— Опять ты за своё! Сколько можно объяснять — нормальные люди так не делают! — Галина Ивановна швырнула на стол пакет с документами. — Вот, полюбуйся! Твой брат уже оформил всё как надо, а ты всё упираешься!
Лена стояла в прихожей, еще не сняв пальто. В руках держала сумку с продуктами, которые купила для родителей. Каждую субботу приезжала к ним, привозила всё необходимое, и каждый раз натыкалась на недовольство.
— Мама, я же сказала, что подумаю. Это серьезное решение.
— Подумаешь она! Месяц уже думает! Паша давно согласился, подписал, а ты нос воротишь. Будто не родная дочь!
Отец сидел в кресле у телевизора, делал вид, что смотрит новости. Но Лена знала — он всё слышит, просто предпочитает не вмешиваться, пока мать не позовет его на подмогу.
— Давайте не будем сейчас это обсуждать, — Лена прошла на кухню, начала выкладывать продукты. — Я вам курицу привезла, свежую. И творог тот, который вы любите.
— Не переводи тему! — мать пошла следом. — Ты специально тянешь время! Думаешь, мы не понимаем?
— Что именно вы не понимаете?
— Что ты жадная! Вот что! Тебе жалко для родного брата, да? Он же семью кормит, троих детей растит, а ты одна живешь, только о себе думаешь!
Лена положила пакет молока в холодильник, медленно повернулась к матери. В горле стоял ком, но она старалась говорить спокойно.
— Мама, при чем тут жадность? Речь идет о дарственной на дачу. Это же дедушкина дача, он мне её завещал.
— Завещал, завещал… Мало ли что там написано! Семья важнее бумажек! Паше негде детей летом вывозить, а у тебя и так квартира есть. Зачем тебе еще и дача?
— Я там отдыхаю. Выращиваю цветы. Это моё место.
— Цветы! — фыркнула Галина Ивановна. — Картошку бы лучше сажала, пользы больше. Паша бы засадил весь участок, урожай собирал. А ты что? Розочки свои поливаешь?
Из комнаты наконец вышел отец. Сергей Петрович был невысокий, сутулый, с вечно виноватым выражением лица. Подошел к холодильнику, заглянул внутрь.
— Лен, а пива не привезла?
— Папа, врач же запретил тебе.
— Да ладно, от бутылочки ничего не будет.
— Сергей, не отвлекайся! — одернула его жена. — Скажи дочери, чтобы не упрямилась. Пусть подпишет документы.
Отец вздохнул, посмотрел на Лену. В глазах мелькнуло что-то похожее на сочувствие, но тут же погасло.
— Лен, ну правда, подумай о Паше. Ему тяжело сейчас. Ипотека, кредит за машину. А Светка опять беременная.
— Опять? — Лена удивленно подняла брови. — Четвертого ждут?
— Да, вчера сказали. Вот видишь, им деньги нужны. А если дачу продать, можно хорошую сумму выручить. Или сдавать летом.
— Но это моя дача. Дедушка мне её оставил, потому что я одна за ним ухаживала, когда он болел.
— Ухаживала, не ухаживала… — махнула рукой мать. — Паша тогда в армии был, не мог помогать. А ты жила рядом, конечно, тебе проще было забегать.
Лена помнила те месяцы совсем по-другому. Как бросала работу, чтобы отвезти дедушку на процедуры. Как ночевала у него, когда стало совсем плохо. Как держала за руку в последние дни. Паша приехал только на похороны, да и то ненадолго — сказал, что начальство не отпускает.
— Я не просто забегала, мама. Я жила у него почти полгода.
— Ну и что? Это твой долг был, внучка всё-таки. Нечего теперь этим козырять.
В дверь позвонили. Галина Ивановна пошла открывать, через минуту в квартиру ввалился Паша с женой и детьми. Старшему было двенадцать, средней — восемь, младшему — четыре. Все сразу побежали в комнату к телевизору.
— О, Ленка! — Паша обнял сестру, похлопал по спине. — Давно не виделись! Как дела?
— Нормально.
— Слышал, тебя повысили на работе? Теперь начальница?
— Заместитель начальника отдела.
— Круто! Зарплату небось подняли прилично?
Лена пожала плечами. Не хотелось говорить, что да, подняли. И премию дали хорошую за прошлый квартал. Знала, что будет дальше.
— Паш, садись, поешь, — засуетилась мать. — Светочка, проходи на кухню! Сейчас чай поставлю. Лена продукты привезла.
— Спасибо, Лен, — Светлана устало опустилась на стул. Живот уже заметно округлился. — Мы сами хотели съездить в магазин, но дети с утра скачут, сил нет.
— Да что вы, в вашем положении отдыхать надо, — сказала Галина Ивановна. — Лена всё купит, у неё времени полно. Правда, Лен?
Лена кивнула, хотя на самом деле времени не было совсем. Работала по десять часов, включая выходные. Но родителям об этом говорить бесполезно — всё равно скажут, что Паше тяжелее.
— Кстати, о деле, — Паша достал из кармана сложенные листы. — Мам сказала, ты всё никак не подпишешь. Давай уже решим вопрос. Я нашел покупателя на дачу, хорошую цену дают.
— Я не буду продавать дачу.
— Лен, ну что ты как маленькая? Тебе же всё равно некогда там бывать. А деньги можно поделить пополам.
— Почему пополам? Дача моя.
— Формально — да. Но мы же семья. Не чужие люди.
— Паш, если бы дедушка хотел оставить дачу тебе, он бы так и сделал.
Паша нахмурился, отложил документы.
— Знаешь что, сестренка? Я понимаю, ты сейчас хорошо зарабатываешь. Но это не значит, что можно забыть о родственниках. У меня трое детей, скоро четверо будет. Им нужна большая квартира. А у тебя что? Живешь одна в двушке, дачу держишь про запас. Это несправедливо.
— То есть справедливо отнять у меня то, что мне дедушка оставил?
— Не отнять, а поделиться! Ты же не чужая, родная сестра! Неужели тебе не жалко племянников?
Старший сын Паши вбежал на кухню.
— Пап, можно я у тёти Лены телефон возьму? Поиграть хочу.
— Спроси у тёти.
Мальчик повернулся к Лене, состроил просительное лицо.
— Тёть Лен, можно?
— Бери, — она достала телефон из сумки.
— Класс! У тебя новый айфон! Пап, смотри, какой крутой!
— Вижу, — Паша посмотрел на сестру. — Дорогая игрушка.
— Мне для работы нужен.
— Конечно, нужен. Всё тебе нужно. А нам с Светкой на памперсы копить приходится.
Светлана дернула мужа за рукав.
— Паш, не надо.
— Что не надо? Правду говорить? Смотри, у неё новый телефон за сто тысяч, а мы детям на зимнюю одежду в кредит брали!
— Я могу помочь с одеждой, — тихо сказала Лена.
— Помочь! — взорвалась мать. — Подачки твои не нужны! Дачу отдай, вот это будет помощь! Зачем тебе столько денег? Поделись с братом, ему нужнее! У него семья, дети! А ты что? Тридцать пять лет, ни мужа, ни детей! Только работа твоя!
Лена почувствовала, как защипало глаза. Опять это. Каждый раз одно и то же. Будто она виновата, что личная жизнь не сложилась. Будто специально осталась одна, чтобы никому ничего не должна была.
— Мама, при чем тут моя личная жизнь?
— При том! Нормальная женщина в твоем возрасте внуков бы мне нянчила, а не по дачам цветочки сажала! Эгоистка ты, вот что!
— Галя, ну хватит, — попытался вмешаться отец, но жена его оборвала:
— Не хватит! Сколько можно молчать? Она нас за людей не считает! Родителей стесняется, брата обижает! Вон, Нинка с третьего этажа рассказывала — видела Лену в ресторане с подругами. Сидят, шампанское пьют, смеются. А мы тут на пенсию перебиваемся!
— Я же привожу вам продукты каждую неделю. Лекарства покупаю. За коммуналку плачу.
— И что? Думаешь, откупилась? Деньги решают всё? Нет, милая! В семье главное — поддержка! А ты брата не поддерживаешь!
Младший сын Паши начал плакать в комнате. Светлана встала, пошла успокаивать. Паша налил себе чай, шумно прихлебывая.
— Знаешь, Лен, я тебя не узнаю, — сказал он. — Раньше ты другая была. Добрая, отзывчивая. А сейчас… Деньги тебя испортили.
— Какие деньги, Паш? Я работаю с утра до ночи. Это мой честный заработок.
— Честный, не честный… Дело не в этом. Дело в том, что ты зажралась. Забыла, откуда вышла. Мы же простая семья, рабочие люди. А ты теперь белая кость, начальница.
— Я такая же, как была.
— Нет, не такая. Вон, мама говорит, ты даже на дни рождения перестала приходить.
— Я была в командировке на твой день рождения. И на мамин тоже — у нас проверка была, не могла уйти.
— Всегда у тебя отговорки. Работа, проверка, совещание. А семья когда?
Лена устало потерла виски. Голова начинала болеть. Эти разговоры выматывали больше, чем самый тяжелый день в офисе.
— Я устала. Поеду домой.
— Вот! — всплеснула руками мать. — Опять сбегаешь! Как всегда! Неприятный разговор — и Лена уже в дверях!
— Мама, я три часа у вас. Привезла продукты, помогла с уборкой. Что еще нужно?
— Нужно, чтобы ты была человеком! Чтобы думала не только о себе!
Паша встал, подошел к сестре, положил руку на плечо.
— Лен, давай по-хорошему. Подпиши документы, и забудем этот разговор. Я найду покупателя, получим хорошие деньги. Тебе отдам половину, честно. Купишь себе машину или еще что-нибудь.
— У меня есть машина.
— Ну тогда в отпуск съездишь. Ты же любишь путешествовать.
— Паша, пойми. Дача — это не просто недвижимость. Это память о дедушке. Он там каждое дерево сам сажал. Строил дом своими руками. Я не могу это продать чужим людям.
— Сантименты, — фыркнул брат. — Память можно и без дачи хранить. А детям моим жить негде.
— У вас трехкомнатная квартира.
— Для четверых детей мало! Ты бы знала, если бы своих имела!
Опять. Опять бьют по больному. Лена взяла сумку, направилась к выходу.
— Куда? — мать преградила дорогу. — Стой! Не подпишешь — не выпущу!
— Мама, отойдите.
— Не отойду! Сколько можно издеваться над нами? Мы тебя растили, воспитывали, образование дали! А ты?
— А я что? Неблагодарная? Потому что не хочу отдавать свое имущество?
— Не свое! Семейное! Дача должна быть общей!
— Но дедушка решил иначе.
— Дедушка был старый, больной! Ты его обработала!
Лена отступила назад. Это было слишком. Обработала? Она, которая ночами не спала, меняла белье, кормила с ложечки?
— Как вы можете такое говорить?
— А что, неправда? Сидела около него, в глазки заглядывала! Знала, что дача достанется!
— Я сидела около него, потому что любила! Потому что он был мне дороже всех! Единственный человек в этой семье, который меня понимал!
— Ах, мы тебя не понимаем? Мы плохие? Тогда зачем приезжаешь? Откупиться своими подачками?
Дверь в комнату открылась, выглянула Светлана с младшим на руках.
— Может, хватит кричать? Дети пугаются.
— Светочка права, — сказал отец. — Давайте успокоимся. Лена, посиди еще немного. Мама чай заварила свежий.
— Не надо мне чая.
— Обиделась! — язвительно сказал Паша. — Правду не любишь слушать!
Лена посмотрела на брата. Вспомнила, как в детстве защищала его от хулиганов во дворе. Как делала за него уроки. Как отдавала свои карманные деньги, когда он их тратил на ерунду. И вот теперь он стоит и требует еще. Всегда требует еще.
— Знаете что? Я устала оправдываться. Устала доказывать, что имею право на свою жизнь. На свои решения. На свое имущество.
— Вот, показала истинное лицо! — закричала мать. — Жадюга! Скряга!
— Если я жадюга, то не надо принимать мои продукты. Не надо, чтобы я платила за коммуналку. Справляйтесь сами.
— Шантажировать вздумала? Ах ты…
Но Лена уже не слушала. Открыла дверь, вышла на лестничную площадку. Сзади неслись крики матери, что-то кричал Паша. Хлопнула дверь.
В машине Лена сидела несколько минут, приходя в себя. Руки дрожали. Хотелось плакать, но слезы не шли. Высохли за эти годы.
Телефон зазвонил. Мама. Сбросила. Снова звонок. Паша. Снова сбросила. Пришло сообщение: «Ты пожалеешь о своем поведении. Мы тебе этого не простим».
Лена завела машину, поехала. Не домой — не хотелось сидеть в пустой квартире. Поехала на дачу. Туда, где дедушка учил её сажать розы. Где они вместе пили чай на веранде. Где он говорил: «Ленка, живи для себя. Не дай им сломать тебя».
Дача встретила тишиной. Лена открыла калитку, прошла по дорожке. Розы уже отцвели, но кусты были ухоженные, подготовленные к зиме. Села на крыльцо, обхватила колени руками.
И тут наконец прорвало. Слезы потекли по щекам, капали на джинсы. Плакала долго, до опустошения. Потом встала, вытерла лицо, достала телефон. Набрала сообщение брату:
«Дачу не отдам. Это окончательное решение. Но могу помочь деньгами с первым взносом на ипотеку для новой квартиры. Подумайте».
Ответ пришел через минуту:
«Мало предлагаешь. Дача стоит дороже».
Лена выключила телефон. Зашла в дом, растопила печку. Заварила чай — дедушкин, с чабрецом. Села у окна, смотрела на сад.
Где-то там, в городе, родители и брат обсуждают, какая она плохая. Жадная. Эгоистка. Неблагодарная дочь.
А она сидит в доме, который помнит её счастливой. И впервые за долгое время чувствует, что поступила правильно.
Завтра снова будут звонки, сообщения, упреки. Может, перестанут общаться. Может, объявят бойкот.
Но дачу она не отдаст. Это её крепость. Её память. Её право.
И никто не заставит её думать иначе.
