Отпуск в Испании оказался похож на сон — яркий, ароматный, полный солнца и лёгкости. Семь дней у моря пролетели, как один миг: ленивые завтраки с кофе и тостами, прогулки по узким улочкам старинных городков, вечерние разговоры под звон бокалов вина.
Ольга и Денис возвращались домой уставшие, но счастливые. Загорелые, с чемоданами, полными сувениров, бутылок вина и мелочей, которые казались им такими нужными в отпускной эйфории. Такси мягко покачивало на ямах, а за окнами медленно проплывал осенний город.
— Всё-таки, — мечтательно сказала Ольга, уставившись в окно, — как ни крути, а дома лучше всего.
— Да, — отозвался Денис, сжимая её руку. — Особенно когда тебя ждет собственная кровать и душ.
— И мой чайник, — засмеялась она. — Никогда не думала, что буду скучать по электрическому чайнику.
Когда они вышли из такси, серое небо словно опустилось на крыши домов, и ветер пах дождём. Денис вытащил чемоданы, поднял их на площадку и засуетился у двери, возясь с ключами.
— Сейчас, сейчас… — пробормотал он. — Замок как будто заедает.
— Странно, — сказала Ольга, — мы же недавно меняли.
Щёлкнуло. Дверь поддалась.
Ольга шагнула внутрь, сбросила туфли и застыла.
Воздух внутри квартиры был другим — тяжёлым, сладковатым, чужим. Не пахло её цитрусовым освежителем, тем, что она обожала. Вместо этого чувствовался аромат дешёвых духов и чего-то пыльного.
— Денис… — позвала она тихо. — Ты чувствуешь?
— Что? — мужчина вошёл следом, волоча чемоданы. — Пахнет… ну, по-другому, наверное. Проветрить надо.
Но Ольга не слушала. Она уже делала шаг вглубь квартиры — и с каждым метром её охватывало нарастающее ощущение тревоги.
Гостиная, которую она знала до мелочей, выглядела… не так.
— Стоп, — прошептала она. — Что здесь произошло?
—————————————————————————————————————
Извините, что отвлекаю. Но… В моём канале Еда без повода в начали выходить новые рецепты. Подпишись чтобы не пропустить!
—————————————————————————————————————
Чужой дом
Первое, что бросилось в глаза Ольге, — это кресло. Огромное, темно-коричневое, с вытертой бархатной обивкой и высокой спинкой. Оно занимало почти полкомнаты и стояло прямо на месте их любимого дивана, серого, углового, мягкого — того самого, на котором они по вечерам смотрели фильмы, ели пиццу и спорили о сериалах.
— Это… что? — выдавила она, не веря глазам.
Денис подошёл ближе и вдруг просиял, будто увидел старого друга.
— Да это же кресло бабушки! — радостно сказал он. — Я в детстве в нём всегда сидел! Помнишь, я рассказывал, как читал в нём книжки?
Ольга уставилась на мужа, как на сумасшедшего.
— И ты рад этому? Оно же ужасное! Его даже выбросить жалко — старьё.
Денис пожал плечами:
— Ну, может, мама его принесла. Хотела уют добавить.
Ольга медленно повернула голову к стене.
Исчезла абстрактная картина в синих тонах, купленная на выставке — их первое совместное приобретение. Вместо неё висели три маленькие репродукции Шишкина, криво, в пластиковых рамках.
— Нет… — выдохнула она. — Только не это.
Она прошла в кухню — и застыла снова. Все полки были переставлены.
Там, где стояли яркие кружки со всех концов света — Париж, Рим, Прага — теперь красовались одинаковые белые чашки, выставленные ровными рядами.
Она рывком открыла шкаф: тарелки, кастрюли, сковородки — всё было не на своих местах.
— Денис! — закричала Ольга. — Иди сюда!
Тот подошёл, держа в руках чемодан.
— Что случилось-то?
— Посмотри! Всё переставлено! Даже полки другие!
— Ну… мама, может, прибралась, — предположил он. — Хорошо же, чисто.
Ольга нервно засмеялась.
— Чисто? Она уничтожила мой порядок! Мой дом! Это не уборка — это вторжение!
Её голос дрожал, глаза налились слезами. Денис опешил, не понимая, откуда в ней такая ярость.
— Оль, ну перестань, — мягко сказал он. — Мама просто хотела помочь.
— Помочь? — холодно повторила она. — Ей хочется показать, кто здесь хозяйка. И ты даже этого не видишь.
Ольга отступила на шаг и медленно, тяжело опустилась на стул.
Кухня вокруг будто стала чужой. Она понимала: её дом ей больше не принадлежит.
Голос из телефона
Ольга сидела на кухне, сцепив пальцы в замок. Внутри всё дрожало — от злости, от бессилия, от осознания, что кто-то без разрешения вторгся в её пространство. Дом, где каждый предмет был выбран ею с любовью, теперь выглядел как музей чужих вкусов.
— Всё, — выдохнула она. — Я не выдержу.
Она схватила телефон, прокрутила список контактов и нажала на имя «Татьяна Ивановна». Гудки тянулись мучительно долго. Наконец, на том конце послышался сладкий, певучий голос:
— Алло, Оленька? Вернулись уже? Как отпуск?
— Да, вернулись, — ответила Ольга, сдерживая дрожь. — Скажите, вы были у нас дома?
— Конечно, была! — без тени смущения воскликнула свекровь. — Я же хотела вам помочь. Окна помыла, полы вычистила, пыль протёрла. Всё теперь сияет! Думаю, приятно будет вернуться в чистоту после отдыха.
Ольга прикусила губу.
— Приятно? Вы называете это приятным? Где наш диван, Татьяна Ивановна? Почему картина со стены снята? Почему всё переставлено?
На другом конце наступила короткая пауза. Потом раздалось холодное, обиженное:
— Оленька, я неделю трудилась, чтобы у вас наконец был порядок. У вас же всё вперемешку: сковородки в одном месте, кастрюли — в другом, чашки пёстрые, глаза режет! Я разложила, как у нормальных людей.
— Нормальных? — Ольга засмеялась нервно. — Это был наш порядок, наш дом! Вы не имели права ничего трогать!
Голос Татьяны Ивановны стал жёстким, словно металл.
— Не имела права? Да если бы не я, у вас бы всё заросло пылью! Я, между прочим, пока вы по курортам разъезжали, тут спину надраила! И кресло поставила, чтоб уют был. Это же семейная реликвия! От бабушки!
— Я не просила уюта! — крикнула Ольга. — Я просила не вмешиваться!
— Вот неблагодарная! — прошипела свекровь. — Молись, что у тебя такая свекровь заботливая, а то у других…
Но Ольга уже не слушала.
Она нажала «Сбросить вызов» и положила телефон на стол, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле.
— Всё, — прошептала она. — Больше я этого не потерплю.
Вспышка
Денис вошёл в кухню, увидел жену с побелевшим лицом и нахмурился.
— Ты чего кричала? Что случилось?
— Я только что говорила с твоей матерью, — произнесла Ольга, медленно поднимаясь. — Она неделю здесь хозяйничала. Неделю! Всё переставила, как ей вздумалось.
— Ну подожди, — осторожно сказал Денис. — Она же хотела помочь. Сделала доброе дело, а ты сразу с упрёками.
Ольга посмотрела на него так, будто он сказал нечто невообразимое.
— Доброе дело? Это вторжение, Денис! Она влезла в наш дом, стерла из него меня! Посмотри вокруг — это уже не наша квартира! Это музей Татьяны Ивановны!
Муж опустил глаза.
— Да ладно тебе, это же просто вещи. Мы можем всё вернуть на место.
— Просто вещи? — Ольга шагнула к серванту, схватила стоявшую там фарфоровую сову — уродливую, с облупившейся краской — и подняла её над головой. — Вот так она думает о «просто вещах»!
— Оль, не надо… — начал Денис, но было поздно.
Сова с треском ударилась о пол и разлетелась на десятки осколков. Громкий звук эхом разошёлся по квартире.
Ольга стояла, тяжело дыша. В глазах — слёзы и бешенство.
— Вот! Её больше нет. Так же исчезнет кресло, эти ужасные картины и всё, что она сюда притащила!
Денис провёл рукой по лицу.
— Ладно, ладно… я всё понял. Сейчас позвоню грузчикам, пусть заберут мебель обратно к маме.
— И ключи! — резко сказала Ольга. — Забери у неё ключи от квартиры. Я больше не хочу, чтобы она сюда входила.
Он кивнул, растерянно.
— Хорошо. Завтра заеду к ней.
Ольга отвернулась, глядя в окно, где моросил дождь.
Всё внутри неё горело — от обиды, от чувства, что границы, которые она строила годами, разрушены одним визитом. И теперь, чтобы вернуть дом себе, ей придётся воевать.
Непокорная мать
На следующий день Денис поехал к матери.
Он долго стоял у её двери, собираясь с духом. Знал — разговор будет неприятным. С одной стороны, он понимал Ольгу: вторжение в дом без разрешения — это действительно перебор. Но с другой — как сказать это матери, не обидев?
Дверь открылась почти сразу.
Татьяна Ивановна стояла на пороге — в халате, с блестящими от крема руками. На лице — натянутая улыбка, в глазах — ожидание похвалы.
— Денисочка! Ну наконец-то! — пропела она. — Как вы там, отдохнули? Соскучилась!
— Отдохнули, — сдержанно ответил он. — Мама, нам нужно поговорить.
— Конечно, нужно! — бодро кивнула она. — Про мой порядок, да? Красота ведь получилась, правда? Всё теперь аккуратно, чисто.
Денис глубоко вдохнул.
— Мама, ты не должна была ничего трогать в нашей квартире. Ольга очень расстроилась. Это ведь наш дом, и у нас всё было устроено по-своему.
Улыбка с лица Татьяны Ивановны исчезла.
— То есть я старалась зря? — голос стал ледяным. — Неделю мыла, чистила, натирала — а вы, значит, недовольны?
— Мы благодарны, но ты зашла слишком далеко, — мягко сказал Денис. — И ещё… ключи. Верни, пожалуйста. Так будет правильно.
Она замерла, потом медленно сощурила глаза:
— Ключи? Зачем тебе мои ключи? Я же мать! Разве матери нужен повод, чтобы войти к сыну?
— Мама, это не обсуждается, — твёрдо произнёс он. — Просто отдай.
Татьяна Ивановна фыркнула, быстро сложила пальцы в фигу и показала сыну.
— Видел? Не отдам! Вырастила на свою голову неблагодарного! Делала добро, а в ответ — двери закрывают. Ну и живите, как хотите!
— Мам… — начал Денис, но она уже развернулась и ушла вглубь квартиры, громко хлопнув дверью спальни.
Он постоял на пороге ещё минуту, потом тяжело вздохнул, поднял их диван, который стоял в углу, и поволок его к машине. Ключи он так и не получил.
Когда вернулся домой, Ольга стояла у окна, с чашкой кофе в руках.
— Ну? — спросила она, не поворачиваясь.
— Ключи мама не отдала, — сказал он тихо. — Сказала, что не отдаст.
— Тогда меняем замки, — отрезала она. — Сегодня же.
Новые замки
На следующее утро Денис поехал в строительный магазин. Купил новый замок, набор отвёрток и вернулся домой, чувствуя себя странно виноватым. Он не хотел войны между двумя женщинами, которых любил. Но примирение казалось невозможным: каждая из них была уверена, что права.
Ольга встретила его у двери.
— Купил? — спросила она.
— Да, вот. Через час всё будет готово.
Пока он возился с инструментами, Ольга сидела за столом, наблюдая. Её глаза были усталыми, но спокойными.
Когда щёлкнул новый замок, она тихо выдохнула — будто сбросила с плеч тяжесть.
— Теперь я снова чувствую, что это мой дом, — сказала она. — Наш дом.
Денис посмотрел на неё, не зная, радоваться или грустить.
— Мамa обидится, — тихо произнёс он.
— Пусть обижается, — спокойно ответила Ольга. — Границы нужны, даже если это больно.
Три дня спустя Татьяна Ивановна позвонила. Не чтобы помириться — просто сообщить, что «в гости пока ходить не собирается». Голос её был холодным, отчуждённым. Потом она перестала звонить вовсе.
Прошёл месяц. Потом второй.
И только через три месяца, когда на улице выпал первый снег, на телефоне Ольги появилось сообщение:
«Оленька, я испекла пирог. Может, зайдёте с Денисом на чай?»
Ольга долго смотрела на экран.
В груди шевельнулось что-то тёплое, но настороженное.
— Денис, мама приглашает, — тихо сказала она.
Он поднял глаза:
— Пойдём?
— Пока нет, — ответила она после паузы. — Ещё рано.
Она убрала телефон, подошла к окну и посмотрела на мягкие снежинки, падавшие на подоконник.
Дом снова был её. И, может быть, когда-нибудь, они с Татьяной Ивановной найдут путь к миру. Но не сегодня. Сегодня — просто тишина, кофе и новый замок, за которым наконец-то было спокойно.
