Андрей вошел в квартиру и легонько щелкнул замком входной двери. Из гостиной доносился ровный гул телевизора и мирное посапывание Натальи, уснувшей под какой-то документальный фильм.
Он улыбнулся. После недели суматохи эти тихие субботние вечера стали для них священными.
Тишину разорвал резкий звонок в дверь. Андрей вздрогнул и обернулся — они с женой никого не ждали.
Он посмотрел в глазок и почувствовал, как по спине пробежал холодок. На площадке стояла его мать Елена Васильевна.
Помедлив, Андрей нерешительно открыл дверь и попытался сделать голос радостным:
— Мама! Какой сюрприз?! А мы тебя не ждали…
Елена Васильевна прошествовала в прихожую, окинув быстрым взглядом вешалку и зеркало.
— Так я и вижу, что не ждали, — произнесла она, поцеловав сына в щеку. — У вас тут пылью пахнет. Здравствуй, сынок. Я мимоходом, по делам, решила заглянуть.
Из гостиной вышла встревоженная Наталья, поправляя растрепанные волосы и протирая глаза.
— Елена Васильевна, здравствуйте! Вы бы предупредили, что придете, я бы пирог испекла…
— Не стоит, Наташенька, я ненадолго, — отозвалась свекровь, направившись в гостиную и усевшись в кресло. — Чай, конечно, если есть, выпью. Ноги загудели, пока к вам поднималась…
Наталья метнулась на кухню, а Андрей остался стоять, почувствовав себя мальчишкой, застуканным за шалостью.
Визиты матери для него всегда были похожи на внезапную проверку комиссии. Через пятнадцать минут, за чашкой ароматного чая, Елена Васильевна стала доброжелательнее.
Она расспрашивала о работе, делала замечания о беспорядке на балконе, который видела из окна, и наконец, подошла к главному.
— Я вот на вас смотрю, детки, и сердце радуется, — сказала женщина, сладко вздохнув. — Молодые, все впереди, но и о будущем думать нужно. Квартира-то в ипотеке, машина старая. У Андрея карьера не летит, а ползет.
— Мам, все у нас нормально. Платежи по ипотеке закрываем, на отдых ездим. Не драматизируй, — Андрей нахмурился.
— Я не драматизирую, я как мать переживаю, — Елена Васильевна вынула из сумки шелковый платочек и демонстративно вытерла им несуществующую слезу. — Вот я в ваши годы уже две кооперативные квартиры выплатила, а вы… В общем, я решила вам помочь…
Она достала из ридикюля плотный коричневый конверт и с изящным жестом положила его на стол.
— Держите. Это вам на обустройство. Не благодарите.
Наталья и Андрей переглянулись. Подарки от Елены Васильевны всегда были с двойным дном.
— Мама, это слишком, — осторожно начал мужчина. — Мы не можем…
— Можете! — отрезала она. — Я мать, мне виднее, что вам нужно. Там сто тысяч. Купите себе новый диван, этот уже просится на свалку или отложите. Мои родители мне помогали, и я вам помогаю. Так в жизни устроено.
Она проговорила это так искренне, что сомнения начали таять. Наталья, всегда более скептичная, тихо спросила:
— Елена Васильевна, вы уверены? Это же ваши накопления.
— А разве есть что-то дороже счастья собственного ребенка? — парировала свекровь, снова поднося платок к глазам. — Берите, не сомневайтесь. Считайте это авансом на будущий день рождения внука.
Этой фразой она добилась своего. Андрей, тронутый до глубины души, взял конверт.
— Спасибо, мама. Очень тебя благодарим. Мы очень ценим твою помощь.
— Вот и хорошо, — Елена Васильевна поднялась, словно ее миссия была выполнена. — А мне пора. У меня встреча с юристом по поводу бабушкиной дачи.
Она ушла, оставив после себя облако дорогих духов и ощущение легкой нереальности происходящего.
Прошло три недели
Деньги, подаренные Еленой Васильевной, лежали на отдельном счете, к ним супруги добавили еще часть своих.
Расслабленная Наталья стала присматривать онлайн новый угловой диван, о котором давно мечтала.
Они даже разрешили себе поужинать в дорогом ресторане, празднуя не столько подарок, сколько проявление, как им казалось, бескорыстной материнской любви.
Идиллию разрушил телефонный звонок в воскресенье утром. Звонила Елена Васильевна. Ее голос был не мягким и сладким, а напряженным и деловым.
— Андрей, мне срочно нужны деньги, — без предисловий начала она. — Большие деньги.
Андрей, только что проснувшийся, ничего не понял и присел на кровати.
— Мама, доброе утро! Что случилось?
— Случилось то, что жизнь несправедлива! — в голосе Елены Васильевны послышались слезы. — Тот юрист, помнишь, я говорила? Оказался мошенником. Я чуть не потеряла дачу! Еле-еле вытащила, но нужно срочно выплатить долю двоюродной сестре, чтобы она не оспорила дарственную. У меня все деньги в обороте, снять не могу. Нужно двести тысяч до вечера.
— Двести? Мам, это же огромная сумма. У нас таких денег нет, — Андрей онемел.
— Как это нет? — голос Елены Васильевны стал нервным. — Я же вам недавно давала сто тысяч рублей. Плюс свои должны быть. У Натальи ведь премия была, ты говорил. Сложите и будет. Это вопрос жизни и смерти, Андрей! Если я не решу этот вопрос, мне конец.
Андрей, сжав трубку так, что костяшки пальцев побелели, вышел на балкон. Он почувствовал себя в ловушке.
— Мама, мы эти деньги… мы уже почти потратили все. Вернее, планируем потратить….
— На диван? — фыркнула Елена Васильевна. — Ты предпочитаешь диван спасению собственной матери? Андрей, я тебя растила одна, я на трех работах крутилась, чтобы ты в хороший институт поступил! И это твоя благодарность, да?
Манипуляция попала точно в цель. Чувство вины, воспитанное в нем с детства, накрыло с головой.
— Хорошо, мама, хорошо… Я посмотрю. Двести, ты сказала?
— Да. До вечера. Я заеду в шесть или в семь часов.
Елена Васильевна бросила трубку, не попрощавшись. Андрей поджал губы и пошел на кухню. У него был такой вид, что Наталья все поняла без слов.
— Она просит деньги назад? — тихо спросила женщина.
— Не назад, — мрачно ответил Андрей. — Двести тысяч. Говорит, чрезвычайная ситуация с дачей.
— Двести? Но она дала нам сто! — Наталья едва не села мимо стула. — Андрей, это же… Это вдвое больше, чем она сама дала нам!
— Я знаю, что вдвое! — взорвался он. — Но она сказала, что ее обманули и что это вопрос жизни и смерти!
— Чьей жизни и чьей смерти? — голос Натальи задрожал от возмущения. — Андрей, очнись! Это ловушка! Она дала нам деньги, чтобы потом забрать в два раза больше! Это ее классический прием! Помнишь, как с машиной было? Она «подарила» тебе на ремонт пятьдесят, а потом потребовала сто на «срочную операцию» тете Люде, которой в итоге не было!
— Это было давно, да и ситуация другая! — уперся Андрей, но в его голосе уже слышалась неуверенность.
— Какая разница? Схема та же! Она не помогает, Андрей, она дает нам деньги в долг под бешеные проценты! Только ростовщики так делают! И клиенты у них — попавшие в беду. Мы что, ее клиенты?
Спор супругов длился до самого вечера. Наталья плакала и кричала, убеждая мужа, что они не отдадут свекрови ни копейки.
Андрей метался между чувством долга перед матерью и здравым смыслом, который подсказывал, что жена права.
В итоге победило чувство вины и страх перед материнским гневом. Он перевел все их накопления, включая те самые сто тысяч и отложенные на диван деньги, на счет Елены Васильевны.
В семь часов мать прислала ему сообщение: «Деньги получила. Спасибо, родные. Кризис миновал. В гости не зайду, устала. Целую».
Наталья прочла сообщение и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Вечер они провели в гробовом молчании.
Прошел месяц
Напряжение в семье немного спало, но осадок остался. Они снова копили деньги, избегая разговоров о мебели и о Елене Васильевне.
И вот, в субботу, раздался снова тот самый, теперь уже ненавистный, звонок. На пороге снова стояла Елена Васильевна.
Она сияла, как начищенный самовар. В руках у нее была коробка дорогого бельгийского шоколада.
— Здравствуйте, мои хорошие! — весело пропела она, проходя в гостиную. — Я к вам с гостинцем.
Женщина уселась в то же кресло, что и раньше, и, не снимая пальто, огляделась по сторонам.
— Что-то у вас все без перемен. Диван не купили? Эх, зря. На хорошей мебели нельзя экономить.
Андрей молчал, посмотрев на нее с таким выражением лица, что у Натальи екнуло сердце.
— Елена Васильевна, — холодно начала невестка, — мы очень рады вас видеть, но у нас планы.
— Какие планы? — отмахнулась свекровь. — Я ненадолго. Хотела поделиться радостью. Помните, я вам рассказывала про ту дачу? Так вот, конфликт улажен, и я ее продала и очень выгодно! Представляете?
Елена Васильевна выдержала паузу, будто бы наслаждаясь произведенным эффектом.
— И знаете, я подумала о вас. Вы такие молодцы, так стараетесь. Я решила снова вам помочь.
И она с тем же театральным жестом положила на стол новый конверт, точно такой же, коричневый.
— Держите, детки, не стесняйтесь!
Андрей медленно подошел к столу. Он не взял конверт, а лишь дотронулся до него кончиками пальцев.
— Сколько? — тихо спросил мужчина.
— Сто тысяч, как и в прошлый раз, — улыбнулась Елена Васильевна. — Можете проверить.
— А в следующий раз, когда у тебя снова случится «кризис», сколько ты потребуешь назад? Двести? Или уже триста? — голос Андрея был ровным и холодным, как лед.
После слов сына улыбка мгновенно сошла с лица Елены Васильевны.
— Андрей, что за тон? Я пришла с добром.
— С каким добром, мама? — мужчина поднял на нее глаза, полные горького разочарования. — С добром, которое потом обходится нам в два раза дороже? Ты что, даешь нам деньги в рост? Под сотню процентов? Мы что, твои должники?
— Как ты смеешь! Я твоя мать! Я все для тебя… — Елена Васильевна непроизвольно побледнела.
— Нет, мама, — перебил он. — Ты все для себя делаешь. Ты даришь нам деньги, чтобы почувствовать себя благодетельницей, а потом придумываешь кризис, чтобы не просто забрать свое, но и прибрать побольше. Это не помощь, а контроль и только выгодная тебе игра.
В комнате повисла тягостная пауза. Наталья стояла, боясь пошевелиться, и впервые за долгое время посмотрела на мужа не с жалостью, а — с гордостью.
— Я… Я не это… — попыталась найти слова Елена Васильевна, но не смогла найти подходящих слов.
— Забери свои деньги, мама, — Андрей поднял конверт и протянул его женщине. — Мы больше не хотим участвовать в твоих играх. Не приноси ничего больше!
Елена Васильевна медленно поднялась. Она дрожащей рукой взяла конверт с деньгами.
— Значит, так… После всего…
— Ты была, есть и будешь мне матерью, — твердо сказал Андрей. — Но прекрати уже вести себя, как ростовщик!
Елена Васильевна с ненавистью посмотрела на сына, а потом — на Наталью, молча стоявшую рядом с мужем, и, не сказав больше ни слова, развернулась и вышла.
Андрей глубоко выдохнул и опустился на старый, потертый диван. Он почувствовал странное облегчение, будто сбросил с плеч тяжелый груз, который таскал годами.
Около двух месяцев Елена Васильевна выдерживала паузу в общении с сыном и невесткой.
Когда обида прошла, женщина как ни в чем не бывало позвонила Андрею и напросилась в гости.
Больше конвертов она им не приносила, хотя иногда все равно намекала на то, что может помочь.
