Анна стояла у плиты, помешивая овощное рагу. Легкий аромат розмарина и перцев наполнял квартиру, создавая атмосферу уюта, которую она так ценила после тяжелого рабочего дня.
Сегодня из недельной командировки должен был приехать ее муж. Она соскучилась по его объятиям, по их тихим вечерам, по совместному ужину на кухне, где они могли обсудить все на свете.
Звонок в дверь прозвучал как раз в тот момент, когда она ставила в духовку формочку с запеченными яблоками.
Сердце екнуло от радости. Она смахнула ладонью со лба прядь волос и побежала открывать.
— Леша! — радостно воскликнула женщина, распахивая дверь.
Однако на пороге стоял не только муж. Рядом с улыбающимся Алексеем, с дорожной сумкой через плечо, стояла его мама, Галина Петровна, невысокая, плотная женщина с неизменной строгой прической и пронзительным взглядом.
В ее руках болтался в разные стороны огромный, набитый до отказа сетчатый баул.
— Мама? — не удержалась от удивления Анна.
Она не ждала свекровь, да та и сама не афишировала свой приезд.
— Здравствуй, Анечка, — сладко прозвучал голос Галины Петровны. — Я встретила Лёшеньку в аэропорту и решила, что грех не навестить детей.
Анна поморщилась, понимая, что свекровь никак не могла встретиться с ее мужем, если только специально не приехала в аэропорт. Алексей поцеловал жену в щеку, проходя в прихожую.
— Прости, не смог отказать, сама предложила, — прошептал он на ходу, снимая куртку.
— Ничего, конечно, — заставила себя улыбнуться Анна. — Проходите, Галина Петровна, как раз ужин готовится.
— Ой, я ненадолго, — заверила свекровь, с трудом стаскивая сапоги и тут же направляясь в сторону кухни. — Гостинчиков вам привезла с дачи: огурчики соленые, варенье и пирожки. Лёшенька мой их с детства обожает.
Анна перевела взгляд на Алексея. Тот виновато улыбался, глядя, как его мама с важным видом расставляет на столе банки с мутными огурцами и полупрозрачным вареньем.
— Спасибо, мам, — сказал он. — Пахнет тут у тебя, Ань, здорово. Я есть готов, как волк.
— Сейчас, милый, все будет готово, — обрадовалась женщина. — Рагу почти готово.
Галина Петровна, тем временем, подошла к плите и приподняла крышку с кастрюли.
— Хм-мм, — произнесла она с легкой ноткой скепсиса. — Овощи. Полезно, конечно. Но мужчине, особенно после такой дальней дороги, нужна настоящая, мужская еда, калорийная и сытная. Он же у тебя не травоядный какой-то.
Анна сжала кулаки, чувствуя, как по спине пробегают мурашки.
— Это рагу с индейкой, Галина Петровна. Очень сытно и полезно.
— Ну-ну, — свекровь махнула рукой и принялась развязывать свой баул. — Я так и знала, поэтому привезла с собой кое-что про запас. Не волнуйся, Анечка, я все сама.
И прежде чем невестка успела что-то возразить, Галина Петровна извлекла из недр сумки сковороду, затянутую в несколько слоев фольги, и пакет с домашними пельменями.
— Это что? — не удержался Алексей, с интересом заглядывая в сковороду.
— А это, сынок, твои любимые жареные пирожки с капустой и яйцом и пельмени домашние, свининка с говядинкой, как ты любишь. Я вчера весь вечер лепила, зная, что ты вернешься. Настоящая еда для моего мальчика!
«Моего мальчика» — эти слова повисли в воздухе, как вызов. Анна непроизвольно содрогнулась. Ее уютный вечер рушился на глазах по вине свекрови.
— Мама, но Аня уже ужин приготовила, — попытался возразить Алексей, но без особой убедительности. Он уже смотрел на пирожки с волчьим аппетитом.
— Пустяки! — отрезала Галина Петровна, уже включая плиту и ставя чайник. — Рагу можно и на завтра оставить, а пирожки свежие, сегодняшние. Они завтра будут уже не такие. Не переживай, Анечка, отдохни, я тут сама все управлюсь. Ты же, наверное, устала, готовила тут целый день.
Последняя фраза была произнесена с такой язвительной сладостью, что Анну передернуло.
Это был классический прием: под видом заботы нанести «удар ниже пояса». Мол, целый день готовила какую-то ерунду.
— Я не устала, — холодно ответила Анна. — И я бы хотела, чтобы мы поужинали тем, что я приготовила.
— Ну конечно, конечно, — Галина Петровна делала вид, что не слышит. Она уже шумно выкладывала пельмени в кипящую воду. — Лёшенька, накрывай на стол, да поставь мои огурчики, они к пельменям самое то. Анечка, можешь достать хлеб. Если, конечно, у тебя хлеб есть. А то вы, молодежь, про хлеб совсем забываете, сплошные диеты.
Алексей, пойманный между двух огней, неловко засуетился, доставая тарелки. Он бросил на Анну умоляющий взгляд: «Потерпи, она же ненадолго».
Но женщина видела торжествующую улыбку в уголках губ Галины Петровны. Ее еда, ее забота, ее мальчик — все это было сейчас на первом плане.
Ужин проходил в натянутой атмосфере. Алексей, разрываясь между долгом и аппетитом, ел и пельмени, и рагу, нахваливая и то, и другое.
— Ну как, сынок, вспомнил вкус детства? — умиленно спрашивала Галина Петровна, подкладывая ему в тарелку еще пельменей.
— Да, мам, спасибо, объедение, — с набитым ртом отвечал Алексей.
— А то, — свекровь многозначительно взглянула на Анну. — Некоторые думают, что на одних травах мужчину прокормить можно. Он же у тебя не кролик.
Анна молча ковыряла вилкой в своей тарелке. Ее прекрасное рагу казалось ей теперь безвкусным и жалким.
Она чувствовала себя не хозяйкой в своем доме, а незваной гостьей на чужом пиру.
После ужина Галина Петровна, не позволяя Анне даже приблизиться к раковине, сама с грохотом вымыла все кастрюли и сковородки, громко комментируя:
— Ой, какая у вас мочалка жесткая, руки стирает. И средство для мытья посуды какое-то неэкономное, вы, наверное, за дорого его берете, я вам в следующий раз свое принесу, проверенное.
Когда женщина наконец собралась уходить, на прощание она крепко обняла Алексея.
— Отдохни, сынок, хорошо поспи. А то, гляжу, ты тут у нас немного осунулся. — И, обращаясь к Анне, добавила. — Позаботься о нем, Анечка. Мужчина — он как ребенок, ему нужна сила, а не воздушные замки.
Через пару секунд дверь за женщиной закрылась. В квартире воцарилась тишина.
Аромат розмарина окончательно вытеснил запах пельменей и уксуса от огурцов. Анна молча стала собирать со стола пустые тарелки.
— Ань, прости, — тихо сказал Алексей, подходя к ней. — Она же хотела как лучше.
Женщина вырвалась из его объятий. В ее глазах стояли слезы обиды и гнева.
— Как лучше? Для кого? Для тебя? Или для себя? Она специально приехала с тобой, чтобы унизить меня и показать, кто здесь настоящая хозяйка! Чтобы показать, что я тебя плохо кормлю, что я о тебе недостаточно забочусь!
— Не выдумывай, — Алексей устало вздохнул. — Она просто заботливая. Старая закалка. Не придумывай злой умысел…
— В том-то и дело, Алексей, что это не злой умысел! — воскликнула Анна. — Она не придет и не скажет:»Ты плохая жена». Она придет и накормит тебя своей «настоящей» едой. И в твоих глазах, и в ее, и, черт побери, даже в моих собственных, я останусь неблагодарной дурой, которая не оценила ее «помощь»!
Она резко повернулась и поставила в холодильник нетронутую формочку с запеченными яблоками. Ее десерт тоже оказался ненужным.
— Я так ждала этого вечера, — голос женщины дрогнул. — Ждала, когда мы будем вдвоем, в тишине, есть мой ужин, говорить… А получилось… все вот это…
Алексей подошел и попытался обнять жену, но та отстранилась от него, показывая свое недовольство.
— Я все понимаю, но давай не будем ссориться из-за пирожков. Мама уехала, но мы-то остались.
Он потянулся к ней, но она сделала шаг назад, к раковине, и принялась с силой оттирать дно кастрюли, в которой готовилось рагу.
— Не надо, Алексей. Просто оставь меня одну.
— Ань, давай поговорим?
— О чем? О том, что твоя мама снова все испортила? А ты снова этого не заметил? Ты с удовольствием ел ее пельмени и улыбался, а я сидела и смотрела, как рушится наш вечер, — голос ее снова сорвался. Она поставила кастрюлю с грохотом на сушилку. — И ты ничего не сказал. Ничего!
Алексей вздохнул и провел рукой по волосам. Он выглядел уставшим и растерянным.
— А что я должен был сказать? «Мама, забери свои пирожки, мы тут рагу будем есть»? Она же старалась…
— Она старалась не для тебя! — резко оборвала его Анна и повернулась к нему. По ее щекам текли слезы, которые она больше не могла сдерживать. — Она старалась для себя, чтобы доказать и мне, и тебе, и самой себе, что без нее ты пропадешь. Что я — ненастоящая хозяйка и ненастоящая жена. И ты своим молчанием подтвердил, что она права!
Женщина вытерла лицо тыльной стороной ладони, оставив на щеке мокрый след.
— Я не прошу тебя ссориться с матерью, Алексей. Я прошу тебя быть моим мужем и хоть иногда — вставать на мою сторону. Не тогда, когда она прямо меня оскорбляет, а тогда, когда она вот так, исподтишка, под маской заботы, перечеркивает все мои усилия, мою любовь и мой дом! Сказать: «Мама, Аня весь день готовила ужин, давай есть его, а пирожки оставим на завтра». Это же так просто!
Алексей молча смотрел на жену. Наконец, до него стало доходить. Он видел не просто обиду на испорченный ужин, а глубокую боль от того, что ее право быть для него единственной женщиной в этом доме, было снова нарушено.
— Прости, — тихо сказал он. На этот раз в его голосе не было оправданий. — Ты права. Я… я не подумал. Я просто увидел пирожки и обрадовался, как дурак.
— Не как дурак, — устало поправила его Анна. — А как сын. Ты всегда будешь для нее сыном, но для меня ты должен быть мужем. В первую очередь.
Она подошла к холодильнику и снова достала формочку с запеченными яблоками. Они остыли, корица и мед застыли темной карамельной корочкой.
— Яблоки еще теплые, — сказала она, ставя формочку на стол. — Хочешь?
Он подошел и сел напротив. Медленно, почти с покаянием, взял ложку и отломил кусочек нежного яблока.
— Очень вкусно, и я сейчас говорю это без лести, — уверенно сказал мужчина.
Анна кивнула и тоже взяла ложку. Примирение через яблочный пирог все-таки состоялось.
Однако женщина знала, что это ненадолго. Свекровь просто так никогда не сдастся.
