Алина закрывала чемодан и в последний раз оглядела комнату. Декабрьское солнце едва пробивалось сквозь заледеневшее окно, высвечивая облупившиеся углы и потрескавшуюся краску на батарее. Эта квартира досталась Алине от бабушки полгода назад, и с тех пор каждый день напоминала о том, сколько всего нужно сделать. Ремонт требовался капитальный, а денег катастрофически не хватало.
— Ты правда едешь? — в дверях появилась Вероника, младшая сестра. — На полгода? Серьёзно?
— А что мне остаётся? — Алина застегнула молнию на сумке. — Здесь я максимум тридцать тысяч получу, а в Москве обещали восемьдесят. За полгода накоплю на нормальный ремонт.
Вероника прошла в комнату, покрутила головой, разглядывая старый паркет и выцветшие стены.
— Понятно. Ключи оставишь?
— Зачем тебе?
— Ну как зачем? — Вероника развела руками. — Почту проверять, квитанции забирать. Или ты хочешь, чтобы здесь всё заросло пылью и плесенью?
Алина задумалась. Логика в словах сестры была. Коммунальные счета приходили регулярно, да и просто присмотреть за квартирой не помешало бы. Пустующее жильё всегда привлекало нежелательное внимание.
— Только присмотришь? Никаких экспериментов?
— Алина, да что ты! — Вероника всплеснула руками, и лицо сестры исказилось обидой. — Я что, воровка, по-твоему? Хочешь сказать, что я залезу в твои вещи?
— Я не это имела в виду…
— Нет, ты прямо говори! — голос Вероники стал выше. — Думаешь, я украду что-нибудь? Бабушкин сервиз или часы?
Алина покачала головой. Вероника всегда умела превращать любое замечание в личную обиду. Ссориться перед отъездом не хотелось.
— Хорошо, вот ключи. Раз в неделю заглядывай, проверяй батареи, чтобы не прорвало.
Вероника забрала связку, сунула в карман куртки и улыбнулась.
— Вот и отлично. Не переживай, всё будет под контролем.
Утром Алина уже сидела в поезде, смотрела в окно на заснеженные поля и думала о предстоящих месяцах. Работа обещала быть тяжёлой — упаковщицей на складе, но зарплата того стоила. Если получится протянуть полгода, то к лету можно будет вернуться и начать ремонт.
Первые недели пролетели быстро. Алина вставала в шесть утра, ехала на склад, разбирала коробки, упаковывала товары. Вечером валилась без сил в съёмной комнатушке и засыпала, едва коснувшись подушки. Веронике звонила редко, обычно по выходным.
— Как дела? Квартира в порядке?
— Всё нормально, — отвечала сестра. — Была на прошлой неделе, всё чисто.
— Квитанции пришли?
— Пришли, я их на полку положила. Не волнуйся.
Разговоры были короткими, Вероника никогда не задерживалась на линии надолго. Отвечала односложно, будто торопилась куда-то.
Время шло. Декабрь сменился январём, потом февралём. Алина привыкла к графику, научилась экономить на всём и откладывала почти половину зарплаты. Расчёты показывали, что к июню накопится достаточно для полноценного ремонта.
В середине марта Алина вышла с ночной смены и увидела три пропущенных вызова. Все от соседки по площадке, Любови Григорьевны. Пожилая женщина никогда не звонила просто так.
Алина перезвонила сразу.
— Любовь Григорьевна? Что случилось?
— Алиночка, родная, ты где сейчас?
— В Москве. А что?
— Ты квартиру сдала?
Сердце ёкнуло.
— Какую сдала? Нет, конечно. Почему вы спрашиваете?
— Да там люди живут, — голос соседки был встревоженным. — Уже недели две. Сначала какая-то пара была, потом они съехали, теперь женщина с ребёнком. Я думала, ты разрешила.
Алина замерла посреди улицы. Прохожие обходили стороной, а внутри всё сжалось в тугой узел.
— Любовь Григорьевна, я никому ничего не сдавала. Квартира должна пустовать.
— Ой, деточка… Тогда беги сюда скорее. Что-то тут не то.
Алина бросилась искать билеты. Ближайший поезд уходил через два часа. Купила место, собрала вещи и написала на работе, что срочно уезжает. Объяснять не стала.
Всю дорогу Алина пыталась дозвониться до Вероники. Сначала телефон был недоступен, потом сестра сбрасывала звонки. На десятую попытку наконец ответила.
— Алина, я занята, перезвоню позже.
— Вероника, стой! Там кто-то живёт в моей квартире!
Пауза. Слишком долгая.
— Откуда ты знаешь?
— Соседка звонила. Говорит, там люди ходят, жильцы меняются. Ты что-то знаешь?
— Я… Слушай, давай потом поговорим, ладно? Я сейчас не могу.
— Вероника!
Гудки. Сестра бросила трубку.
Алина стиснула телефон в руке так сильно, что побелели костяшки пальцев. Плохое предчувствие разрасталось с каждой минутой.
Поезд прибыл рано утром. Алина взяла такси и через полчаса уже стояла возле родного подъезда. Снег лежал серыми кучами вдоль дороги, и всё выглядело так же, как в декабре. Только внутри что-то изменилось.
Алина поднялась на третий этаж, остановилась перед своей дверью. Изнутри доносились голоса — женский и детский. Кто-то смеялся.
Алина нажала на звонок.
Шаги. Звук поворачивающегося замка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась незнакомая женщина лет тридцати в домашнем халате. Волосы собраны в небрежный пучок, на лице удивление.
— Вы кто? — спросила женщина.
— Это моя квартира, — Алина с трудом выдавила слова. — Кто вы такая и что здесь делаете?
— Ваша? — женщина нахмурилась. — Мне сказали, что хозяйка сдаёт через знакомых. Я заплатила за два месяца вперёд.
— Кому заплатили?
— Девушке. Вероника, кажется. Сказала, что это её сестры квартира и можно заселяться.
Алина оттолкнула женщину и шагнула внутрь. То, что открылось взгляду, заставило остановиться.
Прихожая была завалена чужими вещами. Куртки на вешалке, детские ботинки под ней. В комнате стоял раскладной диван, который Алина никогда не видела. Бабушкин сервант сдвинут к стене, дверца открыта, внутри пусто. На полу валялись игрушки, в углу детская коляска.
— Где мои вещи? — Алина обернулась к женщине. — Где сервиз? Где бабушкины часы?
— Я не знаю, — растерянно ответила женщина. — Когда я заселялась, тут почти ничего не было. Мебель старая, никаких сервизов.
Алина прошла на кухню. Стол поцарапан, на газовой плите пригоревшие пятна. В мойке грязная посуда. Стены покрыты жирными разводами, будто кто-то готовил и не утруждал себя уборкой.
Вернулась в комнату, распахнула шкаф. Пусто. Ни одежды, ни коробок с документами, ни фотоальбомов.
— Вы должны уйти, — сказала Алина, разворачиваясь к женщине. — Немедленно.
— Но я заплатила!
— Мне всё равно. Это моя квартира, я никому ничего не сдавала. Собирайте вещи.
Женщина попятилась, прижимая к себе ребёнка.
— Хорошо, хорошо. Только дайте пару часов, ладно? Мне некуда идти прямо сейчас.
Алина кивнула, вышла на лестничную площадку и прислонилась к стене. Руки дрожали.
Дверь соседней квартиры приоткрылась, и Любовь Григорьевна выглянула с осторожным выражением лица.
— Алиночка, это правда ты?
— Да, Любовь Григорьевна.
— Господи, что же творится-то… — пожилая женщина вышла на площадку. — Я сразу поняла, что что-то не так. Сначала молодые жили, шумели по ночам. Потом другие заселились. Я к тебе звонила, но ты не отвечала.
— Я в Москве была.
— А Вероника твоя ключи отдала кому-то, видела своими глазами. Стоит тут с какой-то тёткой, передаёт связку, деньги берёт.
Алина закрыла глаза. Всё сходилось.
— Спасибо, что предупредили.
— Да ты не благодари. Позвони в полицию, пусть разбираются.
Алина достала телефон, снова набрала Веронику. На этот раз сестра взяла трубку сразу.
— Алина, послушай…
— Где деньги? — голос дрожал от едва сдерживаемой ярости. — Где мои вещи?
— Какие вещи?
— Не валяй дурака! Бабушкин сервиз, часы, всё, что было в шкафу!
Вероника вздохнула.
— Слушай, я могу объяснить…
— Объясни.
— Мне были нужны деньги. Срочно. Я подумала, что квартира всё равно пустует, и решила сдать на пару месяцев. Ну, чтобы заработать немного.
— Немного? — Алина сжала телефон так, что заболели пальцы. — Ты сдала мою квартиру без разрешения, продала мои вещи и ещё смеешь говорить «немного»?
— Я собиралась вернуть! Честно!
— Когда? После того, как квартиру разворуют до основания?
— Алина, ну пойми, у меня были долги…
— Мне плевать на твои долги! — крикнула Алина, и Любовь Григорьевна вздрогнула рядом. — Ты украла у меня! Обманула! Предала!
— Я не крала, я просто воспользовалась…
— Заткнись. Жду тебя здесь через час. Если не приедешь, вызову полицию.
Алина сбросила звонок, села на ступеньку и уткнулась лицом в ладони. Любовь Григорьевна присела рядом, положила руку на плечо.
— Деточка, держись. Сейчас всё уладится.
Внутри квартиры послышались звуки сборов. Женщина с ребёнком явно торопилась освободить жильё.
Алина подняла голову, посмотрела на закрытую дверь. Всё, ради чего уезжала в Москву, ради чего вкалывала на складе по двенадцать часов, рушилось на глазах. Вместо накоплений на ремонт теперь придётся восстанавливать то, что разграбила родная сестра.
Вероника появилась через сорок минут. Поднималась по лестнице медленно, опустив голову. Остановилась в двух шагах от Алины.
— Привет.
Алина встала, скрестила руки на груди.
— Говори. Быстро и честно.
— Я взяла кредит, — начала Вероника, не поднимая глаз. — Большой. Думала, что справлюсь, но не вышло. Начали звонить коллекторы, угрожать. Мне нужны были деньги, чтобы хоть частично погасить долг.
— И ты решила, что моя квартира — это решение?
— Алина, ну она же пустовала! Я подумала, что за полгода смогу сдать несколько раз, заработать и вернуть всё на место. Ты бы даже не узнала!
— Не узнала? — Алина шагнула вперёд, и Вероника отступила. — Там чужие люди живут! Мои вещи исчезли! Квартира превращена в проходной двор!
— Вещи я продала, чтобы погасить проценты по кредиту…
— Ты продала бабушкино наследство? — голос Алины сорвался на крик.
— Алина, прости, я не знала, что делать! Мне угрожали!
— А мне что, не угрожали? — Алина ткнула пальцем себе в грудь. — Я вкалывала на складе, чтобы накопить на ремонт! А ты всё разворовала!
Вероника заплакала, уткнулась руками в лицо.
— Я верну. Клянусь, я всё верну.
— Чем вернёшь? У тебя долги! Ты призналась только что!
— Я найду работу, буду отдавать постепенно…
— Постепенно, — повторила Алина с горькой усмешкой. — Годами, наверное. А квартиру я должна восстанавливать на свои деньги?
Вероника молчала, всхлипывая.
— Знаешь, что самое страшное? — Алина шагнула ближе, заставляя сестру поднять голову. — Не то, что ты украла. А то, что ты обманывала меня месяцами. Смотрела в глаза по телефону и врала. Говорила, что всё в порядке. Я тебе доверяла.
— Алина…
— Уходи. И ключи отдай.
Вероника достала из кармана связку, протянула дрожащей рукой. Алина забрала, развернулась и вошла в квартиру, захлопнув дверь.
Внутри было тихо. Женщина с ребёнком ушла, оставив после себя беспорядок и царапины на мебели. Алина обошла комнаты, оценивая масштаб катастрофы. Восстановить всё это потребует не меньше денег, чем она собиралась потратить на ремонт.
За окном начинало темнеть. Алина села на продавленный диван и закрыла лицо руками. Шесть месяцев работы, надежд и планов рухнули в одночасье. И виновата в этом родная сестра, которой доверила самое дорогое.
Телефон завибрировал. Вероника. Алина сбросила звонок, даже не глядя на экран.
Через десять минут раздался звонок в дверь. Настойчивый, требовательный. Алина подошла, посмотрела в глазок. Вероника стояла на площадке, переминаясь и кусая губы.
Алина распахнула дверь.
— Что ещё?
— Можно войти? — голос сестры дрожал.
— Нет.
— Алина, давай поговорим нормально. Я хочу всё объяснить.
— Объясняй здесь.
Вероника оглянулась на дверь Любови Григорьевны, понизила голос.
— Ну почему ты так? Я же не специально!
— Не специально? — Алина скрестила руки на груди. — Ты сдавала мою квартиру месяцами, продала вещи и получала деньги. Это называется «не специально»?
— Я думала, что успею всё вернуть! Квартира всё равно пустовала, какая разница?
— Разница в том, что это не твоя собственность, — Алина произнесла каждое слово чётко. — Это моё наследство. Бабушка оставила квартиру мне, а не тебе.
— Ты всегда была любимицей, — вдруг выпалила Вероника. — Бабушка тебе квартиру, тебе всё внимание. А я что? Я вообще ничего не получила!
— Потому что бабушка знала, кому можно доверять.
Вероника вспыхнула, шагнула вперёд.
— Да как ты смеешь! Я просто хотела помочь себе! Квартира простаивала, никто в ней не жил! Какой смысл держать пустое жильё?
— Смысл в том, что я копила деньги на ремонт. Вкалывала в Москве, отказывала себе во всём. А ты разворовала квартиру и ещё обижаешься.
— Я не разворовала! Я сдала на время, это же бизнес!
— Бизнес на моём имуществе, — отрезала Алина. — Без разрешения.
— Алина, ну давай я верну тебе деньги. Постепенно. Найду работу, буду отдавать.
— Сколько ты получила за квартиру?
Вероника замялась.
— Ну… В общем, за эти месяцы…
— Сколько?
— Сто двадцать тысяч.
Алина прикрыла глаза. Сто двадцать тысяч за шесть месяцев. Почти столько же, сколько заработала в Москве, но без возвращения домой, без усталости, без ночных смен.
— И сервиз? Часы?
— Продала за пятьдесят.
— Итого сто семьдесят. И где деньги?
— Я же говорила, кредит закрывала…
— Закрывала или тратила на себя? — Алина открыла глаза, посмотрела прямо на сестру. — Честно.
Вероника опустила взгляд.
— Часть на кредит. Часть на… ну, на жизнь. Мне нужна была одежда, телефон новый…
— Понятно, — Алина сделала шаг назад. — Уходи.
— Алина, подожди!
— Уходи, пока я не вызвала полицию.
— Ты же не подашь на родную сестру!
— Попробуй меня, — голос Алины был ледяным.
Вероника постояла, открывая и закрывая рот, потом развернулась и почти побежала к лестнице.
Алина закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Внутри всё кипело от ярости и обиды. Предательство сестры било больнее, чем любые финансовые потери.
На следующий день Алина вызвала слесаря, поменяла замки на входной двери. Старая связка ключей полетела в мусорное ведро.
Потом пригласила оценщика, чтобы зафиксировать ущерб. Мужчина обошёл квартиру, качая головой.
— Царапины на мебели, повреждения паркета, следы на стенах. Плюс отсутствие ценных вещей. Вам повезло, что не сломали сантехнику.
— Сколько восстанавливать?
— Тысяч семьдесят минимум. Если косметически подлатать.
Алина кивнула. Половина московских накоплений уйдёт на устранение того, что натворила Вероника.
Вечером пришла Любовь Григорьевна с кастрюлей супа.
— Деточка, ты ела сегодня?
— Не помню, — честно призналась Алина.
— Вот и поешь. И расскажи, что будешь делать дальше.
Алина налила суп в тарелку, села за стол.
— Подам заявление в полицию. Пусть зафиксируют факт незаконной сдачи жилья. Может, хоть так Вероника поймёт, что натворила.
— Правильно. Родство не повод прощать такое.
— Я ей доверяла, Любовь Григорьевна. Искренне.
— Знаю, милая. Но люди иногда показывают настоящее лицо только в трудную минуту.
Алина доела суп, поблагодарила соседку. Когда Любовь Григорьевна ушла, достала ноутбук и начала искать информацию о порядке подачи заявления.
Утром поехала в полицию. Дежурный выслушал, предложил написать заявление о незаконном проникновении и причинении материального ущерба.
— Только учтите, если это родственница, дело может затянуться, — предупредил полицейский.
— Пусть затягивается. Главное, чтобы был официальный документ.
Алина написала заявление, приложила фотографии квартиры, акт оценщика. Через неделю пришла повестка на допрос для Вероники.
Сестра звонила каждый день. Алина не отвечала. Потом начали приходить сообщения.
«Алина, ну ты чего? Я же не хотела тебе плохого.»
«Давай встретимся, поговорим.»
«Ты правда подала в полицию? На родную сестру?»
«Мы же семья.»
Последнее сообщение Алина удалила, даже не дочитав. Семья не обкрадывает семью.
Через две недели позвонила Вероника. Голос дрожал.
— Алина, мне вчера повестку принесли. Это серьёзно?
— Да.
— Но… Но мне же грозит статья!
— Должна была подумать раньше.
— Алина, я верну деньги! Все сто семьдесят! Только забери заявление!
— Слишком поздно.
— Алина!
— Не звони мне больше.
Алина сбросила вызов, заблокировала номер сестры.
Прошёл месяц. Алина наняла бригаду, начала восстанавливать квартиру. Рабочие меняли повреждённый паркет, шпаклевали стены, мыли окна. Деньги, накопленные в Москве, таяли с каждым днём.
Однажды вечером, когда Алина возвращалась из магазина, на лестничной площадке ждала Вероника. Сестра выглядела измотанной, под глазами темные круги.
— Алина, нам надо поговорить.
— Нам не о чем говорить.
— Пожалуйста, выслушай. Пять минут.
Алина остановилась, скрестив руки на груди.
— Говори.
— Ко мне пришли жильцы. Те, которые последними снимали квартиру. Требуют вернуть залог за месяц вперёд. Двадцать тысяч.
— И?
— Я им сказала, что квартира больше не сдаётся. Они начали угрожать, говорят, подадут в суд.
— Пусть подают.
— Алина, у меня нет денег! Я всё потратила на кредит!
— Это твои проблемы. Ты сдавала квартиру, ты и разбирайся.
— Но они же думают, что я хозяйка!
— А ты не удосужилась их поправить, — Алина достала ключи, открыла дверь. — Теперь расплачивайся за свою жадность.
— Алина, помоги! Я же твоя сестра!
— Сестры друг друга не обкрадывают, — Алина шагнула в квартиру. — И не обманывают.
— Я могу всё исправить!
— Нет. Не можешь. Ты украла у меня не только деньги и вещи. Ты украла доверие. А его не вернёшь.
Алина закрыла дверь, оставив Веронику на площадке.
Следующие месяцы прошли в работе. Алина устроилась в местную компанию, получала меньше, чем в Москве, но зато была дома. Постепенно квартира приобретала нормальный вид. Стены покрасили, паркет отциклевали, купили новую мебель.
Вероника больше не появлялась. По слухам от Любови Григорьевны, сестра действительно столкнулась с судом от обманутых жильцов и теперь выплачивала им деньги по решению суда.
Как-то раз Алина встретила Веронику в магазине. Сестра шла с полными сумками, выглядела уставшей. Увидев Алину, замерла.
— Привет, — тихо сказала Вероника.
— Привет, — ответила Алина и прошла мимо.
Вероника не окликнула, не побежала следом. Просто стояла и смотрела вслед.
Вечером того же дня Алина разбирала почту. Среди квитанций нашлась открытка. Без подписи, но почерк был знакомым.
«Прости. Я поняла, как была не права. Поздно, знаю. Но всё равно прости.»
Алина перевернула открытку, посмотрела на адрес отправителя. Веронин почерк, веронин адрес.
Открытка полетела в мусорное ведро.
Прощение не возвращало бабушкины вещи. Не возвращало полгода работы в Москве. Не возвращало спокойствия и уверенности в том, что родные люди не предадут.
Алина подошла к окну, посмотрела на вечерний город. Квартира за спиной была почти восстановлена. Новые замки, новая мебель, новая жизнь.
С тех пор Алина никому не оставляла ключи. Даже когда снова уезжала на пару недель в командировку, просила Любовь Григорьевну только проверять почтовый ящик, не заходя в квартиру.
Однажды соседка спросила:
— Алиночка, а с Вероникой вы так и не помирились?
— Нет.
— Может, стоит? Всё-таки сестра.
— Любовь Григорьевна, родство — это не индульгенция. Не гарантия того, что человек не подведёт. Вероника проверку не прошла. И второго шанса не будет.
Пожилая женщина вздохнула, но возражать не стала.
Алина вернулась в квартиру, закрыла дверь на все три замка. Прошла в комнату, села за стол. Перед глазами проносились события последних месяцев: отъезд в Москву, надежды на ремонт, предательство, возвращение.
Каждый раз, проходя мимо почтового ящика в подъезде, Алина вспоминала тот день, когда оставила ключи Веронике. Вспоминала, как сестра обиделась на недоверие. Как уверяла, что всё будет в порядке.
Теперь Алина знала: родство — не гарантия порядочности. Это проверка на совесть. Проверка, которую Вероника провалила с треском.
Квартира постепенно обрастала новыми вещами, новыми воспоминаниями. Старое осталось в прошлом — вместе с сервизом, часами и иллюзиями о семейной преданности.
Алина больше не жалела о решении не прощать сестру. Некоторые поступки не имеют срока давности. Предательство — один из них.
