— Бери кредит на новое жильё, а эту квартиру переписывай на меня. Поживёшь в съёмной, пока ипотеку одобрят, — Валентина Петровна расставила чашки с чаем на кухонном столе, даже не глядя на дочь. — Я старая уже, мне спокойствие нужно. А ты молодая, выкрутишься.
— Мам, ты в своём уме? — Марина поставила сумку на пол с таким грохотом, что кот шарахнулся под диван. — Это моя квартира! Папа мне завещал!
— Папа твой дурак был, царство ему небесное. Думал, доченьку обеспечит. А я что, на улице жить должна?
Марина помнила тот день три года назад, когда нотариус зачитывал завещание. Отец оставил ей двушку в спальном районе — единственное, что нажил за жизнь, работая на стройке. Мать тогда побелела, но промолчала. Сказала только: «Правильно сделал Серёжа, дочке нужнее».
А теперь стояла с каменным лицом и требовала отдать квартиру. Просто так. Потому что «старшим положено».
— Мам, да ты же сама согласилась тогда! — Марина вцепилась в край стола. — Говорила, что рада за меня!
— Дура была. Думала, ты меня к себе заберёшь, вместе жить будем. А ты что? Замуж вышла за этого своего Костика, и привет-пока. Раз в месяц позвонишь — и вся забота.
Костя действительно был не подарок. Пил по пятницам, работал через раз. Но Марина держалась — любовь же. Год назад развелись, когда застукала его с подругой в их же постели. Мать тогда только хмыкнула: «Я предупреждала».
— Знаешь, сколько я на тебя потратила? — Валентина Петровна достала из шкафчика толстую тетрадь. — Всё записано. Музыкалка — восемь лет. Репетиторы к ЕГЭ. Выпускной. Свадьба твоя дурацкая. Итого — миллион двести тысяч. С процентами — полтора. Это как раз стоимость квартиры.
Марина смотрела на исписанные убористым почерком страницы и не верила своим глазам. Там было всё — от детских колготок до поездки в Турцию десять лет назад.
— Мам, ты что, с рождения вела бухгалтерию?
— А что? Думала, спасибо скажешь. Вырастила, выучила, замуж выдала. А благодарности — ноль.
— Да я каждый месяц тебе деньги переводила!
— Пятнадцать тысяч? Смешно. Я больше на лекарства трачу.
Это была правда. У матери букет болячек — сердце, давление, суставы. Но пенсия у неё приличная, плюс подработка вахтёршей в соседнем офисе.
На следующий день мать пришла с подготовленными документами. Договор дарения, доверенность к нотариусу, даже справку из психдиспансера принесла — мол, в здравом уме и твёрдой памяти.
— Подписывай. Или я в суд подам. Докажу, что ты меня бросила в старости. Соседи подтвердят — ты же полгода не приезжала.
— Потому что ты меня сама выгнала! После развода!
— Не было такого.
— Да ты орала на весь подъезд, что я позор семьи! Что разведёнки вам в роду не нужны!
— Правильно орала. Нормальная женщина мужа удержать должна. А ты что? Карьеристка хренова, всё на работе пропадала. Вот он и нашёл утешение.
Марина закусила губу до крови. В горле стоял ком размером с кулак.
Вечером приехал младший брат Димка. Мать вызвала его как тяжёлую артиллерию.
— Марин, ну что ты упёрлась? — он сидел на том же месте, где утром восседала мать. — Мама старенькая, ей квартира нужнее. А мы молодые, заработаем.
— Мы? — Марина налила себе коньяка прямо из горла. — Это «мы» с тобой заработаем? Ты, который третий год диван у мамы продавливаешь?
— Я работу ищу!
— Три года ищешь? Может, плохо ищешь?
Димка был маминым любимчиком. В армию не пошёл — белый билет выбила. В институт поступил на платное — мама оплатила, «сыночку же надо». Бросил на третьем курсе. С тех пор «искал себя» — то бизнес какой-то мутный, то криптовалюты, то ещё какая-то ерунда.
— Короче, сестрёнка, — Димка встал, хрустнув суставами. — Или по-хорошему, или мама тебя по судам затаскает. Выбирай.
Через неделю молчания и игнора мать применила последний козырь. Привела бывшую соседку, бабу Клаву, которая переехала год назад.
— Маринка, доченька, — старушка присела на краешек дивана. — Я всё помню. Как папа твой при смерти был. Как просил маму, чтобы она квартиру тебе отдала. Временно. Пока замужем будешь. А потом — вернуть матери. Я свидетель.
Марина похолодела. Отец умер от инфаркта. Внезапно. Никаких предсмертных разговоров не было.
— Баба Клава, папа умер в больнице. Один. Врачи сказали — мгновенно.
— А вот и нет! — старушка помотала головой. — Он домой приезжал. Перед больницей. Мы все слышали. Правда же, Валя?
Мать кивнула, вытирая сухие глаза платочком.
Той ночью Марина не спала. Перебирала отцовские вещи, которые хранила в антресоли. Старый фотоальбом, армейский ремень, записная книжка.
В книжке нашла запись, сделанную за неделю до смерти: «Марине — квартира. Вале — дача и машина. Димке — гараж и сбережения. Всё честно поделил».
Дачу мать продала через полгода после похорон. Машину — разбил Димка. Про сбережения вообще молчок.
Утром Марина пошла к нотариусу, у которого оформлялось завещание.
— Да, помню вашего отца, — пожилой мужчина полистал архив. — Очень настаивал, чтобы квартира досталась именно вам. Говорил: «Дочке тяжело будет, пусть хоть жильё своё имеет». Никаких условий про временное владение не было.
— Мам, я проверила завещание. Никаких условий там нет. Квартира моя. Точка.
Валентина Петровна побагровела:
— Ах ты, неблагодарная тварь! Я тебя родила, растила! Ночами не спала!
— И теперь хочешь, чтобы я ночами не спала? На съёмной квартире, с ипотекой на горбу?
— Да хоть под мостом! Мне плевать! Отдавай квартиру!
— Нет.
— Тогда ты мне не дочь! Слышишь? Вычеркиваю из жизни!
— Давно пора было, — Марина встала и направилась к двери. — Кстати, мам, а ты знаешь, что папа тебе дачу оставил? И машину? Где они?
Мать молчала, сверля её взглядом.
— То-то же. А Димке твоему — сто тысяч на сберкнижке было. Он их пропил за полгода. Так что не надо тут из себя жертву строить.
Прошло три месяца. Мать не звонила. Димка написал пару раз — просил денег в долг. Марина заблокировала.
Соседка тётя Люся рассказала, что Валентина Петровна всему подъезду плачется: дочь выгнала, жить негде, еле концы с концами сводит. При этом каждые выходные ездит к Димке на дачу — оказывается, купили они домик в области на те самые деньги от продажи отцовской дачи.
Марина сидела на кухне в своей — теперь точно своей — квартире и пила чай. На стене висела отцовская фотография. Он улыбался, прищурившись от солнца.
— Спасибо, пап, — прошептала она. — За квартиру. И за науку.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер.
— Марина Сергеевна? Это из больницы. Вашу маму привезли. Инфаркт. Просила вас вызвать.
Марина посмотрела на фото отца. Потом на ключи от квартиры. Взяла сумку и вышла, захлопнув дверь.
В больницу она так и не поехала.
