Лариса услышала эту фразу случайно.
Стояла в коридоре нашей районной поликлиники, ждала результаты анализов. А рядом — две медсестры перемывали косточки всем подряд. Обычное дело, кто из нас не слушал сплетни?
— Ольгу видела вчера? — шептала одна. — Вся при параде, в ресторане с каким-то мужиком сидела.
— А-а-а, с Аликом Плетневым, что ли? — хмыкнула вторая. — Да они уже месяц крутят роман. Она вчера так и сказала: пусть жена ему носки стирает, а со мной он — как орёл молодой!
Лариса замерла. Ее Алик?
— Да ладно, серьёзно? — первая явно смаковала подробности. — А жена-то в курсе?
— Откуда? Сидит дома, борщи варит. А он с Ольгой по ресторанам ходит, подарки дарит. Говорит, дома у него всё скучно стало, а тут — молодость, красота.
Ноги стали ватными. Лариса прислонилась к стене.
Алик. Тот самый, для которого она каждое утро гладила рубашки. Который просил её не работать, потому что «мужчина должен обеспечивать семью». Который говорил, что она — его тыл, его крепость.
— Лариса Петровна! — окликнула врач. — Анализы готовы.
Она механически взяла бумажку. Цифры расплывались перед глазами.
Дома Алик копался в своём телефоне и улыбался.
— Как анализы? — спросил он, не поднимая глаз.
— Нормально.
— Отлично. Я, кстати, сегодня задержусь. Совещание.
Совещание. Вечером. В пятницу.
— Алик, — тихо сказала она, — а что за Ольга у вас на работе?
Он вздрогнул. Телефон выпал из рук.
— Откуда, то есть, какая Ольга?
— Молодая. Красивая. С которой ты в рестораны ходишь.
Лариса сама удивилась своему спокойствию. Внутри всё горело, а снаружи — ледяная тишина.
Он открывал и закрывал рот, как рыба на берегу. Что-то говорил — про «просто коллегу» и «невинные обеды».
— Лар, ну пойми, я не хотел, это случайно получилось.
— Ясно.
Лариса поднялась и пошла в спальню. Достала из шкафа чемодан.
— Что ты делаешь?! — Алик кинулся за ней.
— Собираю твои вещи.
— Лара, остынь! Мы можем всё обсудить!
— Обсуждать нечего. — Она аккуратно складывала его рубашки. Те самые, которые гладила каждое утро. — У тебя дома больше нет.
Алик ушёл в в тот же вечер. Взял чемодан и исчез за дверью так тихо, словно извинялся за каждый шаг.
А дома стало пусто.
Лариса ходила по комнатам и не знала, что с собой делать. Включала телевизор — выключала через пять минут. Заваривала чай — забывала выпить. Села за книгу — буквы расплывались.
Четверть века она жила с этим человеком. И вот — пустота. Тишина. И ощущение, что всё это время она жила не своей жизнью.
Подруга Светка позвонила в субботу утром:
— Лар, ты как? Слышала, что у вас…
— Нормально. Выгнала.
— Молодец! — Светка явно готовилась к долгому разговору про то, какой Алик подлец. — А он где теперь?
— Не знаю.
И правда не знала. И что странно — не хотела знать.
— К этой своей Ольге, наверное, подался, — злорадно предположила Светка.
А вот тут Лариса вдруг поняла — а не подался. Потому, что если бы подался, он бы не выглядел таким растерянным, когда собирал вещи. Не говорил бы жалким голосом: «Лара, ну может, мы ещё поговорим?».
Если бы у него был тёплый дом, куда идти, он бы ушёл по-другому. С вызовом. С облегчением. А не вот так — как выброшенный из единственного места, где был нужен.
В воскресенье Алик позвонил.
— Лар, как дела?
— Хорошо.
— Я в гостинице. Временно.
Лариса молчала.
— Лар, может, встретимся? Поговорим?
— О чём?
— О нас. О том, что было. Я многое понял.
— Ясно. Она тебя прогнала?
Пауза. Долгая, красноречивая пауза.
— Алик, что ты хотел услышать? Что я тебя жду? Что у нас всё наладится?
— Я думал…
— А теперь не думай. И не звони больше.
Лариса положила трубку и вдруг засмеялась. Впервые за эти дни — засмеялась от души. Представила, как он стоял перед Ольгой с тем же чемоданом. Как она, двадцатисемилетняя красотка, говорила: «Алик, дорогой, я же не твоя жена. Мне не нужен мужчина с таким багажом».
Ах, как же она, наверное, удивилась! Думала, что отобрала у Ларисы мужа, а оказалось — взяла на время, поиграться. А играть с чужими мужьями можно только тогда, когда они возвращаются домой к жёнам.
Коллеги на работе смотрели с жалостью. Шептались за спиной. Одна даже решилась подойти:
— Лариса Петровна, держитесь. Все мужики — дураки. Перебесится и вернётся.
— А он мне теперь и не нужен, — спокойно ответила Лариса.
Женщина растерялась. Явно ожидала слёз, просьб о поддержке, жалоб на судьбу.
А Лариса и правда не плакала. Поначалу думала — это шок, скоро навалится. Будет тоска, будет желание вернуть, будет страх одиночества.
Но проходили дни, а ничего этого не было. Только странное облегчение.
Алик звонил ещё несколько раз. Голос с каждым разом становился всё жальче.
— Лар, я всё понял. Это была ошибка. Дурость. Кризис среднего возраста.
— Алик, мне всё равно, что это было. Важно, что это закончилось.
— То есть, ты не простишь?
— А зачем мне прощать? — искренне удивилась Лариса. — Ты же мне ничего не должен. Ты взрослый человек, сам выбираешь, с кем жить.
— Но я выбираю тебя! Я хочу домой!
— Алик, а дом — это не то место, куда возвращаются, когда больше некуда деваться. Дом — это то место, которое не хочется покидать.
Она повесила трубку и поняла — этот разговор последний. Больше объяснять ничего не будет.
Мать позвонила через неделю:
— Лариса, что у вас с Аликом? Он заходил вчера, такой несчастный.
— Мам, мы развелись.
— Как?! Из-за чего?!
— Он с другой женщиной жил. Полгода. А может, больше.
— Господи, — мать помолчала. — Но вы же можете помириться? Мужчины все такие, им нужно переболеть.
— Мам, я не больница и не лекарство. Я живой человек. И я не хочу быть с мужчиной, который уходит, когда ему скучно, и возвращается, когда ему плохо.
— Лара, ты же не молодая уже, одна останешься.
— А вы знаешь, мам, одной мне хорошо.
Алик появился через месяц. Не звонил, не предупреждал — просто стоял у двери. Постаревший, осунувшийся, с безнадёжными глазами.
— Лар, можно войти?
— Зачем?
— Поговорить. Последний раз.
Боже, как он изменился! Словно постарел лет на десять.
Этот человек раньше два часа проводил в ванной каждое утро. Брился, укладывал волосы, выбирал рубашку. А теперь…
— Я не узнаю тебя, — тихо сказала она.
— А я — себя, — горько усмехнулся он. — Лар, можно действительно поговорить? Пять минут.
Лариса посторонилась. Он прошёл в гостиную и сел на край дивана. Не развалился, как раньше, а именно сел — напряжённо, как в гостях.
— Все так же в гостинице?
— Нет. Снял комнату. В коммуналке. На окраине.
Лариса села напротив. Смотрела на этого чужого, измученного мужчину и пыталась найти в нём того Алика, с которым прожила четверть века.
— Она тебя бросила в тот же день?
Алик вздрогнул.
— В тот же вечер. Когда я пришёл к ней с чемоданом. Сказала: «Алик, милый, но я же не собираюсь с тобой жить. Это был роман, понимаешь? Красивый, яркий роман. А быт… быт убивает романтику».
— И что ты ответил?
— Ничего. Стоял как дурак с чемоданом посреди её квартиры. А она собиралась на свидание. Да, на свидание! С другим! Накрашенная, нарядная.
Лариса слушала и чувствовала не злорадство, нет. Какую-то странную пустоту.
— А ты что думал? Что она тебя любит?
— Думал. — Голос Алика стал совсем тихим. — Она говорила, что я особенный, что я не как все мужчины. Что со мной она чувствует себя женщиной. А с мужем своим прошлым — просто партнёршей по быту.
— И ты поверил.
— Я хотел верить. — Он поднял глаза. — Лар, понимаешь, мне казалось, что жизнь проходит мимо. Что я стареющий, серый, скучный мужик. А тут — молодая, красивая женщина смотрит на меня как на героя.
Лариса встала, подошла к окну. На улице моросил дождь. Серо, уныло. Под стать этому разговору.
— Алик, а зачем ты пришёл?
— Хочу домой.
— Домой. — Она обернулась. — А где твой дом, Алик?
— Здесь. С тобой.
— Нет. — Лариса покачала головой. — Нет, не здесь. Ты же сам это доказал. Когда дом тебе наскучил, ты его покинул. Значит, это был не дом. Это была остановка.
— Лар.
— Дай мне договорить. — Её голос стал твёрдым. — Месяц назад ты ушёл к молодой любовнице. Ты думал, что она даст тебе новую жизнь, вернёт молодость, подарит страсть. А оказалось — она дала тебе только то, что хотела дать. Временное развлечение.
— Я был дураком!
— Да, был. Но не поэтому. — Лариса подошла ближе. — Ты был дураком не потому, что поверил девочке. А потому, что не знал цену тому, что имел.
Алик смотрел на неё снизу вверх. В его глазах была мольба.
— Лар, я знаю теперь. Я понимаю, что потерял. Дай мне шанс всё исправить.
— Исправить? — Лариса рассмеялась. Не зло, а как-то грустно. — Алик, а что именно ты хочешь исправить? То, что ты полгода водил любовницу по ресторанам на мои деньги? То, что весь город знал о ваших встречах? То, что я узнала об этом случайно, от чужих людей?
— Лар, прости.
— Но знаешь, что я поняла за этот месяц?
Он поднял голову.
— Я поняла, что мне хорошо одной. Впервые за двадцать пять лет — хорошо.
— И что теперь?
— А теперь ничего. — Лариса села рядом. — Алик, я не злюсь на тебя. Честное слово.
Лариса посмотрела на него долго, внимательно. Увидела усталого, растерянного, сломленного мужчину. Который потерял всё и пришёл просить пощады.
— Есть один шанс, — медленно сказала она.
Алик выпрямился.
— Какой?
— Ты можешь вернуться. Но не как муж, который ушёл и раскаялся. Понимаешь. — Лариса встала. — Если хочешь быть со мной — докажи. Не словами. Покажи, что я тебе действительно нужна.
Алик кивнул. Молча. Покорно.
— Иди. Подумай. И если решишься — знай: назад дороги не будет. Я не буду терпеть, прощать и ждать.
Алик не звонил две недели. Лариса уже думала — всё, испугался, сбежал окончательно.
А потом увидела его во дворе. Стоял у подъезда с букетом белых роз — тех самых, которые дарил ей на первом свидании тридцать лет назад.
— Можно проводить тебя домой? — спросил он, когда она вышла из автобуса.
— Я уже дома.
— Тогда можно проводить до двери?
Лариса посмотрела на него внимательно. Выбрит, причёсан, в чистой рубашке. Но главное — в глазах что-то новое.
— Можно.
Они шли молча. У подъезда Алик протянул цветы:
— Лар, я устроился на работу. Другую. Где меня никто не знает. Начинаю сначала.
— Хорошо.
Лариса кивнула. Ждала продолжения.
— Хочу пригласить тебя на ужин. В пятницу. Не в ресторан — домой. Сам приготовлю.
— Умеешь готовить?
— Учусь. — Он улыбнулся. — За месяц многому научился. Стирать, убирать, готовить. Оказывается, это не так страшно.
Лариса задумалась. Месяц назад она бы отказалась сразу. Но сейчас.
— Хорошо. Приду.
В пятницу она пришла к нему с тортом. Квартира оказалась маленькой, но уютной. Пахло жареной курицей и свежим хлебом.
— Сам пёк? — удивилась она.
— Сам. Пять раз пригорал, но получилось.
За ужином они говорили как… новые знакомые. О работе, о планах, о фильмах. Ни слова о прошлом.
Алик осторожно взял за руку.
— Лар, я больше никогда тебя не обману.
— Не обещай.
Они долго еще стояли у окна, держась за руки.
