– Олесь, ты чего? – свекровь посмотрела на невестку с деланым удивлением. – Мы же просто гостим. Что за тон?
Олеся сжала кулаки под столом, чувствуя, как кровь стучит в висках. Кухня, ещё недавно уютная, с новым белым гарнитуром и занавесками в мелкий цветочек, теперь казалась чужой. На столе стояла кастрюля с борщом, который Галина Ивановна сварила, не спросив, хочет ли кто её стряпню. А на подоконнике, где раньше красовались горшки с фиалками, теперь громоздились банки с соленьями, привезённые свёкрами из деревни.
– Гостим? – Олеся выдохнула, стараясь не сорваться. – Вы уже третий месяц тут. Это не гости, это…
Она осеклась, заметив, как муж, Игорь, напрягся, сидя напротив. Его взгляд метался между ней и матерью, словно он пытался решить, чью сторону занять.
– Олеся, давай без этого, – тихо сказал он, теребя край скатерти. – Мама с папой просто помогают нам.
– Помогают? – Олеся почувствовала, как внутри всё кипит. – Переставляют мебель, выбрасывают мои вещи, решают, что нам есть и как жить – это помощь?
Галина Ивановна театрально вздохнула, откидываясь на спинку стула. Её тёмные волосы, собранные в аккуратный пучок, блестели в свете кухонной лампы, а в глазах мелькнула искренняя обида – или её искусная имитация.
– Ох, Олеся, какая ты всё-таки… неблагодарная, – она покачала головой. – Мы с отцом сюда приехали, чтобы вам легче было. А ты вот так…
– Легче? – Олеся почти кричала. – Вы мой дом в общежитие превратили!
Олеся сидела на балконе, завернувшись в плед. Ночной воздух пах осенними листьями и сыростью – октябрь был холодным, но она не хотела возвращаться в квартиру. Там, за стеклянной дверью, всё ещё слышались голоса: Галина Ивановна что-то бубнила Игорю, а свёкор, Виктор Петрович, громко кашлял, листая газету.
Квартира на окраине, трехкомнатная, с видом на берёзовую рощу, была их с Игорем мечтой. Они копили три года, отказывали себе в отпуске, брали подработки, чтобы внести первый взнос. Олеся до сих пор помнила, как они с Игорем, взявшись за руки, впервые вошли сюда: пустые комнаты, запах свежей краски, эхо их смеха. Тогда казалось, что это их крепость, их будущее.
Но всё изменилось, когда Игорь настоял, чтобы его родители «пожили немного» у них после свадьбы.
– Они продали дом в деревне, – объяснял он тогда, глядя в пол. – Им пока негде жить. Ну не на съём же их отправлять?
Олеся согласилась. Она любила Игоря – его спокойный нрав, его умение разрядить любую ссору шуткой, его тёплые руки, которые обнимали её по ночам. Ради него она была готова потерпеть. Но «немного» растянулось на месяцы, и теперь она чувствовала себя чужой в собственном доме.
Галина Ивановна с первого дня взяла всё под контроль. Она переставила диван в гостиной, потому что «так свет лучше падает». Выбросила Олексины старые, но любимые шторы, заменив их на свои, с кричащими жёлтыми подсолнухами. Даже в холодильнике теперь царил её порядок: банки с компотом, миски с котлетами, которые Олеся терпеть не могла.
Виктор Петрович был тише, но его присутствие тоже давило. Он целыми днями сидел в кресле, листал газеты или смотрел телевизор на полной громкости. Иногда он пытался «помочь» – например, чинил кран, который и так работал, но в итоге оставил лужу на полу.
Олеся пыталась говорить с Игорем. Десятки раз. Но каждый разговор заканчивался одинаково:
– Они же мои родители, Олесь. Потерпи, скоро они найдут жильё.
Скоро. Это слово она слышала уже третий месяц.
На следующий день Олеся проснулась от звука передвигаемой мебели. Сердце ухнуло вниз – опять. Она натянула халат и вышла в гостиную. Галина Ивановна стояла посреди комнаты, уперев руки в бёдра, и командовала Виктором Петровичем, который пыхтел, перетаскивая журнальный столик к окну.
– Доброе утро, – выдавила Олеся, стараясь не сорваться. – Что происходит?
– Ой, Олеся, проснулась! – Галина Ивановна улыбнулась так, словно вчерашней ссоры не было. – Решила порядок навести. Этот столик у стены – ну совсем не смотрится. А вот у окна – другое дело!
Олеся посмотрела на столик. Её столик. Тот самый, который она с Игорем выбирали в мебельном, спорили, смеялись, представляли, как будут пить за ним кофе по утрам. Теперь он стоял у окна, заваленный стопкой старых журналов Виктора Петровича.
– Галина Ивановна, – Олеся глубоко вдохнула, – я же просила ничего не трогать без моего согласия.
– Да ладно тебе, – свекровь махнула рукой. – Я же для уюта стараюсь! Тебе что, жалко?
– Это мой дом, – тихо, но твёрдо сказала Олеся. – Мой и Игоря. Не ваш.
Виктор Петрович кашлянул, опустив глаза в газету. Галина Ивановна замерла, её улыбка медленно угасла.
– Ну, знаешь ли… – начала она, но Олеся не дала ей договорить.
– Где Игорь? – спросила она, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– В магазин пошёл, – буркнул Виктор Петрович, не поднимая глаз. – За хлебом.
Олеся кивнула и ушла в спальню, закрыв за собой дверь. Ей нужно было успокоиться. Нужно было подумать. Но мысли путались, а в груди нарастало чувство, будто её загнали в угол.
Игорь вернулся через час, с пакетом продуктов и виноватой улыбкой. Олеся ждала его на кухне, нервно постукивая пальцами по столу.
– Олесь, ты чего такая хмурая? – он поставил пакет на столешницу и попытался обнять её.
Олеся отстранилась.
– Игорь, нам надо поговорить. Серьёзно.
Он нахмурился, но кивнул, садясь напротив.
– Что опять случилось?
– Опять? – она посмотрела на него с горечью. – Твои родители превратили наш дом в свой. Они решают, где стоять мебели, что готовить, как нам жить. А ты… ты просто молчишь.
Игорь вздохнул, потирая виски.
– Олеся, я знаю, что тебе тяжело. Но они же не навсегда. Они ищут квартиру…
– Ищут? – Олеся повысила голос. – Они даже не думают уезжать! Я вчера слышала, как твоя мама по телефону хвасталась подруге, что «удобно устроилась» у нас. Удобно, Игорь!
Его лицо изменилось. Он посмотрел на неё, словно впервые услышал что-то важное.
– Она так сказала?
– Да, – Олеся кивнула, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. – И я устала, Игорь. Устала чувствовать себя гостьей в своём доме. Устала бояться, что любая моя просьба превратит меня в злую невестку.
Игорь молчал, глядя в пол. Потом тихо сказал:
– Я поговорю с ними. Обещаю.
– Ты уже это обещал, – Олеся покачала головой. – И ничего не изменилось.
Она встала, собираясь уйти, но остановилась в дверях.
– Если ты не решишь это, Игорь, я сама решу. Но тебе может не понравиться моё решение.
Он поднял на неё взгляд, полный тревоги.
– Что ты имеешь в виду?
Олеся не ответила. Она вышла на балкон, достала телефон и открыла соцсети. Пальцы замерли над экраном. Она знала, что искать. Вчера, листая ленту, она случайно наткнулась на пост Галины Ивановны – фото их гостиной с подписью: «Устроились с комфортом у сына с невесткой! Простор, уют, всё как я люблю!»
Комментарии под постом были полны восторгов: «Галя, как тебе повезло!», «Молодцы, что к детям переехали!». Но один комментарий, от какой-то тёти Любы, заставил Олесю замереть: «Хитро ты, Галя, всё обустроила! Теперь они вас точно не выгонят!»
Олеся почувствовала, как внутри всё холодеет. Хитро. Это слово засело в голове, как заноза. Она закрыла приложение и посмотрела на рощу за окном. Листья медленно падали, кружились в воздухе, словно её собственные мысли.
Она не хотела быть «той самой» невесткой. Не хотела ссор, скандалов, разрыва с Игорем. Но и так продолжаться не могло.
Днём Олеся решила отвлечься и поехала в кафе с подругой Катей. Они сидели за столиком у окна, пили латте, а за стеклом шёл мелкий дождь, покрывая асфальт блестящей плёнкой.
– Ну и что ты будешь делать? – Катя откинула прядь рыжих волос и посмотрела на Олесю с сочувствием. – Серьёзно, это же кошмар.
– Не знаю, – Олеся вздохнула, размешивая сахар в чашке. – Я люблю Игоря. Правда люблю. Но я не могу больше жить в этом цирке.
– А он что говорит? – Катя прищурилась. – Или он, как обычно, «за мир во всём мире»?
– Типа того, – Олеся горько усмехнулась. – Он не хочет ссориться ни с родителями, ни со мной. И в итоге я одна против всех.
Катя наклонилась ближе.
– Слушай, а ты не думала… ну, поставить ультиматум?
– Ультиматум? – Олеся нахмурилась. – Какой?
– Ну, типа, «или они уезжают, или я ухожу». – Катя пожала плечами. – Иногда мужиков надо встряхнуть.
Олеся покачала головой.
– Я не хочу так. Это же его родители. Если я поставлю его перед выбором, он… он может выбрать не меня.
– Тогда что? – Катя отхлебнула кофе. – Будешь терпеть, пока они твою квартиру в свой дом не превратят?
Олеся молчала, глядя, как дождевые капли стекают по стеклу. Ей вдруг вспомнился день, когда они с Игорем подписывали договор на квартиру. Как он обнял её в пустом офисе риелтора и прошептал: «Это наш новый старт, Олесь. Только ты и я».
Только ты и я. Эти слова теперь звучали как насмешка.
– Я найду выход, – тихо сказала она, больше самой себе. – Должен быть способ всё исправить, не разрушая семью.
К вечеру Олеся вернулась домой. В квартире пахло жареной картошкой – Галина Ивановна опять хозяйничала на кухне. Игорь сидел за столом, листал что-то в телефоне. Виктор Петрович дремал в кресле у телевизора, из которого доносился голос ведущего новостей.
– Олесь, ты где была? – Игорь поднял глаза, и в его голосе мелькнула тревога.
– С Катей встречалась, – коротко ответила она, снимая пальто.
Галина Ивановна выглянула из кухни, вытирая руки полотенцем.
– Ужин готов, садитесь! – она улыбнулась, но в её голосе чувствовалась натянутость.
Олеся кивнула, но есть не стала. Вместо этого она прошла в спальню, закрыла дверь и достала ноутбук. Её пальцы замерли над клавиатурой. Она открыла сайт объявлений о недвижимости и начала листать.
Квартиры. Дома. Участки. Цены мелькали перед глазами, но одна мысль засела в голове: если свёкры не хотят уезжать, может, стоит дать им то, чего они хотят? Свой дом. Отдельный. Далеко от её жизни.
Она кликнула на объявление: «Однокомнатная квартира, недалеко от метро, косметический ремонт». Цена была немаленькой, но посильной, если… если продать их с Игорем квартиру.
Олеся замерла. Продать? Их мечту? Ради чего они работали годы?
Но другой голос внутри шептал: «А что, если это единственный способ вернуть свой дом?»
Она закрыла ноутбук и легла на кровать, глядя в потолок. Сердце колотилось. Решение было где-то рядом, но оно пугало. И всё же… она чувствовала, что готова пойти на крайние меры.
Завтра. Завтра она поговорит с Игорем. И если он опять скажет «потерпи», она сделает то, о чём даже думать страшно.
– Неужели вы думаете, что я не сумею выселить вас из своей же квартиры – Олеся стояла в дверях гостиной, скрестив руки на груди, и её голос дрожал от сдерживаемой ярости.
– Олеся, хватит уже! – Игорь вскочил со стула, его лицо покраснело. – Ты ведёшь себя так, будто мои родители – враги какие-то!
Галина Ивановна сидела на диване, поджав губы, и демонстративно смотрела в окно. Виктор Петрович, как обычно, уткнулся в газету, но его пальцы, сжимавшие страницы, побелели – он явно прислушивался. Атмосфера в комнате была тяжёлой, как перед грозой. На улице действительно собирались тучи, и за окном завывал ветер, бросая в стекло первые капли дождя.
– Враги? – Олеся шагнула вперёд, её глаза горели. – Игорь, они живут в нашей квартире, как у себя дома! Твоя мама вчера выкинула мои книги, потому что «они пыль собирают»! А твой отец переставил телевизор, даже не спросив! Это нормально, по-твоему?
Игорь открыл было рот, но Галина Ивановна его опередила:
– Олеся, я книги не выбрасывала, – её голос был холодным, но в нём сквозила обида. – Я сложила их в коробку, на балкон. Там им самое место, раз ты их не читаешь.
– Не читаю? – Олеся повернулась к свекрови, чувствуя, как внутри всё кипит. – Это мои книги! Я их собирала годами! И не вам решать, где им место!
– Олесь, успокойся, – Игорь попытался взять её за руку, но она отшатнулась.
– Нет, Игорь, я не успокоюсь! – она почти кричала. – Я устала! Устала быть прислугой в своём же доме!
Утро началось с тишины – той самой, которая бывает перед бурей. Олеся проснулась с тяжёлой головой, словно всю ночь таскала мешки. Она лежала в постели, глядя на трещину в потолке, которую они с Игорем собирались заделать ещё до приезда свёкров. Теперь эта трещина казалась символом: маленькая, но раздражающая, как всё, что происходило в их квартире.
Накануне, после разговора с Катей, Олеся полночи листала объявления о недвижимости. Мысль о продаже квартиры засела в голове, как заноза. Она представляла, как они с Игорем начинают заново – в новом месте, без чужих правил, без банок с соленьями на подоконнике. Но каждый раз, когда она закрывала глаза, перед ней вставала другая картина: Игорь, с его виноватой улыбкой, говорит: «Олесь, они же мои родители».
Она встала, натянула джинсы и свитер и вышла на кухню. Там уже хозяйничала Галина Ивановна – резала лук, напевая что-то под нос. Запах жареной картошки заполнял квартиру, и Олеся почувствовала, как желудок сжимается. Не от голода – от раздражения.
– Доброе утро, – буркнула она, наливая себе кофе.
– Ой, Олеся, ты уже проснулась? – Галина Ивановна обернулась, вытирая руки о фартук. – Я тут картошечку жарю, с лучком, как ты любишь.
– Я не люблю жареную картошку, – холодно ответила Олеся, глядя в чашку.
– Да? – свекровь приподняла брови. – А Игорь говорил, что любишь. Ну ничего, поешь, вкусно же!
Олеся сжала кружку так, что пальцы побелели. Она хотела сказать что-то резкое, но в этот момент в кухню вошёл Виктор Петрович с газетой под мышкой.
– Утро доброе, – пробасил он, садясь за стол. – О, картошка! Галя, ты молодец.
Олеся молча вышла из кухни. Ей нужно было воздух. Нужно было подумать.
В обед Олеся сидела в спальне с ноутбуком на коленях. Она нашла несколько подходящих вариантов: две однокомнатные квартиры в соседнем районе, недалеко от их дома. Цены кусались, но, если продать их с Игорем квартиру, можно было бы покрыть стоимость. Она даже связалась с риелтором – молодым парнем по имени Стас, который обещал «всё устроить быстро и без лишней волокиты».
– Олеся, ты чего там заперлась? – в дверь постучал Игорь.
Она захлопнула ноутбук, словно её застали за чем-то постыдным.
– Ничего, – ответила она, открывая дверь. – Просто… устала от шума.
Игорь вошёл, сел на кровать и посмотрел на неё с тревогой.
– Олесь, я же вижу, что ты на взводе. Давай поговорим.
– Поговорим? – она горько усмехнулась. – Мы уже говорили. Ты обещал разобраться с родителями. И что? Они до сих пор здесь.
Игорь вздохнул, потирая шею.
– Я говорил с мамой вчера. Она обещала, что они скоро найдут квартиру.
– Скоро? – Олеся посмотрела на него, чувствуя, как слёзы подступают к глазам. – Игорь, я видела пост твоей мамы в соцсетях. Она хвастается, как «удобно устроилась» у нас. Это не временно, понимаешь? Они не собираются уезжать!
Игорь замер. Его лицо стало серьёзным.
– Покажи, – тихо сказал он.
Олеся открыла ноутбук, нашла пост Галины Ивановны и ткнула пальцем в экран. Игорь молча прочитал, его брови сдвинулись.
– Это… – он замялся, – это просто её манера. Она всегда так пишет, для подруг.
– Манера? – Олеся вскочила с кровати. – Игорь, она называет наш дом своим! А ты… ты просто закрываешь на это глаза!
– Я не закрываю! – он повысил голос, но тут же осёкся, заметив, как она вздрогнула. – Олесь, я понимаю, что тебе тяжело. Но выгонять их… я не могу.
– А меня можешь? – тихо спросила она.
Игорь посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула боль.
– Ты правда думаешь, что я тебя выгоню?
– Я не знаю, что думать, – Олеся отвернулась к окну. – Но я знаю, что так жить дальше не могу.
К вечеру напряжение в квартире достигло пика. Олеся сидела в гостиной, листая телефон, когда Галина Ивановна вошла с очередной порцией «помощи» – она притащила новый коврик для прихожей.
– Смотри, Олеся, какой уютный! – свекровь развернула коврик прямо на полу. – А то у вас там старый какой-то, вытертый.
Олеся посмотрела на коврик. Её коврик. Тот, что они с Игорем купили на распродаже, смеясь, как дети, потому что он был с нелепыми котиками. Теперь он лежал в углу, свёрнутый в рулон.
– Галина Ивановна, – Олеся медленно поднялась, – я же просила ничего не менять без моего согласия.
– Ой, да что ты так переживаешь? – свекровь махнула рукой. – Это же мелочь!
– Это не мелочь! – Олеся сорвалась. – Это мой дом! Мой! И я устала, что вы с ним делаете, что хотите!
В этот момент в гостиную вошёл Игорь, за ним – Виктор Петрович. Оба замерли, глядя на Олесю.
– Олеся, что ты кричишь? – Игорь шагнул к ней. – Мама просто хотела помочь…
– Помочь? – Олеся повернулась к нему, её голос дрожал. – Это не помощь, Игорь! Это захват! Они захватили нашу квартиру, нашу жизнь! И ты… ты позволяешь им это делать!
Галина Ивановна всплеснула руками.
– Олеся, да как ты смеешь? Мы для вас стараемся, а ты… неблагодарная!
– Хватит! – Олеся шагнула к свекрови, её глаза сверкали. – Неужели вы думаете, что я не сумею выселить вас из своей же квартиры?
Наступила тишина. Даже телевизор, который Виктор Петрович забыл выключить, казался приглушённым. Игорь смотрел на жену, словно видел её впервые.
– Олеся, – тихо сказал он, – ты серьёзно?
– Серьёзно, – она кивнула, чувствуя, как сердце колотится. – Я уже связалась с риелтором. Мы можем продать эту квартиру и купить две – одну для нас, другую для твоих родителей.
Игорь побледнел.
– Продать? Нашу квартиру? Ты… ты это серьёзно?
– А ты думал, я буду терпеть вечно? – Олеся посмотрела ему в глаза. – Или ты решишь это, или я решу. Выбирай.
Галина Ивановна открыла рот, чтобы что-то сказать, но Виктор Петрович вдруг кашлянул и положил руку ей на плечо.
– Галя, хватит, – тихо сказал он. – Пора нам поговорить. По-настоящему.
Олеся посмотрела на свёкра с удивлением. Это был первый раз, когда он вмешался в их ссору.
– О чём говорить? – Галина Ивановна повернулась к мужу, её голос дрожал. – Она нас выгоняет!
– Никто вас не выгоняет, – Олеся устало вздохнула. – Но я хочу жить в своём доме. И я найду способ, даже если для этого придётся всё продать.
Игорь молчал, глядя в пол. Его лицо было напряжённым, словно он пытался найти слова, но они не шли.
– Я пойду спать, – тихо сказала Олеся. – Завтра утром жду твоего решения, Игорь.
Она вышла из комнаты, чувствуя, как ноги подкашиваются. В спальне она рухнула на кровать, закрыла глаза и попыталась дышать ровно. Она знала, что перешла черту. Но знала и другое: назад пути нет.
На следующее утро Олеся проснулась от звука телефона. Это был Стас, риелтор.
– Олеся, добрый день! – его голос был бодрым, как будто он не знал, что творится в её жизни. – Я нашёл ещё один вариант. Однушка, недалеко от вас, отличная цена. И покупатель на вашу квартиру уже есть, если что. Хотите встретиться, обсудить?
Олеся посмотрела на спящего рядом Игоря. Он лежал, отвернувшись к стене, и его дыхание было тяжёлым, словно он спал беспокойно.
– Да, – тихо сказала она. – Давайте встретимся. Сегодня.
Она положила трубку и встала. В квартире было тихо – ни звука кастрюль, ни голоса Галины Ивановны. Только тиканье часов на стене.
Олеся вышла на кухню, заварила кофе и посмотрела в окно. Дождь прекратился, и сквозь тучи пробивалось солнце, освещая берёзовую рощу. Она любила этот вид. Любила этот дом. Но теперь она была готова пожертвовать им ради свободы.
Когда Игорь проснулся, он нашёл её на балконе.
– Олесь, – он сел рядом, глядя на рощу. – Я всю ночь думал.
– И что? – она не повернулась, но её голос был твёрдым.
– Ты права, – он вздохнул. – Я… я не замечал, как далеко всё зашло. Я поговорю с родителями. Сегодня.
– Опять поговорю? – Олеся посмотрела на него, и в её глазах мелькнула надежда, смешанная с недоверием.
– Не просто поговорю, – Игорь взял её за руку. – Я скажу им, что они должны уехать. Или… или мы правда продадим квартиру.
Олеся посмотрела на него, чувствуя, как внутри что-то смягчается. Но в то же время она знала: слова – это одно, а действия – совсем другое.
– Хорошо, – кивнула она. – Я даю тебе день. Но если ничего не изменится… я уже договорилась с риелтором.
Игорь кивнул, и в его глазах мелькнула решимость. Но Олеся не могла избавиться от чувства, что впереди их ждёт что-то ещё. Что-то, что перевернёт всё с ног на голову…
– Неужели вы думаете, что я не сумею выселить вас из своей же квартиры – Олеся стояла в центре гостиной, её голос звенел, как натянутая струна.
– Олеся, хватит! – Игорь шагнул к ней, его лицо было бледным, глаза лихорадочно блестели. – Ты переходишь все границы!
Галина Ивановна сидела на диване, сцепив руки на коленях, её губы дрожали, но она молчала – редкое зрелище. Виктор Петрович кашлянул, отложил газету и посмотрел на невестку с непривычной серьёзностью. За окном моросил дождь, и стекло покрывалось мелкими каплями, будто плакало вместе с Олесей.
– Границы? – Олеся повернулась к мужу, её голос сорвался. – Это ты позволяешь им перестраивать нашу жизнь! Твоя мама вчера пыталась выбросить мой сервиз – тот, что мы с тобой покупали на годовщину! А ты молчишь, Игорь!
– Я не молчу! – Игорь повысил голос, но тут же осёкся, заметив, как Галина Ивановна вздрогнула. – Олесь, я сказал, что разберусь. Сегодня.
– Сегодня? – Олеся горько усмехнулась. – Ты обещал вчера. И позавчера. А я всё ещё сплю на диване, потому что твои родители заняли нашу спальню!
Галина Ивановна наконец подала голос:
– Олеся, я же извинилась за сервиз, – её тон был примирительным, но в нём чувствовалась привычная нотка превосходства. – Я думала, он старый, треснувший…
– Он не треснувший! – Олеся почти кричала. – Это память! Наша с Игорем память! А вы… вы всё здесь захватили!
Утро началось с сообщения от Стаса, риелтора. Олеся читала его, сидя на балконе, пока в квартире было тихо. «Олеся, покупатель готов поднять цену на 200 тысяч. Если решите продавать, можем оформить всё за неделю. Плюс я нашёл ещё одну однушку для ваших свёкров – рядом с парком, отличный вариант».
Она сжала телефон, чувствуя, как сердце колотится. Продать квартиру. Их мечту. Место, где они с Игорем планировали растить детей, пить кофе по утрам, смотреть на берёзы за окном. Но другой голос внутри шептал: «Это единственный способ вернуть свою жизнь».
Олеся вернулась в гостиную, где Игорь пил кофе, глядя в телефон. Галина Ивановна гремела посудой на кухне, напевая что-то про «синий платочек». Виктор Петрович дремал в кресле, газета сползла на пол.
– Игорь, – Олеся села напротив, её голос был твёрдым. – Я серьёзно. Если сегодня ничего не изменится, я звоню Стасу. Мы продаём квартиру.
Игорь поднял глаза, его лицо напряглось.
– Олесь, ты правда готова на это? – он говорил тихо, почти шёпотом. – Это же наш дом.
– Был наш, – она посмотрела ему в глаза. – А теперь это их дом. Я устала, Игорь. Я не хочу больше быть гостьей в своей жизни.
Он молчал, глядя в чашку. Потом кивнул.
– Хорошо. Я поговорю с ними. Прямо сейчас.
Олеся не верила своим ушам. Она ждала этого разговора месяцы, но теперь, когда он был так близко, её охватил страх. Что, если Игорь опять сдастся? Что, если свёкры уговорят его, как всегда?
Разговор начался за обедом. Галина Ивановна накрыла стол – котлеты, пюре, солёные огурцы из её запасов. Олеся сидела молча, ковыряя еду. Игорь откашлялся, глядя на родителей.
– Мам, пап, нам надо поговорить, – его голос был непривычно твёрдым.
Галина Ивановна замерла с половником в руке.
– О чём это? – она улыбнулась, но улыбка вышла натянутой.
– О том, что вы живёте здесь уже три месяца, – Игорь посмотрел на мать, потом на отца. – И это… это стало проблемой.
Виктор Петрович кашлянул, отложил вилку.
– Проблемой? – переспросил он. – Мы же стараемся, сын. Помогаем вам.
– Помогаете? – Олеся не выдержала. – Вы переставляете мебель, выбрасываете мои вещи, готовите еду, которую я не ем! Это не помощь, это… вторжение!
– Олеся! – Галина Ивановна всплеснула руками. – Как ты можешь так говорить? Мы для вас стараемся!
– Для нас? – Олеся посмотрела на свекровь, её голос дрожал. – Вы в соцсетях пишете, как «удобно устроились» в нашей квартире! Это не временно, Галина Ивановна. Вы не ищете жильё. Вы решили остаться!
Галина Ивановна покраснела, открыла рот, но Игорь поднял руку.
– Мам, я видел твой пост, – тихо сказал он. – И комментарии. Олеся права. Вы… вы как будто не собираетесь уезжать.
Наступила тишина. Даже дождь за окном, казалось, затих. Виктор Петрович посмотрел на жену, потом на сына.
– Сын, – начал он, – мы думали, что вам так лучше. Мы же семья.
– Семья, – Игорь кивнул. – Но это не значит, что вы можете жить нашей жизнью. Олеся чувствует себя чужой в своём доме. И я… я тоже начинаю это чувствовать.
Олеся посмотрела на мужа, и её сердце сжалось. Впервые он говорил так – открыто, без оглядки на родителей.
– Что ты предлагаешь? – Галина Ивановна поджала губы. – Выгнать нас?
– Никто вас не выгоняет, – Игорь вздохнул. – Но вам нужно найти своё жильё. Мы поможем. Я уже говорил с риелтором. Есть варианты.
– С риелтором? – Галина Ивановна вскинула брови. – То есть вы уже всё решили за нас?
– Нет, – Олеся вмешалась, её голос был спокойным, но твёрдым. – Мы решаем за себя. Если вы не хотите искать квартиру, мы продадим эту. И купим две – одну для нас, другую для вас.
Виктор Петрович кашлянул, его глаза расширились.
– Продать? – переспросил он. – Это же… ваш дом.
– Был наш, – Олеся посмотрела на него. – А теперь я не знаю, чей он.
К вечеру атмосфера в квартире стала невыносимой. Галина Ивановна ушла в спальню, хлопнув дверью. Виктор Петрович молча смотрел телевизор, но его взгляд был пустым. Игорь сидел на кухне, глядя в телефон, а Олеся пила чай, чувствуя, как внутри всё дрожит.
– Олесь, – Игорь наконец поднял глаза. – Я не хочу продавать квартиру.
– Я тоже не хочу, – она посмотрела на него, и в её голосе мелькнула надежда. – Но я не могу больше так жить.
Он кивнул, потирая виски.
– Я понял. Я… я поговорю с ними ещё раз. Завтра.
– Завтра? – Олеся покачала головой. – Игорь, я уже договорилась со Стасом. Если ты не решишь это, я начну оформление.
Он посмотрел на неё, и в его глазах мелькнула смесь страха и решимости.
– Не надо, – тихо сказал он. – Я сделаю это.
На следующий день Олеся проснулась от звука чемоданов, катящихся по полу. Она вышла в коридор и замерла. Галина Ивановна складывала вещи в сумку, её движения были резкими, лицо напряжённым. Виктор Петрович стоял рядом, держа в руках стопку сложенных рубашек.
– Что происходит? – Олеся посмотрела на Игоря, который вошёл следом.
– Мы поговорили, – он говорил тихо, но уверенно. – Мама с папой уезжают. Сегодня.
Олеся почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Уезжают? – переспросила она.
– Да, – Галина Ивановна повернулась, её голос был холодным. – Раз мы такие плохие, мы не будем вам мешать.
– Мам, – Игорь шагнул к ней, – вы не плохие. Просто… нам нужно своё пространство. И вам тоже.
Виктор Петрович кивнул, его лицо было усталым.
– Олеся, – сказал он, – мы не хотели тебя обидеть. Правда. Просто… привыкли всё по-своему делать.
Олеся молчала, не зная, что ответить. Ей вдруг стало стыдно – не за свои слова, а за то, что всё дошло до такого.
– Я тоже не хотела ссориться, – наконец сказала она. – Но это наш дом. Мы с Игорем его строили. И мы хотим жить в нём по-своему.
Галина Ивановна посмотрела на невестку, и в её глазах мелькнуло что-то новое – не обида, не злость, а что-то похожее на понимание.
– Хорошо, – тихо сказала она. – Мы найдём квартиру. Но… дайте нам время.
– Мы поможем, – Игорь кивнул. – Я уже говорил со Стасом. Он найдёт вам вариант.
Через неделю свёкры переехали в съёмную квартиру в соседнем районе. Олеся с Игорем помогли им с переездом – таскали коробки, заказывали грузовик, даже купили новый чайник в подарок. Галина Ивановна была непривычно молчаливой, но, когда они прощались, вдруг обняла Олесю.
– Ты прости, если что, – пробормотала она, отводя взгляд. – Я… я правда хотела как лучше.
Олеся кивнула, чувствуя, как ком в горле растворяется.
– Я тоже, – тихо ответила она.
Когда они с Игорем вернулись домой, квартира казалась другой. Тишина была не гнетущей, а уютной. На подоконнике снова стояли фиалки, в гостиной – их старый коврик с котиками.
– Олесь, – Игорь обнял её, – я был дураком. Спасибо, что не дала мне всё разрушить.
Она улыбнулась, прижавшись к нему.
– Это наш дом, Игорь. И теперь он правда наш.
Они стояли на балконе, глядя на берёзы, которые качались под ветром. Дождь кончился, и в воздухе пахло свежестью. Олеся почувствовала, как напряжение последних месяцев уходит, оставляя место чему-то новому – надежде, покою, их общей мечте.
