— Мама, ты чего застыла? Народ весь в зале уже.
Валентина Сергеевна поправила жемчужное колье — подарок Виктора к шестидесятилетию — и усмехнулась:
— Думаю, придёт ли Роман.
Виктор фыркнул:
— Зачем ты его вообще позвала? Одиннадцать лет молчала, и нормально было.
Она пожала плечами. Сама не знала зачем. Может, хотела посмотреть, как он опустился окончательно. Роман. Старший. От Геннадия. От того брака, о котором она предпочитала не вспоминать. Неудачник отца, неудачник сын. Чужая кровь.
— Пусть увидит, как живут нормальные люди, — Валентина Сергеевна двинулась к выходу. — Может, хоть стыдно станет.
Зал ресторана гудел. Столы ломились от закусок, официанты разливали игристое. Валентина Сергеевна принимала поздравления, улыбалась, но краем глаза всё время поглядывала на вход. Роман не появлялся.
Трус, подумала она с удовлетворением. Побоялся показаться.
Одиннадцать лет назад она выгнала его. Он пришёл просить денег — на жильё, на какую-то там первоначальную оплату. Она отказала. При братьях. При его Ксении, деревенской тихушнице. Сказала всё, что думала: что устала тянуть неудачника, что хватит, что пусть сам выкручивается.
Роман тогда просто развернулся и ушёл. Больше не звонил. Исчез.
И вот теперь она позвала его. Ради смеха. Чтобы показать Виктору и Денису: вот видите, я была права, он так ничего из себя и не сделал.
Дверь ресторана распахнулась.
Все головы повернулись. В зал вошёл мужчина в костюме, от которого невозможно было оторвать взгляд — не из-за яркости, а из-за идеального кроя, дорогой ткани, уверенной посадки на фигуре. Рядом — женщина в платье цвета сливок, с укладкой, как с обложки журнала. За руку она держала мальчика лет восьми, одетого так, будто его вели на приём к послу.
Валентина Сергеевна замерла. Она не узнала их. Эти люди выглядели так, словно ошиблись рестораном — слишком дорого, слишком статусно для её юбилея.
Виктор толкнул мать локтем:
— Кто это? Ты кого-то из партнёров пригласила?
Мужчина двигался прямо к их столу. Его взгляд скользнул по залу — спокойный, оценивающий. На запястье блеснули часы, которые стоили дороже машины Виктора.
Он остановился напротив именинницы.
— Добрый вечер, мама. Я Роман.
Валентина Сергеевна почувствовала, как внутри всё оборвалось. Виктор замер с бокалом на полпути ко рту. Денис уронил вилку.
Это был её старший сын. Но не тот сутулый, вечно виноватый парень. Перед ней стоял мужчина, от которого исходила такая уверенность, что у неё перехватило дыхание.
Роман обернулся к женщине рядом:
— Это Ксения. Моя жена. И наш сын Лев.
Ксения кивнула — без робости, без извинений. Она держалась так, словно привыкла к дорогим ресторанам и вниманию.
Валентина Сергеевна открыла рот, но голос не шёл. Гости за столом притихли.
Виктор не выдержал первым:
— Ты чем занимаешься? Где работаешь?
Роман посмотрел на брата. В его взгляде не было ни вызова, ни презрения. Просто спокойствие.
— У нас с Ксенией свой бизнес. Разрабатываем платёжные системы для международных компаний.
Ксения добавила тихо, но каждое слово звучало чётко:
— Роман ведёт IT-архитектуру, я управляю продуктом. Вышли на европейские площадки в прошлом году.
Денис хмыкнул неуверенно:
— Ну да, стартапы… Все сейчас стартапы открывают.
Ксения повернула голову к нему. Улыбнулась мягко, но в глазах была сталь:
— Не все, Денис. Но мы смогли.
Тишина за столом стала плотной. Валентина Сергеевна смотрела на сына и не понимала — как он стал таким? Откуда эта уверенность? Откуда деньги, костюм, эта жена, которая больше не была тихой деревенской дурочкой?
Одна из гостей — соседка Валентины Сергеевны — наклонилась к подруге и прошептала громко:
— Вот это поворот. А она нам всегда говорила, что старший никчёмный.
Валентина Сергеевна побледнела.
Роман присел на корточки рядом с племянником Максимом, сыном Виктора. Мальчик смотрел на дядю с восхищением.
— Привет, Максим. Тебе сколько сейчас?
— Десять, — мальчик кивнул.
Роман достал из кармана визитку с тиснением:
— Если захочешь узнать, как создаются программы или как работает бизнес — звони. Приезжай к нам в офис, покажу.
Виктор напрягся:
— Роман, не надо…
— Что не надо, Виктор? Пригласить племянника в гости? — Роман выпрямился. — Я не собираюсь его переманивать. Просто хочу показать ему другой мир.
Максим сжал визитку, как сокровище. Виктор стиснул челюсти.
Роман вернулся к столу именинницы. Валентина Сергеевна наконец нашла голос:
— Роман, я… Я не думала, что ты…
— Что я смогу? — он договорил за неё. — Да, я помню. Одиннадцать лет назад ты сказала мне это при всех. Что я неудачник. Что устала тянуть на себе балласт. Что мне никогда ничего не светит.
Она побледнела. Гости притихли окончательно, делая вид, что заняты салатами.
— Роман, прости… Я не хотела…
— Хотела, — оборвал он без грубости. Просто констатировал. — И знаешь что? Спасибо. Без того унижения мы с Ксенией не поняли бы главного: опираться можно только на себя.
Ксения положила руку на плечо мужа — не останавливая, просто показывая, что она рядом.
Роман выдохнул и продолжил спокойнее:
— Мы ушли тогда ни с чем. Снимали комнату в общежитии. Ксения работала в колл-центре, я писал код по ночам. Первые два года считали каждую копейку. Потом родился Лев — стало ещё труднее. Но мы не просили помощи. Ни у кого.
Он обвёл взглядом стол — Виктора с его дорогими часами, Дениса с самодовольной миной, Валентину Сергеевну с её жемчугом.
— Первый заказ получили через три года. Небольшой. Потом ещё. Потом нас заметили инвесторы. Мы создали продукт, который решал реальную проблему. И он выстрелил.
Денис скривился:
— Легко говорить, когда уже всё получилось.
Роман повернулся к нему, и в его голосе впервые прорезалась сталь:
— Легко? Денис, ты хоть раз не спал двое суток подряд? Не знал, хватит ли на продукты? Видел, как твоя жена стоит в очереди за бесплатной детской одеждой, пока ты на встрече делаешь вид, что успешен? Нет. Потому что мама всегда подстраховывала. Виктора квартирой. Тебя связями. А нас — никак. И это было лучшее, что она могла сделать.
Валентина Сергеевна закрыла лицо руками. Виктор смотрел в тарелку. Алла, его жена, отвернулась к окну.
Роман достал из внутреннего кармана конверт. Положил перед матерью.
— С днём рождения.
Она открыла дрожащими пальцами. Внутри — фотография: Роман, Ксения и маленький Лев на фоне моря. Все трое улыбались друг другу. На обороте надпись: «Семья — это те, кто идёт рядом. Даже когда все отвернулись».
Валентина Сергеевна сжала фотографию так, что побелели костяшки.
— Господи… Что я наделала… Роман, прости меня. Пожалуйста. Я была слепой. Глупой.
— Ты боялась, — сказал он тихо. — Что я буду как Геннадий. Слабым. Неудачником. И решила, что лучше отрезать сразу.
— Да… Да, я боялась…
— Ты отрезала не неудачника, мама. Ты отрезала сына. Я никогда не был Геннадием. Но ты этого не увидела.
Он сделал паузу. Ксения взяла Льва за руку.
— И знаешь, что самое странное? Я не злюсь. Давно не злюсь. Злость прошла, когда мы впервые смогли снять нормальную квартиру. Тогда я понял: ты мне больше не нужна. Ни твои деньги, ни твоё одобрение, ни твоя любовь. Ничего.
Валентина Сергеевна всхлипнула. Гости отводили глаза.
— Нам пора, — Роман взял Ксению за руку. — Лев устал, ехать через весь город.
Валентина Сергеевна вскочила:
— Постой! Не уходи так… Я хочу всё исправить. Дай мне шанс!
Он остановился. Обернулся. Посмотрел на мать долгим взглядом. Потом протянул руку — не для объятий, для рукопожатия.
— Мы можем встречаться, мама. Иногда. Но только на равных. Без оценок, без поучений. Мы построили свою жизнь без тебя. И это наша жизнь. Если готова принять — Ксения даст номер.
Валентина Сергеевна смотрела на протянутую руку. Потом медленно, словно боясь, что он передумает, пожала её. Не материнское объятие. Деловое рукопожатие.
Роман кивнул. Ксения взяла Льва за руку, и они втроём двинулись к выходу. У двери мальчик обернулся и помахал — по-детски, непосредственно. Дверь закрылась.
Валентина Сергеевна опустилась на стул. Зал молчал — тяжело, неловко. Официант нерешительно подошёл с подносом, но она отмахнулась.
Виктор нарушил тишину первым:
— Мам, ты чего? Давай выпей хоть.
Она подняла голову. Посмотрела на младшего сына — на его ухоженное лицо, на уверенность человека, который всегда знал, что мама подстрахует.
— Виктор, если бы я тебя тогда выгнала, как Романа, ты бы смог? То, что он?
Он нахмурился:
— Смог что?
— Построить всё с нуля. Без моей помощи. Без денег.
Виктор замялся. Алла отвернулась. Денис громко рассмеялся, но фальшиво:
— Мам, ну зачем такие вопросы? Мы же семья, должны помогать друг другу.
— Семья, — повторила Валентина Сергеевна. — Да. Только я не помогла Роману. Я его выбросила. И он стал сильнее вас обоих.
Виктор побагровел. Денис стиснул зубы. За соседним столом гости переглянулись — кто-то с сочувствием, кто-то с плохо скрытым злорадством.
Одна из подруг Валентины Сергеевны наклонилась и прошептала громко:
— Валя, ты всегда говорила, что он никчёмный. А он, выходит, самый успешный из твоих сыновей.
Валентина Сергеевна сжала фотографию. Не ответила.
Гости разошлись быстро — кто-то ссылался на усталость, кто-то на дела. Валентина Сергеевна не удерживала. Она сидела одна в опустевшем зале, сжимая в руках снимок счастливой семьи Романа.
Телефон завибрировал. Незнакомый номер. Сообщение от Ксении:
«Валентина Сергеевна, Роман сказал, что мы можем встретиться. Но только если вы готовы принять нас такими, какие мы есть. Без попыток изменить или научить. Мы построили свою жизнь сами. Она нам нравится. Если понимаете это — приезжайте в субботу к нам на чай. Адрес вышлю завтра».
Валентина Сергеевна прижала телефон к груди. Слёзы потекли по щекам — горячие, горькие. Слёзы стыда и странной, почти детской надежды.
Она потеряла сына одиннадцать лет назад. Выгнала сама. Но сегодня, может быть, у неё появился шанс узнать его заново. Не как неудачника, которого надо тянуть. А как человека, который смог больше, чем она когда-либо ожидала.
Того, кого она называла «чужой кровью», оказался самым сильным.
Валентина Сергеевна вышла на улицу. Ночной воздух был холодным, резким. Она набрала ответ Ксении дрожащими пальцами:
«Приеду. Спасибо, что дали шанс. Я постараюсь не разочаровать».
Отправила. Стояла, глядя на экран, пока не пришёл короткий ответ:
«Хорошо».
Всего одно слово. Но в нём не было ни злости, ни торжества. Просто согласие.
Валентина Сергеевна вспомнила, как одиннадцать лет назад Роман стоял в прихожей с пакетом вещей, с Ксенией за спиной. Она тогда кричала ему вслед:
— Ты вернёшься на коленях! Сам приползёшь просить!
Он не вернулся. Он пришёл на своих ногах. В костюме, который она не смогла бы себе позволить. С женой, которая больше не пряталась за его спиной. С сыном, воспитанным лучше, чем её собственные внуки.
И он не пришёл мстить. Он пришёл показать: я смог без тебя. И мне хорошо.
Это ранило больнее любой мести.
Валентина Сергеевна обернулась к ресторану. В окнах ещё горел свет. Официанты убирали со столов её юбилея — праздника, который она хотела сделать триумфом, а превратила в собственное унижение.
Ради смеха позвала Романа. Хотела посмотреть, как он сгорит от стыда рядом с успешными братьями.
Но смеялась в итоге не она.
Смеялась жизнь. Над её гордыней. Над её слепотой. Над тем, что она выбросила алмаз, считая его камнем.
Она достала телефон и снова посмотрела на фотографию, которую Роман подарил ей. Море. Счастливые лица. Семья, которую он построил без неё.
И внизу — та самая надпись: «Семья — это те, кто идёт рядом. Даже когда все отвернулись».
Валентина Сергеевна провела пальцем по экрану. Сохранила фото. Поставила на заставку телефона.
В субботу она поедет к ним. Не как мать, которая всё знает лучше. Не как благодетельница, которая снизошла до прощения. А как человек, который хочет исправить ошибку. Хотя бы попытаться.
Роман дал ей шанс. Последний.
И она не знала, простит ли он её когда-нибудь по-настоящему. Не знала, сможет ли стать бабушкой для Льва. Не знала, примут ли они её в ту жизнь, которую построили без неё.
Но она знала одно: больше не имеет права на ошибку.
Валентина Сергеевна убрала телефон в сумку и медленно пошла к такси. Шаги звучали глухо на пустой улице. Юбилей закончился. Шестьдесят лет прожито.
И только сегодня она поняла, кого потеряла.
