— Я же говорила тебе не покупать эти дешёвые помидоры! Посмотри, какие они безвкусные!
Галина Петровна стояла у плиты в квартире невестки и размахивала половником, словно дирижёрской палочкой. На сковороде шипело что-то, что должно было стать ужином для Марины, но теперь превращалось в очередной повод для критики. Марина застыла в дверном проёме собственной кухни, ключи от квартиры всё ещё зажаты в руке, сумка с работы висит на плече. Восемь вечера. Четверг. У неё даже не было времени снять пальто.
За спиной Галины Петровны на столе уже были разложены продукты — явно принесённые ею самой. Упаковки из дорогого магазина органической еды, который находился на другом конце города. Марина знала этот магазин — там один помидор стоил как килограмм обычных.
— Добрый вечер, Галина Петровна, — произнесла Марина, стараясь сохранить нейтральный тон. — Я не знала, что вы придёте.
— А что, теперь мне надо записываться на приём к собственной невестке? — свекровь обернулась, её брови были театрально подняты. — Антон сказал, что ты опять работаешь допоздна, вот я и решила помочь. Знаю я, как вы, молодые, питаетесь. Полуфабрикаты да быстрая еда.
Марина медленно сняла пальто, повесила его в шкаф. Считала про себя до десяти. Это был проверенный способ не сорваться. Четыре года замужества научили её этому простому трюку. Галина Петровна появлялась в их доме минимум три раза в неделю. Всегда без предупреждения. Всегда с благими намерениями. И всегда оставляла после себя ощущение, будто Марина — неумелая школьница, которая ничего не умеет делать правильно.
— Спасибо за заботу, — ровно произнесла Марина. — Но я планировала приготовить салат. У меня был тяжёлый день, не очень хочется есть жареное.
— Салат! — фыркнула Галина Петровна. — Антошенька после работы должен нормально поесть, а не травку жевать. Мужчине нужна настоящая еда. Я вот приготовила его любимые котлеты. По моему фирменному рецепту. Он их обожает с детства.
Марина почувствовала, как внутри поднимается знакомая волна раздражения. Антон терпеть не мог эти котлеты. Он признался ей в этом ещё на втором свидании, когда она спросила о его нелюбимой еде. «Мамины котлеты с рисом, — сказал он тогда, смеясь. — Она их делает уже тридцать лет, и они всегда получаются сухими, как подошва. Но я не могу ей сказать — обидится». И вот теперь эти самые котлеты лежали на их кухонном столе, источая запах пережаренного мяса.
— Галина Петровна, давайте я вам помогу, — предложила Марина, подходя к плите. — А потом мы вместе поужинаем.
— Не надо, я сама справлюсь. Ты присядь, отдохни. Знаю я твою помощь — только всё испортишь.
Это было сказано с улыбкой, почти ласково, но Марина услышала в этих словах привычный подтекст. Ты не умеешь готовить. Ты не умеешь вести хозяйство. Ты вообще не подходишь моему сыну. Она молча прошла в гостиную, села на диван и достала телефон. Написала Антону: «Твоя мама у нас. Опять готовит котлеты».
Ответ пришёл через минуту: «Задерживаюсь на совещании. Буду поздно. Потерпи, пожалуйста».
Потерпи. Это слово стало девизом их семейной жизни. Потерпи мамины визиты. Потерпи её советы. Потерпи критику. Потерпи вторжение в личное пространство. Марина откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Вспомнила, как всё начиналось.
Первая встреча с будущей свекровью состоялась через полгода после начала отношений с Антоном. Галина Петровна тогда казалась милой, заботливой женщиной. Расспрашивала о работе Марины, хвалила её внешность, говорила, как рада, что у сына появилась такая хорошая девушка. Тревожные звоночки начались после помолвки. «А ты уверена, что хочешь работать после свадьбы? Антошка хорошо зарабатывает». «А ты умеешь готовить борщ? Нет? Ну ничего, я научу». «А квартиру вы где покупать собираетесь? Только не далеко от меня, я надеюсь?»
После свадьбы маска доброжелательности окончательно слетела. Галина Петровна получила официальный статус свекрови и вместе с ним — негласное право на вмешательство во все сферы жизни молодой семьи. У неё был ключ от их квартиры — Антон дал, «на всякий случай». Этот случай наступал минимум три раза в неделю.
— Марина! — голос свекрови вырвал её из воспоминаний. — Иди ужинать!
Марина поднялась и пошла на кухню. Стол был накрыт на троих. Галина Петровна восседала во главе, на месте, где обычно сидел Антон. Котлеты громоздились на большом блюде посередине. Рядом — миска с тушёной капустой и нарезанный хлеб.
— Садись, садись, — свекровь жестом указала на стул. — Антошка позвонил, сказал, что задержится. Ну хоть мы с тобой поговорим по душам.
По душам. Марина знала, что это означает. Сейчас начнётся лекция о том, как правильно жить. О том, что пора рожать детей. О том, что надо уволиться с работы и заниматься домом. О том, что хорошая жена должна всегда встречать мужа горячим ужином.
— Я не голодна, — сказала Марина, оставаясь стоять. — У меня много работы, пойду в кабинет.
Лицо Галины Петровны вытянулось.
— То есть как это не голодна? Я три часа готовила! Специально для вас старалась!
— Никто вас не просил, — слова вырвались сами собой, прежде чем Марина успела их остановить.
Повисла тишина. Галина Петровна медленно поднялась со стула. Её глаза сузились.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что никто вас не просил приходить и готовить. У меня есть руки, я сама могу приготовить ужин своему мужу.
— Да что ты можешь! — взорвалась свекровь. — Четыре года прошло, а ты так и не научилась нормально готовить! Антон мне жалуется, что вы питаетесь одними салатами да йогуртами! Мужчина должен нормально есть!
— Антон вам жалуется? — Марина почувствовала, как внутри что-то оборвалось. — Правда? И что же он вам ещё рассказывает?
— Всё рассказывает! Что ты вечно на работе пропадаешь! Что дома бардак! Что детей не хочешь рожать!
Каждое слово било как пощёчина. Марина смотрела на разгневанную свекровь и вдруг поняла одну простую вещь — это никогда не кончится. Пока она будет терпеть, пока будет молчать, пока будет считать до десяти — Галина Петровна будет приходить, критиковать, учить жизни. И Антон будет бегать к мамочке жаловаться, вместо того чтобы поговорить с женой.
— Знаете что, Галина Петровна, — сказала Марина удивительно спокойным голосом. — Забирайте свои котлеты и уходите.
— Что?!
— Уходите из моего дома. Прямо сейчас.
— Да как ты смеешь! Я матери Антона! Я имею право…
— Вы не имеете никаких прав в моём доме, — перебила её Марина. — Это моя квартира. Моя кухня. Моя жизнь. И я больше не хочу видеть вас здесь без приглашения.
Галина Петровна покраснела, потом побледнела, потом снова покраснела.
— Вот Антон придёт, я ему всё расскажу! Посмотрим, что он тебе скажет!
— Передайте ему, что я буду в спальне. Дверь закрыта. Если хочет поговорить — пусть сначала выпроводит вас отсюда.
Марина развернулась и ушла. За спиной послышался грохот — видимо, свекровь от злости уронила что-то. Потом хлопок входной двери. Марина закрылась в спальне, села на кровать и достала телефон. Набрала сообщение Антону: «Выгнала твою мать. Если она получит ключ обратно, получишь документы на развод».
Телефон тут же ожил. Звонок от мужа. Она сбросила. Ещё звонок. Снова сбросила. Пошли сообщения: «Что случилось?», «Марина, ответь!», «Я еду домой!»
Она выключила звук и легла на кровать. Впервые за четыре года она чувствовала себя хозяйкой собственной жизни.
Антон примчался через сорок минут. Марина слышала, как он вошёл в квартиру, прошёл по коридору, остановился у двери спальни. Постучал.
— Марина, открой. Давай поговорим.
— Твоя мать ушла?
— Да. Она уехала домой. Марина, что произошло?
Она встала, подошла к двери, но не открыла её. Говорила через дверь:
— Произошло то, что должно было произойти давно. Я устала от постоянных визитов твоей матери. Устала от её критики. Устала от того, что она ведёт себя как хозяйка в моём доме.
— Марина, ну она же хочет как лучше. Она пытается помочь.
— Она пытается контролировать. И ты ей в этом помогаешь.
— Я? С чего ты взяла?
— Она сказала, что ты жалуешься ей. На меня. На то, что я много работаю. На то, что не хочу детей. Это правда?
Молчание. Долгое, тяжёлое молчание.
— Антон, это правда?
— Ну… я иногда делюсь с ней… Она же моя мать, она переживает за нас.
Марина почувствовала, как по щекам текут слёзы. Не от обиды — от разочарования.
— Ты делишься с ней тем, что должен обсуждать со мной. Ты бежишь к мамочке вместо того, чтобы поговорить с женой. И потом удивляешься, почему она считает себя вправе учить меня жизни.
— Марина, не преувеличивай. Я просто иногда…
— Выбирай, Антон. Или твоя мать больше не переступает порог этого дома без моего приглашения. Или я ухожу.
— Ты с ума сошла? Это ультиматумы? Марина, открой дверь, давай нормально поговорим.
— Я всё сказала. Подумай и дай мне ответ.
Она отошла от двери, легла обратно на кровать. Антон ещё постоял под дверью, потом ушёл. Она слышала, как он ходит по квартире, что-то делает на кухне. Потом всё стихло.
Утром Марина проснулась от звонка будильника. Антона в постели не было — он так и спал на диване в гостиной. Она приняла душ, оделась, накрасилась. Вышла из спальни. Антон сидел на кухне, пил кофе. Перед ним лежал ключ.
— Это мамин ключ, — сказал он, не поднимая глаз. — Я заберу его у неё сегодня.
Марина кивнула, налила себе кофе.
— Но ты должна понимать, — продолжил он, — она моя мать. Я не могу просто взять и вычеркнуть её из своей жизни.
— Я не прошу тебя вычёркивать её из твоей жизни. Я прошу вычеркнуть её из моей.
— Но мы семья…
— Семья — это мы с тобой. Твоя мать — это твоя родственница. Которая не уважает границы нашей семьи.
Антон наконец поднял на неё глаза.
— Марина, ну нельзя же так. Она пожилой человек, она одинока…
— Ей пятьдесят восемь лет, Антон. Она работает, у неё есть подруги, хобби. Она не одинока. Она просто не хочет отпускать тебя.
— А ты хочешь, чтобы я выбирал между вами.
— Нет. Я хочу, чтобы ты выбрал свою семью. Нас. И защитил наше пространство от вторжений.
Он молчал, крутил в руках кружку. Марина допила кофе, взяла сумку.
— Я на работу. Подумай. Вечером поговорим.
День тянулся бесконечно. Марина не могла сосредоточиться на документах, постоянно проверяла телефон. Антон не писал, не звонил. Зато звонила Галина Петровна — пять раз. Марина не брала трубку.
Вечером она вернулась домой с тяжёлым сердцем. Открыла дверь своим ключом — и замерла. Из кухни доносились голоса. Голос Антона и… голос его матери.
Марина тихо сняла туфли, подошла ближе. Дверь на кухню была приоткрыта.
— …она просто устала, мам. Не принимай близко к сердцу.
— Устала! От чего ей уставать? Сидит в своём офисе, бумажки перекладывает. Я вот всю жизнь работала и дом вела, и тебя растила одна!
— Мам, давай не будем…
— А я буду! Антон, она тебя не ценит! Хорошая жена не выгоняет свекровь из дома! Хорошая жена рада помощи!
— Мам, Марина сказала…
— А мне плевать, что она сказала! Это мой сын, и я имею право тебя навещать!
Марина толкнула дверь. Они сидели за кухонным столом — Антон и Галина Петровна. Перед ними стояли чашки с чаем. На столе лежал тот самый ключ, который утром Антон обещал забрать.
Они обернулись. Антон побледнел. Галина Петровна, наоборот, воинственно вскинула подбородок.
— А, пришла, — сказала она. — Ну что, довольна? Настроила сына против матери?
Марина не ответила. Она смотрела на Антона. Он опустил глаза.
— Марина, я… Мама пришла поговорить. Помириться. Она обещает больше не приходить без предупреждения.
— Я буду звонить за час, — добавила Галина Петровна таким тоном, будто делала огромное одолжение.
— За час, — повторила Марина. — Как мило.
Она прошла мимо них в спальню. Достала из шкафа чемодан, начала складывать вещи. Антон вбежал следом.
— Марина, что ты делаешь?
— Собираю вещи.
— Но… но мама же согласилась звонить!
— Антон, — она обернулась к нему. — Твоя мать сидит на моей кухне. В моём доме. После того, как я вчера чётко сказала, что не хочу её здесь видеть. Ты привёл её сюда.
— Она сама пришла! Я не мог её выгнать!
— Мог. Но не стал. Потому что для тебя её чувства важнее моих.
— Это не так!
— Это именно так. И всегда было так. Просто я раньше закрывала на это глаза.
Она продолжила складывать вещи. Антон стоял в дверях, не зная, что сказать. Из кухни донёсся голос Галины Петровны:
— Антоша! Иди сюда! Пусть покапризничает и успокоится!
Марина посмотрела на мужа. Он стоял, разрываясь между женой и матерью. И в его глазах она прочитала ответ. Он не изменится. Никогда.
— Иди к маме, Антоша, — сказала она спокойно. — Она тебя ждёт.
Она захлопнула чемодан, взяла сумку с документами.
— Марина, подожди! Давай поговорим! Не уходи!
— Я не ухожу, Антон. Я возвращаюсь. К себе.
Она прошла мимо него. В коридоре её ждала Галина Петровна.
— Ну что, одумалась? — спросила она с усмешкой.
— Да, — кивнула Марина. — Одумалась. Поздравляю, Галина Петровна. Он весь ваш.
Она вышла из квартиры, не оборачиваясь. За спиной Антон что-то кричал, но она не слушала. Спустилась вниз, села в машину. Достала телефон — тридцать пропущенных от мужа, пятнадцать сообщений. Она заблокировала номер.
Подруга Лена встретила её без лишних вопросов. Просто обняла и провела в гостевую комнату.
— Живи сколько нужно, — сказала она. — Расскажешь, когда будешь готова.
Марина кивнула, благодарная за понимание.
Через три дня пришло сообщение с незнакомого номера. Галина Петровна писала: «Марина, одумайся. Антон страдает. Приходи домой, поговорим как взрослые люди. Я готова идти на уступки».
Марина удалила сообщение.
Через неделю Антон подкараулил её у офиса.
— Марина, пожалуйста, выслушай меня.
Он выглядел помятым, небритым. Под глазами — круги.
— Слушаю, — сказала она, останавливаясь.
— Вернись домой. Мама больше не придёт. Я забрал у неё ключ. Насовсем.
— Правда? И она согласилась?
— Ну… она расстроилась. Но согласилась. Марина, я люблю тебя. Давай всё начнём сначала.
Она смотрела на него и видела маленького мальчика, который так и не смог вырасти. Который всю жизнь будет разрываться между мамой и женой, пытаясь угодить обеим и не угождая никому.
— Антон, ты хороший человек. Но ты никогда не поставишь нашу семью на первое место. Твоя мама всегда будет вмешиваться. Если не с ключом, то без него. Если не лично, то по телефону. И ты всегда будешь ей это позволять.
— Но я же забрал ключ…
— Сегодня забрал. А через месяц она заплачет, скажет, что одинока, что сын её бросил — и ты отдашь ей новый. Я знаю тебя, Антон.
Он молчал. Потому что знал — она права.
— Прощай, — сказала Марина. — Береги себя. И передай Галине Петровне — она победила.
Она развернулась и пошла к машине. Больше они не встречались. Через два месяца Марина подала на развод. Антон не препятствовал. На заседание пришёл с мамой — она держала его за руку и бросала на Марину злобные взгляды.
После суда Марина вышла на улицу и глубоко вздохнула. Осенний воздух был холодным и свежим. Она подняла лицо к небу, подставляя его редким каплям дождя. Свобода. Это было похоже на свободу.
Телефон завибрировал. Сообщение от Лены: «Как всё прошло?»
«Я свободна», — ответила Марина.
«Отмечаем?»
«Обязательно».
Она села в машину и поехала в свою новую жизнь. Без свекрови. Без мужа, который не может повзрослеть. Без токсичных отношений. Просто она и её жизнь. И это было прекрасно.
