Марина познакомилась с Алексеем случайно. Банально — в очереди в банке.
Алексей оказался простым парнем — инженер, работает в строительной фирме, снимает однушку на окраине. Говорил много, смешно, умел слушать. Дарил цветы по пятницам — просто так, без повода. Звонил каждый вечер — спрашивал, как день прошёл.
— Ты особенная, — говорил он. — Не такая, как все.
Марина таяла. После двух неудачных отношений она почти перестала верить в мужчин. А тут — внимание, забота, искренность.
Первый год был как в сказке. Они готовили вместе, смотрели фильмы, мечтали о детях. Алексей помогал по дому, ремонтировал кран, собирал шкаф.
А потом позвонила Надя. И всё пошло наперекосяк.
Звонок прозвенел вечером. Голос был чужой — деревянный, как у куклы, у которой батарейки сели.
— Алёш, можно к тебе приехать? Ненадолго. Просто не знаю, куда.
Алексей молчал, держал трубку, смотрел на Марину, которая накрывала на стол. Она подняла глаза — и всё поняла сразу. По его лицу. По тому, как он смотрит виноватым щенком.
— Конечно, приезжай, — сказал он. — Переждёшь трудное время, разберёшься.
Марина ничего не сказала. Отвернулась к плите и стала мешать суп, хотя он уже был готов.
Надя приехала на следующий день. С двумя чемоданами, заплаканным лицом и этим вот взглядом — потерянным, беспомощным. Марина открыла дверь, обняла золовку, завела внутрь.
— Всё хорошо, Надюш. Бывает. У кого не бывает? Отдохнёшь, придёшь в себя.
А сама думала: неделя-другая. Ну максимум месяц. Люди же, не звери, в конце концов.
Но прошла неделя — Надя лежала на диване, листала телефон.
Прошло две — телевизор включила с утра, смотрела какие-то шоу, где люди орали друг на друга и обменивались жёнами.
Прошёл месяц — и ничего не изменилось.
Марина готовила завтрак. Убирала. Стирала. Работала. Приходила вечером — а Надя всё там же. На диване. Чашка грязная на столе, крошки, пакет из-под чипсов.
— Надь, может, резюме разошлёшь? — осторожно спросила Марина как-то за ужином.
— А, да, надо бы, — кивнула та и снова уставилась в экран телефона.
Алексей молчал. Ел макароны, не поднимая глаз.
— Алёш, — Марина повернулась к нему, — поговори с ней. Ну нельзя же так!
— Маринка, дай человеку время прийти в себя, — он всё ещё не смотрел на неё. — У неё сейчас сложный период.
— Сложный период, — Марина медленно отложила вилку. — Месяц! Целый месяц она здесь ничего не делает, понимаешь?
— Она переживает развод!
— Я тоже когда-то пережила! — голос Марины дрогнул. — И что, я легла на диван на полгода?! Я пошла работать.
— Ты же видишь, ей тяжело!
Марина встала из-за стола. Посуда звякнула.
— Знаешь, что мне тяжело? Содержать ещё одного человека. Убирать за ним. Готовить. А потом слушать, какая я бессердечная.
Она ушла в спальню. Заперлась.
Алексей постучал минут через десять:
— Мариночка, ну открой.
— Уходи.
— Мы же можем поговорить нормально!
— Нормально?! — она распахнула дверь. — Нормально — это когда твоя сестра хотя бы тарелку за собой помоет! Хотя бы, Лёша!
Так началось.
Ссоры. Каждый вечер. То она виновата — чёрствая, бездушная. То он — слабак, который не видит, что его используют.
— Она моя сестра!
— И что?! Она взрослый человек, а ты превратил её в иждивенку!
Марина чувствовала, как внутри всё сжимается в комок. Она приходила с работы уставшая — а там опять грязная посуда. Опять Надя на диване. Опять этот виноватый взгляд Алексея, который шепчет: «Потерпи ещё чуть-чуть».
Чуть-чуть растянулось на два месяца.
А потом Марина пришла домой раньше. Устала до одури, болела голова — начальник орал весь день. Хотела просто лечь. Закрыть глаза. Не думать.
Открыла дверь — а Надя сидит за столом, ест салат, который Марина готовила на ужин. И осталось уже на донышке.
— Ты серьёзно?! — голос вырвался сам. Резкий. Чужой.
Надя вздрогнула, подняла глаза:
— А что?
— Что «а что»?! Ты съела весь ужин!
— Я думала, ну, в холодильнике стояло.
— В моем холодильнике! И ты даже не спросила!
Надя опустила вилку. Губы задрожали:
— Прости, я не подумала.
— Не подумала?! — Марина почувствовала, как внутри всё кипит. — Два месяца! Два чёртовых месяца ты тут ничего не делаешь! Ни работы, ни уборки, ничего! А я как дура вкалываю, готовлю, убираю, а ты даже спасибо не скажешь!
Вечером пришёл Алексей. Весёлый, ничего не подозревающий.
— Маринка, Надюша, я…
— Убирайся, — Марина стояла у двери. — Убирайся вместе со своей сестрицей.
И швырнула его сумку в коридор.
Алексей стоял в коридоре, не понимая, что произошло. Его сумка лежала у ног. Надя выглядывала из комнаты — растерянная, со скомканным платком в руке.
— Маринка, ты чего? — он попытался открыть дверь. Заперто. — Мариночка, ну давай поговорим нормально!
— Нормально?! — голос из-за двери был чужой. Ледяной. — Два месяца я терплю! А ты мне про «нормально»?!
— Но она же моя сестра.
— И что?! — дверь распахнулась. Марина стояла бледная, с красными глазами. — Это даёт ей право жить здесь дармоедкой?! Жрать мою еду?! Не поднимать задницу с дивана?!
Надя всхлипнула громче. Алексей метнулся к ней:
— Надюш, ты не слушай.
— Не смей! — Марина схватила его за руку. — Ты знаешь, что она сделала? Она съела наш ужин! Который я готовила, чтобы поесть после двенадцати часов работы!
— Ну подумаешь, салат какой-то.
Марина замерла. Смотрела на него так, будто видела впервые.
— Салат? Какой-то салат, — она медленно кивнула. — Понятно.
Развернулась. Захлопнула дверь. Щелчок замка прозвучал как приговор.
Алексей ночевал на диване. Надя тоже не спала — сидела на кухне, курила у окна. Он слышал, как она всхлипывает.
Утром Марина вышла из спальни.
— Я ухожу на работу, — сказала она. — К вечеру освободите квартиру.
— Куда?! — Алексей вскочил. — Марин, ты о чём?!
— О том, что мне надоело. Всё надоело.
— Но это же моя квартира!
— Да? — она усмехнулась. — Тогда живи в своей квартире. Со своей сестрицей. А я съеду.
— Ты не можешь!
— Могу. — Марина надела пальто. — Очень даже могу. В отличие от некоторых, я не привыкла сидеть на шее у других.
Дверь хлопнула.
Алексей стоял посреди комнаты. Надя выглянула из кухни:
— Лёш, может, мне правда пора?
— Сиди, — буркнул он. — Разберёмся.
Только как разбираться, он не знал.
Марина не вернулась вечером. Не вернулась и на следующий день. На звонки не отвечала. В мессенджере было «прочитано» — но ни слова в ответ.
Алексей метался по квартире, как зверь в клетке. Надя тихо сидела в углу — старалась не попадаться на глаза.
— Где она?! — он звонил подругам Марины. Коллегам. Никто ничего не знал. Вернее — делали вид, что не знают.
На третий день пришла эсэмэска. Короткая:
«Живу у Светы. Вещи заберу в субботу. Не звони».
Света — подруга. Марина рассказывала: своя квартира, одна живёт, работает на двух работах. Никогда не просит помощи.
Алексей попытался дозвониться до Светы. Та сбросила. Написал — заблокировала.
Он не спал. Ходил по квартире, курил на балконе. Смотрел на телефон — молчит.
Надя пыталась готовить. Убирала. Вдруг стала деловой — бегала с тряпкой, мыла посуду. Даже пыталась разговаривать:
— Лёш, а может, правда может, мне пора искать что-то? Снять комнату? Я вот тут объявления смотрела.
Он молчал. Смотрел в одну точку.
Звонила мать. Каждый день.
— Алёшенька, как вы там? Надюше легче? Передай ей привет, скажи — пусть держится!
— Мам, Марина ушла.
Пауза.
— Как ушла?
— Ушла. Съехала. Сказала — надоело.
— Ну и что? — голос матери стал жёстче. — Значит, не та. Настоящая жена семью поддерживает, а не сбегает при первой трудности!
— Мам.
— Нет, ты послушай! Надюша — твоя сестра! А эта… жена сегодня есть, завтра нет. А сестра — навсегда!
Он положил трубку. Сидел. Молчал.
В субботу пришла Марина. С подругой. Света стояла рядом — руки скрестила на груди, как телохранитель.
— Я за вещами, — Марина прошла в спальню. Голос ровный. Лицо каменное.
Алексей попытался загородить дверь:
— Подожди… давай поговорим!
— Не о чем.
— Марин, ну пожалуйста! Я всё понял! Я с Надей поговорю, она…
— Ты ничего не понял, — Марина сложила вещи в сумку. — Ты до сих пор думаешь, что дело в Наде.
— А разве нет?!
Она повернулась. Посмотрела ему в глаза:
— Дело в тебе, Лёша. В том, что ты не видишь, как твоя жена устала. Как она тащит всё на себе. А ты даже тарелку за собой помыть не можешь.
— Я просто хотел ей помочь!
— Помочь?! — Марина засмеялась. Зло. — Ты превратил её в нахлебницу! И меня — в прислугу!
— Это не так!
— Тогда скажи — когда ты последний раз готовил ужин? Убирал квартиру? Стирал? — она ждала. Он молчал. — Вот именно.
Марина взяла сумку. Света подхватила вторую.
— Постой! — Алексей схватил её за руку. — Я изменюсь! Клянусь!
— Я тебе больше не верю.
Они ушли.
Алексей сидел на кухне. Пустая квартира гудела тишиной. Надя заварила чай. Поставила перед ним чашку:
— Лёш, прости. Это всё из-за меня.
— Не из-за тебя, — он покачал головой. — Мама права. Марина просто оказалась не той.
Надя ничего не сказала. Отпила чай. И вдруг — тихо:
— А может, мама не права?
Алексей молчал. В голове медленно складывалось что-то. Картинка за картинкой.
Марина у плиты. Каждый вечер.
Марина со стиркой. С тряпкой. С пылесосом.
А он ничего не видел. Правда не видел.
«Подумаешь, салат какой-то».
Боже. Он действительно так сказал.
Ночью не спал. Лежал в пустой постели, смотрел в потолок. Звонил Марине — не брала трубку. Писал — прочитано, но ответа нет.
Надя тоже не спала. Сидела на кухне, курила у окна.
— Лёш, — она зашла в комнату под утро, — мне нужно съехать. Правда нужно.
— Куда ты поедешь? — он сел на кровати. — У тебя ни работы, ни денег.
— Найду, — она криво улыбнулась. — Я же взрослая. Пора брать себя в руки.
— Но…
— Лёша, — Надя присела рядом, — ты хочешь вернуть Марину?
Он кивнул. Горло сдавило.
— Тогда начнем с того, что мне нужно съехать, — она усмехнулась сквозь слёзы. — Серьёзно. Пока я здесь — она не вернётся.
Утром позвонила мать.
— Алёшенька, как вы там? Марина опомнилась? Вернулась?
— Нет, мам.
— Ну и правильно, что не вернулась! — голос стал жёстче. — Значит, не та. Настоящая жена семью поддерживает!
— Мам, — Алексей потёр переносицу, — Надя ищет квартиру. Съезжает.
Пауза.
— Как это съезжает?! Ты что, её выгоняешь?!
— Нет. Она сама решила.
— Лёшенька, ты с ума сошёл?!
— Мам, хватит, — он сказал это тихо. Но твёрдо. — Я два месяца слушал, какая Марина бессердечная. А сам не видел, что превратил жену в прислугу.
— Что за глупости?!
— Не глупости, — он встал, прошёлся по комнате. — Марина права. Я действительно ничего не делал. Защищал Надю, оправдывал её.
Тишина в трубке.
— Я тебя не узнаю, — процедила мать. — Эта женщина совсем тебе мозги промыла!
Она бросила трубку.
Алексей стоял с телефоном в руке. И вдруг почувствовал странное облегчение.
К вечеру Надя нашла комнату. В общаге, на окраине. Дёшево, но чисто. Алексей отвёз её, занёс вещи.
— Спасибо, Лёш, — она обняла его на прощание. — И прости. За всё.
— Ничего, — он неловко погладил её по спине. — Справишься?
— Справлюсь, — она улыбнулась. — Мне, как выяснилось, давно пора было взрослеть.
Он уехал. Остановился у дома Светы. Позвонил в домофон.
— Кто? — голос Марины.
— Это я. Можно поговорить?
Долгая пауза.
— Нет.
— Марин, пожалуйста. Пять минут.
— Алексей, уезжай.
— Надя съехала! — выпалил он. — Сегодня. Я помог ей найти комнату. Сам отвёз.
Тишина.
— Ты правда так сделал? — голос дрогнул.
— Правда. И я хочу извиниться. За всё. Ты права. Я был слепым идиотом.
Щелчок домофона. Дверь открылась.
Алексей поднялся по лестнице. Постучал.
Марина открыла дверь. Стояла на пороге — бледная, с тенями под глазами. Молчала.
— Я, — он не знал, с чего начать. — Прости. За всё.
Она кивнула. Пропустила внутрь.
Света демонстративно вышла в другую комнату. Оставила их наедине.
— Надя действительно съехала? — спросила Марина.
— Да. Сегодня. Я помог ей найти комнату. Оплатил первый месяц. Дальше — сама.
— Жёстко.
— Должен был сделать это раньше, — Алексей опустил голову. — Я правда слепой идиот. Ты всё делала — готовила, убирала, работала. А я только защищал сестру. Не видел, как тебе тяжело.
Марина молчала.
— Мама звонила, — продолжил он. — Орала, что я предатель. Что выгнал родную сестру ради жены. Я ей сказал — хватит.
— Лёш, — голос дрогнул.
— Нет, дай договорю, — он поднял глаза. — Я не обещаю, что сразу всё исправлю, — продолжал он. — Но буду стараться. Буду готовить. Убирать. Помогать.
— А если Надя снова прибежит? — тихо спросила Марина. — Когда ей станет совсем плохо?
Алексей помолчал. Потом твёрдо:
— Помогу деньгами. Советом. Но жить с нами — больше нет.
Марина шагнула к нему. Обняла. Крепко, отчаянно.
— Я скучала, — прошептала она ему в плечо. — Так скучала.
Он прижал её к себе. Вдыхал запах её волос. И впервые за две недели почувствовал — дышать стало легче.
Через месяц Надя устроилась на работу. Официанткой в кафе. Звонила Алексею раз в неделю — рассказывала, как дела. Он слушал, давал советы. Но даже в гости не звал.
И однажды вечером, когда Марина пришла с работы усталая, она увидела на столе ужин. Простой — салат, курица, гречка. Но сделанный его руками.
— Садись, — улыбнулся он. — Сегодня готовил я.
Марина села. Попробовала. И улыбнулась.
