Вечер субботы висел в их квартире на третьем этаже типичной панельки с запахом жареной картошки и не менее жаркого спора, который, казалось, вот-вот вырвется наружу. Анна сбросила пальто с плеч, бросила его на крючок, который давно просил замены, и, шлёпая по линолеуму в изрядно потёртых тапках, прошла на кухню. Там уже сидел Денис — муж её — с таким видом, будто ему только что объявили приговор. Перед ним стояла кружка с надписью «Лучший муж» — подарок от Анны на прошлый Новый год. Забавно, как иногда судьба играет с тобой в такие шутки.
— Ты чего такой хмурый? — спросила Анна, включая чайник.
— Мамка звонила, — вздохнул Денис с тяжестью в голосе.
— Опять? И что теперь она задумала?
Он потер шею, взгляд избегал её. Был виноват, но упрям, как ребёнок, который знает, что конфету украл, но боится признаться.
— Она спросила, на кого оформлена квартира, — проговорил он неуверенно.
Анна замерла с ложкой сахара над чашкой. В комнате повисла мёртвая тишина, только холодильник тихо зашипел, словно старик, проснувшийся от сна, а чайник загудел.
— И что ты ответил? — спросила она, ставя чашку на стол так, что вода немного разбрызгивалась.
— Я сказал, что на тебя. Ты же сама так говорила…
Анна усмехнулась.
— Я и говорила, что это моя квартира. И правда — но документы пока на родителей. Они покупали её, когда я училась. Хотели переписать на меня, но руки всё не доходили.
Денис поморщился.
— То есть получается, ты как бы не совсем честна?
Она рассмеялась.
— Господи, Денис, да ты серьёзно? У нас ипотека, что ли? Мы банки обманываем? Нет. Живём, платим коммуналку, ремонт я за свой счёт сделала. Какая тебе разница, на чьё имя бумажка?
Но Денис уже втянул голову в плечи, как черепаха. Он понимал, что это только начало.
В тот же вечер в квартиру вошла свекровь — Татьяна Ивановна. Без стука, без предупреждения. У неё был свой ключ — старый давний конфликт, но Анна просто устала с этим бороться.
— Что у вас тут? — бросила она взгляд на коврик у двери. — Грязь, волосы… Совсем за собой не следите.
Анна закатила глаза.
— Добрый вечер, Татьяна Ивановна. Мы-то рады, а вот собаки в доме нет, так что волосы, скорее всего, ваши.
Свекровь посмотрела на неё сквозь очки, словно прочитывая её мысли.
— Не умничай, Анечка. Умная — не значит мудрая.
Она села за кухонный стол и вытащила из пакета пирожки — Анна их терпеть не могла, но мужу нравилось, и он радовался, как ребёнок.
— Денис, — сказала Татьяна Ивановна, разламывая первый пирожок, — я с тобой серьёзно поговорить хочу. Ты понимаешь, что живёшь не в своей квартире?
— Мам, ну хватит! — нервно оборвал Денис, крутя вилку.
— Нет, не хватит! — прервала она. — Я двадцать пять лет вкалывала, чтобы у тебя было будущее. А ты тут сидишь у девкиных родителей на шее!
В груди у Анны что-то закипело — не злость, а будто тот самый чайник, что уже готов сорвать крышку.
— Подождите, Татьяна Ивановна, — сказала она тихо, но твёрдо. — Мы с Денисом живём вместе. Я работаю, плачу за всё сама. Вы что хотите сказать? Что родители помогли? Ну и нормально.
— Нормально? — хмыкнула свекровь, хрустя пирожком. — Нормально — это когда мужик жену обеспечивает, а не в её «родовой норке» прячется.
— Мам! — вскочил Денис. — Ты чего…
Но было поздно. Слова повисли в воздухе, как запах пережаренного масла, и испортили весь вечер.
Анна пыталась держаться — чай, телевизор, разговоры ни о чём. Но свекровь не успокаивалась.
— А документы ты хоть видела? — внезапно спросила она. — Или твоя «молодая жена» тебе лапшу на уши вешает?
Анна застыла.
— Что это было? — прищурилась.
— А то, — спокойно ответила свекровь. — Я была в МФЦ, кое-что узнала. Квартира не на тебя оформлена. На твоих родителей. Вот так. А вы тут строите семью, а завтра — бац! — и на улицу выкинут.
Денис посмотрел на Анну так, будто впервые её увидел — и не факт, что ему понравилось.
— Анна, это правда? — голос его дрогнул.
Она резко встала, отодвигая стул.
— Правда. И что? Ты женился на мне или на бумажке из Росреестра?
Тишина. Свекровь только поджала губы с довольным видом.
— Видишь, сынок, — сказала она тихо, но ядовито. — Не на ту поставил.
В этот момент Анна не выдержала.
— Всё! — крикнула, ударив ладонью по столу. — Хватит мне нервы трепать! Это моя квартира, моя жизнь, и если вам что-то не нравится — дверь там!
Она ткнула пальцем в сторону прихожей, будто выстрелив из пушки.
— Ты что, с моей мамой так разговариваешь?! — Денис вскочил, лицо стало красным, как будто вот-вот взорвётся.
— А как мне с ней разговаривать? — Анна уже не могла себя сдерживать. — Она меня оскорбляет, унижает и врет про мои же документы! Если хочешь — живи с ней! Собирайся и беги к мамочке!
Татьяна Ивановна молча захлопнула пакет с этими её проклятыми пирожками, не глядя на них, и поднялась.
— Вот видишь, сынок, — холодно сказала она, — я же говорила… Наглая. Жить с такой — себя не уважать.
И дверью хлопнула так, что на кухонном окне дрогнули стекла.
Анна осталась стоять, тяжело дыша. Денис молчал, глядя в пол, словно там находился самый удобный выход из всей этой истории.
На следующее утро Анна проснулась от странной тишины. Обычно по воскресеньям Денис ворочался рядом, сопел, таскал её на кухню пить кофе и решать, поехать ли к его маме или к друзьям. Но сейчас подушка рядом была холодной, а в прихожей, на стуле, как будто в одиночестве стоял его рюкзак, аккуратно накрытый курткой.
Она не стала его искать. Внутри уже поселилось не тревожное чувство, не злость — какая-то вязкая пустота, будто в животе бетонный блок. Медленно пошла на кухню, включила чайник и механически поставила себе овсянку. Телефон мигнул сообщением: «Уехал к маме. Нужно подумать».
— Отлично, — сказала вслух и усмехнулась. — Мужик тридцати лет «думает» на диване у мамы.
Молоко достала из холодильника, но аппетит испарился, как дым.
Вечером за дверью послышался звук ключа и раздражённый голос:
— Ты чего замок поменяла?
Анна открыла.
— Потому что у твоей мамы был ключ. Не хочу, чтобы она хозяйничала здесь, пока я на работе.
— Ты меня с ума сводишь, — Денис вошёл, бросил рюкзак в коридоре. — Это моя мать!
— И что? — Анна скрестила руки на груди. — Я её не нанимала контролировать мою жизнь.
Он подошёл к кухонному столу, налил воды из фильтра и выпил залпом. Потом повернулся, сжал губы.
— Анна, ты понимаешь, что обманула меня?
— В чём? — голос сорвался на смешок. — Что родители оформили квартиру на себя, а не на меня? Это обман? Серьёзно?
— Для меня — да! — Денис ударил кулаком по столу. — Ты же знала, как для меня важно, чтобы у жены было своё жильё. Чтобы я не жил на птичьих правах!
Анна рассмеялась нервно, громко.
— На птичьих правах? Ты тут живёшь третий год, и ни разу я тебя не выставила. Я ремонт оплатила, всё на себе тяну. А теперь ты мне предъявляешь, что бумажка не та?
— Это принцип! — выкрикнул он.
Она подошла ближе, уставилась ему в глаза:
— А любовь? Это не принцип?
Он отвёл взгляд. Всё стало понятно.
Через пару дней конфликт перешёл в новую фазу. Анна пришла с работы и увидела чемодан — её чемодан — в комнате.
— Что ты творишь? — спросила, роняя сумку на пол.
— Мамка сказала, что так нельзя, — быстро объяснял Денис, будто боялся запутаться в своих словах. — Если квартира не твоя, значит мы тут никто. Надо либо оформить на себя, либо…
— Либо что? — шагнула ближе Анна. — Либо я должна уйти?
Он замялся.
— Ну, ты понимаешь…
Она схватила чемодан и со всей силы ударила им об пол так, что застёжка треснула.
— Да пошёл ты! — закричала. — Хочешь жить с мамой — катись!
Денис подскочил и схватил её за руки, будто хотел остановить землетрясение.
— Тише! Соседи услышат!
— Пусть слышат! — выпалила Анна, дёргаясь, чтобы вырваться. — Пусть все знают, что ты просто тряпка, которая мамочке подчиняется!
Он отпустил, отвернулся к окну, плечи его тряслись, как у человека, который вот-вот сорвётся.
— Я не тряпка, — прошептал он. — Я просто не хочу оказаться на улице.
— На улице ты окажешься сам, по своей глупости, — холодно отозвалась Анна. — Ключи оставь.
На следующий день свекровь пришла сама — с видом победительницы. В руках пакет из супермаркета и папка с документами.
— Ну что, Анечка, — сказала она, проходя мимо, не глядя, — решили, как жить будете?
— Да, — прищурилась Анна, — без вас.
Свекровь хмыкнула, будто пыталась подавить смех:
— Ой, не смеши. Ты думаешь, твои родители тебя прикроют? Квартира-то ихняя. Решат — продадут, а тебя в общагу выпишут.
Анна тяжело вздохнула.
— Вы понимаете, что вы просто рушите нашу семью?
— Я её спасаю! — вскрикнула Татьяна Ивановна. — Спасаю сына от твоего вранья!
— Вранья? — шагнула ближе Анна, почти лицом к лицу. — А если бы квартира была на мне, вы бы нашли другой повод.
Свекровь замерла, губы дрогнули, но тут же опять взяла себя в руки:
— Я не позволю своему сыну жить в клетке у чужих родителей.
— Тогда заберите его себе, — спокойно сказала Анна. — Я отказываюсь жить в этом цирке.
Вечером пришёл Денис, и на кухне разыгралось финальное представление. Он плюхнулся на табурет, глядя в пол.
— Я не знаю, что делать, — глухо признался. — С одной стороны — ты, с другой — мама…
Анна встала рядом, оперлась руками на стол.
*— Ты взрослый мужик. Выбирай. Либо мы живём вместе и строим семью, либо ты идёшь к маме и продолжаете там «думать». *
Он молчал, потом поднял глаза, но в них не было ни решимости, ни любви — только усталость.
— Мне нужно время, — пробормотал.
Анна улыбнулась криво.
— Времени у тебя нет. Чемодан стоит у двери.
Он вздрогнул, но промолчал. Потом встал, взял куртку и, не оборачиваясь, вышел.
Анна захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной. Впервые за долгое время почувствовала — шаг сделан. Страшный, болезненный, но необходимый.
Этой ночью она долго не могла уснуть. Сначала плакала, потом смеялась. Потом просто лежала и слушала, как в соседней квартире кашляет старик. Мир жил своей жизнью. А её жизнь начиналась заново.
Конфликт уже не просто назрел — он разорвал её прошлое, как трещина в стекле. Назад дороги не было.
Прошла неделя. Денис всё ещё жил у матери. Анна не звонила, не писала — и вдруг заметила, что тишина стала для неё лекарством. Никто не бросал носки под диван, не хлопал дверцей холодильника по ночам, не требовал «нормальной еды, а не салатика».
Но эта иллюзия спокойствия длилась недолго. В субботу вечером в дверь позвонили. На пороге стояли свекровь и Денис — серьёзные, будто собрались делить наследство после богатого дяди, а не разговаривать с молодой женщиной.
— Мы подумали, — начала Татьяна Ивановна, поправляя ворот куртки, — раз квартира не твоя, а родителей, логично будет её продать. А деньги поделить.
Анна сначала не поняла.
— Простите… что сделать?
— Продать! — уверенно повторила свекровь. — Родители в доме живут, у них там дача есть. А вы на вырученные деньги что-нибудь вместе купите. Честно и справедливо.
Анна прищурилась.
— Справедливо — это когда вы с сыном перестанете считать чужие стены своими.
Денис сделал шаг вперёд. Голос дрожал, но слова звучали твёрдо:
— Я не могу так, Ань. Ты скрыла от меня правду. Семья строится на доверии. Если квартира не твоя — значит, у нас нет фундамента.
Анна тихо засмеялась — так отчаянно, что сердце защемило.
— Фундамент, Денис? А годы вместе? Ремонт, который я тянула? То, что я тебя любила? Это не фундамент?
— Это другое, — отрезал он, избегая взгляда.
И тогда всё стало окончательно ясно. Конец.
Она подошла к вешалке, сняла с крючка его куртку и сунула ему в руки.
— Забирай маму, свои «принципы» и вали отсюда.
— Ты с ума сошла! — вспыхнула свекровь. — Это твой брак рушится!
— Не брак, а фокус, — спокойно сказала Анна, хоть руки дрожали, — я не товар и не квартира. Я — женщина. И не собираюсь жить между тобой и твоей мамочкой.
Она распахнула дверь. Денис колебался пару секунд, но Татьяна Ивановна потянула его за локоть. Они ушли.
Анна закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и глубоко вдохнула. Тишина — настоящая, редкая.
Через неделю подала на развод. Родители предложили оформить квартиру на неё, но Анна отказалась.
— Пусть так и будет, — сказала она. — Это мой фильтр. Если в жизни кто-то появится — сразу пойму, зачем: за любовь или за бумажку.
Она улыбнулась — горько, честно. И впервые за долгое время почувствовала свободу.
