнула. — Значит, заговор против матери. Что ж, я всегда знала, что эта свадьба была ошибкой. Говорила тебе, Дима — не женись на ней. Она из простой семьи, отец — водитель автобуса, мать — продавщица. Что она могла дать тебе, кроме проблем?
Марина почувствовала, как внутри неё поднимается волна ярости. Все эти годы она терпела завуалированные оскорбления, пренебрежительные взгляды, постоянные сравнения с мифической идеальной невесткой, которую Галина Петровна придумала для своего сына.
— Знаете что, Галина Петровна? Я действительно из простой семьи. Но мои родители научили меня главному — честности и уважению. Они никогда не брали чужого и не манипулировали близкими людьми!
— Как ты смеешь! — свекровь сделала шаг к Марине, но та не отступила.
— Смею! И знаете что ещё я посмею? Я сейчас пойду и поменяю все пароли от наших счетов. И если хоть одна копейка исчезнет без моего ведома, я обращусь в полицию!
— Ты не посмеешь! Дима, скажи ей!
Но Дмитрий молчал, прислонившись к стене. В его глазах читалась усталость человека, разрывающегося между двумя самыми близкими женщинами.
Галина Петровна поняла, что сын не встанет на её защиту. Её лицо исказилось от злости.
— Ах так? Ну что ж, посмотрим, как вы проживёте без моей помощи! Димочка, когда эта твоя женушка выгонит тебя, не приходи ко мне! Я тебя предупреждала, но ты не слушал! Связался с этой… с этой…
— Договаривайте, — холодно сказала Марина. — С кем я?
Свекровь прищурилась, и её голос стал ядовитым, как змеиный укус.
— С пустоцветом! Три года замужем, а детей нет! Нормальная женщина давно бы родила, а ты только о карьере думаешь!
Эти слова ударили больнее, чем Марина ожидала. Свекровь попала в самую болевую точку. Марина и Дмитрий уже год безуспешно пытались завести ребёнка, проходили обследования, и эта тема была для неё крайне болезненной.
— Мам, хватит! — наконец подал голос Дмитрий.
— Что хватит? Правду говорить? Я имею право на внуков! А она не может дать мне даже этого!
Марина почувствовала, как к глазам подступают слёзы. Но она не позволит себе плакать при этой женщине.
— Выйдите из моего дома, — тихо сказала она.
— Из твоего? — свекровь рассмеялась. — Это съёмная квартира! У тебя нет своего дома!
— Пока это мой дом. И я прошу вас уйти.
Галина Петровна подошла к сыну.
— Димочка, пойдём со мной. Оставь её. Я найду тебе нормальную жену, которая родит мне внуков и будет уважать свекровь!
Дмитрий посмотрел на мать, потом на жену. В его глазах мелькнула решимость.
— Мам, иди домой. Марина права — ты не должна была брать наши деньги без спроса.
— Что?! — Галина Петровна отшатнулась, как от удара. — Ты выбираешь её?
— Я выбираю свою семью, мам. Марина — моя семья.
Свекровь молча смотрела на сына несколько секунд. Потом развернулась и пошла к выходу.
— Когда она тебя бросит, не приходи ко мне! — бросила она через плечо и хлопнула дверью.
В квартире повисла тишина. Марина и Дмитрий стояли, не глядя друг на друга.
— Прости меня, — наконец сказал он. — Я должен был сразу тебе рассказать про деньги. Просто… мама всегда так убедительно говорит. И я привык ей доверять.
Марина подошла к окну. На улице начинался дождь, капли барабанили по стеклу.
— Знаешь, что самое обидное? Не деньги. А то, что ты скрыл это от меня. Мы же команда, Дим. Или должны быть.
Он подошёл к ней сзади, но не решился обнять.
— Мы команда. Просто… с мамой всегда сложно. Она одна меня растила, многим пожертвовала. Я чувствую себя обязанным.
— Но это не значит, что она имеет право управлять твоей жизнью. Нашей жизнью.
Дмитрий кивнул.
— Я поговорю с ней. Попрошу вернуть деньги.
— Думаешь, вернёт?
— Не знаю. Но попытаюсь.
Марина повернулась к мужу.
— А что касается детей… Мы проходим лечение. Врач сказал, что шансы есть.
— Я знаю. И мама не имела права говорить то, что сказала. Это было жестоко.
Марина кивнула, сдерживая слёзы.
— Она всегда считала меня недостойной тебя.
— Это неправда. Ты самое лучшее, что со мной случилось.
На следующий день Марина действительно поменяла все пароли от банковских счетов. Дмитрий не возражал. Он также позвонил матери и потребовал вернуть деньги. Разговор был долгим и тяжёлым. Галина Петровна кричала, плакала, обвиняла сына в предательстве. Но в конце концов согласилась вернуть деньги — не все, только тридцать тысяч. Остальные, по её словам, она потратила на «семейные нужды».
Прошла неделя. Свекровь не звонила, не приходила. Дмитрий переживал, но Марина чувствовала облегчение. Впервые за три года брака она могла спокойно дышать в собственном доме, не ожидая внезапного визита и порции критики.
В пятницу вечером, когда они с Дмитрием ужинали, раздался звонок в дверь. Марина напряглась — неужели Галина Петровна решила вернуться?
Но за дверью стояла соседка снизу, пожилая женщина Антонина Павловна.
— Извините, что беспокою, — сказала она. — Просто хотела спросить — вы случайно не знаете, куда Галина Петровна уехала?
— В смысле уехала? — удивился Дмитрий.
— Ну да, я видела, как она сегодня утром выходила с чемоданами. Такси вызывала. Я спросила, надолго ли, а она сказала, что уезжает к сестре в другой город. Насовсем, говорит, квартиру продаёт.
Дмитрий побледнел. Он выскочил из квартиры и бросился вниз по лестнице. Марина и соседка последовали за ним.
Квартира Галины Петровны была открыта. Внутри — пустота. Мебель осталась, но все личные вещи исчезли. На кухонном столе лежал конверт.
Дмитрий дрожащими руками открыл его. Внутри было письмо:
«Димочка, я уезжаю к сестре Людмиле в Краснодар. Квартиру продаю, деньги мне понадобятся на жизнь там. Те деньги, что я брала у вас — считай, это была плата за моё материнство. Я отдала тебе лучшие годы, а ты выбрал чужую женщину. Живи теперь, как знаешь. Мама».
Дмитрий сел прямо на пол в пустой квартире. Марина опустилась рядом, обняла его за плечи. Он не плакал, просто сидел, глядя в пустоту.
— Она продала квартиру… Двухкомнатную квартиру в центре. Это же миллионов пятнадцать минимум. И уехала. Просто взяла и уехала.
Марина молчала. Что тут скажешь? Галина Петровна нанесла последний, самый болезненный удар. Она не просто уехала — она вычеркнула сына из своей жизни.
— Знаешь, — вдруг сказал Дмитрий, — может, оно и к лучшему.
Марина удивлённо посмотрела на него.
— В смысле?
— Ну, мы теперь действительно сами по себе. Без её контроля, без вечных упрёков. Может, у нас наконец получится построить нормальную семью?
Марина прижалась к мужу крепче.
— У нас получится. Обязательно получится.
Они сидели в пустой квартире ещё несколько минут. Потом поднялись и пошли домой.
Через месяц Марина узнала, что беременна. Когда она сообщила об этом Дмитрию, он заплакал — впервые за всё время их брака. Они решили не сообщать Галине Петровне. Пусть живёт своей жизнью в Краснодаре, раз уж сделала такой выбор.
Прошёл год. У Марины и Дмитрия родилась дочка — здоровая, красивая девочка с папиными карими глазами и маминой улыбкой. Они назвали её Софьей.
Галина Петровна так и не позвонила, не написала. Дмитрий пытался найти её через сестру, но та сказала, что Галина запретила давать её контакты. Она начала новую жизнь и не хочет вспоминать о прошлом.
В день первого дня рождения Софьи почтальон принёс посылку. Без обратного адреса, только город отправления — Краснодар. Внутри была маленькая золотая цепочка с кулоном в виде ангела и записка: «Внучке».
Дмитрий долго смотрел на подарок. Марина взяла его за руку.
— Может, напишешь ей? Пришлёшь фотографию Сони?
Он покачал головой.
— Нет. Она сделала свой выбор. Гордость для неё оказалась важнее семьи. Если захочет — сама найдёт способ связаться.
Марина кивнула. Она не настаивала. За этот год они с Дмитрием стали по-настоящему близки, научились принимать решения вместе, доверять друг другу. И хотя тень свекрови всё ещё иногда появлялась в их разговорах, она больше не довлела над их жизнью.
Цепочку они сохранили — отдадут Софье, когда подрастёт. Пусть знает, что у неё есть бабушка, пусть и далёкая, пусть и выбравшая гордость вместо любви. А пока они растили дочь сами, окружая её той любовью и заботой, которой им самим так не хватало.
Иногда Марина думала о Галине Петровне. Счастлива ли она там, в Краснодаре? Не жалеет ли о своём решении? Но ответов не было. Свекровь исчезла из их жизни так же внезапно, как когда-то в неё ворвалась — оставив после себя только боль, уроки и маленькую золотую цепочку в коробочке.
Жизнь продолжалась. Без токсичного контроля, без манипуляций, без вечного чувства вины. И Марина понимала — иногда потерять такую родственницу означает обрести настоящую семью.
