Оксана открыла дверь ключом и замерла в прихожей. Из кухни доносился смех — хриплый, громкий. Опять. Третий раз за неделю.
Она скинула обувь, повесила куртку. Посмотрела на часы — половина девятого вечера. Рабочий день — двенадцать часов на ногах, уставшая до невозможности. А дома — опять гости.
Оксана прошла на кухню. Толкнула дверь.
За столом сидела Людмила Петровна, свекровь. Напротив — незнакомая женщина лет пятидесяти, с крашеными рыжими волосами и золотыми серьгами.
На столе — тарелки с закусками, две кружки, пустая бутылка газировки в углу. Но от стола несло так, что Оксана сразу поняла — лимонад тут ни при чём.
Людмила Петровна сидела, облокотившись на стол. Глаза мутные, веки тяжёлые. Голова клонится набок. Язык заплетается:
— О, Оксаночка пришла… Знакомься, это Зина… Мы тут… посиделушки устроили…
Зина улыбалась широко, показывая золотой зуб:
— Здравствуйте, милая. Мы тут с Людочкой немножко…
Оксана не дослушала. Смотрела на свекровь — та еле держалась на стуле, голова падала на руки.
Внутри всё закипело.
Три года. Три года она это терпит.
Всё началось с развода.
Три года назад Оксана развелась с Андреем. Не скандально, даже тихо. Просто поняли — не потянет больше. Он ушёл к другой женщине, Оксана отпустила без истерик.
Квартира у них была двушка. В ипотеку брали, выплачивали вдвоём десять лет. К моменту развода закрыли последний платёж.
Оксана думала — ну всё, теперь продадим, поделим деньги, разъедемся.
Но Андрей сказал:
— Давай не будем продавать. Пусть мама там с тобой остаётся. Ей жить негде — она же с нами привыкла жить, а у меня в новой семье только однушка — куда мне её? А тут своя квартира.
— Андрей, мне тоже жить хочется. Как я с ней одна останусь?
— Ну останься пока. Дочке нужна прописка, школа рядом. Ты присмотришь за мамой, подержишь её в руках. А я пока поживу отдельно.
Оксана возмутилась:
— То есть ты съедешь, а я буду жить с твоей матерью?!
— Ну временно. Год-два. Потом что-нибудь придумаем.
— А если продадим квартиру?
— И что? На твою долю однушку не купишь. Только комнату какую-нибудь. С дочкой куда денешься? А так живи в нормальной двушке. Бесплатно же.
Оксана понимала — он прав. На её долю от продажи купить ничего нормального не получится. Съём дорогой и деньги от продажи рано или поздно кончатся. Ичто тогда? А тут — две комнаты, своё.
Согласилась. Осталась жить с Людмилой Петровной.
Андрей съехал. Жил в однушке с новой девушкой. Живёт там, официально не расписан ещё, но уже обустроился.
А Оксана осталась. С бывшей свекровью.
Первые месяцы было нормально. Людмила Петровна держалась тихо, не лезла. Своя комната, своя жизнь.
Потом начались гости.
Сначала редко. Раз в неделю приходила соседка тётя Валя — попить чай с конфетками, поболтать. Оксана не возражала.
Потом чаще. То подруга из магазина зайдёт, то знакомая с рынка заглянет. Всё время на кухне кто-то сидит, треплется, смеётся.
Оксана терпела. Ну, пожилой человек, ей скучно одной.
Но последние месяцы свекровь вообще распоясалась. Каждый день кого-то приводила. Незнакомых женщин, малознакомых соседок. Сидели до поздна, шумели, хохотали.
А главное — Людмила Петровна возомнила, что это её квартира. Её кухня. Что она тут хозяйка.
Оксана пыталась говорить с ней:
— Людмила Петровна, может, не надо так часто гостей звать? Я же с работы прихожу уставшая, хочется тишины.
— А что такого? Мы тихо сидим, никому не мешаем.
— Но это каждый день уже.
— И что? Квартира же моя тоже. Сын сказал, я тут живу. Значит, имею право гостей приглашать. Не смей мне указывать!
Оксана сжимала зубы, молчала.
Потому что формально свекровь права. Андрей оставил её тут хозяйкой половины квартиры. И Оксана имеет тут такие же права как и она.
Но терпеть становилось всё тяжелее.
И вот сегодня. Опять гости. Опять эта Зина с золотым зубом.
Оксана смотрела на свекровь, которая еле держалась на стуле, и понимала — эта Зина специально пришла. С бутылочкой. Зная, что Людмила Петровна не устоит. Угостила, расслабила. А теперь сидит, довольная.
— Людмила Петровна, вы в порядке? — спросила Оксана холодно.
— Я… я норм… Мы тут просто… посидели…
— Посидели, — повторила Оксана. — Понятно.
Повернулась к Зине:
— А вы кто вообще?
— Я Зина, — женщина улыбнулась. — Мы с Людочкой на рынке познакомились. Она такая милая, пригласила в гости.
— Пригласила, — Оксана смотрела на неё в упор. — И вы решили устроить тут балаган?
— Какой балаган? Мы просто…
— Хватит! — Оксана не выдержала. — Вон отсюда! Немедленно!
Зина вскочила, схватила сумку со стула.
— Да вы что, я же…
— Вон, я сказала!
Оксана шагнула к ней, схватила за локоть. Зина попыталась вырваться, дёрнулась. Сумка выскользнула из рук, упала на пол.
Из неё с глухим звоном выкатилась связка ключей.
Оксана замерла. Наклонилась, подняла.
Ключи Людмилы Петровны. Она узнала — на связке старый брелок в виде матрёшки, подарок от Андрея.
— Это что? — Оксана подняла связку, показала Зине.
Та побледнела:
— Я… не знаю… наверное, перепутала случайно…
— Перепутала? — Оксана шагнула ближе. — Откуда у вас ключи Людмилы Петровны?
— Ну… она мне дала… показать… я хотела посмотреть…
— Врёте! — Оксана почти кричала. — Вы стащили! Хотели дубликат сделать! Или то? Сюда в квартиру пробраться решили, когда никого не будет дома?!
Зина попятилась к двери:
— Вы с ума сошли! Какой дубликат?!
— А зачем тогда ключи в вашей сумке?! Зачем вы сюда пришли?! Специально угостили её, довели до такого состояния, чтобы ключи стащить!
— Я не…
— Вон! — Оксана схватила Зинину сумку, швырнула в неё. — Убирайтесь отсюда и больше не приходите! Если ещё раз увижу — в полицию заявлю!
Зина схватила сумку, выбежала в коридор. Оксана пошла следом, выпихнула её за дверь, захлопнула. Защёлкнула замок.
Стояла, прислонившись к двери, тяжело дыша.
Руки дрожали.
Она вернулась на кухню. Людмила Петровна сидела, положив голову на руки. Дышала тяжело, храпела.
Оксана смотрела на неё и чувствовала — больше нельзя. Терпеть нельзя.
Сегодня эта Зина ключи стащила. А завтра кто-нибудь вообще квартиру обчистит.
Оксана села напротив свекрови. Положила на стол связку ключей.
Сидела, смотрела на спящую Людмилу Петровну.
Чужая женщина. Мать бывшего мужа. Которая возомнила себя хозяйкой в этой квартире.
Три года Оксана терпела. Жила как гостья в собственном доме. Потому что Андрей попросил — присмотри за мамой, подержи в руках.
А сам съехал. Живёт с новой девушкой. Ему хорошо.
А Оксана тут. С этими бесконечными посиделками, гостями, чужими людьми на кухне.
И сегодня чуть не довели до того, что квартиру обворовали бы.
Нет. Хватит.
Оксана достала телефон, позвонила Андрею. Тот взял не сразу:
— Алло?
— Андрей, нам надо поговорить.
— О чём?
— О квартире. О твоей матери. Срочно.
— Оксан, сейчас поздно…
— Мне плевать. Приезжай завтра. Или я сама подам на раздел квартиры через суд.
— Что случилось?
— Завтра расскажу. Приезжай.
Отключилась.
Людмила Петровна застонала во сне, повернула голову.
Оксана встала, подошла к окну, сделала пару фотографий.
Завтра она выскажет Андрею всё.
Андрей приехал на следующий день вечером. Оксана открыла дверь.
— Заходи.
Он прошёл в кухню. Людмила Петровна сидела в своей комнате, дверь закрыта.
— Ну что случилось?
Показала фотографии. Рассказала про вчерашнее. Про Зину, про ключи, про то, что свекровь каждый день кого-то приводит.
Андрей слушал, хмурился:
— Ну мама у меня такая. Общительная.
— Общительная? — Оксана не поверила ушам. — Андрей, она вчера привела незнакомую женщину, которая стащила ключи!
— Может, правда перепутала.
— Нет! Специально взяла! Хотела дубликат сделать или вообще потом сюда пробраться!
Андрей помолчал:
— Ну и что ты хочешь?
— Хочу, чтобы твоя мать отсюда съехала. Или чтобы мы продали квартиру и разделили деньги. Я больше не могу так жить.
— Оксан, ты же сама согласилась.
— Три года назад! Ты говорил — временно! А прошло три года! Я живу тут как гостья! Твоя мать возомнила, что это её квартира! Она каждый день кого-то приводит! Я не могу спокойно дома быть!
Андрей потёр лицо:
— Понял. Хорошо. Я поговорю с мамой. Скажу, чтобы гостей меньше звала.
— Не меньше! Вообще не звала!
— Оксан, ну она же пожилой человек. Ей скучно.
— Мне плевать! Пусть идёт к своим друзьям! Или ты забери её к себе!
— Я не могу. У меня однушка. Мы с Леной там живём.
— Всё! — Оксана встала. — Я подаю в суд. На раздел квартиры. Пусть продают. Получу свою долю, сниму жильё. Но жить так больше не буду. ребенок не должен жить в таких условиях.
Андрей помолчал. Потом кивнул:
— Ладно. Давай так. Я заберу маму к себе. Временно. На месяц-два. Пока найдём ей другое жильё.
— И квартира?
— Пока оставим так. Потом решим.
Оксана посмотрела на бывшего мужа. Понимала — он тянет время. Не хочет продавать. Надеется, что она передумает. И потом скажет, что мать всё поняла и изменилась, попросит дать ей ещё один шанс.
Но она не передумает.
— Хорошо, — сказала она. — Месяц. Если за месяц не найдёте ей жильё — подаю в суд.
— Договорились.
Людмила Петровна съехала через неделю. Собрала вещи, переехала к сыну. Ворчала, обижалась, но делать нечего. Оплошала она.
Оксана осталась одна с дочкой в квартире.
Первый вечер сидела на кухне в тишине. Никаких гостей, никакого смеха, никаких чужих людей.
Тишина. Её кухня. Её дом.
Дочка делала уроки в комнате. Оксана пила чай и смотрела в окно.
Три года она терпела. А надо было сразу через год уже настоять на своём.
Андрей не звонил две недели. Потом написал:
«Маме нашли комнату в пансионате для пожилых. Переезжает туда в конце месяца.»
Оксана ответила:
«Хорошо.»
Она знала — Андрей не простит ей этого. Что она выгнала его мать.
Но ей было всё равно.
Потому что её терпение кончилось в тот момент, когда из сумки чужой женщины выпала связка ключей.
И она поняла — дальше только хуже будет.
Квартиру продали через год — потребовались деньги на содержание свекрови в пансионате. Оксана обрадовалась продаже. Теперь ее не связывают обязательства с мужем.
