— Она везде, — шептал обезумевший дядька, — я чаю наливаю, а она на меня из кружки смотрит. За водой иду — в колодце она сидит! Совсем меня она измаяла, Женек… Я от воды отказался, три дня ничего не пил. Чтобы только с Галкой своей еще раз не встретиться!
***
Телефон трезвонил с самого утра, Жене было лень подходить к нему. Суббота, наконец, подарила ему возможность выспаться после нескончаемой рабочей недели, но назойливая трель на тумбочке, казалось, не собиралась прекращаться. Он перевернулся на живот, накрыв голову подушкой, но мелодия продолжала сверлить мозг. С тяжелым вздохом, словно поднимая неподъемный груз, он все-таки вытянул руку и, не глядя, нажал на кнопку ответа.
— Да? — пробурчал он зло, надеясь, что звонящий сам догадается, что сейчас не самое подходящее время для разговоров.
— Женечка, здравствуй, сынок! Это мама, — раздался в трубке бодрый, но немного тревожный голос.
Женя мгновенно проснулся. Мама просто так не звонила бы, особенно в субботу рано утром.
— Мам, привет. Что случилось? Все в порядке?
— Да, да, у нас все хорошо, не переживай. Просто… мне нужна твоя помощь.
Женька окончательно проснулся и сел на кровати, сжимая телефон в руке. Если мама что-то просит таким тоном, то значит, точно что-то случилось. На ближайшие выходные у него были свои планы — сначала поездка с друзьями на шашлыки за город и долгожданная рыбалка на озере, а потом — приятное ничегонеделанье на диване перед телевизором. Выслушав монолог мамы, Женя, наконец, разобрался, что от него хотят — мать попросила съездить к старшему брату отца в деревню.
— К дяде Сереже? А что случилось? — в голосе Жени прозвучало явное недовольство.
— Понимаешь, он заболел. Совсем слег. Говорит, спину прихватило, не может разогнуться. А там ведь хозяйство, куры, корова… не бросать же все.
— Мам, ну, может, скорую вызвать? Или врача какого-нибудь?
— Вызывали, приезжал фельдшер из соседней деревни. Сказал, радикулит. Уколол обезболивающее, но лучше не становится. Да и лекарства закончились. А мне самой никак, понимаешь, у меня сейчас отчеты, проверка на работе — не вырваться. Ты же знаешь, какую он трагедию пережил недавно. Ну нужно помочь человеку!
Женя застонал про себя. Он прекрасно понимал мать. Она работала бухгалтером в крупной компании и в конце месяца всегда была загружена по самое не могу. Отказывать ей он не мог, но и от своих планов отказываться не хотелось.
— А сколько там дел-то? Может, кого из соседей попросить помочь?
— Просила, сынок. Да там все по своим делам, огороды, урожай собирают. Знаешь же, деревня… Все заняты. А дядя Сергей совсем плох. Ему бы хоть кто-то воды подал, да лекарство принес. Да и живность надо накормить, напоить.
Женя вздохнул. Мать явно давила на жалость. Он чувствовал, как внутри нарастает раздражение, но и чувство вины тоже начинало проклевываться.
— Ладно, мам, я понял. Поеду. Только не знаю, когда смогу. Может, завтра утром?
— Нет, нет, Женечка, завтра уже поздно будет! Там сегодня надо! Корову подоить, курам зерна насыпать… Он совсем один там, бедный.
— Хорошо, мам, сейчас соберусь и поеду. А ты хоть скажи, что там с коровой? Я ее никогда не доил!
— Ой, там ничего сложного! Дядя Сергей научит. Главное, не бояться!
Женя пробормотал что-то невразумительное и положил трубку. Он посмотрел на часы. Было только десять утра. Значит, день пропал. Он снова вздохнул, встал с кровати и пошел в ванную. В зеркале на него смотрел недовольный молодой человек с растрепанными волосами и опухшим от сна лицом.
— Ну, здравствуй, деревенский житель, — сказал он себе вслух и открыл кран с холодной водой.
Через час, собрав нехитрый дорожный набор, состоящий из сменной одежды, аптечки и пары бутербродов, Женя уже выезжал из города. Дорога предстояла неблизкая, около трех часов. Он включил музыку погромче, пытаясь заглушить раздражение и настроиться на позитивный лад. В конце концов, это всего лишь один день. Он поможет дяде Сереже и вернется домой, к своим планам.
Но по мере того, как он углублялся в область, пейзаж за окном становился все более унылым. Вместо аккуратных коттеджей и ухоженных газонов появились покосившиеся заборы, полуразрушенные дома и заросшие сорняками огороды. Чем ближе он подъезжал к деревне, тем сильнее его охватывало чувство тоски и безнадежности. Наконец, он свернул с трассы на узкую грунтовую дорогу, усыпанную щебнем. Галкина подпрыгивала на каждой кочке, и Женя начал опасаться за ее подвеску.
Добравшись до нужного дома, он заглушил двигатель и вышел из Галкины. Перед ним стояла покосившаяся изба с облупившейся краской, окруженная высоким забором. Во дворе царил хаос: разбросанные дрова, старые ведра, ржавые грабли… А в воздухе витал стойкий запах навоза.
Женя тяжело вздохнул и открыл калитку. Навстречу ему выбежала тощая, облезлая кошка и, жалобно мяукая, потерлась о его ноги.
— Ну, привет, животное, — сказал Женя, нагнулся и почесал кошку за ухом, — кажется, мы с тобой в одной лодке.
Парень с трудом узнал двор дяди Сережи. Раньше его дом был одним из самых зажиточных в деревне, с аккуратным палисадником, свежевыкрашенным забором и ухоженным огородом. Теперь же здесь все настолько обветшало и заросло, что он боялся сломать где-нибудь ногу. Он медленно прошел по кривой дорожке к дому, стараясь обходить глубокие ямы и торчащие корни. На стук никто не ответил, и Жене стало как-то не по себе. Он постучал снова, на этот раз громче и настойчивее. Тишина.
— Дядь Сереж? Это я, Женя! — крикнул он, прикладывая ухо к двери.
Снова ничего. Парень даже испугался, что наткнется на тело своего дядьки. А вдруг тот взял и помер от своего радикулита? Женю передёрнуло от этой мысли, ему совсем не хотелось иметь дело с покойниками. Он представил себе картину: дядя Сергей лежит на полу, посиневший, с мутным взглядом, а вокруг летают мухи…
Собравшись с духом, Женя попытался открыть дверь. К его удивлению, она оказалась не заперта. Он толкнул ее, и дверь со скрипом отворилась, впуская в дом полоску тусклого света. В нос ударил спертый запах пыли, затхлости и… чего-то еще, неуловимо напоминавшего запах земли.
— Дядь Сереж? Ты здесь? — снова позвал Женя, делая шаг в темный коридор.
В доме царил полумрак. Окна были плотно зашторены, мебель покрыта толстым слоем пыли. Женя медленно продвигался вперед, нащупывая рукой стену. Он чувствовал, как на него липнет паутина, и вздрагивал от каждого шороха.
— Дядя Сережа! — он повысил голос, надеясь, что его услышат.
Наконец, он добрался до гостиной. Здесь было чуть светлее, чем в коридоре, но обстановка все равно была удручающей. Старый диван, продавленный до основания, кресло-качалка, покрытое пледом, и небольшой столик, заваленный газетами и журналами. В углу стоял старый телевизор, на экране которого виднелись разводы от пыли.
Женя огляделся. Дяди Сережи нигде не было видно.
— Дядь Сереж?
Вдруг из дальней комнаты раздался слабый стон. Женя вздрогнул и, собравшись с духом, направился на звук. Он вошел в спальню и замер на пороге. На кровати, под грудой одеял, лежал дядя Сергей. Он был худ, бледен и небрит. Волосы его свалялись, а глаза запали.
— Дядь Сереж! — Женя подбежал к кровати и наклонился над стариком, — это я, Женя. Ты меня слышишь?
Дядя Сергей медленно открыл глаза и посмотрел на Женю мутным взглядом.
— Женька? Ты? — прошептал он слабым голосом, — а ты… Как ты тут?
— Да, дядь Сереж, это я. Как ты себя чувствуешь?
— Плохо… Очень плохо… — дядя Сергей закашлялся, — Галки нет… И я больше не хочу…
— Дядь Сереж, не говори так! Мама очень переживает за тебя. Ты должен жить!
— Зачем? Кому я нужен? Без Галки… Мне здесь нечего делать…
Женя присел на край кровати и взял дядю Сережи за руку. Его рука была холодной и костлявой.
— Дядь Сереж, послушай меня. Ты не один. У тебя есть я, мама, твои друзья… Мы все тебя любим и хотим тебе помочь.
Дядя Сергей покачал головой.
— Никто не может мне помочь… Галю не вернуть… Три дня не пью и не ем…
— Я понимаю, дядь Сереж, что тебе больно. Но ты должен быть сильным. Ты должен пережить это.
— Не могу… — прошептал дядя Сергей, закрывая глаза.
Женя, глядя на иссохшего старика, понял, что ему действительно осталось недолго. Дядя, судя по всему, просто погибает от обезвоживания. Женя бросился на кухню. В памяти отпечатался образ большого эмалированного ведра, всегда стоявшего у раковины — в нем точно должна быть вода. Но ни в ведре, ни где бы то ни было ещё, воды не было. Ни капли. На столе пылились пустые банки из-под консервов, а в грязной раковине возвышалась гора немытой посуды.
Парень вспомнил, что у него была с собой бутылка воды, купленная в придорожном магазине. Он бросился во двор, открыл машину и сжимая пластик в руке, побежал обратно в комнату к дяде. Налил воды в кружку и подошел к кровати.
— Дядь Серёж, смотри, я воды принёс. Попей, тебе станет лучше, — Женя приподнял голову ослабевшего дяди, стараясь действовать мягко и осторожно.
Но как только Женя поднёс к губам ослабевшего дяди кружку, тот вдруг закричал.
— Убери! Не надо! Не трогай!
Дядя забился в истерике, отталкивая руку Жени, и даже попытался броситься на племянника, из последних сил сгребая с себя одеяло.
— Дядь Серёж, что ты делаешь? Успокойся! — Женя отшатнулся, удивлённый и испуганный такой реакцией.
А затем, задыхаясь и кашляя, дядя стал доказывать, что вода — это гибель.
— Нельзя пить воду! Нельзя! Галка там, Галка…
Глаза старика горели безумным огнём. Женька сразу понял, что тот бредит.
— Ладно, дядь Серёж, я понял, — медленно проговорил Женя, стараясь не спровоцировать новый приступ, — я сейчас уйду. Но я просто поставлю воду рядом, хорошо? А ты сам решишь, когда её пить.
Он осторожно поставил бутылку и кружку на тумбочку рядом с кроватью, стараясь не делать резких движений. Дядя Сергей следил за ним настороженно, как дикий зверь, загнанный в угол.
— Я сейчас выйду, ты отдохни, — сказал Женя и медленно попятился к двери.
Выйдя из комнаты, он услышал, как кружка с грохотом рухнула на пол. Парень прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Что происходит? Что делать дальше?
***
Женя достал телефон и набрал номер матери.
— Мам, тут такое… Он совсем не в себе… Он бредит, кричит. Он три дня не пьет! Пытался его напоить, так он как завизжит! Что-то про тетю Галю нес, мол, там она. А где «там», я так и не понял.
Голос матери в трубке задрожал.
— Ой, Господи… Я так и знала… Что же делать, Женечка? Может, скорую вызвать?
— Не знаю, мам… Он же не дастся… Он же и меня в душегубы записал…
— Боже мой… Что же делать… Что же делать…
В трубке слышалось только прерывистое дыхание матери. Женя понимал, что она в панике, и ничем не может ему помочь.
— Мам, я попробую что-нибудь придумать. Позвоню позже.
Он положил трубку и снова закрыл глаза. В голове было пусто. Он чувствовал себя беспомощным и растерянным.
Вдруг в голове мелькнула мысль: может быть, попробовать дать ему что-нибудь другое? Не воду, а… чай? Компот? Что-нибудь, что не будет вызывать у него таких подозрений. Женя снова пошёл на кухню. Он решил поискать хоть что-нибудь, пригодное для питья.
После нескольких неудачных попыток уговорить дядю хоть что-нибудь выпить, Женя присел рядом с ним на кровать, стараясь не приближаться слишком близко. Он понимал, что любое резкое движение или неосторожное слово может спровоцировать новый приступ.
— Дядь Серёж, послушай, я же тебе плохого не желаю, — мягко начал Женя, — я просто хочу, чтобы ты поправился. Ты же совсем исхудал, тебе надо поесть, попить.
Дядя Сергей посмотрел на него исподлобья, в глазах все еще плескалось недоверие.
— Не надо мне ничего, — пробормотал он, — я знаю, что вы все хотите…
— Что мы хотим? — удивился Женя, — что ты такое говоришь?
Дядя Сергей с минуту помолчал, а потом заговорил тихим голосом, почти шёпотом.
— Она… Она меня зовёт…
— Кто зовёт? — насторожился Женя.
— Галя… Она там… в воде… Она к себе меня тянет…
Женя почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Дядь Серёж, какая Галя? Тётя Галя померла, ты же знаешь…
— Нет… она жива… Она там… — Дядя Сергей показал пальцем в сторону окна, — я её видел… Она меня зовёт к себе…
Дядя Сергей рассказал Жене, что в деревне уже несколько рыбаков погибло, утонуло, и якобы виновата во всем его покойная жена. По словам дяди, она охотилась за ним, появлялась всюду, где есть вода, и звала за собой в омут. Он говорил о ней, как о живой, рассказывал о ее зовущем голосе, о ее бледном лице, видневшемся сквозь толщу воды.
— Она говорит, что я рядом лежать должен, — шептал дядька, — а я не хочу, Женька!
Женя понял, что дела обстоят ещё хуже, чем он думал. Дядька, видимо, тронулся умом после гибели жены, и что теперь с ним делать, парень не знал. Уговоры не помогали, логика была бессильна перед безумием. Он боялся, что дядя натворит что-нибудь с собой или с окружающими. После долгих раздумий Женя принял тяжелое решение. Он вызвал бригаду из психиатрической больницы, в надежде, что там его подлечат и дяде станет лучше. Он понимал, что это может быть тяжело и неприятно для дяди, но другого выхода он не видел.
***
После отъезда бригады скорой к парню подошла бабка Агафья. Старуху вся деревня знала как отъявленную сплетницу. Бабка всегда знала все, что происходило в деревне, и с удовольствием совала нос в чужие дела. Она стояла у калитки, скрестив руки на груди, и смотрела на Женю пронзительным взглядом.
— Ну что, доездился? — спросила она ехидно, — довёл старика до ручки?
Женя почувствовал, как внутри закипает гнев.
— Что вы такое говорите? — возмутился он, — я приехал, чтобы помочь ему!
— Помог, как же, — усмехнулась баба Агафья, — к психам увезли! Вся деревня теперь будет судачить.
Женя не хотел, чтобы в округе говорили, что дядька сошел с ума. Он понимал, что это станет клеймом на всю жизнь.
— У него… у него что-то с поджелудочной, — соврал Женя, — сильно обострилось. Врачи сказали, надо в больницу на обследование.
Но баба Агафья его не слушала — у нее была своя правда.
— Нечего тут сказки рассказывать, — отрезала она, — видно же, что крыша у него поехала. С горя, конечно. Галку любил, но гульнуть от нее не брезговал — все это знают! Да и она, говорят, баба была непростая.
— Что вы имеете в виду? — нахмурился Женя.
— А то и имею, — многозначительно произнесла баба Агафья, — говорили, что она колдунья.
Женя усмехнулся.
— Да что вы такое говорите? В каком веке мы живём? Какие колдуньи?
— А ты не смейся, парень, — серьёзно сказала баба Агафья, — в нашей деревне всякое бывает. С Галкой лучше не шутить, она и на том свете силу имеет.
Женя покачал головой, не веря ни единому слову.
— Вы просто суеверны, — сказал он.
— Может, и так, — пожала плечами баба Агафья, — но ты лучше будь осторожен. Галка обиды не прощает. Особенно если кто-то её мужа обижает.
С этими словами баба Агафья развернулась и пошла прочь, оставив Женю в полном недоумении. Он стоял у калитки и смотрел ей вслед, чувствуя, как внутри нарастает тревога.
Ушла бабка недалеко — через пару минут она вернулась к калитке, опираясь на свою кривую трость, и, прищурив глаза, затараторила.
— Ты, наверное, думаешь, что твой дядька просто с горя свихнулся? Да только тут дело не только в горе. Тут история длинная и грязная, как деревенская лужа после дождя.
— Сергей всегда был заядлым рыбаком, сколько я его помню, — продолжала баба Агафья, — с самого детства на речку бегал, да в прудах пропадал. И знаешь, ему всегда везло. Если его приятели могли часами ждать поклёвки или ловить какую-то мелочь, то к нему рыба будто сама цеплялась на крючок. Талант у него, что ли, такой был.
Она сделала паузу, посмотрела на Женю оценивающим взглядом и продолжила:
— Но в последнее время он стал ездить в соседнюю деревню, в Ольховку. Говорил, что там пруд лучше, рыба крупнее. Ну, мы-то, бабы, сразу смекнули, что дело тут не в рыбе.
Она захихикала, прикрыв рот ладонью.
— А дело было вот в чём. Красавица Люська была в Ольховке, вдовой жила. Молодая, работящая, мужика своего рано схоронила. Да и детей у неё не было, вот и прикипел к ней Сергей.
— Но семью он не бросал, — продолжала баба Агафья, будто читая его мысли, — на ночь ездил домой, к Галке, а днём туда, в Ольховку, к Люське, так сказать, порыбачить. Хитер бобёр!
Баба Агафья остановилась, чтобы перевести дух, и Женя не выдержал.
— И что? — спросил он, стараясь сохранить спокойствие, — какое это имеет отношение к тому, что случилось с дядей?
— А вот какое, — ответила баба Агафья с ехидной улыбкой, — Верка, почтальонша наша, по делам в Ольховку ездила, и Серегу с Люськой засекла. И Галке тут же доложила! Ох, и страдала Галка! Привороты-отвороты делала, в церковь бегала, сопернице физиономию набить пыталась. Только не помогло ничего!
Баба Агафья снова захихикала.
— Она ж его любила до безумия. Всё для него делала, во всём ему уступала. А он… вон как отплатил.
Она покачала головой, выражая показное сочувствие.
— А когда Сергей в следующий раз поехал на «рыбалку», пошла и в омут бросилась в том самом пруду, в Ольховке. Не смогла пережить такого позора и душевной боли.
Баба Агафья замолчала, глядя на Женю с нескрываемым любопытством. Она ждала его реакции. Женя стоял, как громом поражённый. Он не знал, что сказать. Слова бабы Агафьи обрушились на него, как ледяной душ. Получалось, что дядя Сергей был не просто жертвой, а виновником трагедии?
— И что? — наконец выдавил из себя Женя, — вы хотите сказать, что дядя сошёл с ума из-за угрызений совести?
— Может, и так, — уклончиво ответила баба Агафья, — а может, и нет. Может, Галка до сих пор ему мстит. Вот так-то!
Она посмотрела на Женю долгим, пристальным взглядом.
— Я тебе одно скажу, парень. Не зря говорят, что вода — это опасная стихия. Она может и жизнь дать, и жизнь отнять. А если в ней ещё и обиженная душа плавает, то берегись!…
Женя вернулся в дом — нужно было собрать вещи дядьки и отвезти их в больницу. Неизвестно, сколько продлится лечение. А вдруг его в больнице продержат долго? Женя поехал в психиатрическую больницу, по дороге стараясь гнать прочь мрачные мысли. Ему было страшно представить, что творится в душе у дяди.
В больнице его встретил лечащий врач дяди Сергея, молодой человек с уставшим взглядом.
— Здравствуйте, — сказал врач, — как ваш дядя? Вы уже были у него или сразу ко мне?
— Пока не был, — признался Женя, — я, когда его нашел… В общем, психоз у него какой-то.
— Это неудивительно, — вздохнул врач, — он в очень тяжелом состоянии. Глубокая депрессия, галлюцинации, бред преследования…
— Я знаю, — перебил его Женя, — мне тут рассказали… про его жену…
Врач внимательно посмотрел на Женю.
— Да, — подтвердил он, — мне тоже Сергей рассказал эту сложную историю. Вина — очень сильное чувство, оно может разрушить человека изнутри.
— А ему можно помочь? — спросил Женя с надеждой в голосе.
— Можно, — кивнул врач, — но это потребует времени и усилий. Ему нужна длительная терапия, медикаментозное лечение и, самое главное — поддержка близких.
Женя кивнул, понимая всю серьезность ситуации.
— Я буду его поддерживать, — заверил он врача, — я сделаю всё, что в моих силах.
Врач улыбнулся ему, ободряюще похлопав по плечу.
— Это очень важно, — сказал он, — без вашей поддержки ему будет очень тяжело.
Женя вошел в палату к дяде. Он лежал на кровати, свернувшись калачиком, и смотрел в стену.
— Дядь Серёж, — тихо позвал Женя.
Дядя Сергей медленно повернул голову в его сторону.
— Кто ты? — прошептал он, — что тебе нужно?
— Это я, дядь Серёж, Женя, твой племянник.
Дядя Сергей долго смотрел на него, пытаясь понять, кто перед ним.
— Женя… — пробормотал он наконец, — да… я помню…
Он вздохнул и снова отвернулся к стене.
— Я знаю, что тебе тяжело, дядь Серёж, — сказал Женя, — я знаю, что ты винишь себя…
Дядя Сергей вздрогнул и резко повернулся к Жене.
— Не говори так! — закричал он, — ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, что я натворил!
— Знаю, — спокойно ответил Женя, — мне рассказали… про тётю Галю…
Дядя Сергей закрыл лицо руками и заплакал.
— Это я… я её сгубил… — всхлипывал он, — это я виноват…
— Не говори так, — сказал Женя, садясь рядом с ним на кровать, — это был несчастный случай…
— Нет! — закричал дядя Сергей, — это я довёл её до этого! Если бы не я… она была бы жива!
Женя обнял дядю за плечи, стараясь его успокоить.
— Всё будет хорошо, дядь Серёж. Мы справимся. Тебе помогут…
— Никто мне не поможет, — неожиданно ответил дядя Сергей, — я проклят. Она меня преследует…
— Кто? — спросил Женя.
— Она… … Она везде… Она в воде… Она хочет меня забрать…
Женя почувствовал, как по спине пробежал холодок. Он вспомнил рассказ бабы Агафьи про ведьм, мстящих своим обидчикам.
— Это всё галлюцинации, дядь Серёж, — сказал он, — тебе помогут врачи, и всё пройдёт.
Но дядя Сергей не слушал его. Он смотрел в одну точку, как будто видел что-то, чего не видел Женя.
— Она здесь… — прошептал он, — вон стоит… И смотрит на меня…
Женя обернулся, оглядывая палату. Ничего не было. Только белые стены, больничная койка и безумный дядька. Он снова посмотрел на дядю и увидел, как по его щеке скатилась слеза.
— Я боюсь… — прошептал дядя Сергей, — я очень боюсь…
***
Сергей тяжело переживал гибель жены. Даже к Люське ездить перестал. Чувство вины не давало ему покоя. А потом Сергею стала являться покойница. Она мерещилась ему везде, где была вода — в реке, в озере, в луже после дождя. Она смотрела на него своими мутными глазами и звала его к себе. Мужчина начал пить, но и в бутылке видел лицо покойницы. Видения повторялись снова и снова, и вскоре Сергей начал бояться воды, словно чумы. Он забил свой колодец и больше не держал в доме воду. Не мылся, от того и стал похож на лешего.
Баба Агафья, не унимаясь, продолжала сыпать страшными историями, стараясь убедить Женю в своей правоте. Она как будто караулила Женьку — когда бы он не вышел, она постоянно оказывалась возле его калитки. Мать упросила Женьку немного пожить в деревне, поэтому он выпросил у начальника небольшой отпуск и поехал в поселок. Чтобы хоть как-то скоротать время, Женя собрался на рыбалку. Бабка Агафья тут же приковыляла к калитке.
— Ты послушай меня, парень, — говорила она, тряся головой, — я же тебе плохого не посоветую. Сергей с тех пор забыл дорогу к лесному озеру, а с тех пор на том месте сгинуло несколько рыбаков. Место там проклятое. Куда ты собрался?! Хочешь, чтобы Галка и тебя в омут утащила?
Женя всегда на страсти бабки-соседки всегда реагировал одинаково. Только тётки-русалки ему не хватало для полного комплекта! Хватит одного сумасшедшего дяди.
— Ну что вы такое говорите, баба Агафья? — ответил он, — какие проклятые места? Это всё предрассудки.
— А ты не смейся, — обиделась баба Агафья, — я жизнь прожила, всякое видела. Нельзя с природой шутить. Нельзя её гневить.
— Да никто и не гневит, — ответил Женя, — я просто хочу порыбачить.
— Рыбалка подождёт, — настаивала баба Агафья, — лучше займись делом. Дядю в больнице навещай, хозяйство смотри.
— Я и так всё делаю, — ответил Женя, — но и отдохнуть тоже надо.
Он уже начинал терять терпение. Ему надоели эти бесконечные разговоры, эти страшные истории, эти суеверные предрассудки. Ему хотелось просто уйти и забыть обо всём этом, как о страшном сне. Еле отвязавшись от назойливой бабки, Женя, как и планировал, отправился на рыбалку. Он решил поехать на то самое лесное озеро, о котором рассказывала баба Агафья. Ему хотелось проверить, так ли там страшно, как она говорит.
Машину Женя оставил у леса, а сам пошёл по тропинке, наслаждаясь свежим воздухом и пением птиц. Ему было приятно вырваться из дома, из этой гнетущей атмосферы, и побыть наедине с природой. Он думал о дяде Сергее, о его безумии, о его вине. Он пытался понять, что заставило его сойти с ума. Он не верил в проклятия, да и в мистику в целом, но не мог отрицать, что с дядей произошло что-то ужасное.
Озеро было невероятно красивым и каким-то тихим. Вода в нём была прозрачной и чистой, как слеза. На берегу росли высокие сосны и ели, создавая густую тень. Женя остановился на берегу и огляделся. Ничего страшного он не увидел.
— Откуда тут омут? — подумал парень, — вон, дно видно. И правда, история странная какая-то. Как она вообще могла тут руки на себя наложить? Почему ее не спасли? Да тут, небось, мелко…
Размышляя о своем, Женя достал удочку и начал готовиться к рыбалке. Ему было приятно находиться здесь, в этом тихом и уединенном месте. Он почему-то чувствовал себя в безопасности. Женя закинул удочку в воду и стал ждать поклёвки. Просидел полчаса, час, рыба не клевала. Он ждал долго, но ничего не происходило. Женя начал терять терпение.
— Неужели ни одной нет? — громко спросил он у самого себя, — даже пескарика самого завалящегося?
Женя решил сменить место — он перешёл на другой берег озера и закинул удочку там. Но и там ничего не произошло. Женя начал злиться. Ему казалось, что озеро просто издевается над ним. Ну не может такого быть, чтобы на озере — и ни одной рыбинки.
Вдруг он услышал тихий плеск воды. Он огляделся, но никого не увидел. Женя снова закинул удочку и стал ждать, через время плеск повторился. Он снова огляделся, но опять никого не увидел. Жене стало страшно — кожей парень чувствовал чужой взгляд.
Немного посидев, Женька решил уйти. Ну ее, эту рыбалку! Быстро смотав удочки, Женя пошел вдоль берега к тропинке, ведущей из леса. И тут случилось то, чего парень никак не ожидал — его кто-то тихонько его окликнул.
— Женя… — прошептал кто-то, — Женя… помоги…
Женя замер от страха. Он узнал этот голос — его звала покойная тетка!
— Кто здесь? — спросил он дрожащим голосом.
— Я здесь, Женя, — ответил голос, — я в воде… помоги мне…
Женя посмотрел на озеро и увидел, как из воды поднимается бледное лицо.
— Теть Галь? — прошептал он, — ты живая, что ли?!
— Женя, вытащи… Вытащи меня отсюда…
Галина стояла перед ним и протягивала к нему руки.
— Забери меня… Помоги…
Женя не мог пошевелиться. Он смотрел на тетку, как завороженный.
— Не бойся, Женя, — тихо повторила она, — я не причиню тебе вреда. Я просто хочу, чтобы ты помог мне…
Женя сделал шаг к озеру. Он хотел помочь Лене. Но в то же время он боялся её.
— Возьми меня… — снова прошептала Галина. — Возьми меня…
Женька рухнул, как подкошенный, в воду.
***
Очнулся он через несколько минут. Сел, огляделся — тетки нигде не было. Женька резко вскочил на ноги, развернулся и побежал прочь от озера, не разбирая дороги. Удочки и остальное снаряжение остались на берегу. Он бежал, пока не выбился из сил. Остановился, тяжело дыша, и огляделся. Он был далеко от озера, в самой чаще леса. Женя прислонился к дереву и сполз на землю. Сердце колотилось, как бешеное. В голове крутились обрывки мыслей и страшных образов.
Уже дома, мокрый, холодный, Женя пытался понять, что же случилось с ним на озере. Действительно ли он видел свою тетю, или же это ему привиделось после рассказов бабки Агафьи? Может быть, он просто переутомился и ему всё это показалось? Наскоро перекусив, Женька провалился в беспокойный сон.
Проспал недолго. Посреди ночи Женя проснулся от сильной жажды. Во рту пересохло, язык прилип к небу. Женьку мутило, кружилась голова, чувствовал он себя отвратительно. Парень решил, что он, видимо, простудился, промокнув до нитки на озере. Всё тело горело, а голова раскалывалась от боли. Женя встал, чтобы выпить воды, побрел на кухню. В темноте пошарил по столу, но кружку не нашел. Пришлось включать свет. Обнаружив на печке большой железный ковш и подойдя к ведру, Женя остолбенел от ужаса — в ведре, которое стояло в углу комнаты, показалось лицо покойной тётки.
Оно смотрело на него с укором и печалью. Из ведёрка стало распространяться зловоние, как от тухлой рыбы. Женя заорал и отскочил. Вжавшись в стену и закрыв глаза, парень начал молиться:
— Отче наш! Господи, убери ее от меня! Я тебя очень прошу, спаси и сохрани! Мамочка, что тут происходит? Ангел-хранитель, где ты? Где?!
Когда он открыл глаза, лицо тёти Гали всё ещё было там, в ведре. Оно смотрело на него с немым укором, как будто спрашивало, за что он так с ней?
Женя снова грохнулся в обморок.
***
Очнулся он на полу, в холодном поту. Уже рассвело, солнечные лучи били в не зашторенное окно. Голова раскалывалась, а в горле першило. Он с трудом поднялся и подошел к зеркалу. В отражении он увидел бледное, измученное лицо с запавшими глазами. Он был похож на тень самого себя. Он помнил всё, что произошло ночью: ведро с водой, лицо тёти Гали, её немой укор. Это было не видение, не сон, а реальность, от которой невозможно убежать.
В голове раздался голос. Голос, который преследовал его последние несколько дней.
— Женя… Женя… помоги мне…
Женя закрыл уши руками, стараясь заглушить этот с ума сводящий шепот.
— Оставь меня в покое! — закричал он, — я ничего не могу сделать! Чего ты от меня хочешь? Чего ты ко мне привязалась?!
Но голос не умолкал — он звучал всё громче и настойчивее.
— Привези ко мне моего мужа… — шептала Галина, — без него я не успокоюсь… Без него я сведу тебя в могилу… Тебя заберу!
Женя рухнул на стул, чувствуя, как силы покидают его. Он был в отчаянии. Что ему делать? Как избавиться от этого кошмара? Покойница требовала привезти к озеру её мужа. Говорила, что без него она не успокоится и сведет племянника в могилу.
С тех пор тетка не давала покоя Жене. Она изводила его, мерещилась даже в каплях дождя, в трещинах на стенах, в тенях от деревьев. Галина будто забралась к нему в голову, поселилась там и не давала покоя ни днём, ни ночью. Парень все время слышал ее слова: «Приведи моего мужа, и я оставлю тебя в покое… Приведи моего мужа, и я дам тебе жить…»
Это уже было слишком. Он и глотка воды не мог сделать, чтобы не приходила она, чтобы не видеть её бледное лицо, её мутные глаза. Женя пытался избавиться от неё, не думать об этом, заглушить её голос музыкой, работой, алкоголем. Но ничего не мог с собой поделать. Она была везде, она преследовала его, она не давала ему дышать. Он вспомнил о дяде Сергее — теперь он на своей шкуре ощущал, что дядьке пришлось пережить.
Женя понимал, что его мучают галлюцинации. Тетку давно закопали, она покоится на кладбище уже несколько месяцев. Он на похоронах не был, но мать там присутствовала. Она видела Галину в гробу! Ну не может покойница с ним беседовать, это невозможно. Но он также понимал, что у него нет выбора. Если он не выполнит её требование, она сведёт его с ума, а может быть, и уничтожит.
Несколько дней поборовшись с «голосом в голове», он сдался.
— Хорошо, я привезу его. Только оставь меня в покое.
Голос Гали тут же стих. Женя почувствовал облегчение. Он знал, что это всего лишь временная передышка, что если он не выполнит требование покойной тетки, то она снова вернется в его голову. Он должен был что-то предпринять. Он не мог просто взять и привезти дядю Сергея к озеру. Это было бы безумием. Но что же делать? Как выполнить требование покойницы и при этом не навредить дяде Сергею? Он решил поговорить с бабой Агафьей. Может быть, она знает какой-нибудь обряд, какой-нибудь способ успокоить дух погибшей? Она ж все знает.
Женя выскочил из дома и направился к избе бабы Агафьи. Дошел, долго стучал. Наконец, дверь открылась, и на пороге появилась старуха.
— Что тебе нужно, Женя? — спросила она, — сначала не послушался меня, а теперь пришел со своими проблемами?
Женя вздохнул и рассказал бабе Агафье о том, что с ним происходит. Он рассказал о лице Гали в ведре, о её голосе, о её требовании. Про озеро тоже рассказал. Бабка Агафья слушала его внимательно, не перебивая. Когда Женя закончил, она покачала головой.
— Плохо дело, Женя, — сказала она, — дух злится, ей там плохо. Месть души — страшная сила. С ней не так просто справиться.
— И что делать? — простонал Женя, — как мне её успокоить? Я спать хочу нормально! Я жить хочу, в конце концов!
— Есть один способ, — подумав, ответила баба Агафья, — но он очень опасный.
— Какой? — спросил Женя.
— Нужно провести обряд отпущения грехов, — сказала баба Агафья, — но для этого нужно, чтобы на озере присутствовал человек, который виновен в её гибели.
Женя похолодел. Он что, должен привезти к озеру дядю Сергея? И как его достать из больницы?
— Я не могу этого сделать, — сказал Женя, — он болен. Он не выдержит.
— Тогда ты погибнешь, — ответила баба Агафья, — выбора у тебя нет.
Женя замолчал, погрузившись в раздумья. Он понимал, что баба Агафья права. У него действительно нет выбора. Он должен решить, что для него важнее: жизнь дяди Сергея или его собственная жизнь. Он смотрел на бабку Агафью и не понимал, как поступить правильно.
Подробно расспросив старуху, Женя записал слова заговора и поехал в город. Очень долго уговаривал врача, врал ему, что хочет отвезти дядю к родственникам. И врач дрогнул:
— Ну, хорошо. Пациент не буйный, чувствует себя неплохо. Через пару часов привезите его обратно, пожалуйста.
Женя отвез дядьку на озеро, провел обряд. Он сделал так, как велела бабка Агафья, но ничего не помогло — покойная тетка вернулась тем же вечером.
***
Жене нелегко далось это решение, но больше мучиться он не мог. Каждая ночь превращалась в пытку, каждый день — в ожидание неминуемой гибели. Он хотел избавиться от этого кошмара, вырваться из этого порочного круга, который замкнулся вокруг него. Парень понимал, что это неправильно, что он предает дядю, что обрекает его на верную гибель. Но другого выхода он не видел. Он чувствовал себя загнанным в угол, как зверь, готовый на всё ради спасения собственной шкуры.
А дальше всё происходило как во сне. Словно кто-то другой управлял его телом, направлял его действия. Женя действовал механически, не чувствуя ни страха, ни жалости, ни раскаяния. Женя приехал в больницу, где лежал дядя Сергей. Врача на месте не было, поэтому пришлось импровизировать. Заплатив двум крепким санитарам, Женя выволок его на улицу и посадил в машину. Дядька был в полубессознательном состоянии. Он даже не понял, куда его везут.
Женя привёз дядю на берег озера. Того самого озера, где погибла тётя Галина. Сергей даже не сопротивлялся. Он всё ещё был под действием успокоительного, его взгляд был рассеянным и пустым, он не узнавал Женю, не понимал, что происходит. Пытаясь не смотреть дяде в глаза, чтобы не видеть в них ни упрёка, ни мольбы, ни отчаяния, племянник вложил ему в руки удочку, поставил рядом бутылку, немного закуски и ушёл.
Парень убеждал себя в том, что не в силах был спасти и себя, и дядю. Что он сделал всё, что мог. Что он не виноват в том, что произошло. Что это судьба, рок, злой умысел. Если такова его судьба, пусть сам отвозит. Отвечает за свои поступки. А он, Женя, мучиться больше не хотел. Он сделал, что мог, а дальше — будь что будет.
Он оставил дядю Сергея на берегу озера одного. Он знал, что это, возможно, последний раз, когда он видит его живым. Но он не мог остаться. Он не мог смотреть, как гибнет его дядя.
Женя уехал, оставив его на берегу озера. С каждым метром, отдаляясь от этого места, он чувствовал, как облегчение и облегчение сменяются ужасом и виной. Он знал, что совершил ужасный поступок, что он предал дядю. Но он не мог иначе. Он должен был спасти себя.
***
Тело родственника Жени обнаружили через три дня. Женю долго допрашивали — санитары, которые за взятку согласились устроить «побег» пациенту, мигом заказчика сдали. Евгений твердо стоял на своем: привез дядьку домой, оставил его и уехал. Зачем? Думал, что родные стены быстрее помогут ему прийти в себя. Раскручивать дело не стали. Душевнобольной мужчина не справился со своим горем и наложил на себя руки — какой в этом криминал?
