— Забирай свои тряпки и вали отсюда. Сегодня.
Я замерла с чашкой кофе в руке. Утро понедельника. Игорь стоял в дверях спальни, уже одетый, пахнущий дорогим одеколоном, который я сама ему подарила на прошлый день рождения.
— Что?
— Ты глухая? Собирай вещи. И к обеду чтобы ключи на столе лежали.
Кофе выплеснулся на пол. Коричневое пятно расползалось по светлому ламинату — его мы вместе выбирали два года назад, я хотела более тёмный, он настоял на светлом.
— Игорь, ты что несёшь? Какие вещи? Это наша квартира, наш
— Моя квартира, — он выделил слово с каким-то садистским удовольствием. — На мне оформлена. И моя фирма. Ты там больше не работаешь. Вчера вечером я внёс изменения в штатное расписание.
— Но… я же бухгалтер. Кто будет
— Уже нашёл. Профессионала. А не жену, которая путает дебет с кредитом.
Это было ударом ниже пояса. Я четыре года вела его бухгалтерию, от первой копейки. Когда у него была крошечная точка по продаже автозапчастей в гараже, я сидела до ночи, разбираясь в налоговых декларациях. Когда банк отказал в кредите, я заложила бабушкину квартиру.
— Ты не можешь меня просто выгнать. Мы пять лет вместе, я
— Можешь позвонить адвокату, — он пожал плечами, доставая телефон. — Хотя зачем тебе адвокат? Квартира моя, бизнес мой. Штамп в паспорте у нас есть? Нет. Так что юридически ты для меня — никто.
Я смотрела на него и не узнавала. Где тот Игорь, который три года назад целовал мои руки и говорил, что я — его ангел-хранитель? Который клялся, что мы во всём вместе?
— Почему?
Он поднял глаза от экрана телефона. В них была холодная пустота.
— Потому что ты мне надоела. Потому что есть женщины поинтереснее. Потому что я так хочу. Достаточно причин?
— Инна?
Я не знала, откуда взялось это имя. Инна была нашим новым менеджером по продажам. Высокая, ухоженная, всегда в идеальном маникюре. Я видела, как Игорь на неё смотрит на корпоративе в прошлом месяце.
Игорь усмехнулся.
— Инна не ходит в затрапезных джинсах и не пахнет канцелярией. И да, Инна понимает, что мужчине моего уровня нужна соответствующая спутница. А не серая мышь, которая даже прическу нормальную не может сделать.
Он развернулся и пошёл к выходу.
— К обеду, Лена. Иначе вызову полицию.
Дверь хлопнула. Я осталась стоять посреди гостиной — нашей гостиной, где на стене висела моя вышивка, где на полке стояли книги, которые я покупала на последние деньги, когда у фирмы были трудные времена.
Телефон завибрировал. Мама.
— Лен, как дела? Ты не забыла, что в субботу у тёти Гали юбилей?
Я сползла по стене на пол.
— Мам… можно я к тебе приеду? Прямо сейчас?
***
Мамина однушка на окраине Приволжска пахла геранью и старыми обоями. Я сидела на продавленном диване, укрытая тем же пледом, под которым лежала в детстве, когда болела.
— Гад, — мама цедила слова сквозь зубы, складывая моё бельё в старый комод. — Я всегда знала. Всегда. Но ты не слушала.
— Мам, не надо.
— А что надо? Молчать? Пять лет ты на него горбатилась! Твои деньги, моя квартира под залог! А он
— Мам, пожалуйста.
Я не могла слушать. Не сейчас. Сейчас мне нужна была тишина. Тишина и темнота.
Три недели я практически не вставала с дивана. Искала работу онлайн — все вакансии бухгалтера в Приволжске требовали опыт в крупных компаниях. Моё резюме никого не интересовало.
А деньги таяли. Те крохи, что я успела снять с карты до того, как Игорь заблокировал общий счёт.
В четверг позвонила Марина — моя единственная подруга, с которой мы учились в техникуме.
— Лен, ты жива? Я третий день пишу — не отвечаешь.
— Жива.
— Слушай, у меня послезавтра день рождения. Приходи хоть ненадолго, а? Соскучилась.
— Марин, я не в настроении для
— Никаких отмазок. Приходи. Вот только… — она замялась. — У меня проблема. Хотела торт заказать, а кондитер заболела. Помнишь, как классно ты медовик пекла? Могла бы?
Я хотела отказаться. Но в голосе Марины была такая надежда, что я не смогла.
— Хорошо. Испеку.
***
Я не просто испекла медовик. Я провела на кухне всю ночь с пятницы на субботу. Вымешивала коржи, варила крем, украшала. Где-то в процессе что-то щёлкнуло внутри. Впервые за недели я чувствовала, что делаю что-то настоящее. Не цифры в таблицах. Не отчёты для налоговой. Что-то, что можно потрогать, попробовать, что приносит людям радость.
Марина открыла дверь и ахнула.
— Боже, Лена! Это же шедевр!
Торт и правда получился. Ровные коржи, кремовые розы, тонкая карамельная паутинка сверху.
Вечером, когда гости начали расходиться, ко мне подошла высокая женщина в элегантном брючном костюме. Я её не знала.
— Это вы делали торт?
— Да.
— Вы профессиональный кондитер?
— Нет, просто… увлечение.
Она достала визитку.
— Светлана. У меня кофейня на Советской. «Капучино». Вы слышали?
Я кивнула. «Капучино» была самым модным местом в Приволжске — студенты там готовились к экзаменам, молодые мамы встречались на бранчи.
— Мой кондитер только что уволилась. Переехала в Москву. Вы могли бы делать для меня десерты?
Сердце ухнуло вниз.
— Я не… у меня нет профессионального оборудования, лицензии—
— Пока не важно. Давайте так: вы делаете пробную партию. Пирожные, эклеры, что угодно. Я оцениваю. Если клиентам понравится — обсудим постоянное сотрудничество. Устроит?
— Устроит.
***
Я пекла три дня. Превратила мамину кухню в филиал кондитерской. Классические эклеры, муссовые пирожные с малиной, миндальные макаруны, шоколадные брауни.
Мама смотрела на меня с опаской.
— Лен, а если не получится? Ты столько продуктов извела…
— Получится, мам.
Я не знала, откуда эта уверенность. Но когда я месила тесто, взбивала крем, формовала пирожные — я чувствовала себя живой. Первый раз с момента, как Игорь захлопнул дверь.
Светлана продегустировала всё молча. Пробовала маленькими кусочками, запивала кофе, что-то записывала в блокнот.
— Беру всё. Каждый день по двадцать пирожных ассорти. Цена — сто двадцать рублей за штуку. Через неделю посмотрим, нужно ли увеличивать объём.
Сто двадцать рублей. Двадцать штук. Две тысячи четыреста в день. Почти семьдесят тысяч в месяц. Больше, чем я получала бухгалтером у Игоря.
— Договорились.
***
Через месяц я не успевала. Светлана увеличила заказ до сорока пирожных. Потом мне позвонил Денис — владелец «Лофта» на набережной.
— Слушай, я пробовал твои эклеры у Светланы. Охренеть просто. Можешь мне поставлять?
Потом «Книжное кафе». Потом «Шоколадница». Потом бистро на автовокзале.
Мамина кухня больше не справлялась. Я пекла с шести утра до полуночи, спала четыре часа и снова вставала к духовке.
— Лен, ты загонишь себя, — мама ставила передо мной кружку чая. — Тебе нужна помощь.
— Мне нужна своя пекарня, мам.
Я сказала это вслух и испугалась. Пекарня. Настоящая, с профессиональными печами, холодильниками, кондитерским оборудованием.
— А деньги?
Деньги. У меня было сто восемьдесят тысяч — весь доход за два месяца. Этого хватит на аренду помещения, но не на оборудование.
— Возьму кредит.
***
Банк отказал. Потом второй. Третий.
— Вы понимаете, мы не можем одобрить кредит без залога и финансовых гарантий. У вас нет постоянного места работы, нет
— У меня есть контракты с пятью кофейнями. Вот, смотрите, график поставок.
— Это не считается стабильным доходом. Извините.
Я вышла из четвёртого банка и присела на лавочку у входа. Ноги не держали. Значит, всё? Значит, так и буду печь на маминой кухне, отказываясь от заказов?
— Проблемы?
Я подняла голову. Рядом стоял мужчина лет тридцати пяти, в сером пальто, с папкой документов под мышкой. Красивое, усталое лицо. Знакомое.
— Извините, мы… где-то виделись?
— Антон Рязанцев. Я беру кофе в «Капучино» каждое утро. И всегда покупаю ваши эклеры. Светлана говорит, вы автор.
Я растерянно кивнула.
— Лена.
— Так какие проблемы, Лена?
— С чего вы решили, что я вам буду рассказывать?
Он пожал плечами.
— Не обязательно. Просто вы выглядите так, будто вам нужен совет. А я даю советы. По работе.
— Вы кто?
— Финансовый консультант. Помогаю малому бизнесу с инвестициями и кредитованием.
Я недоверчиво прищурилась.
— И вы случайно оказались здесь?
— Не случайно. У меня встреча с управляющим этого банка. Через десять минут. Но я могу потратить пять на то, чтобы выслушать вас.
Я рассказала. Коротко, без деталей. Кондитерские изделия. Контракты с кофейнями. Нужда в помещении и оборудовании. Отказы банков.
Антон слушал, кивал, что-то записывал в телефон.
— Сколько вам нужно?
— Миллион двести. На всё.
— И сколько вы готовы отдавать в месяц?
— Пятьдесят-шестьдесят тысяч. Может, больше, если расширюсь.
— Хорошо. Дайте мне два дня. Я найду инвестора.
— Почему вы это делаете?
Он улыбнулся — впервые.
— Потому что ваши эклеры — лучшее, что я ел в этом городе. И потому что я не люблю, когда талант гаснет из-за бюрократии.
***
Через неделю я подписывала договор аренды под небольшое помещение на первом этаже старого кирпичного здания в центре. Пятьдесят квадратов. Высокие потолки. Большие окна.
Антон нашёл инвестора — своего бывшего однокурсника, который зарабатывал на недвижимости и искал проекты для вложений. Условия были честные.
— Справишься? — Антон стоял рядом, пока я расписывалась в документах.
— Не знаю. Но попробую.
***
Пекарня открылась в марте. Я назвала её просто: «Лена печёт». Без вычурностей, без претензий.
Первую неделю было пусто. Я стояла за прилавком, разложив свежую выпечку в витрине, и ждала. Приходили случайные прохожие, студенты, пара пенсионерок.
Потом началось. Сарафанное радио. Отзывы в соцсетях. Фотографии моих тортов в местных пабликах.
К лету у меня была очередь. В июле я взяла помощницу — Аню, молодую маму, которая искала подработку. В августе — ещё одну.
Антон заходил каждое утро. Брал кофе и эклер, садился у окна, работал с ноутбуком.
— Вы что, живёте здесь? — я однажды не выдержала.
— Почти. Здесь лучший кофе в городе.
— Кофе обычный. Это не мой конёк.
— Тогда это ваши эклеры делают обычный кофе лучшим в городе.
Мы начали встречаться в сентябре. Незаметно. Сначала он просто провожал меня после закрытия пекарни. Потом мы пошли в кино. Потом он поцеловал меня у двери маминого подъезда, и я поняла, что впервые за год чувствую себя не сломанной.
— Ты не похожа ни на кого, — он говорил, гладя мои волосы. — Ты как… феникс. Сгорела и восстала.
— Я просто пеку пирожные.
— Ты строишь империю. По кирпичику.
***
В октябре я узнала, что беременна. Мы с Антоном сидели на скамейке в парке, и я молча протянула ему тест.
— Это… очуметь, — он выдохнул.
— Ты рад?
— Я в шоке. Но да. Я рад. Очень.
Он обнял меня так крепко, что я почувствовала, как у него бьётся сердце.
— Справимся?
— Справимся.
***
В ноябре Игорь вошёл в пекарню.
Я не сразу его узнала. Он похудел, осунулся, щетина на щеках. Дорогое пальто висело мешком.
— Привет, Лен.
Я замерла с подносом в руках.
— Привет.
— Слышал, у тебя дела пошли.
— Да.
Пауза. Он смотрел на витрину, на стены, на логотип «Лена печёт» над входом.
— Красиво. Ты молодец.
— Спасибо.
— У меня… — он сглотнул. — У меня фирма накрылась. Инна ушла, как только деньги кончились. Долги. Я думал… может, ты…
— Что?
— Может, ты возьмёшь меня на работу? Я могу быть экспедитором, грузчиком, кем угодно. Лен, я знаю, я поступил как мразь, но
— Нет.
Он дёрнулся, будто я его ударила.
— Я изменился. Правда. Я понял, что
— Нет, Игорь.
Я поставила поднос и посмотрела ему в глаза.
— Я не возьму тебя на работу. Не из мести. Просто потому, что ты — часть жизни, которой больше нет. И мне не нужна эта часть.
— Лен…
— Уходи, пожалуйста.
Он постоял ещё минуту, потом развернулся и вышел. Дверь мягко закрылась.
Антон вошёл через пару минут — он видел Игоря у входа.
— Всё нормально?
— Да. Всё хорошо.
Он обнял меня со спины, положил ладонь на мой ещё незаметный живот.
— Знаешь, о чём я думаю?
— О чём?
— О том, что твои эклеры скоро будет есть наш ребёнок. И это обалденно.
Я засмеялась. Впервые за весь этот день.
За окном начинался вечер. Мимо шли люди с пакетами из моей пекарни. На стене висел график заказов — декабрь был расписан до последнего дня.
А где-то там, за этими окнами, в этом маленьком городе, моя история только начиналась.
И она пахла ванилью, корицей и свежеиспечённым счастьем.
