— Витя, твоя жена отказала мне в деньгах, которые ты обещал! — голос Кристины прозвучал так резко, что Виктор вздрогнул прямо у двери.
Он только переступил порог, ещё не успев стряхнуть снег с ботинок. Сестра стояла в коридоре, скрестив руки на груди. Её новое кашемировое пальто было расстёгнуто, а на лице застыло выражение оскорблённого достоинства.
Виктор медленно опустил сумку на пол. Усталость после долгого дня на стройке разом испарилась, сменившись знакомым чувством тревоги. Когда Кристина появлялась в их квартире с таким лицом, ничего хорошего не предвещалось.
— Кристин, о чём ты? — он попытался выиграть время.
— О чём я? — она сделала шаг вперёд, и от неё пахнуло дорогими духами. — Ты сам сказал на прошлой неделе, что дашь мне тридцать тысяч на новую сумку! А твоя Наташа мне заявила, что денег нет и чтобы я шла работать сама!
Виктор побледнел. Он действительно обещал. Как всегда, необдуманно бросил фразу, чтобы сестра отстала. А потом благополучно забыл. Но Кристина помнила всё.
— Кристин, пойми, мы сейчас копим на первый взнос по ипотеке…
— Мне плевать на ваши взносы! — её голос стал ещё громче. — У вас обоих зарплаты, а я твоя сестра! Единственная! Или ты забыл, что мама всегда говорила: ты должен обо мне заботиться?
Она полезла в карман за телефоном, и Виктор инстинктивно напрягся. Он знал, что будет дальше. Звонок родителям. Долгий разговор с матерью, полный упрёков. А потом звонок от отца, после которого хотелось провалиться сквозь землю.
И тут щёлкнула дверь кухни.
На пороге появилась Наталья. В домашнем халате, с полотенцем в руках. Её лицо было абсолютно спокойным. Она даже не посмотрела на Кристину. Весь её взгляд был направлен на мужа.
— Я всё слышала, Витя. Особенно про маму и про то, что ты должен.
Она сделала паузу, давая словам впитаться. Кристина замолчала, явно ожидая скандала. Но Наталья продолжала смотреть только на Виктора.
— Вот как мы поступим. Либо ты прямо сейчас решаешь вопрос со своей сестрой и её претензиями раз и навсегда. Либо с завтрашнего дня у нас раздельный бюджет. Твои деньги остаются у тебя, мои — у меня. На квартиру копишь сам. А я — себе на отдельную.
Она не стала ждать ответа. Развернулась и ушла обратно на кухню, тихо прикрыв за собой дверь.
Кристина стояла с открытым ртом. Такого поворота она явно не ожидала. Она рассчитывала на женскую склоку, на крики, на слёзы. Но Наташа просто вышла из игры, оставив брата с сестрой наедине.
— Ну и сиди под каблуком у своей мымры, — выплюнула Кристина, натягивая перчатки. — Только не думай, что это конец. Жду твоего звонка до завтра.
Она вышла, закрыв дверь с демонстративным щелчком. Виктор остался стоять в коридоре, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Две главные женщины в его жизни только что начали войну, и он был полем боя.
Он медленно разделся и прошёл на кухню. Наталья стояла у плиты спиной к нему, помешивая что-то в кастрюле. Она не обернулась. Ложка мерно постукивала о края посуды. Тук. Тук. Тук.
— Наташ, ну зачем ты так? — голос вышел просящим. — Можно было договориться спокойно.
— Договориться? — она не повернулась. — Витя, это уже который раз? Она приходит, ты обещаешь, я даю деньги, она уходит. А через две недели всё повторяется. Когда это закончится?
— Ну она же сестра… не последние ведь деньги. Всего лишь тридцать тысяч.
Ложка остановилась. Наталья вытерла руки и медленно повернулась к нему. В её глазах был такой холод, что Виктор непроизвольно отступил.
— Тридцать в этот раз. Двадцать пять — в прошлом месяце на туфли. Сорок — два месяца назад на курсы. Я считала, Витя. За последние полтора года мы отдали Кристине пятьсот десять тысяч рублей.
Она произносила цифры отдельно, чеканя каждое слово.
— Ты понимаешь, что это такое? Это больше половины нашего первоначального взноса. Это полтора года, в которые я экономила на всём. Мы не ездили в отпуск, я покупала одежду на распродажах, мы считали каждый рубль. И всё это уходило на капризы твоей сестры.
Виктор знал, что она права. Он просто не хотел об этом думать. Ему было проще отдать деньги, чем выслушивать претензии сестры и упрёки родителей.
— Но ты же знаешь моих родителей, — это был его последний аргумент. — Они мне всю жизнь будут это припоминать. Мама сказала, что я должен о ней заботиться.
Наталья подошла к нему вплотную. Она не повышала голоса, но каждое слово било, как удар.
— Она сказала тебе. Не нам. Это твои родители, Витя, а не мои. И это твоя сестра. Ты взрослый мужчина, у которого скоро будет своя семья. Или не будет. Потому что ты до сих пор боишься маму больше, чем уважаешь свою жену. Я озвучила условия. Решай сам.
Она отвернулась и начала накрывать на стол, будто разговор был такой же обычной частью вечера, как и ужин.
Виктор остался стоять, ошеломлённый. Его привычка всех устраивать, его попытки угодить всем сразу, его страх перед родителями — всё это было выставлено на свет с беспощадной ясностью.
Ночь прошла в молчании. Они легли спать, отвернувшись друг от друга. Пространство между ними на кровати казалось бездонной пропастью. Утром они двигались по квартире, как чужие люди, избегая даже случайных взглядов.
День на работе превратился в пытку. Виктор не мог сосредоточиться, постоянно вздрагивая от звуков телефона. И звонок раздался ровно в обед. На экране высветилось «Мама».
— Да, мам, — он постарался говорить спокойно.
— Витенька, что у вас творится? — плаксивый голос матери ударил по ушам. — Кристиночка звонила вся в слезах! Говорит, твоя Наташа её выгнала, нахамила, денег не дала! Витя, что за жена у тебя такая, которая родных людей обижает?
Он закрыл глаза, чувствуя знакомую волну бессилия.
— Мам, всё не так. Просто мы копим на квартиру, каждый рубль на счету…
— На квартиру копят! А сестра родная будет нищая ходить? Витя, ты старший брат! Мама всегда говорила, что ты должен о ней заботиться! С тех пор как эта Наташа появилась, семью не узнать! Ты мужчина или тряпка? Поставь жену на место и дай девочке денег!
Виктор что-то мямлил про бюджет, про совместные планы, но его слова тонули в материнских причитаниях. Он был виноват во всём: в выборе жены, в своих планах, в том, что не бросился исполнять сестрин каприз.
Разговор закончился, оставив его с чувством грязи и бессилия.
Вечером он вернулся домой. Наталья сидела с книгой в кресле. Она подняла на него глаза, и ей не нужно было спрашивать. Она всё поняла по его лицу.
— Звонила мама, — сказал он тихо.
— Знаю, — она отложила книгу.
— Наташ, давай просто дадим ей эти деньги. Один раз. Последний. Я поговорю с ней, объясню…
Она молча смотрела на него. И в этом молчании было столько разочарования, что Виктору стало физически больно.
И тут зазвонил телефон снова. На экране высветилось «Отец».
Виктор замер. Звонок отца был страшнее всего. Мать можно было переждать. Отца — нет. Он медленно поднёс телефон к уху.
— Слушаю, пап.
— Я понял, что телефонные разговоры не помогают, — низкий голос отца не предвещал ничего хорошего. — Завтра вечером приеду. Будь дома.
Короткие гудки.
Виктор опустил руку. Посмотрел на Наталью. Она всё поняла по его бледному лицу. Завтра ему придётся выбирать между своей жизнью и страхом перед родителями.
Следующий день тянулся бесконечно. Виктор функционировал на автомате, с ужасом ожидая вечера. Наталья была спокойна. Слишком спокойна. Она занималась обычными делами, но её спокойствие пугало больше любой истерики.
Звонок в дверь прозвучал как выстрел. Виктор вздрогнул. Наталья, сидевшая с книгой, даже бровью не повела. Просто закрыла книгу и осталась сидеть.
Виктор открыл дверь. На пороге стоял отец. Высокий, грузный, с непроницаемым лицом. Он не вошёл — он внёс себя в квартиру. Его взгляд скользнул по Наталье с полным безразличием и впился в сына.
— Здравствуй, сын, — голос был ровным и холодным.
Он прошёл в гостиную, даже не разувшись, оставляя мокрые следы на полу. Это была демонстрация власти. Он пришёл в свой дом устанавливать свои правила.
— Пап…
— Молчи. Я приехал не выслушивать оправдания. Я приехал посмотреть на мужчину, который забыл, что такое семья и долг перед родными.
Он остановился посреди комнаты, возвышаясь над сидящей Натальей и оцепеневшим Виктором.
— Мне звонила твоя мать в слезах. Твоя сестра унижена в твоём доме. Ты позволил женщине решать, как нашей семье жить. Я тебя не так воспитывал. Сестра — твоя забота. Пока я жив, так и будет. И никакая… — он запнулся, не назвав Наталью по имени, — посторонняя не будет здесь командовать.
Виктор стоял с опущенной головой. Каждое слово отца било его. Он снова чувствовал себя провинившимся мальчишкой. Страх перед отцом парализовал любую попытку возразить.
— Поэтому сейчас, — отец повысил голос, — ты достанешь деньги и отдашь их сестре. Она внизу ждёт в машине. На этом разговоры закончены. Понял?
В этот момент Наталья молча поднялась. Она не сказала ни слова. Спокойно прошла мимо них и скрылась в спальне. Отец с Виктором проводили её недоумёнными взглядами.
Через минуту она вернулась с ноутбуком в руках. Подошла к столу, открыла его и развернула экраном к мужчинам.
— На нашем общем счету, — её голос был ровным, без эмоций, — один миллион сто восемьдесят три тысячи рублей.
Щелчок. Движение курсора.
— Ровно половина — пятьсот девяносто одна тысяча пятьсот рублей.
Она спокойно ввела сумму в строку перевода, выбрала свой личный счёт и нажала «Подтвердить». На экране появилось уведомление об успешной операции.
Крышка ноутбука захлопнулась с тихим щелчком. Наталья подняла глаза на Виктора. Её взгляд был пуст. Ни обиды, ни гнева. Ничего.
— Оставшаяся половина — твоя. Можешь отдать сестре. Этого хватит, чтобы она не беспокоила твоих родителей. И тебя тоже.
Она развернулась и ушла в спальню, тихо закрыв за собой дверь.
Отец, только что казавшийся несокрушимым, растерянно смотрел то на закрытую дверь, то на сына. Его власть, его слова, его авторитет — всё рухнуло за секунду. Одним тихим действием.
Виктор смотрел на дверь спальни. До него медленно доходило, что он только что потерял. Не половину денег. Он потерял всё.
Отец молча вышел из квартиры. Виктор остался стоять один. В кармане лежал телефон, на экране которого светилось сообщение от банка о переводе. Пятьсот девяносто одна тысяча. Половина их общего будущего, которое только что развалилось.
Он подошёл к двери спальни. Постучал тихо. Никто не ответил. Он толкнул дверь — та была не заперта. Наталья сидела на кровати, сложив вещи в чемодан.
— Ты уходишь? — голос вышел хриплым.
— Пока к подруге. Пока не сниму свою квартиру.
— Наташ…
— Я не хочу ничего слышать, Витя. Я дала тебе выбор. Ты его сделал. Молча. Просто стоял и смотрел, как твой отец диктует, как нам жить.
— Но я не отдал деньги сестре!
Она подняла на него глаза, и в них впервые появились эмоции. Усталость. Огромная, беспредельная усталость.
— Ты не отдал только потому, что я забрала их первая. Если бы я не сделала этого, ты бы отдал. Чтобы не ссориться. Чтобы все были довольны. Чтобы на тебя не кричали. А я устала быть той, которой можно пожертвовать ради твоего спокойствия.
Она застегнула чемодан. Встала. Взяла его в руки.
— Я не буду жить с мужчиной, который боится своих родителей больше, чем уважает свою жену. Который не может защитить свою семью. Который выбирает всех, кроме меня.
Она прошла мимо него к двери.
— Наташа, постой! Мы же можем всё исправить!
Она обернулась на пороге.
— Можешь. Когда научишься говорить «нет» своим родителям и «да» своей семье. Когда перестанешь быть мальчиком, который боится маму и папу. Когда станешь мужчиной, который защищает свою жену. Вот тогда позвони. Может быть, я отвечу.
Дверь закрылась тихо. Без хлопка. Этот тихий щелчок прозвучал громче любого крика.
Виктор остался стоять в пустой квартире. На столе лежал ноутбук с цифрами на экране. Пятьсот девяносто одна тысяча пятьсот рублей. Половина мечты. Которой больше не было.
Он опустился на диван, уткнувшись лицом в ладони. В кармане завибрировал телефон. Сообщение от Кристины: «Ну что, брат, решил вопрос? Жду денег завтра до обеда».
Он посмотрел на сообщение. Потом на закрытую дверь. Потом на экран ноутбука с цифрами.
И впервые за долгое время что-то внутри него щёлкнуло. Не сломалось. Щёлкнуло, как выключатель.
Он набрал ответ: «Нет. Денег не будет. Ни завтра, ни потом. Решай свои вопросы сама».
Отправил. И сразу заблокировал сестру.
Потом набрал номер матери. Она ответила на втором гудке.
— Витенька, ну что ты там…
— Мам, больше никаких денег Кристине. От меня. Никогда. Она взрослая, пусть работает сама.
— Как ты смеешь?! Твой отец…
— Отец пусть сам её содержит, если так важно. Я выбираю свою семью. Если она у меня ещё осталась.
Он положил трубку, не дожидаясь ответа.
Тишина в квартире была оглушительной. Но впервые за много лет это была его тишина. Его выбор. Его решение.
Он взял телефон и набрал сообщение Наталье: «Я всё понял. Слишком поздно для сегодня. Но не поздно для завтра. Я выбираю тебя. Выбираю нас. Прости, что понадобилось потерять всё, чтобы это понять. Я изменюсь. Дай мне шанс доказать».
Ответа не было. Но он не ждал его немедленно. Он просто сидел в пустой квартире с телефоном в руках, впервые чувствуя себя не испуганным мальчиком, а мужчиной, который наконец-то сделал выбор.
Свой выбор.
