Прошло уже три дня после Нового года. Ёлка, сверкающая гирляндами, все еще стояла в углу гостиной, напоминая о прошедшем празднике.
Их маленькая семья — она, муж Михаил и пятилетний сын Егорка — встретила его тихо, по-домашнему.
Мальчик был счастлив, получив подарок от родителей и Деда Мороза — огромный конструктор, о котором так мечтал.
Он с упоением строил замки и космические корабли, не задавая лишних вопросов.
Но Мария выглядела расстроенной. В глубине души она ждала еще одного подарка для сына, от бабушки.
Ее родители, жившие за шестьсот километров, как и свекровь Алла Ивановна, прислали посылку заранее.
Там была и теплая кофта, связанная мамиными руками, и книга со сказками, и сладкий гостинец.
Все пришло через пункт выдачи, без заминок. Егорка с восторгом разворачивал коробки с подарками, а Мария, глядя на него, мысленно благодарила своих родителей за заботу, преодолевающую любые расстояния.
А от Аллы Ивановны ничего не пришло, будто она напрочь забыла о своей родне.
Женщина лишь 31 декабря, в обед, выслала открытку невестке и сыну и притаилась.
И вот сегодня, всего час назад, эта тишина была нарушена. На телефон Марии пришло сообщение.
Не поздравление, не вопрос о здоровье внука, а несколько цветных фотографий.
Мария открыла их, и у нее похолодели пальцы. На снимках была ее свекровь Алла Ивановна, сияющая от счастья.
Рядом с ней — двое детей ее дочери, семилетняя Полинка и девятилетний Ваня. Они стояли возле богато украшенной елки, в ярких новогодних костюмах, и каждый сжимал в руках по коробке с дорогими подарками.
Полинка — огромную куклу с целым гардеробом, Ваня — новенький игровой планшет.
На следующем фото дети уже обнимали Аллу Ивановну, а та с гордостью и нежностью смотрела на них.
Подпись под фото гласила: «Мои родные внучки с подарками от бабули! Как же мы весело встретили Новый год!»
Марию будто ударили током. Она почувствовала, что ей нечем стало дышать. Женщина опустилась на диван, не в силах оторвать взгляд от сияющих лиц на экране.
Внуки от дочери жили в одном городе с Аллой Ивановной, в пятнадцати минутах ходьбы.
Они виделись почти каждый день. А ее Егорка, тихий и застенчивый мальчик, был для этой женщины словно чужой, не заслуживающий даже скромного сувенира.
— Бабушка, — прошептала она с горькой иронией.
Обида подкатила к горлу горячим комом и сдавила виски. Ей захотелось расплакаться, бросить телефон о стену, закричать о несправедливости.
Мария вспомнила, как всего месяц назад, в день матери, она потратила полдня, выбирая для Аллы Ивановны букет в интернет-магазине.
Невестка тщательно подбирала оттенки роз и ирисов, писала трогательное поздравление, проверяла, чтобы доставка пришлась на удобное время.
— Маш, ты чего такая задумчивая? — раздался из прихожей голос Михаила.
Он вышел из ванной. Мария молча протянула ему телефон. Михаил, человек спокойный и немного отстраненный от семейных драм, взял аппарат и начал листать фотографии. На его лице не отразилось ничего, кроме легкого недоумения.
— Ну, с Новым годом, видимо, поздравила. Молодцы, весело отметили. А что тут такого?
— Что такого? — голос Марии дрогнул. — Миша, ты не понимаешь? Нашему сыну она ничего не подарила. Ни-че-го! А своим «любимым внукам» — такие шикарные подарки! И зачем она прислала это мне? Чтобы я увидела и поняла, что она любит их больше нашего сына?!
— Маш, ну не драматизируй. Мама, наверное, просто забыла. Она же у нас возрастная, дела, или денег не было. Знаешь, как сейчас с пенсиями, — Михаил вздохнул и положил телефон на стол.
— Не было денег? — Мария глухо рассмеялась. — Миша, посмотри на этот планшет! Это половина ее пенсии! А кукла? Это не копеечная игрушка. Денег у нее хватило. Хватило на тех, кто рядом. А на того, кто за шестьсот километров, — нет. И она не забыла. Забыть можно было бы один раз. Но она в последнее время специально обо всем забывает!
— Ну, она, может, считает, что мы и так все ему покупаем, — неуверенно пробормотал Михаил, отходя к холодильнику за водой. — Или не знает, что ему нужно. Она же далеко.
— Мои родители тоже далеко! — выкрикнула Мария. — Но они звонят, спрашивают, интересуются, шлют посылки! Они хотят быть частью его жизни, а твоя мама… твоя мама просто игнорирует его существование. И эти фото… Это же прямой вызов, Миша! Смотри, мол, Мария, какие у меня есть настоящие внуки, а твой сын — так, случайный придаток.
— Прекрати! — резко сказал мужчина. — Не надо придумывать. Мама просто балует детей сестры, потому что живет с ними бок о бок. А с нами общаться сложнее.
— Сложнее? — в глазах Марии появились слезы. — А что я делаю? Я каждый раз в ее день рождения, на Восьмое марта, в день матери заказываю для нее цветы! Я помню, я стараюсь поддерживать связь! Я отправляю ей фотографии Егора, пишу, как у нас дела. А в ответ? В ответ — вежливое «спасибо» за цветы и молчание до следующего праздника. И вот теперь — этот циничный фотоотчет.
Женщина отвернулась, чтобы он не видел, как по ее щекам потекли слезы. Она почувствовала себя не просто обиженной, а униженной.
— Машенька, давай не будем ссориться из-за этого, хорошо? — устало произнес Михаил. — Это же мелочи. Главное, что у нас все хорошо, сын здоров и счастлив…
— Для тебя это мелочи? — прошептала она. — Для меня — нет. Это вопрос уважения к нашему сыну, ко мне и к нашей семье.
Мария встала и ушла в спальню к сыну, который уже видел девятый сон. «Как же так? — подумала она. — Почему одна бабушка готова свернуть горы, чтобы порадовать внука, пусть и за версту, а другая, живя в том же измерении, не может протянуть через это расстояние даже крохотную частичку своего тепла?»
Она вспомнила, как несколько лет назад, когда Егор только родился, Алла Ивановна приезжала к ним.
Свекровь провела у них неделю, сдержанно помогая по хозяйству, но Мария даже тогда уловила некую холодность.
Алла Ивановна восхищалась внуком дочери Ваней, рассказывала о его успехах без умолку, а о Егоре говорила как-то формально: «Красивый мальчик, здоровенький».
Мария, подоткнув сыну одеяло, вернулась в гостиную. Михаил сидел на диване, уставившись в телевизор.
— Я не могу просто так это оставить, Миша, — тихо сказала Мария.
— И что ты хочешь сделать? Позвонить и устроить скандал? — спросил он, не глядя на жену.
— Я не знаю, но молчать — значит, соглашаться с этой несправедливостью…
Она взяла свой телефон, снова открыла переписку с Аллой Ивановной. Ее пальцы зависли над клавиатурой.
Что написать? «Почему вы обидели моего сына?» Звучало как обвинение. «Спасибо за фото, очень красивые подарки» — это было бы лицемерно и унизительно для нее самой.
Внезапно ее осенило. Она не будет писать о подарках, а напишет о своих чувствах.
Мария набрала сообщение, тщательно подбирая каждое слово, стараясь быть максимально спокойной и не срываться на обвинения: «Алла, добрый вечер. Я получила ваши фотографии. Очень красивые, дети счастливы, это главное. Хотела немного поделиться. Егор, когда разбирал подарки под елкой, спросил, а нет ли чего-то от бабушки Аллы? Ему, конечно, очень понравился конструктор от нас, и от подарка моих родителей он был в восторге. Но он помнит, что у него есть еще одна бабушка, и ему было немного грустно, что от вас не было даже открытки. Для него это важно. Я просто хотела, чтобы вы знали».
Она еще раз перечитала сообщение. В нем не было прямой агрессии, только констатация факта.
Мария нажала «отправить», и ее сердце заколотилось. Теперь очередь была за Аллой Ивановной.
Ответ от нее пришел не сразу. Прошел час. Мария нервно убиралась на кухне, мыла посуду, не в силах усидеть на месте.
Михаил изредка поглядывал на нее, но ничего не говорил. Наконец, телефон завибрировал.
Мария почти бросилась к нему. Сообщение от Аллы Ивановны было коротким: «Мария, извините, конечно. Я как-то не подумала. У Полины и Вани были сложные желания, долго искала эти подарки, все время ушло на это. А Егорка маленький еще, он, я думала, все равно ничего не поймет. Передайте, что бабушка обязательно исправится».
Мария перечитала эти строки несколько раз. «Не подумала», «Маленький еще, ничего не поймет», — эти оправдания были хуже, чем прямая грубость.
Они показывали, что Егор и вправду не занимал в ее мыслях никакого места. Он был «маленьким», чьи чувства не имеют значения.
Она не стала отвечать. Что она могла сказать? «Хорошо, я передам»? Это было бы ложью.
Она не верила, что Алла Ивановна «исправится». Годы молчания говорили сами за себя. Мария показала ответ Михаилу. Он прочел и тяжело вздохнул.
— Ну вот, мама извинилась же. Чего ты еще хочешь? Она же сказала, что исправится.
— Ты веришь в это, Миша? Серьезно? — ехидно спросила Мария, глядя ему в глаза.
— Ну давай хотя бы дадим ей шанс, — предложил Михаил, который хотел отложить этот разговор на «потом».
— Хорошо, если тебе так легче будет, — пожала плечами женщина. — Давай посмотрим.
Спустя три месяца Егорке исполнилось шесть лет. Алла Ивановна не поздравила и не прислала ему подарок, несмотря на то, что Михаил за неделю до этой даты напомнил матери.
— Ну что? Признаешь ты уже в конце концов мою правоту? — на следующий день после дня рождения сына спросила у него Мария. — Или еще один шанс дадим твоей матери?
— Признаю, — Михаил виновато опустил голову, осознав горькую правду: его мать не любила Егора, поэтому не собиралась тратить на него ни деньги, ни свою заботу.
Вскоре общение с Аллой Ивановной сошло на нет. Мария и Михаил перестали отвечать ей на звонки и сообщения, и женщина от них тоже отстала.
