— …И, значит, десять тысяч ей, как с куста! Прямо вот так — бах! — и на стол. А она, представляешь, Поля, говорит: «Мало, — говорит, — мама! Я, — говорит, — не на такую жизнь рассчитывала!»
Полина дёрнула плечом, едва не выронив тяжёлую чугунную сковороду. Воскресный обед, который она с таким усердием готовила, рисковал превратиться в очередной бенефис свекрови.
— Зинаида Аркадьевна, — Полина повернулась, всё ещё держа сковородку. Её лицо, обычно спокойное и сосредоточенное, как бухгалтерский баланс, сейчас было напряжено. — Мы же договорились. Мы не обсуждаем за спиной мою сестру.
— Да я ж не обсуждаю! — картинно всплеснула руками Зинаида Аркадьевна, её пухлые, унизанные старыми золотыми кольцами пальцы мелькнули в воздухе. — Я ж… сочувствую! Бедная девочка. Замуж вышла, а муж — копейки в дом несёт. А она, дурочка, ещё и рожать от него собралась.
Полина поставила сковороду на плиту с таким стуком, что её муж, Павел, до этого клевавший носом над кроссвордом, подпрыгнул.
— Поль, тише ты, посуду побьёшь!
— Я бы, Зинаида Аркадьевна, на вашем месте, — медленно, чеканя слова, начала Полина, — больше беспокоилась не о моей сестре, а о вашем сыне. Который сидит у меня на кухне и уже третий час «ищет работу» в разделе «Спорт» местной газеты.
Мгновенно лицо свекрови из сочувствующего превратилось в оскорблённо-трагическое. Это был её коронный приём, отработанный годами.
— Пашенька! Ты слышишь? Она меня… она… — Зинаида Аркадьевна схватилась за сердце. — Упрекает! Куском хлеба!
Павел тут же отбросил газету. Его лицо, обычно добродушное и немного плутоватое, исказилось. Он всегда был чемпионом по лицемерию: в глаза хвалил жену, называл её «мой кремень», «моя умница», а за спиной, особенно при родителях, превращался в обиженного сына, которому «сильная жена житья не даёт».
— Полина, ну что ты начинаешь? Воскресенье же! Мама пришла в гости!
— «Мама пришла в гости» вот уже третью неделю, Паша, — отрезала Полина. — И живёт у нас, потому что вы с отцом решили «помочь» ей с ремонтом в её квартире, но почему-то для этого вам понадобилось переехать сюда.
Тут в кухню вплыл и свёкор, Михаил Петрович. Высокий, тощий, с вечно страдальческим выражением лица, будто ему одному известна вся скорбь мира. Он был хроническим советчиком.
— Полечка, шумно у вас. Я вот что думаю, — он авторитетно поднял палец, — зря ты эту капусту тушишь. Для желудка тяжело. В нашем возрасте…
— В вашем возрасте, Михаил Петрович, вам пора бы уже свою пенсию тратить, а не мою зарплату, — не выдержала Полина.
Это было то самое. Точка кипения. Она работала главным бухгалтером на местном машиностроительном заводе. Работа нервная, ответственная. На прошлой неделе ей наконец-то, после полугода боёв с финансовым директором, утвердили солидную прибавку. Не «десять тысяч, как с куста», а серьёзные деньги. И она имела глупость поделиться этой радостью с мужем.
Павел, разумеется, немедленно поделился радостью с родителями. И вот они здесь.
Зинаида Аркадьевна тут же забыла про сердце. Её глаза, маленькие и острые, загорелись нездоровым блеском.
— Так-так-так… — протянула она, отодвигая чашку с недопитым чаем. — Вот оно что. Зарплату, значит, прибавили? Пашенька нам сказал.
Павел виновато съёжился под испепеляющим взглядом жены.
— Поль, ну а что? Свои же люди.
— Вот именно! — подхватил Михаил Петрович, занимая позицию рядом с женой. Они всегда работали в паре, как два опытных манипулятора. — Свои люди. А мы, Полечка, как раз сидели, думали…
— …Как нам трудно, — закончила Зинаида Аркадьевна, снова включая «жертву». — Ты ж не знаешь, как мы живём. Мише на «Ладу» запчасти нужны, а они нынче — ого-го! А у меня… — она театрально кашлянула, — давление скачет. Доктор прописал лекарства, а они импортные. Страсть, какие дорогие!
Полина молча смотрела на неё. Она прекрасно знала цену этим «импортным лекарствам». Ровно три недели назад Зинаида Аркадьевна, хвастаясь перед соседкой на лавочке (Полина как раз шла с работы), показывала новые золотые серёжки, купленные «по случаю» как раз на «лекарственные» деньги.
— И что вы предлагаете? — голос Полины стал ледяным.
— Ну… — Михаил Петрович потёр костлявые руки. — Раз тебе, Полечка, так повезло… Мы же семья. Надо делиться.
— Делиться? — Полина усмехнулась. — Интересно, чем вы со мной в последний раз делились? Советами, как правильно борщ варить? Или жалобами на правительство?
— Полина! — взвизгнул Павел. — Прекрати хамить родителям!
— Я не хамлю, Паша. Я задаю прямой вопрос. Вы сейчас пришли распределять мой бюджет. Я правильно понимаю?
Наступила тишина. Наглость Полины ошеломила свекровь. Она привыкла, что Полина долго терпит, сдерживается, а потом её можно «дожать» слезами или давлением. Но сегодня что-то пошло не так.
— Мы не распределять… — начала Зинаида Аркадьевна, но её перебил муж.
— Мы как лучше хотим! — вставил Михаил Петрович. — Вот смотри. Ты получаешь… ну, скажем, много. А мы — пенсионеры. Пашенька — временно без работы. Справедливо будет, если ты нам будешь… ну, помогать.
— «Помогать», — кивнула Полина. — Конкретнее. Сумму назовите.
Свекры переглянулись. Они не ожидали такой деловой хватки.
— Ну… — замялась Зинаида Аркадьевна. — Нам бы на жизнь… Тысяч двадцать. В месяц. Каждому.
Полина едва не рассмеялась. Сорок тысяч. Просто так. За то, что они существуют.
— И Пашеньке на карманные расходы, — добавил свёкор. — Мужику без денег нельзя. Тысяч пятнадцать.
— Итого, пятьдесят пять тысяч в месяц. Из моей прибавки, — Полина скрестила руки на груди. — Отлично. А что взамен?
— Как это «что»? — искренне удивилась Зинаида Аркадьевна. — Любовь! Забота! Мы ж Пашеньку для тебя растили!
— Пашеньке, напоминаю, сорок два года, — отчеканила Полина. — Он уже полгода сидит у меня на шее, «ищет себя». И, как я погляжу, нашёл — в роли вашего финансового агента.
— Да как ты смеешь! — Павел вскочил. Его лицо стало багровым. — Я… я…
— Что «ты»? — Полина посмотрела ему прямо в глаза. — Ты хоть раз заступился за меня, когда твоя матушка поливала грязью мою семью? Ты хоть раз принёс домой зарплату больше моей? Ты хоть раз отказался от «помощи» родителей, которая заключалась в том, чтобы взять у меня деньги и передать им?
Павел заткнулся. Он сел, как сдувшийся шарик.
Атмосфера на кухне накалилась до предела. Пахло не только тушёной капустой, но и крупным скандалом.
— Значит, так, — Полина перевела дух. Она чувствовала, как внутри всё клокочет от гнева и обиды, но голос оставался твёрдым. Это была её профессиональная выдержка. — Урок бухгалтерии для начинающих. Моя зарплата — это мой актив. Она распределяется следующим образом: коммунальные платежи, ипотека (которую, кстати, я взяла ещё до брака с вашим сыном), продукты, одежда, репетитор для сына.
— А прибавка? — жадно спросила Зинаида Аркадьевна.
— А прибавка, — Полина улыбнулась ледяной улыбкой, — пойдёт на то, что я считаю нужным. Например, на досрочное погашение ипотеки. Или на отпуск у моря, куда я поеду со своим сыном. Одна.
— Как… одна? — пролепетал Павел.
— А зачем мне в отпуске болтливый лицемер, который обсуждает мой кошелёк с родителями за моей спиной? — пожала плечами Полина.
— Ах ты ж… неблагодарная! — зашипела Зинаида Аркадьевна. — Мы к тебе со всей душой! А ты…
— «Всю душу» вы мне показываете каждый раз, когда вам нужны деньги, — Полина взяла сковородку и начала накладывать капусту на тарелки. — Так вот, дорогие родственники. Банкет окончен. Финансирование закрыто.
— Паша! Паша, скажи ей! — взмолилась свекровь.
Павел сидел, вжав голову в плечи. Он боялся родителей, но жену, особенно жену с горячей сковородкой в руках и сталью в голосе, он боялся ещё больше.
— Полина… ну может, мы как-то… договоримся?
— Договоримся, Паша. Обязательно, — кивнула Полина. — Ты сейчас проводишь родителей домой. В их отремонтированную квартиру. А потом вернёшься, и мы с тобой очень подробно обсудим твой вклад в семейный бюджет. И если завтра в девять утра ты не будешь на бирже труда, то твой «поиск себя» продолжится по адресу прописки твоих родителей.
Михаил Петрович первый понял, что игра проиграна. Он молча встал и пошёл в коридор.
— Пойдём, мать. Тут… ловить нечего, — процедил он сквозь зубы.
Зинаида Аркадьевна поднялась. Её лицо было перекошено от злобы. Она прошла мимо Полины, прошипев:
— Ты ещё пожалеешь, змея!
— Непременно, — вежливо кивнула Полина, протягивая ей пакет с пирожками, которые сама же и напекла. — Возьмите. Чтобы всухомятку чай не пить.
Дверь за ними захлопнулась. Павел, бледный, как полотно, остался стоять посреди кухни.
— Поля… Ты… ты серьёзно?
Полина посмотрела на него долгим, тяжёлым взглядом. Она видела перед собой не мужчину, не опору, а слабого, избалованного маменькиного сынка, привыкшего жить за чужой счёт.
— Я тебе когда-нибудь врала, Паша? — спросила она тихо.
Он молча поплёлся в коридор, обуваться.
Полина села за стол. Впервые за долгое время она почувствовала не усталость, а прилив сил. Она знала, что это только начало. Что её «хитрая родня» так просто не отступится. Они обязательно придумают что-то ещё. Что-то более коварное.
Она с аппетитом принялась за тушёную капусту. Капуста, вопреки прогнозам свёкра, получилась отменная.
Прошло три месяца…
Прошло три месяца. Наступил июнь. Город плавился от жары, а на заводе у Полины шёл годовой отчёт. Она приходила домой выжатая, как лимон, и мечтала только о тишине.
Тишину нарушал Павел. После того памятного «разговора о бюджете» он, как ни странно, работу нашёл. Устроился менеджером по продажам в какую-то конторку, торгующую китайскими шуруповёртами. Зарплата была смешная, но Полина большего и не требовала. Главное — он был занят и перестал ныть.
Отношения с родителями мужа Полина свела к минимуму. Она больше не звала их на воскресные обеды, а на их редкие звонки отвечала односложно: «Занята. Отчёт».
Но родня, как Полина и предполагала, не дремала. Они затаились, выжидая удобный момент для новой атаки. И этот момент настал в субботу, когда Полина, впервые за месяц, решила просто выспаться.
В десять утра раздался звонок в дверь. Настойчивый, требовательный.
На пороге стояла вся троица: Зинаида Аркадьевна, Михаил Петрович и сияющий, как новый самовар, Павел. В руках у свекрови был торт «Птичье молоко» — верный признак того, что готовится какая-то пакость.
— Полечка! Хозяюшка! А мы к тебе! — защебетала Зинаида Аркадьевна, проскальзывая в прихожую. — А мы с идеей!
Полина мысленно застонала.
— Проходите. «Только я не убрано», —сухо сказала она, запахивая халат.
— Да что там убирать! — отмахнулся свёкор. — Мы ж свои! Полечка, тут дело государственной важности! Мы, значит, посовещались…
— …И решили! — подхватил Павел, не давая жене опомниться. — Полька, это гениально! Мы будем строиться!
Полина непонимающе уставилась на него.
— Кто «мы»? Что «строиться»?
— Дачу, Поля, дачу! — Павел потёр руки. — Родители решили свою старую развалюху…
— Не развалюху! — тут же обиделась Зинаида Аркадьевна. — А родовой гнездо!
— …В общем, это «гнездо» мы превратим в дворец! — Павел был в явном возбуждении. — Место-то какое! Сосны, речка рядом! Воздух!
— Павел, ближе к делу, — Полина налила себе кофе. Торт она демонстративно игнорировала.
— Дело в том, Полечка, — начал Михаил Петрович, принимая «деловой» вид, — что мы с матерью уже немолодые. Хочется внукам что-то оставить. А дача — это ж капитал!
— И мы придумали, — вмешалась Зинаида Аркадьевна, её глазки заблестели. — Мы хотим пристроить второй этаж. И баньку. Настоящую, из сруба! Чтоб ты, Полечка, после работы приезжала, косточки парила.
— Хорошая идея, — кивнула Полина. — А я тут при чём?
— Как это «при чём»? — хором воскликнули все трое.
— Поля, ну ты даёшь! — возмутился Павел. — Это же… совместный проект! Инвестиция!
Полина поставила чашку.
— «Инвестиция», — повторила она. — Так. С этого места поподробнее.
Михаил Петрович тут же извлёк из папки потрёпанный лист из школьной тетради в клетку. На нём корявым почерком было что-то нацарапано.
— Вот! — он торжественно водрузил лист на стол. — Смета.
Полина, как главный бухгалтер, повидала много «смет». Но такое — впервые. «Гвозди — 5000». «Доски — 20000». «Сруб — 100 000». «Рабочим — 30 000». Итого: 155 000.
— Михаил Петрович, что это? — Полина брезгливо подвинула листок. — Где объёмы? Где расценки? Что за «сруб» за сто тысяч? Из зубочисток?
— Полина, не будь занудой! — взвился Павел. — Отец сам всё считал!
— Я вижу, как он считал. Он что, сам этот сруб рубить будет? — Полина подняла глаза на свёкра. — Вы понимаете, что нормальная баня «под ключ» стоит минимум полмиллиона? А второй этаж на ваш «курятник»?
— Это не «курятник»! — обиделась Зинаида. — Это…
— Это дом из щитов, обшитый вагонкой, — прервала её Полина. — Я там была. У него фундамента-то нет. Он стоит на кирпичных столбиках.
— Вот! — обрадовался свёкор. — А мы зальём!
— Что «зальёте»? Под старый дом? Вы технологию знаете? Это называется «реконструкция фундамента». Это дороже, чем новый построить.
В кухне повисла тишина. Родственники явно не ожидали такой глубокой технической экспертизы. Они-то думали, Полина — «бумажный» бухгалтер, в стройке ничего не смыслит.
— Полечка, ну что ты сразу о грустном? — Зинаида Аркадьевна решила сменить тактику. — Мы ж о выгоде! Ты пойми, мы же не просто так. Мы… мы…
— Мы решили, — твёрдо сказал Михаил Петрович, — записать половину дачи на Пашеньку!
Павел гордо выпятил грудь.
— Поняла, Поль? Половина дачи — наша! Это ж… это ж состояние!
Полина откинулась на спинку стула. Вот оно. Наконец-то прозвучало предложение, от которого, по их мнению, она не сможет отказаться.
— Половина. На Павла. А вторая половина?
— Нам с отцом, естественно! — фыркнула Зинаида. — Мы ж тоже вкладываемся!
— Чем? — тихо спросила Полина.
— Душой! — патетически воскликнула свекровь. — И… участком! Участок-то наш!
— Значит, схема такая, — Полина начала загибать пальцы, как на совещании. — Я даю деньги. Скажем… — она посмотрела на «смету», — ну, судя по вашим аппетитам, вы приписали ноль. Миллиона полтора. Я даю полтора миллиона. Вы «вкладываете душу» и участок, который у вас и так есть. И в результате половина моих инвестиций отходит Павлу, а вторая половина — вам. Так?
— Ну… да! — обрадовался Павел. — Справедливо!
— Это гениально, Паша, — Полина покачала головой. — То есть я оплачиваю всё, а вы с родителями делите мои деньги, оформленные в виде дачи. Я правильно понимаю, что в этой «справедливой» схеме мне не достаётся ничего?
— Как это «ничего»? — взвилась Зинаида. — Ты будешь приезжать! Париться! Я тебе огурчиков с грядки нарву!
— Спасибо, Зинаида Аркадьевна. Огурчики я и на рынке куплю. Дешевле выйдет.
— Полина! — Павел ударил кулаком по столу. — Это… это оскорбление! Родители тебе полдачи предлагают, а ты нос воротишь!
— Они тебе предлагают полдачи, Паша. А платить за неё мне. Ты разницу чувствуешь?
— Да какая разница? Мы же семья! У нас всё общее!
— «Общее» у нас, Павел, только твои долги и мои нервы, — отрезала Полина. — А деньги у меня личные. И я не собираюсь вкладывать их в аферу.
— Почему это «афера»? — набычился свёкор.
— А потому, — Полина встала. Разговор её утомил. — Что я, в отличие от вас, прежде чем «инвестировать», проверяю документы. Я хочу видеть свидетельство о государственной регистрации права собственности на земельный участок и на дом. И кадастровый паспорт.
Свекры переглянулись. В их глазах мелькнул страх.
— Зачем это? — пролепетала Зинаида. — Мы же… по-семейному.
— «По-семейному» бывает только сыр в мышеловке. Документы на стол. Иначе разговора не будет.
— Поль, ну какие документы… — заюлил Павел. — Они где-то… у отца в гараже…
— Вот как найдёте, так и приходите. А сейчас — извините, у меня дела.
Полине не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять: с документами там полная катастрофа. Она была почти уверена, что дача до сих пор оформлена на какую-нибудь прабабку и существует только в виде записи в амбарной книге председателя СНТ.
Она оказалась права.
Через неделю, воспользовавшись обеденным перерывом, Полина доехала до районного МФЦ. Полчаса у окошка, и у неё на руках была свежая выписка из ЕГРН по кадастровому номеру участка, который она предусмотрительно сфотографировала на воротах СНТ в свой последний визит.
Как она и думала. Собственником земельного участка значилась некая Кравцова Варвара Игнатьевна, 1928 года рождения. Зинаида Аркадьевна, урождённая Кравцова. Это была её тётка. Умершая, как помнила Полина, лет пятнадцать назад.
Ни свёкор, ни свекровь в права наследства не вступали. Вероятно, чтобы не платить налоги или из-за банальной лени. Они просто пользовались участком «по праву памяти». И теперь они предлагали Полине «вложиться» в имущество, которое им не принадлежало.
Вечером Полина устроила «семейный ужин». Она демонстративно испекла шарлотку. Павел и его родители, которых он привёз «для решающего разговора», явились в предвкушении победы. Они, видимо, решили, что Полина «остыла» и готова раскошелиться.
— Ну что, Полечка, надумала? — с порога начал Михаил Петрович. — Когда поедем «сруб» смотреть?
— Сядьте, — Полина поставила перед ними чай. — У меня для вас новости.
Она положила на стол выписку из ЕГРН.
— Я тут поинтересовалась вашим «активом», — начала она спокойным голосом. — Познакомьтесь. Кравцова Варвара Игнатьевна. Собственник.
Лицо Зинаиды Аркадьевны стало белым, как её блузка.
— Ты… ты… шпионила?!
— Я проверяла контрагента, — поправила Полина. — Вы, Зинаида Аркадьевна, и вы, Михаил Петрович, предложили мне, по сути, мошенническую схему. Вы предложили мне вложить полтора миллиона в реконструкцию имущества, которое вам не принадлежит.
Павел смотрел то на родителей, то на бумагу.
— Мам? Пап? Это что?
— Пашенька, она всё врёт! — закричала Зинаида. — Это… это ошибка!
— Ошибки нет, — Полина пододвинула ей документ. — Вот, печать. Росреестр. Вы — самозахватчики. Вы даже взносы в СНТ платите, наверное, от её имени.
— Да как ты смеешь! — Михаил Петрович вскочил. — Это… это наша земля! Мы там сорок лет…
— Сорок лет вы уклонялись от оформления документов, — закончила Полина. — Чтобы сейчас попытаться развести меня на деньги. «Половина дачи»… Вы не можете ею распоряжаться! Вы не можете её ни продать, ни подарить, ни «записать на Павла». Это чужое имущество.
Наступила мёртвая тишина. Афера, такая красивая и простая, рухнула.
— Павел, — Полина повернулась к мужу. Он сидел, вжав голову в плечи. — Ты знал об этом?
— Я… я… Поль… ну, они ж родители… — пролепетал он.
— Ты знал, — констатировала Полина. — Ты был в доле. Ты привёл своих родителей ко мне, зная, что они пытаются меня обокрасть.
— Это не кража! — взвизгнул Павел. — Мы бы потом… оформили…
— «Потом». На мои деньги? — Полина рассмеялась холодным, злым смехом. — Вы — гении.
Она встала.
— Вон, — сказала она тихо.
— Что? — не поняла Зинаида.
— Вон. Из. Моей. Квартиры. — Полина указала на дверь. — Все трое.
— Пашенька! Она нас выгоняет! — заголосила свекровь, хватаясь за сердце. Но в этот раз спектакль не сработал.
— Павел, — голос Полины звенел сталью. — У тебя есть выбор. Либо ты уходишь сейчас с ними, и завтра я подаю на развод и раздел имущества… которого у тебя, кстати, нет. Либо ты остаёшься. Но тогда твои «инвестиционные проекты» с родителями заканчиваются. Навсегда. И твои визиты к ним — тоже.
Павел посмотрел на разъярённую жену. Потом на своих родителей, жалких, уличённых в мелком, пакостном вранье. Он понял, что Полина не шутит. Он знал её характер.
— Мам… пап… идите, — просипел он, не поднимая глаз.
— Предатель! — выплюнула Зинаида Аркадьевна. — Мать родную…
— Идите, — твёрдо повторил Павел.
…Они ушли, хлопнув дверью.
Полина и Павел остались одни на кухне. Пахло яблоками и корицей от шарлотки, но атмосфера была ледяной.
— Поль… — начал он.
— Молчи, — сказала она. — Просто молчи.
Она взяла кусок пирога. Она победила. Снова. Но радости от этой победы не было. Была только горечь и усталость.
Прошло полгода. Павел так и работал в своей конторке. С родителями он не виделся. Полина знала, что он звонит им тайком, но закрывала на это глаза. Он стал тихим, покладистым и даже начал мыть за собой посуду. Его «лицемерие» никуда не делось — он просто сменил объект лести с родителей на жену.
Зинаида Аркадьевна и Михаил Петрович на горизонте больше не появлялись. Как-то Полина встретила соседку по их подъезду, и та рассказала, что «бедные старики» жалуются всем, какая у Павла жена-ведьма — «и сына отняла, и денег не даёт». Наследство тётки они так и не оформили — это оказалось слишком хлопотно и дорого. А вскоре председатель СНТ, устав от их долгов по взносам, просто отрезал им свет. Дача так и стояла, медленно врастая в землю.
Полина же, закрыв годовой отчёт, взяла тот самый отпуск. Она съездила с сыном в Сочи, как и планировала. А на оставшуюся от прибавки сумму она не стала гасить ипотеку. Она наняла бригаду и сделала в квартире сына шикарный ремонт.
А ещё — поменяла замок во входной двери. На всякий случай.
