– Убирай свои тряпки, это хлам! Комнату нужно освободить для Ленке! – потребовала свекровь, а муж кивнул. Но они не ожидали, какой ответ получат.
Анна работала над кружевными манжетами, тоненькая игла послушно ныряла в переплетение нитей, оставляя за собой едва заметный стежок. Работа требовала полной сосредоточенности, свет от настольной лампы падал на ее руки и дорогую, цвета слоновой кости ткань, россыпь перламутровых пуговиц в фарфоровой чашке.
Дверь в мастерскую открылась без стука. На пороге стояла свекровь, Валентина Борисовна. Она только что говорила по телефону с Леной, дочерью, и ее лицо было напряженным, а губы плотно сжаты.
Ее взгляд обвел комнату с нескрываемым раздражением, прошелся по рейлам, где висели готовые платья, рулонам ткани, аккуратно стоявшим у стены, коробкам с фурнитурой на стеллажах. Для Анны это был порядок, для свекрови беспорядок, загромождающий пространство.
— Вот вся комната завалена! — произнесла она. — Твои тряпки — хлам, а Ленке жить негде!
Анна вздрогнула, и игла больно уколола палец, подняла голову, в дверях, за спиной матери, стоял Илья. Он выглядел уставшим, всегда так выглядел, когда оказывался между ней и своей матерью.
— Мама права, Ань, — сказал он, не глядя ей в глаза. Он пытался говорить примирительно, что делало его слова еще более предательскими. — Это уже перебор, у Лены совсем плохи дела, хозяин ей срок до конца месяца дал. Надо освобождать комнату для сестры. Ты же сама видишь, мы в тупике. Это же просто хобби, а у Ленки реальная проблема.
Анна молча посмотрела на них, устала от этих разговоров, упреков, от этого вечного, унизительного обесценивания того, во что она вкладывала всю свою душу, время и силы. Сегодняшний ультиматум был просто последней каплей.
Она отложила в сторону кружевные манжеты, осторожно, двумя пальцами, взяла их и положила в специальную картонную коробку, выстланную тонкой бумагой, закрыла крышку. Это помогло ей успокоиться и погасить вспышку гнева. Спорить было бесполезно, они не слышали ее слов, видели только то, что хотели видеть.
— Хорошо, — сказала она спокойно.
Ее покорность вызвала у них удивление, Илья даже поднял на нее глаза.
— Вы правы, — продолжила она безразличным голосом. — Проблему Лены нужно решать, раз и навсегда. Давайте устроим во дворе распродажу, в эту субботу. Продадим все мои “тряпки”, весь этот хлам, а все вырученные деньги, отдадим ей.
Она посмотрела им прямо в глаза, сначала на мужа, потом на свекровь.
— Я даже участвовать не буду, чтобы вам не мешать, сами все организуйте, цены поставьте.
Илья и Валентина Борисовна ошарашенно переглянулись, они не ожидали такого. Ждали слез, скандала, но не холодного предложения. А потом их лица озарила плохо скрываемая радость, они не просто получали комнату, а возможность прилюдно доказать никчемность ее занятия. Что все эти ткани и нитки не стоят и ломаного гроша, что она наконец-то признала их правоту.
***
Вечером Илья пытался вести себя как обычно, рассказывал что-то о работе, спрашивал, как прошел день. Но его интерес был фальшивым. Анна отвечала односложно, не глядя на него, отстраненная вежливость пугала его гораздо больше, чем открытый скандал.
Позже, когда они легли спать, он не выдержал.
— Ань, ну ты пойми, это же моя сестра, — зашептал он в темноте. — Я не могу просто так смотреть, как она на улице остается. И мама не со зла, она просто очень переживает за Ленку.
— Я все понимаю, Илья, Мы договорились, проблема будет решена, в субботу утром вы забираете вещи для распродажи. Все, что на рейлах, я ничего трогать не буду, спокойной ночи.
Она повернулась к стене, давая понять, что разговор окончен. Он остался лежать, глядя в потолок, с неприятным чувством, что он что-то упустил, не понял чего-то важного в ее словах.
Субботнее утро началось с энтузиазма, которого Анна не видела в своей свекрови уже много лет. Ровно в десять утра Валентина Борисовна и Илья прибыли в мастерскую, вооруженные большими клетчатыми сумками.
— Ну что, приступим, — деловито сказала свекровь, засучивая рукава. — Надо до обеда все это барахло вынести.
Они начали грубо снимать вещи с вешалок, комкали тончайший шелк, цепляли застежками нежное кружево, для них это были просто тряпки.
— Так, надо сразу цены ставить, чтобы потом не возиться, — скомандовала Валентина Борисовна.
Она взяла в руки легкое летнее платье из индийского хлопка с тонкой, сложной ручной вышивкой по подолу, Анна потратила на эту вышивку почти неделю.
— Это что, ситец? — брезгливо пощупала ткань свекровь. — Тонкий какой, на один раз надеть и выбросить. Пятьсот рублей. Больше за такое не дадут, Илья пиши!
Илья послушно оторвал кусок бумажного скотча, нацарапал на нем «500 р.» и грубо прилепил на ткань.
Следующим был жакет из дорогого шотландского твида. Сложный крой, идеальная подкладка из натурального шелка, винтажные пуговицы.
— Тяжелый какой-то, — вынес вердикт Илья, взвешивая его на руке. — И цвет мрачный, ну, семьсот, может, кто из старушек возьмет на дачу ходить.
Потом в руки Валентины Борисовны попало вечернее платье из темно-синего бархата. Ткань переливалась при каждом движении, создавая ощущение глубины.
— Бархат? Ну, это уже что-то, — снисходительно произнесла она. — Нарядное, ладно тысячу пиши. Ткань, вроде, неплохая, хотя и блестит как-то дешево, на выпускной какой-нибудь девочке из бедной семьи пойдет.
Они писали ценники на криво оторванных бумажках и прикрепляли их к платьям канцелярскими скрепками или простыми булавками, иногда прямо прокалывая тонкую, деликатную ткань.
Анна наблюдала за этим спектаклем из кухни, молча пила кофе и смотрела в окно.
Когда они вынесли последнюю партию вещей, Анна взяла телефон. Она открыла свой закрытый чат для постоянных клиенток, в нем было всего человек тридцать, но это были не просто покупательницы. Это были женщины, которые ценили ее работу, понимали ее ценность и могли себе ее позволить. Жена известного адвоката, владелица сети салонов красоты, популярный блогер, известный архитектор.
Она набрала короткое сообщение:
«Девочки, привет! Форс-мажор. Завтра, с 12:00, устраиваю тотальную распродажу готовых вещей из наличия, прямо у меня во дворе, адрес вы знаете, цены вас удивят. Кто успеет, тот и… :)»
Ответы посыпались почти мгновенно.
«Анечка, что случилось? У тебя все в порядке?» — написала владелица салонов.
«Распродажа? Это какой-то розыгрыш? Твои вещи достойны бутика, а не двора!» — ответила блогер.
«Цены нас удивят? Ты серьезно? Я уже выезжаю, буду ночевать в машине у твоего подъезда!» — пошутила жена адвоката.
Они были обеспокоены, заинтригованы, не понимали, что происходит. Анна не стала объяснять причин, написала еще одно сообщение:
«Девочки, все хорошо. Просто приезжайте, если хотите сделать очень выгодную покупку и да, наличные приветствуются».
Положила телефон, интрига была создана. Она не могла быть на сто процентов уверена, что они приедут, но она знала своих клиенток. Они ценили не только ее одежду, а эксклюзивность. А тотальная распродажа от дизайнера, который никогда не делает скидок, — это эксклюзив в высшей степени.
***
Ровно в полдень Илья и Валентина Борисовна стояли у своего импровизированного прилавка. Два раскладных стола были завалены одеждой, рядом стояла хлипкая вешалка. Во дворе было тихо и почти безлюдно. Они приготовили полиэтиленовые пакеты и баночку с мелочью на сдачу, ожидая наплыва соседок-пенсионерок.
Первой подошла Тамара Павловна с третьего этажа, долго щупала ситцевое платье с ценником «500 рублей», придирчиво осматривала швы, потом цокнула языком.
— Дороговато за бэушное, — вынесла она вердикт и, не прощаясь, пошла дальше в сторону продуктового магазина.
Илья посмотрел на мать. На ее лице отразилось разочарование.
— Я же говорил, никому это не нужно, — снисходительно сказал он. — Сейчас еще часик постоим для приличия и будем комнату освобождать.
Они самодовольно усмехнулись друг другу.
В этот момент к их подъезду подъехал блестящий черный внедорожник. Илья и свекровь проводили его удивленными взглядами, думали, что кто-то ошибся адресом. Дверь машины открылась, и из нее вышла элегантная женщина в светлом тренче и дорогих солнцезащитных очках. Она уверенно, с целеустремленным видом, будто охотница, направилась прямо к их столам.
Сняла очки, это была Ирина Вольская, владелица самой известной в городе сети салонов красоты. Валентина Борисовна ее узнала, она видела ее фотографии в местных журналах.
Ирина, не обращая внимания на продавцов, профессиональным взглядом окинула разложенные вещи. Ее взгляд зацепился за льняное платье сложного кроя с вышивкой. Ценник «1000 рублей» сиротливо висел на рукаве.
— Девочки, это же то самое, из летней капсулы! — воскликнула она, обращаясь не к Илье и его матери, а словно в пустоту, к своим невидимым подругам. — Я за ним три месяца охотилась!
В этот момент к дому подъехало еще две машины, одна дороже другой. Из них вышли еще несколько женщин, подошли к столу так же стремительно.
— Ира, привет! Ты тоже здесь? — сказала одна из них, жена известного адвоката. — О, боже, это оно! Я даю пять тысяч! — крикнула она, указывая на льняное платье в руках у Ирины.
— Семь! Семь забираю! — перебила третья, известная блогерша. — Мне для съемок нужно!
На глазах у окаменевших Ильи и Валентины Борисовны начался стихийный аукцион. Они смотрели, как эти статусные, уверенные в себе женщины, которых они привыкли видеть на экранах и страницах журналов, выхватывают друг у друга их «тряпки», споря и взвинчивая цену в десять, двадцать раз.
Блогерша схватила тот самый «мрачный» твидовый жакет.
— Это же классика! Чистый Шанель! И всего семьсот рублей? Вы серьезно? Десять тысяч, и он мой!
Валентина Борисовна, пытаясь вернуть контроль над ситуацией, шагнула вперед.
— Женщины, тише, пожалуйста, это же не рынок…
Но ее никто не слушал. Она услышала обрывок разговора двух покупательниц, которые отчаянно тянули в разные стороны бархатное платье.
— Представляешь, какая удача! Это же та самая AnnaV! У нее запись на индивидуальный пошив на полгода вперед, а тут — готовые вещи, почти даром! Я у нее в прошлом году заказывала, так муж до сих пор в восторге!
AnnaV. Это прозвучало как иностранное слово. Имя, которое они никогда не слышали. Валентина Борисовна, как в замедленной съемке, подняла голову и посмотрела на окно кухни на втором этаже. Она не видела Анну, но знала, что она там смотрит на них. В этот момент до нее начало доходить.
Через час Анна спустилась вниз. Во дворе все еще гудел улей разгоряченных покупательниц, которые уже пересчитывали «трофеи». В руках у Анны была большая красивая коробка из-под обуви, она подошла к скамейке, где с ошеломленным и потерянным видом сидели ее муж и свекровь, и молча поставила коробку рядом с ними. Она уже была наполовину полна аккуратно сложенными пачками денег. Илья посмотрел на эти деньги, потом на жену.
***
К вечеру все было распродано. Пустые столы и вешалка одиноко стояли посреди двора. Илья и Валентина Борисовна сидели на кухне. Перед ними на столе лежали деньги, аккуратные пачки, перехваченные резинками. Они молча, пересчитывали их уже в третий раз, руки слегка дрожали. Сумма была нереальной большой. Ее с лихвой хватало не на первый взнос, а на годовую аренду хорошей однокомнатной квартиры для Лены.
На следующий день, в воскресенье, свекровь робко постучала в дверь мастерской Анны. Валентина Борисовна вошла, переминаясь с ноги на ногу, она долго молчала, разглядывая пустые рейлы. Потом, не глядя Анне в глаза, тихо сказала:
— Анечка, а ты… ты мне можешь сшить платье? На юбилей. У сестры скоро. Простое, какое-нибудь… Я заплачу.
Это простое «я заплачу», произнесенное с трудом, было ее извинением и признание ценности ее труда, единственное, которое она теперь понимала.
— Конечно, Валентина Борисовна, — так же тихо ответила Анна. — Завтра снимем мерки.
А вечером домой вернулся Илья, перед тем как приехать, он долго сидел в машине у магазина электроники. В поисковой строке телефона набрал два слова: «AnnaV дизайнер». Увидел сайт, фотографии профессиональных моделей в платьях своей жены, цены в евро, ссылки на блоги. Он увидел целый мир, успешный и красивый, который существовал параллельно с ним, в его собственной квартире, и о котором он ничего не знал.
Он молча прошел в притихшую, опустевшую мастерскую и поставил на стол большую, тяжелую коробку. Анна открыла ее, внутри, в объятиях пенопласта, лежала новая, сверкающая, профессиональная швейная машинка. Та, о которой она давно мечтала, но не решалась купить, потому что это было «слишком дорого для хобби».
Он ничего не сказал, просто посмотрел на нее виноватым и в то же время безмерно восхищенным взглядом.
