Игорь с силой толкнул ключ в замочную скважину. Металл уперся во что-то твердое, не желая поддаваться. Он вытащил ключ, перевернул его и попробовал снова. Тот же результат. Легкое недоумение на его лице сменилось раздражением. После десятичасового рабочего дня, забитого бессмысленными совещаниями и придирками начальства, последнее, чего ему хотелось, — это бороться с собственной дверью.
— Да что за черт, — пробормотал он себе под нос, снова и снова пытаясь провернуть ключ. Бесполезно.
Он прислонился ухом к холодной металлической поверхности двери. В квартире было тихо. Ни звука телевизора, ни шагов. Марина должна была быть дома. Она работала из дома, и ее рабочий день заканчивался раньше его.
— Марин, ты дома? — крикнул он, колотя по двери кулаком. Удар получился гулким и неприятным. — Открой, у меня ключ не работает!
Тишина. Только где-то этажом выше заплакал ребенок. Игорь снова ударил по двери, на этот раз сильнее, вкладывая в удар все свое дневное раздражение.
— Марина! Какого лешего происходит? Ты что, оглохла?
Наконец, за дверью послышались тихие шаги. Он замер в ожидании щелчка замка. Но щелчка не последовало. Вместо этого раздался спокойный, до ужаса ровный голос Марины:
— Уходи, Игорь.
Он на мгновение опешил.
— Что значит «уходи»? Ты с ума сошла? Открывай дверь!
— Я не сойду с места, пока ты не уйдешь. Тебе здесь больше не рады.
Его охватил гнев, смешанный с недоумением. Это что, шутка такая? Новый вид семейной ссоры? Они ругались, конечно, как и все. Но до такого абсурда еще не доходило.
— Ты что творишь?! Почему ключи не заходят? Ты что, замки поменяла?
За дверью снова воцарилось молчание, более красноречивое, чем любой ответ. Он понял. Поменяла. Осознание было похоже на удар под дых. Она. Поменяла. Замки. В их квартире.
— Ты… ты серьезно? — закричал он, уже не заботясь о соседях. — Ты без меня решила поменять замки в нашей общей квартире? На каком основании?
— На том основании, что она не наша, а моя, — голос Марины оставался таким же ледяным. — И я не хочу тебя здесь больше видеть. Никогда.
Кровь бросилась ему в лицо. Моя квартира? Что она несет? Да, формально квартира была записана на нее. Это было их общее решение, когда они ее покупали пять лет назад, — что-то связанное с налогами, он уже и не помнил деталей. Но покупали-то они ее вместе! Он вложил в нее все свои сбережения, несколько лет платил ипотеку, пока она сидела в декрете. «Моя квартира»!
— Ах, вот как мы заговорили! — выкрикнул он, с силой пнув дверь ногой. — Значит, все эти годы я жил в «твоей» квартире? Я вкладывал деньги в «твой» ремонт? Открывай сейчас же, или я вызову МЧС и полицию! Я имею право находиться в своем доме!
— Попробуй, — безразлично ответила она. — У тебя нет прописки. И права собственности тоже. Для полиции ты — посторонний человек, который ломится в чужую квартиру.
Он замер, переваривая услышанное. Прописка… Он действительно так и не прописался здесь. Все откладывал на потом. Сначала было некогда, потом забылось. Казалось, это такая формальность, не имеющая значения, когда вы семья. Семья…
Дверь соседней квартиры скрипнула и приоткрылась. На пороге показалась голова бабы Зины, местной всезнайки и сплетницы. Она уставилась на Игоря своими маленькими глазками-бусинками.
— Игорь, ты чего шумишь? Что случилось-то?
— Ничего, баб Зин, — процедил он сквозь зубы, чувствуя, как унизительно выглядит со стороны. — Жена решила в игры поиграть. Дверь не открывает.
— Так может, случилось чего? — не унималась соседка. — Может, плохо ей? Давай слесаря вызовем?
— Ей отлично, — отрезал он. — Лучше, чем когда-либо, судя по голосу.
Он отошел от двери и достал телефон. Пальцы плохо слушались, дрожали от ярости. Он набрал номер Марины. Длинные гудки. Она не брала. Он набрал снова. И снова. На пятый раз она сбросила вызов.
«Хорошо. Будет по-плохому», — подумал он.
Он быстро нашел в интернете номер службы по вскрытию замков.
— Алло, здравствуйте. Мне нужно срочно вскрыть дверь. Ключ не подходит, а жена внутри не открывает.
— Адрес? — деловито спросил мужской голос на том конце провода.
Игорь продиктовал адрес и добавил:
— Только побыстрее, пожалуйста.
— Будем через двадцать минут. Паспорт с пропиской или документы на собственность готовы показать?
— Да-да, конечно, — соврал он, не задумываясь. Что-нибудь придумает. Скажет, что документы внутри.
Пока он ждал, он прохаживался по лестничной клетке, как тигр в клетке. В голове не укладывалось. Как она могла? Молча. Без предупреждения. Еще утром она провожала его на работу, поцеловала в щеку, как обычно. Ничто не предвещало бури. Хотя… Он напряг память. Последние месяцы она была какой-то другой. Тихой, отстраненной. Он списывал это на усталость, на ее вечные мигрени. Перестала пилить его за поздние возвращения с работы, за разбросанные носки, за то, что он опять забыл купить хлеб. Он-то радовался, думал, наконец-то поняла, что он устает, что ему нужно личное пространство. А она, оказывается, готовила ему «сюрприз».
Через двадцать пять минут на площадке появился коренастый мужчина с ящиком инструментов.
— Вызывали?
— Да, я. Вот, — он кивнул на дверь. — Не могу попасть.
— Документы, — коротко бросил мастер.
— Они внутри, в куртке, — уверенно соврал Игорь. — Откроете — сразу покажу.
Мастер с сомнением посмотрел на него, потом на дверь.
— Ладно. Но если что, я вызываю полицию.
— Да без проблем, — махнул рукой Игорь. Он был уверен, что как только дверь откроется, Марина устроит скандал, но в итоге все уладится. Ну, покричит, поплачет, он ее обнимет, скажет, что она у него самая лучшая, и все вернется на круги своя. Он был в этом абсолютно уверен. Он же знал ее как облупленную.
Мастер принялся за работу. Он вставил в замочную скважину какие-то металлические инструменты и начал ими манипулировать. Игорь стоял рядом, скрестив руки на груди, в предвкушении скорой победы.
И в этот самый момент дверь открылась. Но не из-за усилий мастера. Она распахнулась изнутри. На пороге стояла Марина.
Она была не в своем обычном домашнем халате. На ней были джинсы и строгая блузка. Волосы, которые обычно были собраны в небрежный пучок, сегодня были аккуратно уложены. На лице — легкий макияж, подчеркивающий скулы и делающий взгляд более жестким. Она выглядела незнакомо. Чужой.
Она проигнорировала Игоря и обратилась прямо к мастеру:
— Добрый вечер. Что вы здесь делаете?
Мастер растерянно убрал инструменты.
— Э-э… вот, мужчина попросил дверь вскрыть. Сказал, жена не открывает.
— Я его жена, — спокойно кивнула Марина. — Бывшая. А это моя квартира. — Она протянула мастеру свой паспорт, открытый на странице с пропиской, и копию свидетельства о собственности.
Мастер быстро пробежал глазами документы и виновато посмотрел на Игоря.
— Извините, но я не могу продолжать. Документы у хозяйки в порядке.
— Какая хозяйка?! — взорвался Игорь. — Мы вместе эту квартиру покупали!
— Ваши документы? — спросил мастер, обращаясь к нему.
— Они внутри! — упрямо повторил Игорь.
— У него здесь нет никаких документов, — все так же ровно проговорила Марина. — И вещей его здесь тоже больше нет.
Она сделала шаг в сторону, и Игорь увидел за ее спиной в коридоре несколько больших картонных коробок и свой походный рюкзак.
— Что это? — прошептал он, чувствуя, как земля уходит из-под ног.
— Это твои вещи. Все, что я смогла собрать. Остальное можешь считать компенсацией за мои нервы.
Мастер, поняв, что дело пахнет жареным, быстро собрал свои инструменты.
— Я, пожалуй, пойду. Вы уж тут сами разбирайтесь. Всего доброго.
И он ретировался, оставив Игоря одного на площадке с бывшей женой и бывшей жизнью, упакованной в коробки.
— Ты… ты выкинула мои вещи? — он не мог поверить в происходящее. Это было похоже на дурной сон. — Ты просто взяла и выкинула меня из дома?
— Я вернула тебе твое, — поправила она. — А теперь, будь добр, забери это и уйди. Я не хочу тратить на тебя ни минуты своего времени.
Она начала выставлять коробки на лестничную клетку. Одну за другой. Вот коробка с его одеждой. Вот — с его книгами и дисками. Вот — с его рыболовными снастями.
— Ты не можешь так поступить! — кричал он, пытаясь ее остановить. — Марина, опомнись! Что на тебя нашло?
— На меня нашло прозрение, Игорь, — сказала она, выставляя последнюю коробку. — Я вдруг поняла, что живу не с мужем, а с соседом. Который приходит поздно ночью, уходит рано утром, не интересуется ни мной, ни сыном, врет на каждом шагу и считает, что покупка продуктов раз в месяц — это достаточный вклад в семью. Так вот, я решила, что такой сосед мне не нужен. Особенно в моей квартире.
— Но… куда я пойду? — этот вопрос вырвался у него сам собой. Он прозвучал жалко и беспомощно.
— Это твои проблемы, — холодно ответила она. — Можешь поехать к маме. Или к одной из своих «коллег по работе», с которыми ты так часто задерживаешься на «важных совещаниях». Уверен, тебе будут рады.
Она посмотрела на него в последний раз. В ее взгляде не было ни ненависти, ни обиды. Только пустота и безразличие. И это было страшнее всего.
— Прощай, Игорь.
Она шагнула обратно в квартиру и начала закрывать дверь.
— Нет! — он бросился вперед, пытаясь удержать дверь. — Ты не можешь!
Но было поздно. Дверь захлопнулась прямо у него перед носом, и щелкнул замок. Новый, надежный замок, который он не смог бы открыть.
Он остался один на лестничной клетке. В окружении коробок со своей прошлой жизнью. Он сполз по стене и сел на холодный кафельный пол. В голове было пусто. Он не чувствовал ни злости, ни обиды. Только оглушающую, всепоглощающую растерянность. Как? Как это могло произойти?
Он просидел так, наверное, час. Телефон в кармане завибрировал. Он достал его. На экране высветилось: «Света». Его сестра. Он смахнул вызов. Не до нее сейчас. Но телефон зазвонил снова. И снова. На третий раз он ответил.
— Да.
— Игорь, ты где? Я не могу до тебя дозвониться! — голос сестры был встревоженным.
— Я… у дома, — хрипло ответил он.
— Что случилось? У тебя голос такой… Ты что, пьяный?
— Хуже.
— Игорь, что стряслось? Марина мне позвонила. Она была какая-то странная. Сказала, чтобы я забрала твои вещи. Какие вещи? Что происходит?
Он молчал. Что он мог ей сказать? Что его только что выставили из собственного дома, как нашкодившего котенка?
— Я сейчас приеду, — решительно сказала Света. — Никуда не уходи.
Минут через сорок она была на месте. Выбежала из лифта, увидела его, сидящего на полу среди коробок, и ахнула.
— Боже мой, Игорь… Что это все значит?
— Это значит, что я теперь бомж, — усмехнулся он безрадостно.
— Она… она тебя выгнала? — Света не могла поверить. — Просто так?
— Сказала, что квартира ее, — он пожал плечами. — И что я ей надоел.
Света подошла к двери и нажала на звонок. Долго. Настойчиво.
— Марина, открой! Это я, Света! Нам нужно поговорить!
За дверью было тихо.
— Она не откроет, — сказал Игорь. — Можешь не стараться.
Света повернулась к нему. В ее глазах была смесь жалости и… чего-то еще. Какого-то застарелого упрека.
— Игорь, скажи мне честно. Что ты натворил? Просто так такие вещи не делают.
— Ничего я не творил! — взорвался он. — Жил как все! Работал, деньги в дом приносил! Что ей еще надо было?
— Любви, Игорь, — тихо сказала Света. — Внимания. Уважения. Того, чего ты ей никогда не давал. Ты думал, что если ты обеспечиваешь семью, то все остальное неважно? Ты хоть раз спросил у нее, чего она хочет? О чем мечтает? Ты помнишь, когда у нее день рождения?
Он молчал, потому что не знал, что ответить. Он действительно не помнил. Кажется, весной… или летом?
— Вот видишь, — горько усмехнулась Света. — Ты жил в своем мире, где есть только твоя работа, твои друзья, твои увлечения. А Марина… она была просто функцией. Удобной функцией, которая обеспечивает тебе быт. Но она не вещь, Игорь. Она человек. И ее терпение, видимо, лопнуло.
Она села рядом с ним на корточки.
— Поехали ко мне. Переночуешь, а завтра что-нибудь придумаем.
— Я никуда не поеду, — упрямо сказал он. — Это мой дом. Я буду сидеть здесь, пока она меня не впустит.
— Игорь, не будь идиотом! — разозлилась Света. — Ты только хуже сделаешь! Она сейчас на взводе. Ей нужно остыть. И тебе тоже.
В этот момент его телефон снова завибрировал. Незнакомый номер. Он хотел сбросить, но Света остановила его.
— Возьми. Может, это важно.
Он нехотя ответил.
— Слушаю.
— Игорь Павлович? — раздался в трубке незнакомый мужской голос. — Беспокоят из службы безопасности банка.
— Да, это я. Что случилось? — напрягся он.
— Зафиксирована подозрительная активность по счету вашей компании «Импульс». Только что была попытка списания крупной суммы. Мы заблокировали операцию. Вы подтверждаете перевод?
Игорь похолодел. Какой перевод? Он ничего не переводил.
— Нет… нет, не подтверждаю! — закричал он в трубку. — Заблокируйте все! Все счета!
Он сбросил вызов и уставился на сестру безумными глазами.
— Кто-то пытается украсть деньги с моего счета… с фирмы…
— Кто? — не поняла Света.
— Я не знаю…
И тут дверь квартиры снова открылась. На пороге стояла Марина. Она держала в руках планшет.
— Что, Игорь, не получилось? — спросила она с ледяной усмешкой. — Не успел вывести активы? Я же говорила тебе, что я больше не та дурочка, которой была раньше. Я наняла хороших юристов и аудиторов. Они быстро нашли все твои «серые» схемы. И твою попытку переписать фирму на подставное лицо. Так что «Импульс» теперь тоже не твой. Это совместно нажитое имущество. И я буду требовать свою долю.
Она говорила это так спокойно, так буднично, как будто обсуждала прогноз погоды. А Игорь смотрел на нее и не узнавал. Перед ним стояла не его тихая, покладистая Марина, а жесткий, расчетливый хищник.
Он медленно поднялся на ноги. Весь мир сузился до этой точки — до лица женщины, которая методично, шаг за шагом, разрушала всю его жизнь. Ярость, которую он испытывал до этого, показалась ему детской обидой по сравнению с той черной волной ненависти, что поднялась в нем сейчас.
— Ты… — прохрипел он, делая шаг к ней. — Ты за это заплатишь…
Света вскочила и встала между ними.
— Игорь, стой! Не смей!
Но он ее уже не слышал. Он видел только ее лицо, ее насмешливую улыбку. Он сделал еще один шаг.
Марина даже не дрогнула. Она посмотрела ему прямо в глаза, и в ее взгляде он увидел что-то, от чего у него по спине пробежал холод. Это было не безразличие. Это было торжество.
— Ты все еще не понял, Игорь? — тихо, почти ласково проговорила она. — Это не месть. И не развод.
Она сделала паузу, наслаждаясь эффектом.
— Это только начало.
Дверь медленно закрылась, отрезая его от всего, что он когда-то называл своим. Щелкнул замок. А он так и остался стоять на лестничной клетке, оглушенный последними ее словами, которые звучали в его голове погребальным набатом. Начало. Начало чего?
Слова Марины, брошенные перед захлопнувшейся дверью, повисли в спертом воздухе лестничной клетки. «Это только начало». Игорь стоял, не в силах пошевелиться, словно его пригвоздили к полу. Звук щелкнувшего замка стал похоронным звоном по его прошлой жизни. Он смотрел на безликую металлическую поверхность, за которой только что исчезла женщина, оказавшаяся ему совершенно незнакомой.
— Игорь! — голос Светы вывел его из ступора. Она трясла его за плечо. — Игорь, пойдем отсюда! Немедленно!
Он медленно повернул голову, его взгляд был пуст.
— Куда? — прошептал он. Вопрос был не о месте, а о смысле. Куда идти, когда идти некуда?
— Ко мне! — Света начала решительно действовать. Она схватила одну из коробок. — Бери вещи. Мы уезжаем. Здесь тебе больше делать нечего.
Он механически подчинился. Словно марионетка, он начал поднимать коробки, в которых была упакована его жизнь. Свитера, которые она ему дарила. Книги, которые они читали вслух по вечерам, когда только съехались. Старые фотографии. Каждый предмет был уколом, болезненным напоминанием о том, чего больше нет.
Они спускались в лифте в гробовом молчании, окруженные картонными надгробиями его семейного счастья. На улице было уже темно и сыро. Осенний вечер окутывал город холодом, который пробирал до костей. Игорь почувствовал себя беззащитным и потерянным.
Квартира Светы была маленькой, но уютной. Она сразу же поставила чайник и усадила его на кухне.
— Сиди. Я сейчас.
Он сидел за столом и смотрел в одну точку. В голове крутилось одно: «Совместно нажитое имущество». Фирма. Его детище, которое он строил с нуля, бессонными ночами, рискуя всем. Как она могла? Как она узнала?
Света вернулась с чашкой горячего чая.
— Пей. Тебе надо согреться.
Он взял чашку, но пальцы не держали. Фарфор застучал о блюдце. Света молча забрала у него чашку и поставила на стол.
— Игорь, я позвонила своему знакомому. Он юрист. Хороший. Завтра утром ты к нему поедешь.
— Зачем? — безразлично спросил он. — Все кончено. Она все продумала. Квартира ее, фирма — общая. У меня ничего нет.
— Не говори глупостей! — прикрикнула на него сестра. — Нельзя опускать руки! Ты должен бороться. За фирму. За сына! Ты о сыне вообще подумал?!
Сын. Никита. Ему семь. Он обожал отца. И сейчас он там, за той дверью, с этой… чужой женщиной. Боль снова пронзила его, на этот раз острая, как нож.
— Она не даст мне его видеть, — прохрипел он.
— Будешь бороться через суд! — не сдавалась Света. — Установишь порядок общения. Ты отец, у тебя есть права!
На следующий день Игорь, бледный и осунувшийся, сидел в офисе юриста. Это был солидный мужчина в дорогом костюме, который внимательно выслушал его сбивчивый рассказ. Он просмотрел документы, которые Игорь смог найти в коробках, — старый договор купли-продажи квартиры, какие-то выписки по ипотеке.
— М-да, — протянул юрист, откидываясь в кресле. — Ситуация непростая. С квартирой все плохо. Она была куплена до брака?
— Нет, в браке! — воскликнул Игорь.
— Но оформлена на жену. Ипотека выплачена. Вы можете, конечно, подать иск о признании ее совместно нажитым имуществом и выделении вашей доли, но… это долго, дорого и без гарантий. Вам нужно будет доказать, что в покупку и погашение кредита вкладывались общие средства. Чеки, выписки, свидетели… Судя по тому, как она подготовилась, она наверняка подчистила все следы.
— А фирма? — с надеждой спросил Игорь. — Это же моя фирма! Я ее создал!
— ООО «Импульс», я так понимаю? — юрист заглянул в свои записи. — Уставной капитал, доли… Она была создана в период брака?
— Да.
— Тогда это, без сомнения, совместно нажитое имущество. И ваша супруга имеет право ровно на половину. И на половину прибыли тоже. Судя по тому, что вы говорите, она уже инициировала процесс. Заблокировала счета, чтобы вы не вывели активы. Грамотно. Чувствуется рука профессионала.
Игорь вышел из офиса, как в тумане. Все, чего он боялся, подтвердилось. Он в ловушке. Марина, его тихая, домашняя Марина, переиграла его на всех фронтах.
Он решил действовать иначе. Он поехал к дому. Не к своему бывшему дому, а к дому ее родителей. Он надеялся, что они смогут на нее повлиять. Его теща, Валентина Петровна, всегда была на его стороне, называла его «сыночком».
Дверь ему открыл тесть, хмурый и молчаливый мужчина.
— Тебя-то нам и не хватало, — пробурчал он, но в дом впустил.
Валентина Петровна сидела в кресле, поджав губы. От ее обычной приветливости не осталось и следа.
— Мама, — начал Игорь, стараясь говорить как можно убедительнее. — Что происходит? Что с Мариной? Вы должны с ней поговорить! Она рушит семью! Она лишает Никиту отца!
Теща подняла на него глаза. В них стояли слезы, но не жалости, а гнева.
— Это ты разрушил семью, Игорь! — отчеканила она. — Ты! Мы все эти годы молчали. Думали, одумаешься. Думали, Марина стерпит, простит. Она тебя любила, дурака! А ты ноги об нее вытирал!
Она встала и подошла к нему вплотную.
— Ты думаешь, мы не знали про твоих «коллег»? Про твои «командировки»? Марина все знала! Она находила чеки из ресторанов, билеты в кино на двоих, волосы чужие на твоей одежде! И молчала! Ради сына. Ради семьи, которой у вас уже давно не было!
Игорь отшатнулся. Так вот оно что. Вот почему.
— А последней каплей что стало, знаешь? — продолжала Валентина Петровна, ее голос дрожал. — Когда она попала в больницу с приступом. А ты даже не приехал. Ты был в «командировке». В Сочи. С очередной блондинкой. Она мне прислала скриншоты твоих соцсетей. Ты, счастливый, на пляже, а твоя жена под капельницей лежит. Вот тогда ее терпение и лопнуло. Она позвонила мне и сказала: «Мама, все. Хватит». И я впервые в жизни сказала ей: «Правильно, дочка. Действуй».
Он стоял раздавленный. Он и забыл про ту поездку. И про больницу. Она же сказала, что ничего серьезного, просто давление подскочило…
Борьба за фирму превратилась в ад. Суды, экспертизы, взаимные обвинения. Юристы Марины работали как часы, предоставляя доказательства его финансовых махинаций, вывода денег на личные счета, неуплаты налогов. Его собственная фирма пожирала его, высасывая последние деньги на адвокатов. Клиенты, почувствовав неладное, уходили к конкурентам. Через полгода от «Импульса» осталось одно название и куча долгов.
С сыном видеться ему разрешали. По выходным. В присутствии тещи. Никита был растерян. Он не понимал, почему папа больше не живет с ними. Он постоянно спрашивал: «Пап, а когда мы снова будем вместе?». И Игорь не знал, что ему ответить. Каждая встреча была пыткой.
Он переехал от Светы на съемную квартиру на окраине города. Дешевую, убитую «однушку» с продавленным диваном и текущим краном. Он нашел работу — менеджером по продажам в небольшой конторе. Зарплаты едва хватало на аренду и алименты. Он похудел, осунулся, в волосах появилась седина.
Однажды, возвращаясь с работы, он увидел ее. Она выходила из дорогого ресторана в центре города. С каким-то мужчиной. Они смеялись. Марина выглядела счастливой. По-настоящему счастливой. На ней было элегантное платье, которое он никогда на ней не видел. Она сияла.
Она не заметила его. Прошла мимо, села в новенький блестящий внедорожник, и машина уехала, оставив Игоря одного на тротуаре, под моросящим дождем.
В этот момент он все понял. Она не просто выгнала его. Она стерла его из своей жизни, как досадную ошибку. И начала жить заново. А он… он так и остался стоять на той лестничной клетке, среди коробок со своим прошлым, не в силах сделать шаг ни вперед, ни назад. Он проиграл. Не в суде. Не в бизнесе. Он проиграл жизнь.
Он развернулся и медленно побрел в сторону своей съемной конуры. Впереди не было ничего. Только серость, одиночество и глухая, ноющая боль от осознания того, что он сам, своими собственными руками, разрушил все, что когда-то было ему дорого. Он сам поменял замки на дверях своего счастья, а когда попытался вернуться, ключ уже не подошел.
Прошло три года. Игорь так и не смог выбраться из тени прошлого. Он жил в однокомнатной квартире на окраине, работал курьером, избегая людей и воспоминаний. Однажды вечером, возвращаясь с работы, он увидел в ленте новостей: «Известная блогерша Марина Соколова, автор канала о сильных женщинах, погибла в автокатастрофе». На экране появилось ее фото — живая, смеющаяся, в окружении поклонников. Под статьей десятки тысяч соболезнований. А у него внутри что-то оборвалось. Он не плакал. Он просто смотрел. И вдруг понял: он ненавидел ее до последнего дня. Но теперь она мертва. А он — нет. И перед ним снова открылась пустота. В дверь неожиданно постучали. На пороге стоял незнакомый мальчик лет десяти. «Ты Игорь Павлович?» — спросил он. «Я Никита. Мама сказала, что если с ней что-то случится, я должен найти тебя. У меня есть конверт»
