— Так вот почему ты три месяца уговаривала нас переехать к тебе! — Марина держала в руках документы, которые случайно выпали из сумки свекрови. — Ты хотела переписать квартиру на себя, пока мы будем жить у тебя как бесправные квартиранты!
Валентина Петровна замерла в дверном проёме кухни. На её лице мелькнула тень паники, но она быстро взяла себя в руки. Женщина неторопливо вошла в комнату, поправляя седые волосы, уложенные в аккуратную причёску.
Марина стояла посреди гостиной их съёмной квартиры. В руках она держала папку с документами — договор купли-продажи, доверенность на право подписи, выписки из банка. Всё это выпало из сумки свекрови, когда та искала ключи. И теперь правда лежала на свету, разрушая тщательно выстроенную иллюзию заботливой матери.
Антон сидел на диване между двумя женщинами — матерью и женой. Его взгляд метался от одной к другой, как у загнанного зверя. Он молчал, не зная, на чью сторону встать.
— Маринка, ты всё не так поняла, — голос свекрови был спокойным, даже ласковым. — Это для вашего же блага. Квартира останется в семье, просто оформление будет проще.
— Проще для кого? — Марина сжимала документы так крепко, что костяшки пальцев побелели. — Тут чёрным по белому написано: полная передача права собственности. Ты хотела забрать нашу единственную недвижимость!
История началась три месяца назад. Валентина Петровна приехала к ним с предложением, которое казалось заманчивым. У неё был большой дом в пригороде, она жила одна после смерти мужа. Места много, природа, свежий воздух. А они с Антоном снимали однокомнатную квартиру в спальном районе, выплачивая половину зарплаты за аренду.
— Зачем вам тратить деньги на чужих людей? — говорила тогда свекровь, сидя за их маленьким кухонным столом. — Переезжайте ко мне. Будете жить как люди, копить на своё жильё. Я вам не помеха, дом большой.
Марина сразу почувствовала подвох. Что-то в голосе свекрови, в её слишком настойчивых уговорах настораживало. Но Антон загорелся идеей. Экономия денег, возможность накопить на первоначальный взнос по ипотеке — всё это звучало разумно.
— Мам права, — говорил он вечером, когда они остались вдвоём. — Мы выбрасываем деньги на ветер. За год аренды можем накопить приличную сумму.
Марина пыталась объяснить свои опасения. Свекровь всегда относилась к ней прохладно. С первого дня знакомства Валентина Петровна дала понять, что невестка не соответствует её представлениям об идеальной жене для единственного сына. Слишком самостоятельная, слишком упрямая, слишком современная.
— Ты просто предвзято к ней относишься, — отмахивался Антон. — Мама хочет как лучше.
И вот теперь, спустя три месяца уговоров и убеждений, правда всплыла наружу. Марина перебирала документы, и картина становилась всё яснее. Свекровь планировала всё заранее. Сначала переезд, потом постепенное убеждение сына в необходимости «правильного» оформления документов.
— Антон, скажи хоть что-нибудь! — Марина повернулась к мужу. — Ты видишь, что происходит?
Он сидел, уткнувшись взглядом в пол. Молчание затягивалось. Валентина Петровна воспользовалась паузой.
— Сынок, я всё делала для вас. Вы же не понимаете, как сложно сейчас с недвижимостью. Мошенники кругом. А так всё будет под моим контролем, в безопасности.
— В безопасности от нас? — Марина не сдерживала сарказма. — От законных владельцев?
Валентина Петровна поджала губы. Маска заботливой матери начала трескаться.
— Законных? Вы даже ипотеку оформили на Антона одного. А живёте вместе. Где справедливость?
Это был удар ниже пояса. Действительно, ипотека была оформлена на Антона за полгода до их свадьбы. Марина тогда только устроилась на работу после университета, её доход был минимальным. Но она вкладывала в ремонт, покупку мебели, ежемесячные платежи всё, что могла.
— При чём тут это? — Марина чувствовала, как закипает внутри. — Мы семья. Мы вместе выплачиваем кредит.
— Семья, — свекровь произнесла это слово так, будто оно было ругательством. — Семья — это когда люди доверяют друг другу. А ты с первого дня смотришь на меня как на врага.
— Может, потому что ты и есть враг? — выпалила Марина и тут же пожалела об этом.
Тишина повисла в комнате. Антон наконец поднял голову.
— Марина, не надо так с мамой.
Эти слова ударили больнее пощёчины. Он выбрал сторону. Как всегда. Как во всех их спорах и конфликтах за три года брака.
— Конечно, — Марина горько усмехнулась. — Твоя мама всегда права. Даже когда пытается нас обмануть.
— Обмануть? — Валентина Петровна возмутилась так искренне, что почти можно было поверить. — Я хотела вам помочь! Вы молодые, неопытные. Наделаете ошибок, потеряете всё. А я бы сохранила.
— Сохранила для себя, — Марина бросила документы на журнальный столик. — Тут же написано: безвозмездная передача. Никаких обязательств вернуть.
Свекровь выпрямилась. В её глазах появился холодный блеск.
— А почему я должна что-то возвращать? Я вас растила? Антона растила я. Вкладывала в него всю жизнь. Имею право на компенсацию.
Марина не верила своим ушам. Маска окончательно упала. Перед ней стояла не заботливая мать, а расчётливая женщина, считающая сына своей собственностью.
— Компенсацию? За что? За то, что родила и воспитала? Это твой родительский долг!
— Долг? — свекровь шагнула вперёд. — Я отдала ему всю жизнь! После смерти мужа могла устроить личную жизнь, но нет — всё для сына. А он привёл в дом чужую женщину, которая настраивает его против матери!
— Я никого ни против кого не настраиваю! Я просто хочу нормальную семью без манипуляций и контроля!
— Нормальную семью? — Валентина Петровна засмеялась. — Ты даже готовить не умеешь! Антон приезжает ко мне поесть по-человечески!
Это было правдой. Марина действительно не была образцовой хозяйкой. Работа отнимала много времени, готовка давалась с трудом. Но она старалась, училась, и Антон никогда не жаловался. По крайней мере, ей.
— Антон, это правда? — она повернулась к мужу. — Ты жалуешься матери на мою стряпню?
Он покраснел, избегая её взгляда.
— Я не жаловался. Просто мама спрашивала, что мы едим, и я рассказывал…
— И я делала выводы, — закончила за него Валентина Петровна. — Мой сын недоедает, живёт в съёмной квартире, а его жена строит из себя независимую женщину. При этом квартира на него оформлена.
— Мам, прекрати, — наконец подал голос Антон, но слишком тихо, слишком неуверенно.
— Что прекратить? Говорить правду? — свекровь была в своей стихии. — Ты посмотри на неё! Тридцать лет, а что имеет? Ничего своего. Прицепилась к тебе, живёт за твой счёт.
Марина почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Но не от обиды — от злости.
— За его счёт? Я работаю! Я вкладываю в семью всё, что зарабатываю!
— Гроши твои никому не нужны, — отрезала свекровь. — Антон зарабатывает втрое больше. Если бы не ты, он бы давно нормальную квартиру купил.
— Если бы не я? А кто его поддерживал, когда он работу потерял в прошлом году? Кто платил за всё четыре месяца, пока он новую искал?
Валентина Петровна осеклась. Об этом она не знала. Антон не рассказывал матери о потере работы, боялся расстроить. Марина тогда взяла дополнительные проекты, работала по ночам, чтобы они могли продержаться.
— Это правда? — свекровь повернулась к сыну. — Ты работу терял?
Антон кивнул, не поднимая головы.
— Почему не сказал? Я бы помогла деньгами!
— Марина сказала, что мы сами справимся, — пробормотал он.
И снова Марина оказалась виноватой. Что бы она ни делала, всё оборачивалось против неё.
— Вот видишь? — Валентина Петровна торжествовала. — Она тебя от матери отдаляет! Специально! Чтобы потом квартиру себе забрать!
— Да что вы несёте? — Марина больше не сдерживалась. — Какую квартиру забрать? Мы вместе за неё платим! Вместе живём! У нас семья!
— Семья — это когда свекровь уважают, — отрезала Валентина Петровна. — А ты с первого дня нос задрала. Всё тебе не так, всё не по-твоему.
Марина вспомнила их первую встречу. Валентина Петровна тогда осмотрела её с головы до ног и сказала: «Ну что ж, на безрыбье и рак рыба». Потом были постоянные замечания, сравнения с бывшей девушкой Антона, намёки на то, что сын достоин лучшего.
— Я пыталась наладить отношения, — Марина говорила устало. — Приглашала вас в гости, звонила, поздравляла с праздниками. Вы от всего отказывались.
— Потому что чувствовала фальшь! Ты никогда меня не любила!
— За что мне вас любить? — вырвалось у Марины. — За постоянные упрёки? За попытки контролировать нашу жизнь? За то, что вы сейчас пытались сделать?
Она снова взяла документы.
— Это не забота. Это манипуляция. Вы хотели поставить нас в зависимое положение.
— Я хотела уберечь имущество сына от таких, как ты! — выпалила свекровь.
— От таких, как я? И какая же я?
— Расчётливая! Холодная! Тебе нужны только деньги и квартира!
— Если бы мне нужны были деньги, я бы выбрала кого-то побогаче вашего сына!
Слова вырвались прежде, чем Марина успела подумать. Антон вздрогнул, как от удара. Валентина Петровна побледнела.
— Вот! — она ткнула пальцем в невестку. — Вот твоё истинное лицо! Антон, ты слышал? Она считает тебя неудачником!
— Я этого не говорила!
— Но думаешь! Признайся, жалеешь, что связалась с простым менеджером, а не с богатеньким папенькиным сынком!
Марина покачала головой. Всё выходило из-под контроля. Она посмотрела на Антона, ища поддержки, но он сидел с каменным лицом.
— Антон, ты же знаешь, я не это имела в виду.
Он молчал. Валентина Петровна воспользовалась моментом.
— Сынок, открой глаза. Она использует тебя. Как только найдёт кого получше — бросит. А квартиру заберёт через суд.
— Да хватит вам! — Марина не выдержала. — Хватит настраивать его против меня! Антон, скажи ей! Скажи, что мы любим друг друга!
Все взгляды обратились к Антону. Он сидел между двумя женщинами — матерью и женой. Обе ждали, что он выберет сторону. И он сделал выбор. Встал с дивана и вышел из комнаты.
— Антон! — Марина кинулась за ним.
Он стоял на балконе, курил. Бросил несколько лет назад, но в стрессовых ситуациях срывался.
— Не могу больше, — сказал он, не оборачиваясь. — Вы меня разрываете на части.
— Я? Я тебя разрываю? Твоя мать пыталась нас обмануть!
— Она не обманывала. Просто… перестраховывалась.
Марина не верила своим ушам.
— Перестраховывалась? Ты это серьёзно?
— Она одинокая женщина, Марин. У неё кроме меня никого. Она боится остаться одна.
— И поэтому имеет право манипулировать нами?
Антон затянулся, выпустил дым.
— Она моя мать.
— А я твоя жена!
— Жену можно поменять. Мать — нет.
Слова ударили как пощёчина. Марина отступила на шаг.
— Что ты сказал?
Антон осознал, что сказал, обернулся.
— Марин, я не то хотел…
— Нет, всё правильно. Всё предельно ясно.
Она вернулась в комнату. Валентина Петровна сидела на диване с видом победительницы.
— Уходите, — сказала Марина спокойно. — Уходите из моего дома.
— Это не твой дом. Снимаете вы его на деньги Антона.
— На наши общие деньги. И договор аренды на моё имя. Так что уходите.
Валентина Петровна поднялась, величественно накинула пальто.
— Антон поедет со мной.
— Антон взрослый человек. Сам решит.
Свекровь подошла к выходу, обернулась.
— Ты пожалеешь. Когда он тебя бросит, а это случится, ты вспомнишь этот день.
— Возможно. Но это будет моя жизнь и мои ошибки.
Валентина Петровна ушла. Антон вернулся с балкона, молча начал собирать вещи.
— Ты уходишь? — спросила Марина, хотя ответ был очевиден.
— Мне нужно время подумать.
— О чём? О том, как выбрать между матерью и женой?
Он остановился, посмотрел на неё.
— Марин, это нечестно. Она моя мать.
— А я случайная женщина с улицы, да?
— Ты всё передёргиваешь.
— Я? Я передёргиваю? Твоя мать пыталась украсть у нас квартиру!
— Она хотела защитить меня!
— От меня?
Антон промолчал. И в этом молчании был ответ.
— Понятно, — Марина села на диван, внезапно почувствовав страшную усталость. — Иди к маме, Антон. Она ждёт.
Он собрал сумку, остановился в дверях.
— Марин, давай поговорим завтра. На свежую голову.
— О чём говорить? Ты сделал выбор. Иди.
После его ухода квартира показалась огромной и пустой. Марина сидела в темноте, не включая свет. Документы всё ещё лежали на столе — свидетельство о попытке предательства.
Телефон зазвонил через час. Антон.
— Марин, мама хочет извиниться.
— Врёт.
— Она признаёт, что погорячилась. Давай встретимся втроём, поговорим спокойно.
— Нет.
— Марин, пожалуйста. Семья должна быть вместе.
— Семья — это муж и жена. А не муж, жена и его мать.
— Это жестоко.
— А то, что она пыталась сделать — не жестоко?
— Она просто…
— Защищала тебя. Я знаю. От злой невестки, которая спасла вашу задницу, когда ты работу потерял.
Молчание.
— Я тогда хотел маме сказать. Ты запретила.
— Я предложила справиться самим. Как взрослые люди.
— Может, зря.
— Может. Тогда бы она сразу начала квартиру на себя переписывать.
— Марин, хватит! Она не враг!
— Для тебя — нет. Для меня — да.
Она отключилась. Телефон тут же зазвонил снова. Она выключила звук.
Следующие дни прошли в странном оцепенении. Марина ходила на работу, возвращалась в пустую квартиру, ложилась спать. Антон писал сообщения, она не отвечала. На пятый день он пришёл.
— Нам нужно поговорить.
Она впустила его. Он выглядел уставшим, небритым.
— Мама согласна, что погорячилась.
— Погорячилась? Это так теперь называется?
— Марин, давай без сарказма. Она пожилой человек, у неё свои страхи.
— И эти страхи оправдывают любые поступки?
— Нет, но… Она одинока. Боится, что я её брошу.
— И поэтому пытается контролировать тебя через финансы?
Антон сел на диван, потёр лицо руками.
— Я знаю, это выглядит плохо. Но она не со зла.
— Антон, она прямо сказала, что имеет право на компенсацию за то, что тебя вырастила.
— Она так не думает. Просто сказала в запале.
— Она так думает. И ты, похоже, тоже.
— Это не так!
— Тогда почему ты ушёл? Почему выбрал её?
Антон долго молчал.
— Она моя мать, Марин. Я не могу её бросить.
— А меня можешь?
— Я не бросаю. Я прошу понять.
— Понять что? Что я всегда буду на втором месте? Что любое решение в нашей семье будет приниматься с оглядкой на твою мать?
— Не любое…
— Любое, Антон. Где жить, как жить, когда детей заводить — всё будет решать она.
— Ты преувеличиваешь.
Марина встала, подошла к окну.
— Знаешь, что сказала мне подруга? Что я знала, на что иду. Что все мужчины делятся на два типа: маменькины сынки и нормальные. И первых не переделать.
— Я не маменькин сынок!
— Нет? Тогда почему ты сейчас здесь один? Почему не сказал матери, что она не права? Почему не защитил меня?
— Я пытаюсь защитить вас обеих!
— Нельзя усидеть на двух стульях, Антон. Рано или поздно придётся выбрать.
— И ты заставляешь меня выбирать?
— Не я. Жизнь.
Он встал, подошёл к ней.
— Марин, я люблю тебя. Но я не могу отвернуться от матери. Она старенькая, больная…
— Ей пятьдесят восемь. Она здоровее нас обоих.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
— Знаю. Ты имеешь в виду, что она всегда будет частью нашей жизни. Всегда будет влиять на наши решения. Всегда будет третьей в нашем браке.
— Это звучит…
— Правдиво. Это звучит правдиво.
Антон отошёл, сел обратно на диван.
— Что ты хочешь? Чтобы я порвал с матерью?
— Я хочу, чтобы ты был мужем. Не сыном, который иногда играет в мужа. А настоящим мужем.
— Я стараюсь…
— Нет. Ты прячешься. За её спиной, за моей спиной. Не принимаешь решений, плывёшь по течению.
— Это несправедливо.
— Что из сказанного неправда?
Он не ответил. Марина села рядом.
— Антон, я устала. Устала бороться за тебя с твоей матерью. Устала доказывать, что я не враг. Устала быть второй.
— Ты не вторая…
— Я вторая. И ты только что это доказал, уйдя к ней.
— Это временно. Пока всё не уляжется.
— Ничего не уляжется. Ты же понимаешь? Она не отступит. Будет продолжать. Сегодня квартира, завтра — дети. «Неправильно воспитываете», «не так кормите», «не туда водите».
— Она бабушка, имеет право…
— Вот! Видишь? Ты уже оправдываешь то, чего ещё не случилось!
Антон встал, прошёлся по комнате.
— Я не знаю, что делать, Марин. Разрываюсь между вами.
— Не надо разрываться. Просто реши, какую семью ты хочешь. Свою или мамину.
— Но она же часть семьи…
— Расширенной — да. Но не ядра. Ядро — это мы. Если бы были дети — мы и дети. А родители, братья, сёстры — это расширенная семья.
— Для тебя может и так. У вас с родителями прохладные отношения. А мы с мамой близки.
— Слишком близки.
— Что это значит?
— Это значит, что она знает о нашей жизни больше, чем должна. Что ты делишься с ней тем, что должно остаться между нами.
— Я не…
— Делишься. Она знала, что тебе не нравится моя готовка. Знала о наших планах на отпуск раньше меня. Знала, сколько у нас на счёте.
Антон покраснел.
— Она спрашивала…
— А ты отвечал. Всегда отвечал. На любые вопросы.
— Она моя мать!
— И это даёт ей право знать всё о нашей личной жизни?
— Не всё…
— Всё, Антон. Абсолютно всё. Держу пари, она даже знает, как часто мы занимаемся любовью.
Его молчание было красноречивее любых слов.
— Господи, — Марина закрыла лицо руками. — Ты и это ей рассказывал?
— Она спросила о внуках… Я объяснил, что мы пока не планируем…
— И разложил по полочкам нашу интимную жизнь?
— Не разложил! Просто… намекнул, что не всё гладко.
Марина почувствовала, как внутри поднимается волна отвращения.
— Не всё гладко? Что не гладко?
— Ну, ты же часто отказываешь. Устала, голова болит…
— Потому что я работаю по десять часов! А прихожу домой — и ты уже маме нажаловался, какая я плохая жена!
— Я не жаловался!
— Нет? А что тогда? Делился? Консультировался? Искал поддержки у мамочки?
— Не называй её так!
— А как называть? Она же твоя мамочка. Которой ты плачешься в жилетку о злой жене.
— Хватит!
— Правда глаза колет?
Антон схватил куртку.
— Я не буду это слушать.
— Конечно. Беги к маме. Расскажи, какая я плохая. Она тебя утешит.
Он остановился в дверях.
— Знаешь, может мама и права. Может, ты действительно не подходишь мне.
— Наконец-то честно. Иди к маме, Антон. Она найдёт тебе правильную жену. Которая будет молчать и подчиняться.
Дверь хлопнула. Марина осталась одна.
Прошла неделя. Антон не звонил, не писал. Марина тоже молчала. Гордость не позволяла сделать первый шаг.
На восьмой день позвонила свекровь.
— Марина, нам нужно поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— О есть. О моём сыне. О вашем браке.
— Какой брак? Ваш сын сделал выбор.
— Он страдает.
— Это его выбор.
— Марина, будьте благоразумны. Антон хороший человек. Не губите семью из-за глупой гордости.
— Глупой гордости? Вы пытались украсть нашу квартиру!
— Я хотела защитить сына. Любая мать так поступила бы.
— Нет. Нормальная мать радовалась бы счастью сына.
— Какое счастье? Он приходит ко мне голодный, замученный…
— Он приходит к вам, потому что вы его приучили. С детства внушили, что без мамы он пропадёт.
— Как вы смеете!
— Смею. Потому что это правда. Вы вырастили инфантильного мужчину, неспособного принимать решения.
— Мой сын прекрасный человек!
— Возможно. Но муж из него никакой.
Валентина Петровна замолчала. Потом заговорила другим тоном, тише, печальнее.
— Марина, я понимаю, вы злитесь. Имеете право. Но подумайте о будущем. Вам тридцать. Время идёт. Найти нового мужа будет сложно.
— Это угроза?
— Это реальность. Антон молодой, перспективный. А вы…
— Что я?
— Вы обычная женщина. Без особых достоинств. Антон — ваш шанс на нормальную жизнь.
Марина рассмеялась. Искренне, от души.
— Знаете что? Вы правы. Я обычная. Но лучше быть одной, чем с маменькиным сынком.
— Вы об этом пожалеете!
— Возможно. Но это будет моё решение и моя жизнь.
Она отключилась. Через час пришло сообщение от Антона: «Мама сказала, ты хамила ей. Зачем?»
Марина не ответила. Вместо этого открыла ноутбук и начала искать квартиру. Пора было начинать новую жизнь.
