— Это моя квартира, и я буду здесь жить, — заявила Лидия Степановна, переступив порог с двумя огромными чемоданами.
Наташа замерла посреди прихожей с тряпкой в руках. Она только что закончила мыть полы, готовясь к тихому субботнему вечеру с мужем. А теперь перед ней стояла свекровь, которую они видели в последний раз полгода назад на семейном празднике. И тогда Лидия Степановна была холодна и высокомерна, но хотя бы держала дистанцию. А сейчас она заявила о своих правах на их жильё.
— Лидия Степановна, простите, но о чём вы говорите? — Наташа старалась сохранять спокойствие, хотя внутри всё похолодело.
— О том, что эту двушку покупал МОЙ муж, — свекровь прошла в гостиную, окинув критическим взглядом светлые стены и современную мебель. — Значит, она наша семейная. А раз я овдовела, то имею полное право тут обосноваться. Игорю я уже позвонила, он согласен.
Наташа почувствовала, как земля уходит из-под ног. Квартиру действительно покупали родители Игоря восемь лет назад, когда он поступил в университет в их городе. Но последние четыре года, с тех пор как они поженились, это было ИХ жильё. Игорь платил все коммунальные счета, они вместе делали ремонт, она выбирала каждую деталь интерьера. А теперь свекровь просто объявляет, что переезжает?
— Я думала, вы хорошо устроились в своём городе, — осторожно начала Наташа.
— Устроилась, — фыркнула Лидия Степановна, разглядывая семейные фотографии на полке. — Но одной скучно. Да и зачем мне сидеть там, когда у меня сын в другом городе живёт? Я ему нужна. Он один не справится.
«Один? А я кто?» — хотела крикнуть Наташа, но сдержалась. Она достала телефон и набрала номер мужа. Тот ответил после третьего гудка.
— Игорь, твоя мама здесь. Говорит, что переезжает к нам жить.
В трубке повисла пауза. Слишком долгая пауза.
— Да, она мне звонила утром, — наконец выдавил Игорь. — Слушай, ну давай не будем сразу скандалить, ладно? Она моя мать. Я не могу просто сказать ей нет.
— То есть ты согласился, даже не спросив меня? — голос Наташи дрожал.
— Наташ, ну это моя мама! Она одна осталась. Папа всего три месяца назад… Ну не могу я её сейчас отталкивать. Давай поговорим вечером, хорошо?
Он бросил трубку. Наташа медленно опустила телефон. Лидия Степановна стояла в дверном проёме и с торжествующей улыбкой смотрела на невестку.
— Вот видишь, Игорёк понимает, что главное — это семья. Настоящая семья. А не какие-то там новые знакомства, — она прошла в спальню, которую они с Игорем обустраивали два года, выбирая каждую деталь. — Я тут поживу. Уютная комната. Правда, обои мрачноваты. Надо будет переклеить.
Наташа молча проводила её взглядом. Внутри всё кипело, но она не подавала виду. Она выросла в семье, где конфликты решали разговорами, а не криками. Поэтому она просто кивнула и вернулась на кухню.
Но уже через два дня стало ясно, что Лидия Степановна приехала не просто пожить. Она приехала перестроить их жизнь под себя.
Первым делом свекровь потребовала убрать все комнатные растения с подоконников.
— От них сырость в квартире. И пыли много. Вон у тебя за этим фикусом окно не мыто.
Наташа только сегодня вытирала подоконники, но промолчала. Она вынесла цветы на балкон, хотя они ей очень нравились.
Потом Лидия Степановна заявила, что телевизор стоит неправильно.
— Надо его в угол переставить. А то свет от окна мешает смотреть.
Игорь молча помог передвинуть тумбу. Наташа стояла в стороне, сжимая кулаки. Это была ИХ гостиная. Они сами решали, где что стоит.
На третий день свекровь устроила ревизию на кухне.
— Господи, да у вас тут бардак какой-то! — она выгребала банки и коробки из шкафов. — Смотри, вот эта крупа просроченная. А это что за травы? Выкинуть надо. И вот эти консервы тоже. Срок вышел.
— Лидия Степановна, это я вчера купила! — не выдержала Наташа.
— Ну и что? Не нравятся мне такие продукты. У нас дома мы всегда другие брали, — свекровь самодовольно выбросила три пакета с продуктами в мусорное ведро.
Наташа вышла в ванную и плеснула себе в лицо холодной водой. Ей хотелось кричать, выгнать эту женщину, которая за три дня превратила их дом в какое-то казарменное общежитие. Но она помнила лицо Игоря, когда он сказал: «Она моя мать». И молчала.
Вечером Игорь вернулся с работы. Наташа ждала его в спальне, куда они теперь ютились вдвоём, а Лидия Степановна заняла их бывшую спальню.
— Игорь, мы должны поговорить.
— Наташа, я устал. Давай завтра?
— Нет, не завтра! Сейчас! — она села рядом с ним на диван. — Твоя мама переставила всю мебель, выкинула мои продукты, убрала цветы. Это наш дом, Игорь! Наш! А она ведёт себя так, будто я здесь временная квартирантка!
Игорь потер лицо руками.
— Ну и что страшного? Ну переставили мебель. Ну выкинула продукты. Она просто хочет помочь.
— Помочь? — Наташа не поверила своим ушам. — Игорь, она не спрашивает. Она приказывает!
— Слушай, давай не преувеличивать. Мама переживает. Она одна осталась. Папа только недавно… Надо быть терпимее.
— А меня кто пожалеет? — тихо спросила Наташа. — Или я должна просто терпеть, потому что это твоя мама?
Игорь встал и вышел из комнаты, так и не ответив.
А на следующее утро случилось то, что окончательно переполнило чашу терпения.
Наташа встала пораньше, чтобы приготовить завтрак. Игорь любил её сырники. Она замесила творожное тесто, разогрела сковородку, и именно в этот момент на кухню вошла Лидия Степановна.
— Ты что делаешь? — её голос был полон презрения.
— Завтрак готовлю.
— Сырники? Игорь не ест сырники!
— Что? Он их обожает! Я готовлю ему каждые выходные.
— Чушь какая! — свекровь отобрала у неё лопатку. — Мой Игорёк никогда не любил сырники. Он ел их в детстве из вежливости, потому что я так старалась. А на самом деле ему они противны. Он мне сам говорил.
Наташа отступила на шаг. Она жила с Игорем четыре года. Четыре года! И он никогда, ни разу не сказал, что не любит её сырники. Наоборот, всегда просил добавки. Это было их маленькое утреннее счастье.
— Вы ошибаетесь, — твёрдо сказала Наташа.
— Я? Ошибаюсь? — Лидия Степановна усмехнулась. — Девочка, я его вынашивала, рожала, двадцать пять лет растила. А ты тут четыре года помоталась рядом и думаешь, что знаешь его лучше меня?
— Я его жена!
— Жена, — протянула свекровь, и в этом слове было столько яда. — А какая из тебя жена? Хозяйка никакая. Дом содержать не умеешь. Игорь похудел с тобой. Наверное, кормишь его какими-то салатиками. Мужчине надо мясо, кашу, настоящую еду. А ты эти свои сырники творожные…
Наташа развернулась и выключила плиту. Она сняла сковородку и поставила её в раковину. Молча взяла сумку и вышла из квартиры, даже не переодевшись из домашней одежды.
Она проходила по улицам несколько часов. Звонила Игорю десять раз, но он не брал трубку. Видимо, был на важной встрече. Или просто не хотел вмешиваться в конфликт со своей мамой.
Когда она вернулась домой вечером, Игорь сидел на кухне и ел… сырники. Те самые, которые она начала готовить утром.
— Ты где была? Я волновался! — он вскочил ей навстречу.
— Где я была? — Наташа почувствовала, как внутри что-то ломается. — Я гуляла. Потому что твоя мама сказала мне, что ты ненавидишь мои сырники. А ты, я вижу, их ешь. Ты ей так и сказал, да? Что ненавидишь?
Игорь замер с вилкой в руке.
— Да нет же! Я просто… Мама так старалась дожарить их, я не мог отказать. Она же обидится.
— А мне? Мне не обидно? Ты ей не можешь отказать, а мне можешь? Я не твоя мать, поэтому меня можно игнорировать?
Из спальни вышла Лидия Степановна. На её лице была сладкая улыбка победительницы.
— Наташенька, ну что ты кричишь? Мы же семья. Надо друг другу уступать. Ты молодая, тебе проще приспособиться. А я старый человек, мне трудно менять привычки.
— Уступать? — Наташа медленно повернулась к свекрови. — Вы хотите, чтобы я уступила в моём собственном доме? Вы заняли нашу спальню. Вы переставили мебель. Вы выкинули мои продукты. Вы убрали мои цветы. А теперь ещё и говорите моему мужу, что он ненавидит то, что я готовлю!
— Я говорю правду! Игорь, скажи ей, что ты всегда терпел её кулинарные эксперименты только из вежливости!
Игорь молчал. Он просто сидел и молчал, и это молчание было красноречивее любых слов.
— Игорь? — Наташа смотрела на мужа. — Скажи что-нибудь. Пожалуйста.
— Мам, ну хватит уже, — он наконец заговорил, но голос его был слабым, умоляющим. — Наташа, не обижайся. Мама просто устала. Она волнуется.
— Она волнуется? А я? — Наташа почувствовала, что сейчас или заплачет, или сделает что-то, о чём потом пожалеет.
Она развернулась и пошла к выходу.
— Наташа, стой! Ты куда? — Игорь вскочил.
— Не знаю. Но я не могу больше здесь находиться.
— Ну вот! Видишь, какая она? — торжествующе заявила Лидия Степановна. — Истеричка! Я же говорила тебе, Игорёк, что она тебе не пара. Ты заслуживаешь жену спокойную, понимающую. А эта только скандалы устраивает!
Наташа замерла у двери. Она медленно повернулась. И в этот момент что-то внутри неё окончательно переключилось. Она больше не хотела молчать. Она больше не хотела быть «хорошей невесткой».
— Вы знаете, Лидия Степановна, что самое смешное? — её голос был абсолютно спокоен. — Вы называете меня истеричкой. Но это вы ворвались в наш дом без приглашения. Это вы начали переделывать всё под себя. Это вы пытаетесь разрушить мой брак, внушая мужу, что я плохая жена. А я просто защищаю то, что мы с Игорем строили четыре года. Наш дом. Нашу семью. Наши отношения. И знаете, что я поняла? Проблема не во мне. Проблема в том, что вы не можете смириться с тем, что ваш сын вырос. Что у него теперь своя семья. И что эта семья — это я и он. Не вы.
— Как ты смеешь! — взвилась свекровь. — Игорь, ты слышишь, что она говорит? Она пытается разлучить нас!
— Нет, — твёрдо сказала Наташа. — Я не разлучаю. Я просто хочу, чтобы у нас были границы. Нормальные, здоровые границы. Вы можете приезжать в гости. Мы можем встречаться, общаться. Но жить вместе — это невозможно. Потому что вы не умеете уважать чужое пространство.
Она посмотрела на Игоря.
— И ты должен выбрать. Либо ты мой муж, и тогда мы вместе решаем, кто и как живёт в нашем доме. Либо ты маменькин сын, и тогда я ухожу. Потому что я не буду жить в доме, где меня не уважают.
Игорь встал. Он подошёл к Наташе и впервые за эти мучительные дни взял её за руку.
— Мама, — он повернулся к Лидии Степановне. — Наташа права. Мы не должны были так делать. Это её дом тоже. И если она чувствует себя некомфортно, то это проблема.
— Игорь! Ты встаёшь на её сторону?
— Я встаю на сторону своей семьи. Моей настоящей семьи — это Наташа. Мама, я люблю тебя. Но мы не можем жить вместе. Это не работает. Ты можешь приезжать, когда захочешь. Но постоянно жить здесь — нет.
Лидия Степановна побледнела. Она смотрела на сына так, будто он только что её предал.
— Ты… ты выгоняешь свою мать?
— Я не выгоняю. Я просто объясняю, что у меня теперь своя жизнь. И я хочу жить её со своей женой. В нашем доме. Вдвоём.
Свекровь молча прошла в спальню. Через двадцать минут она вышла с чемоданами. Её лицо было каменным.
— Запомни, Игорь. Когда тебе будет плохо, когда эта твоя «жена» уйдёт от тебя, не приходи ко мне. Не звони. Ты сделал свой выбор.
Она хлопнула дверью так, что задрожали стёкла.
Игорь и Наташа остались стоять посреди прихожей. Наступила тишина. Долгая, тяжёлая тишина.
— Я думал, будет проще, — тихо сказал Игорь. — Я думал, вы как-нибудь поладите.
— Игорь, я пыталась. Правда. Но твоя мама не хотела ладить. Она хотела контролировать.
Он кивнул.
— Прости меня. Прости, что не услышал тебя сразу. Прости, что заставил тебя страдать.
Наташа обняла мужа. Впервые за эти ужасные дни она почувствовала, что он действительно с ней. Рядом. Что он выбрал их.
— Всё будет хорошо, — прошептала она. — Мы справимся.
А через месяц случилось то, чего никто не ожидал. Лидия Степановна позвонила. Её голос был другим — не колючим, не требовательным. Просто усталым.
— Игорь, можно я приеду? Просто… попить чаю. Поговорить.
Наташа кивнула, когда муж вопросительно посмотрел на неё.
— Конечно, мама. Приезжай.
Лидия Степановна приехала с пирогом, который испекла сама. Она села на диван, где раньше сидела как королева, а теперь сидела как гостья. Неуверенная, осторожная.
— Я… Я хотела извиниться, — сказала она, не глядя на Наташу. — Мне было тяжело после того, как муж… Я чувствовала себя ненужной. Думала, если буду нужна сыну, то это заполнит пустоту. Но я была не права. Вы молодцы, что поставили меня на место. Я подумала… Может, мы начнём сначала? Я буду приезжать, но не влезать в вашу жизнь. Просто быть рядом, когда нужно.
Наташа молча протянула ей руку. Лидия Степановна сжала её, и в её глазах блеснули слёзы.
— Спасибо, что не отвернулась от меня совсем.
— Мы семья, — сказала Наташа. — Просто каждый должен помнить своё место в этой семье.
Лидия Степановна кивнула. Впервые за все эти недели она улыбнулась — не той торжествующей, колючей улыбкой, а просто по-человечески. Тепло.
А вечером, когда свекровь уехала, Игорь обнял Наташу на кухне.
— Ты знаешь, я всё-таки люблю твои сырники. Больше всего на свете.
Наташа рассмеялась. Впервые за долгое время.
— Я знаю. Я всегда знала.
И они стояли так, обнявшись, в своём доме, в своей тишине. В той тишине, которую они отстояли. Которая принадлежала только им.
