На кухне стоял запах жареной курицы с чесноком — такой, что сразу вспоминаешь домашний уют, хотя вытяжка старая и дым никак не выгоняла. Елена стояла у плиты, неспешно переворачивала куски, держа полотенце наготове — дым всё-таки поднимался. По коридору туда-сюда ходил Дмитрий, как медведь в тесной клетке: то пол заскрипит в спальне, то тапки с шумом по линолеуму шлёпнут, то он к кухне подойдет, потом обратно.
— Ты либо садись, либо перестань топтаться, — бросила Елена через плечо. — У меня сковородка от твоих шагов подпрыгивает.
— Я тут думал, — замялся Дмитрий, почесывая затылок, — важный разговор, Лена.
— Ну говори уже, — она сняла сковородку с огня, накрыла крышкой и глубоко вздохнула. За восемь лет брака она научилась угадывать по походке мужа, что у него на уме. А сейчас эти шаркающие шаги сулили только проблемы.
— Мамка с Олькой… сестра моя… у них там дела не ахти, — начал он медленно.
— Да у кого их нет, — перебила Елена, садясь на табурет.
— Не перебивай, я серьёзно. У них с мужиками всё плохо. Олькин, например, работу потерял, квартиру продали, чтобы долги закрыть. Теперь им негде жить.
Елена застыла. Курица на сковородке стала для неё каким-то ритуалом, а теперь пальцы нервно сжимали полотенце.
— И?
— Я сказал, что они могут пожить у нас. Пока не устроятся.
Наступила густая, вязкая пауза. Вытяжка гудела, как старый автобус, и тут же затихла.
— Ты что сказал? — голос Елены стал ледяным.
— Куда им деваться? Мамке шестьдесят, у Ольки с детьми свои проблемы… Мы же семья, — Дмитрий говорил тихо, словно прятался за своими словами.
Елена встала, аккуратно сложила полотенце и поставила на край стола.
— Подожди. Ты сказал, что они будут жить у нас?
— Ну да, не мог же я отказать.
— А меня спросить не догадался?
Он поморщился, как мальчишка, застуканный за шалостью.
— Лена, ну ты же понимаешь, это ненадолго. Пару месяцев, может меньше.
— Дмитрий, — она опёрлась руками о стол и наклонилась вперёд. — У нас двушка: спальня, кухня, совмещённая гостиная. И так тесно, ты предлагаешь поселить сюда твою маму, сестру, её мужа и двоих детей?
— Ну, они на раскладушках как-нибудь устроятся, — пробормотал он.
Елена рассмеялась — смех вышел резкий, нервный.
— На раскладушках? А я где? На балконе?
— Не драматизируй, Лена. Ты всё усложняешь, — попытался приобнять её Дмитрий, но она отстранилась.
— Я усложняю? — голос её стал громче. — Ты решил за меня, что в моей квартире будут жить твои родственники. Напомнить, кому принадлежит половина этой квартиры?
— Да брось ты, эти бумажки… Мы семья!
— Бумажки? — в груди что-то сжалось. — Это не бумажки, Дмитрий. Это мои права.
Он замолчал, уставившись в пол, словно там можно было найти спасение.
Вдруг на телефон Дмитрия пришло сообщение. Он мельком посмотрел и лицо просветлело.
— Вот, они уже подъезжают, — пробормотал он.
— Что?! — Елена чуть не уронила крышку сковородки. — Подъезжают? То есть уже едут сюда?
— Ну да, я думал, обсудим за ужином, а потом вместе встретим.
Елена чуть не задохнулась.
— Ты привёз их в мой дом без моего согласия?
— Наш дом, Лена, наш! — выкрикнул он, наконец отрывая взгляд от пола. — Не веди себя, как эгоистка! Это моя мама!
— Отлично, — выпрямилась Елена и скрестила руки. — Пусть твоя мама и сестра знают: я не собираюсь быть для них бесплатной кухаркой и горничной.
— Ну вот, началось… — закатил глаза Дмитрий. — Ты всегда такая, никому не уступишь, всегда своё «я» вперед ставишь.
— Потому что если я не скажу «я», — голос Елены задрожал, но она сдержалась, — меня здесь просто вытрут в тряпку.
В этот момент раздался звонок в дверь — звонкий и наглый, как фанфары.
Дмитрий рванул в коридор.
Через минуту в квартиру ворвалась вся компания: свекровь с сумками, Оля с мужем и двое детей, которые тут же побежали по коридору, визжа и гремя игрушками.
— Ой, как хорошо, — воскликнула свекровь, скидывая ботинки. — Димочка, сынок, спасибо, что нас не бросил. А ты, Леночка, сделай нам чайку, мы с дороги устали.
Елена стояла на кухне, словно застыла, будто статуя из мрамора, и смотрела, как её дом захватывают чужие люди. Дети уже устроили переворот — распахнули шкаф в гостиной, книги летели на пол. Оля без церемоний сбросила пальто на кресло, а её муж, даже не поздоровавшись, включил телевизор, будто бы это было само собой разумеющееся.
— Лена, — прокричал Дмитрий из прихожей, — давай побольше курицы, нас теперь много!
И тут у Елены что-то внутри защёлкало. Она резко хлопнула крышкой кастрюли — звук громыхнул по всей кухне, словно выстрел.
— Чайку? Курицу? — голос её стал тихим, но в нём звучала стальная нота. — Да, ради Бога. Только сразу предупреждаю — я не ваша прислуга.
Свекровь усмехнулась, взглянув на неё поверх очков с таким видом, будто слушает анекдот.
— Вот ещё. Обиделась. Женщина в доме должна радоваться, что семья рядом.
Елена сделала шаг вперёд, взгляд у неё стал острым.
— Женщина в доме должна сама решать, кого пускать в свой дом.
На мгновение наступила тишина — только где-то в гостиной дети снова закричали, но главная битва уже началась. Дмитрий смотрел на жену с упрямством и раздражением, свекровь — с лёгким презрением. Елена же понимала: путь назад закрыт.
С утра теперь Елену будил не будильник, а детский визг. Семь часов — и по коридору катался пластмассовый трактор, грохот стоял такой, будто танк разогнали прямо у неё в квартире. С кухни доносился запах вчерашних котлет, разогретых в микроволновке, и голос свекрови:
— Дети, тише! Лену не будите! У нас барышня утончённая, ей нужно выспаться!
Так сказано было, что даже стены улыбнулись с издёвкой.
Елена села на кровать и уставилась в окно. За окном серый двор, привычное утро. Но квартира её — уже не её.
В гостиной на раскладушке мирно дремали Оля с мужем. Дети оккупировали диван, игрушки разбросаны повсюду. Свекровь утвердилась на кухне — теперь каждая сковородка, каждая кружка под её пристальным контролем.
— Лена, ты кофе купила? — крикнула Оля из кухни, даже не заглянув.
Елена стиснула зубы. Кофе, молоко, хлеб, мясо — всё покупала она. Дмитрий иногда приносил пакет с бананами и чувствовал себя добытчиком.
— Куплю, — коротко ответила Елена и пошла в ванную.
За дверью ванной она задержалась дольше обычного. Просто села на крышку унитаза и смотрела в плитку, словно там жила её потерянная тишина и покой.
«Сколько я это выдержу? Неделю? Месяц?» — думала она.
Прошла неделя, потом ещё одна. А становилось только хуже.
Однажды вечером, вернувшись с работы, она обнаружила в прихожей огромную коробку с надписью «Стиральная машина».
— Это что? — уставилась на коробку Елена.
— Это нам, — радостно сообщила Оля, вытирая руки о джинсы. — Твоя машина маленькая, а у нас белья много. В кредит взяли. Поставим в ванной.
— В нашей ванной? — голос дрожал. — Тут и так тесно.
— Ну куда ещё? — вмешалась свекровь. — Детям надо чистое бельё. Ты же хочешь порядок.
— Я хочу порядок, а не склад, — отрезала Елена.
Дмитрий шагнул вперёд.
— Лена, ну чего ты опять? Это ненадолго. Пусть поживут.
— Ненадолго? — повернулась она к нему. — Ты слышал, что сказала твоя сестра? В кредит взяли! Значит, они всерьёз собираются тут жить!
— Не начинай, — нахмурился Дмитрий. — Ты всё усложняешь.
Внутри у Елены всё сжалось. Слова оставляли боль, как маленькие ножи.
Вот она — последняя капля. Или всё ещё будет?
Через неделю капля действительно упала.
Это был вечер воскресенья. Елена стояла на кухне и мыла посуду после ужина. Дети носились по квартире, кричали так, что стены дрожали, а батареи, казалось, готовы были взорваться от шума. Оля увлечённо сидела в телефоне, её муж мирно спал на диване, а свекровь с видом мудрого учителя раздавала советы о том, как «правильно солить суп».
— Леночка, — отхлебнув чай, сказала свекровь, — мы тут с Олей подумали… Хорошо бы нам остаться. Пока не найдём квартиру. А то снимать дорого.
Елена повернулась, держа в руках тарелку.
— Остаться?
— Ну да, — вставила Оля, — тут всем удобно. Дети привыкли. Ты на работу ходишь, нас не видишь. А мы тут порядок держим.
Елена рассмеялась — смех получился сухим, как песок.
— Порядок? — сказала она. — У вас в порядке только пульт от телевизора. Всё остальное — сплошной бардак.
Свекровь нахмурилась, скрестила руки на груди и посмотрела поверх очков так, будто пыталась просветить.
— Ты вообще головой думаешь? — спросила она. — Муж твой — хозяин в доме. Он сказал, что мы будем жить. А ты… ты молодая, потерпишь.
Тарелка в руках Елены дрогнула.
— Дмитрий, — тихо сказала она, — ты действительно так сказал?
Он молчал и смотрел в сторону, как школьник на линейке.
— Дима, — голос Елены стал хриплым, — ты сказал, что они останутся?
— Лена, ну… — почесал нос Дмитрий, — они же семья. Мне неудобно их выгнать.
Внутри у Елены всё оборвалось. Она поставила тарелку в мойку и вытерла руки.
— Понятно, — сказала она тихо. — Значит, выгнать неудобно. А жить в аду удобно.
Оля фыркнула.
— Ну чего ты опять? Никто тебя не обижает. Мы тут как родные.
— Родные? — повернулась к ней Елена. — Ты хоть раз спросила, удобно ли мне? Или сколько денег уходит на еду для всей вашей толпы? Или сколько времени я трачу на уборку после ваших детей?
— Да перестань ты! — Дмитрий повысил голос. — Никто не заставляет тебя всё делать.
— Да? — сделала шаг к нему ближе Елена. — А кто готовит, убирает, стирает? Твоя мама? Твоя сестра? Или я?
Дмитрий покраснел.
— Не истери. Женщина должна хранить семью.
Тогда Елена сделала то, чего раньше никогда не позволяла себе — схватила со стола кружку и со всего размаху швырнула её в мойку. Кружка разбилась, вода разбрызгивалась в стороны.
— Хватит! — закричала она. — Я больше не буду хранить этот дурдом!
Свекровь вскочила.
— Ах вот как! Голос повысила!
— Да я вас всех сюда не звала! — кричала Елена, не сдерживаясь. — Я хочу жить спокойно! В своём доме! А не в общежитии!
— Лена, — схватил её за руку Дмитрий, — ты с ума сошла? Успокойся!
Она резко дёрнула руку и оттолкнула его.
— Не трогай меня! — глаза её были холодны. — Ты выбрал. Не я.
В комнате повисла тишина. Даже дети замерли.
Елена развернулась и пошла в спальню, захлопнула дверь и включила свет. Достала чемодан. Сначала сложила бельё, потом одежду. Всё быстро и резко — будто боялась остановиться.
Дмитрий стучал в дверь.
— Лена! Ты куда собралась?
— Туда, где меня уважают, — ответила она, застёгивая молнию.
— Ты не имеешь права! Это и твой дом тоже! — кричала свекровь из коридора.
— Именно поэтому я ухожу сама. Чтобы не выгонять вас силой.
Она открыла дверь, чемодан в руках. Взглянула на Дмитрия.
— Завтра подам на развод.
Его лицо вытянулось.
— Лена, подожди…
— Поздно, — тихо сказала она. — Та женщина, которая терпела, осталась там, где была кружка. В мойке. Разбитая.
И, не оглядываясь, вышла.
Елена сняла маленькую однокомнатную квартиру на окраине. Панелька, пятый этаж, лифт трещит, будто старый трактор. Но это была её территория — белые стены, скрипучая кровать, маленькая кухня и тишина. Тишина, что сначала звенела в ушах, а потом стала её другом.
Через неделю она подала на развод. Дмитрий пытался уговаривать, даже приходил с цветами. Но цветы стояли в чужой вазе — в их бывшей общей квартире, где хозяйничала его мама.
— Ты что, с ума сошла? — говорил он, шаркая ногами у юриста. — Мы столько лет вместе!
— Мы жили в разных мирах, Дима, — спокойно ответила Елена. — Просто под одной крышей.
Суд прошёл быстро. Квартира делилась пополам, потому что была куплена в браке. Дмитрий пытался спорить, свекровь кричала в коридоре суда:
— Эта змея всё у нас отберёт!
Но законы были на стороне Елены.
В итоге — её доля, деньги и свобода.
Через месяц она переехала в светлую, но маленькую квартиру с белыми стенами. Купила новый диван, повесила полки, привыкла каждое утро пить кофе в тишине.
И вот однажды вечером в дверь постучали. Это был Дмитрий — жалкий, помятый, усталый.
— Лена… я не справляюсь. Они меня достали. Мама, Оля, дети. Денег нет, работы толком нет. Вернись, пожалуйста.
Она долго смотрела на него, и вдруг поняла: жалости нет. Ни капли.
— Дима, — сказала мягко, но твёрдо. — Ты выбрал. Я предупреждала. Я из этой роли вышла.
— Но я же твой муж! — почти взмолился он.
Елена усмехнулась.
— Бывший.
И закрыла дверь перед его лицом.
Внутри разлилось тепло — не злость, не месть, а простое, чистое ощущение: она победила. Она осталась собой.
Тишина в квартире снова звенела — теперь как музыка.
