— Детям на снегокаты денег нет, да? — я положила его телефон на стол экраном вверх. — А на машину Лиане — есть?
Олег поднял глаза от тарелки. Увидел экран. Побледнел.
— Эвелина, это не то, что ты думаешь…
— «Купить бюджетный кроссовер б/у». Это что, не машина для твоей сестры?
Он молчал. Вилка замерла в воздухе.
Час назад он орал на меня за снегокаты. Двойняшкам по четыре года, зима, а у них ничего нет — ни нормальных санок, ни ледянок. Я показала в магазине модель, яркую, недорогую. Он посмотрел на ценник: «Ты с ума сошла? Это выброшенные деньги». Я пыталась объяснить, что соседские дети катаются, а наши стоят и смотрят. Он отвернулся: «Нет денег на ерунду».
Я взяла его телефон просто заказать продукты. Открыла браузер. И увидела.
— Откуда у тебя деньги на машину, если у нас на снегокаты нет?
— Я не покупаю! Я просто смотрел, сколько стоит…
— Врёшь.
Он дёрнулся, будто я ударила.
— Я не вру! Лиана попросила помочь разобраться с ценами, вот я и…
— Помочь разобраться, — я усмехнулась. — Как ты «помог» ей с ремонтом? Пропадал по ночам, врал про сверхурочные, пока я одна с двумя младенцами сходила с ума?
Тишина.
— Это другое, — выдавил он.
— Да? Чем?
— Она одна. У неё никого нет, кроме меня.
Я села напротив. Посмотрела ему в глаза.
— А у твоих детей кто есть, кроме меня? — Нет, Олег, за твою сестру я работать не буду.
Когда мы встретились, я знала про Лиану. Родители ушли из жизни, когда ей было пятнадцать. Олег взял опеку, вырастил, отдал ей свою унаследованную квартиру — «ей нужнее». Я восхищалась. Думала: вот он, настоящий мужчина.
Не понимала, что ответственность может сожрать человека.
Лиана закончила институт — он оплатил. Потом захотела второе образование, очное, дорогое — снова он. Я возражала: «Она работает, пусть сама копит». Он смотрел на меня, будто я чудовище: «Кто ей поможет, если не я? Я у неё один».
Эта фраза стала его оправданием на всё.
Когда я забеременела двойней, первое, что он сказал: «Значит, ремонт у Лианы откладывается». Не «как здорово». Не «мы справимся». Тревога. За сестру.
Двойня родилась — я провалилась в ад бессонных ночей, памперсов, плача на два голоса. Олег пропадал. «Сверхурочные, — объяснял он. — Деньги нужны». Я верила. Видела, как он устаёт, как мало спит.
Потом случайно увидела переписку.
«Завтра приеду, доделаю стены в спальне. Не бери мастеров, я сам справлюсь, зачем переплачивать».
Я позвонила ему. Спросила, где он.
— На работе, задержался.
— Ты у Лианы. Делаешь ремонт.
Пауза.
— Ну и что? Ей нужно было, денег у неё нет.
— А мне нужна помощь с детьми! Им нужен отец, а не призрак!
— Эвелина, ты не понимаешь. Она одна…
— А дети твои не одни?!
Он положил трубку.
Я сидела на полу в ванной и поняла: он не изменится. Лиана — священный долг. Мы с детьми — просто быт.
Я перестала ждать. Перестала надеяться. Существовала: кормила, гуляла, мыла, укладывала. Олег приходил, ужинал молча, смотрел в телефон. Я не спрашивала, где был. Знала.
Снегокаты стали последней каплей.
Дети прибежали с горящими глазами: «Мама, можно нам тоже, как у Кирилла?» Я посмотрела цены — доступно. Показала Олегу. Он даже не взглянул: «Нет денег. Лишнее».
Я не спорила. Кивнула. Взяла его телефон.
Машина для Лианы.
Я поняла: он не экономит. Он расставляет приоритеты. И мы — не в списке.
Вечером я распечатала две страницы. Снегокаты — «ерунда». Машина для Лианы — поисковой запрос. Положила перед ним.
Олег замер с ложкой в руке.
— Что это?
— То, что ты ищешь. И то, в чём отказал детям.
Молчание.
— Эвелина, ты не понимаешь…
— Не начинай. Не надо про «она одна» и «я у неё один». Ты выбрал давно. Просто я не хотела видеть.
— Я не выбирал! Я просто хочу, чтобы ей было хорошо!
— А нам? Детям? Нам не нужно «хорошо»?
Тишина. Он смотрел в стол, пальцы сжимали край столешницы.
Я встала. Подошла. Говорила тихо, но каждое слово — как камень:
— Слушай внимательно. Одно условие. Либо ты прекращаешь опеку над взрослой женщиной и становишься отцом, либо собираешь вещи и уезжаешь к Лиане. У неё уже твоя квартира, твои деньги, будет и машина. А детям нужен отец. Настоящий. Не тот, кто живёт ради другой.
Он поднял голову. В глазах — растерянность, почти страх.
— Ты ставишь меня перед выбором?
— Нет. Ты сам себя поставил. Я просто озвучила.
Он сидел неподвижно. Потом медленно потянулся к телефону.
Я развернулась и вышла. Не оглянулась.
Не знала, кому он позвонит. Не хотела знать.
Но ждать больше не собиралась.
Прошло три дня.
Олег не уехал. Но и молчал. Ходил по квартире, как чужой, избегал моего взгляда. Я не спрашивала ничего. Жила — кормила детей, гуляла, укладывала спать.
На четвёртый день вечером он вошёл в комнату, когда я складывала бельё. Встал в дверях.
— Я позвонил Лиане.
Я не обернулась. Продолжала складывать.
— Сказал, что машину не куплю. Что ей придётся самой копить.
Молчание.
— Она кричала. Говорила, что я её предаю. Что обещал. Что она рассчитывала.
Я взяла следующую стопку. Молчала.
— Эвелина, скажи хоть что-то.
Я выпрямилась. Посмотрела на него.
— А снегокаты ты купишь?
Он моргнул.
— Что?
— Снегокаты. Детям. Купишь?
Пауза. Он сглотнул.
— Куплю.
— Тогда хорошо.
Я снова повернулась к вещам. Он постоял, потом ушёл.
Снегокаты он привёз через день. Яркие, с ручками, как я показывала. Дети визжали, тут же потащили на улицу. Олег помог одеться, вышел с ними. Я смотрела из окна, как он катает их с горки, как они смеются.
Но не радовалась. Просто наблюдала.
Это не конец. Только начало.
Вечером, когда дети уснули, он снова пришёл.
— Лиана больше не разговаривает со мной. Не отвечает на звонки. Написала, что я для неё больше не брат.
Я сидела на диване с книгой в руках.
— И что ты чувствуешь?
Он опустился в кресло. Долго молчал.
— Вину. Такую, что дышать тяжело. Будто предал память родителей.
— А детей своих ты не предавал?
Он вздрогнул.
— Я думал, что успею всем. Что смогу и там, и тут.
— Не получилось.
— Нет, — он провёл рукой по лицу. — Не получилось.
Я закрыла книгу.
— Олег, я не хочу, чтобы ты страдал. Но я не могу жить в семье, где мы с детьми на втором месте.
Он кивнул. Медленно, тяжело.
— Я понял. Только сейчас понял. Когда чуть не потерял вас.
Я смотрела на уставшего человека, запутавшегося в собственном долге. Он хотел быть хорошим братом — стал плохим отцом. Хотел спасти сестру — потерял семью.
— Что дальше? — спросила я.
Он поднял глаза.
— Не знаю. Хочу научиться быть здесь. С вами. Не знаю, получится ли.
— Я тоже не знаю. Но если хочешь попробовать — попробуй.
Он встал. Подошёл, присел рядом на корточки.
— Прости. Прости за всё.
Я не ответила. Просто коснулась его руки. Легко, без обещаний.
Через месяц Лиана позвонила.
Олег был дома, играл с детьми. Телефон завибрировал на столе — её имя на экране. Он замер, посмотрел на меня. Я кивнула: бери.
Он вышел в коридор. Я слышала обрывки разговора.
— Нет, Лиана, я не могу… Ты работаешь, ты можешь сама… Я понимаю, но у меня своя семья… Нет, это не предательство… Мне жаль, но…
Он вернулся минут через десять. Лицо серое.
— Она просила денег на первый взнос за машину. Сказала, что я должен. Что родители хотели бы, чтобы я помог.
— И что ты ответил?
— Сказал, что родители хотели бы, чтобы она выросла самостоятельной. Что я больше не буду решать за неё все проблемы.
Я подошла. Обняла его. Он прижался лбом к моему плечу.
— Она сказала, что я эгоист. Что ты меня настроила против неё.
— Может, и настроила, — сказала я. — Против того, чтобы она жила за твой счёт, пока твои дети ходят без нормальной зимней одежды.
Он поднял голову.
— Ты права. Я столько лет не видел этого.
— Теперь видишь?
— Теперь вижу.
В выходные мы поехали всей семьей на горку. Дети неслись на снегокатах, Олег бегал за ними, подхватывал, когда падали. Я стояла в стороне с термосом и просто смотрела.
Исправится ли всё до конца? Не знаю. Вернётся ли Лиана с новыми требованиями? Наверняка. Смогу ли я снова ему довериться полностью? Не уверена.
Но он здесь. Сейчас. С нами.
Сын подбежал, красный от мороза, счастливый:
— Мама, смотри, как папа меня катает!
Я улыбнулась. Посмотрела на Олега. Он помахал мне рукой издалека, неуверенно, почти виновато.
Я помахала в ответ.
Телефон Олега завибрировал у него в кармане. Он достал, глянул на экран — Лиана. Посмотрел на меня. Я видела, как он колеблется.
Потом он сбросил вызов. Убрал телефон. Взял дочку за руку и повёл на горку.
Не всё ломается навсегда. Иногда можно склеить. Медленно, без гарантий.
Если тот, кто сломал, должен уметь склеить.
