— Ты опять ничего не сказала моей матери? — голос Дениса прозвучал с порога, как выстрел.
Ева повернулась от мойки, капли воды стекали по пальцам. Сердце сжалось — она знала, о чем речь.
— А должна была? — спокойно спросила она, не оборачиваясь.
Денис бросил куртку на стул и шагнул ближе.
— Да, должна! Она приехала, между прочим, из другого конца города. Хотела увидеть нас, а ты просто сделала вид, что тебе все равно.
Ева вздохнула. В окне — серый ноябрь, туман застилал улицу. В воздухе стоял запах мокрой листвы и остывшего ужина.
— Я не делала вид. Мне и правда все равно, — ответила она, вытирая руки о полотенце. — И если честно, я не обязана встречать твою маму, когда она даже не считает нужным предупредить, что собирается нагрянуть.
Денис нахмурился, как будто это личное оскорбление.
— Ева, она просто хотела сюрприз! Не начинай опять.
— Сюрпризом называется букет, а не человек, который приходит и начинает командовать в твоей квартире, — отрезала она.
В этот момент раздался звонок в дверь. Долгий, уверенный, с той самой интонацией, когда человек уже считает, что ему обязаны открыть.
Ева ничего не сказала. Денис метнулся к двери, как школьник, которого застукали за чем-то.
— Мама! — радостно выкрикнул он, и в квартиру вошла Валентина Петровна — в длинном пальто, с аккуратно уложенными волосами и неизменным выражением лёгкого презрения ко всему, что не она.
— Здравствуй, Денисочка, — она обняла сына, отступила на шаг и оглядела квартиру. — Всё так же… ничего не меняется.
Ева тихо выдохнула. Ну конечно, ничего не меняется. Потому что как только свекровь переступала порог, атмосфера становилась такой, будто кислород отсасывали пылесосом.
— Здравствуйте, Валентина Петровна, — сказала Ева, вежливо, как учили.
— А, и ты тут, — кивнула та, не утруждая себя улыбкой. — Хорошо, что дома. Мне нужно с вами обоими поговорить.
Денис сразу встрепенулся.
— Мам, ты что-то случилось?
— Ничего страшного, просто надо обсудить один важный момент. Я тут слышала… — она сделала паузу, переводя взгляд на Еву, — что у нас в семье появилась новая квартира.
Ева замерла.
— «У нас»? — переспросила она, не веря ушам.
— Да, да, — подхватила Валентина Петровна, проходя в гостиную, будто у себя дома. — Мне позвонила Лариса, тетя твоя, кажется. Сказала, дедушка тебе квартиру оставил.
Денис прикусил губу.
— Мам, я хотел сам рассказать, просто…
— Просто не успел? — Ева скрестила руки. — Отлично. То есть теперь новости обо мне обсуждают с твоей матерью раньше, чем я сама успеваю что-то сказать.
— Не начинай, — тихо бросил Денис.
— Я и не начинала, — ответила Ева. — Просто констатирую факт.
Валентина Петровна между тем устроилась на диване, сняла перчатки, положила сумку на стол и деловито произнесла:
— Ева, я всё понимаю, эмоции и прочее. Но квартира — это серьёзный вопрос. Надо решить, что с ней делать.
— Уже решила, — коротко ответила Ева.
— Вот как? — свекровь приподняла брови. — И что же?
— Продам, — спокойно.
Молчание длилось секунду, потом Валентина Петровна резко повернулась к сыну:
— Денис! Ты это слышал? Продаст! Нашу семейную недвижимость!
— Нашу? — Ева даже рассмеялась, но без радости. — Это квартира моего деда, не вашей семьи.
— Ева, не груби, — вмешался Денис, — мама просто беспокоится, ты же знаешь…
— Беспокоится? — перебила она. — О чём? Что я не сдам квартиру через агентство, которое ей «очень рекомендуют друзья»?
Свекровь поморщилась.
— Девочка, не нужно хамить. Я всего лишь советую. Квартиру можно было бы сдавать. Доход стабильный, да и капитал сохраняется.
— Мне не нужен «капитал». Мне нужны деньги сейчас, — сказала Ева, и тон её стал твёрже. — Я хочу сделать ремонт и купить себе машину.
Денис замер, будто услышал кощунство.
— Машину? А что, на маршрутке не доедешь? — вырвалось у Валентины Петровны.
— Мам, ну зачем ты так… — начал Денис, но мать его перебила.
— Да потому что я в шоке! У нас в семье так не поступают! Всё спускает на ерунду!
— В вашей семье — возможно, — Ева шагнула ближе. — А в моей — никто не диктует, что я должна делать с тем, что принадлежит лично мне.
В комнате запахло электричеством. Воздух натянулся, как струна. Денис молчал, метался глазами от матери к жене, будто искал выход из этого плена.
— Ева, хватит, — наконец выдавил он. — Мы же семья. Разве сложно было бы просто посоветоваться?
— Семья? — она горько усмехнулась. — Странное у нас понятие семьи. Твоя мать постоянно решает, где мы живём, как я готовлю и на что трачу деньги. А ты просто стоишь рядом и молчишь.
Валентина Петровна вскочила.
— Я это слушать не намерена! — её голос дрожал. — Денис, я ухожу. Когда твоя жена перестанет вести себя как чужая, позвони мне.
Она вылетела из квартиры, хлопнув дверью так, что посуда на кухне звякнула.
Ева осталась стоять, глядя на закрытую дверь. В груди — тяжесть, будто туда положили кирпич.
— Денис, может, хоть раз ты скажешь, что я не виновата? — тихо спросила она.
Он молчал, потом прошёл мимо неё в комнату.
— Тебе просто надо было быть помягче. Мама — не враг, она всё из лучших побуждений.
Ева усмехнулась.
— Из лучших побуждений меня уже пять лет учат, как жить. Знаешь, хватит. Я сама решаю, где верх, где низ.
Она повернулась к окну — серый двор, мокрые деревья, редкие фонари. Москва тонула в поздней осени.
Прошла неделя. Валентина Петровна не звонила, но напряжение между Евой и Денисом висело, как густой туман. Они говорили мало, по делу, и даже чай пили молча.
Когда покупатель на квартиру нашёлся, Ева подписала документы с таким чувством, будто сняла с себя цепи. Деньги поступили на счёт — внушительная сумма, впервые за долгое время ей стало легко дышать.
Вечером она сидела на диване, выбирала машину. Светло-серебристый кроссовер, просторный салон, хорошая комплектация. Вот он, её первый настоящий подарок самой себе.
Денис вошёл в комнату, бросил взгляд на экран телефона.
— Что это? — спросил он.
— Смотрю машины, — ответила она. — Хочу купить до конца месяца, пока скидки.
Он подошёл ближе, нахмурился.
— Ты уже продала квартиру?
— Да. Всё законно, документы оформлены.
Денис молчал пару секунд, потом резко выхватил у неё телефон.
— Эй! — Ева вскочила. — Верни!
Он стоял, держа телефон в руке, глаза — холодные, жёсткие.
— Ты вообще в себе? — выдохнул он. — Это были наши деньги.
— Наши? — Ева почти рассмеялась. — Ты хоть понимаешь, что говоришь?
— Да! — Денис повысил голос. — Ты замужем за мной. Всё, что у нас появляется, это общее!
— Денис, квартира была моей до тебя. Ты не имеешь к ней никакого отношения.
— А мама говорит другое, — выпалил он. — И я с ней согласен.
— Прекрасно, — сказала Ева тихо. — Тогда иди и живи с мамой.
Он побледнел.
— Ты серьёзно?
— Более чем.
Денис метнул на неё злой взгляд, развернулся и ушёл в спальню. Ева слышала, как он швыряет вещи в сумку. Потом — хлопок двери.
Тишина. Только холодильник гудел, и за окном стучал дождь.
Ева долго стояла посреди комнаты, держа телефон, словно оружие. Потом просто села на диван.
Она не плакала. Просто впервые за долгое время чувствовала, что в этой квартире — тишина, не натянутая, а настоящая.
Прошла неделя.
Серый ноябрь продолжал заливать город ледяным дождём, и Ева каждый день просыпалась в тишине. Без привычного утреннего ворчания Дениса, без звона его кружки на кухне.
Казалось бы — свобода. Но в первые дни она ловила себя на том, что всё время ждёт звонка. И ненавидела себя за это.
Потом звонок действительно раздался.
На экране — «Валентина Петровна».
Ева отложила телефон. Не отвечала ни в тот день, ни в следующий.
Но свекровь была настойчива — писала в мессенджер, звонила, даже приходила к подъезду. В итоге Ева просто заблокировала номер.
Она купила кроссовер — серебристый, аккуратный, с подогревом сидений и приятным запахом нового салона. Когда села за руль в первый раз, сердце билось быстро, как у подростка.
— Вот теперь я всё делаю сама, — сказала она себе в зеркале заднего вида и улыбнулась.
Ремонт в квартире шёл полным ходом. Бригада шумела с утра до вечера, мешала штукатурку, сбивала старую плитку. Ева вставала рано, ездила по магазинам, выбирала отделку, считала смету. В делах и заботах стало легче — мысли о Денисе отходили на второй план.
Пока однажды вечером он не пришёл.
Звонок. Резкий, уверенный, как у тех, кто уверен, что ему обязаны открыть.
Ева подумала — сосед, доставщик, кто угодно. Открыла.
На пороге — Денис, с той самой сумкой, с которой ушёл. Вид уставший, но не смущённый.
— Привет, — сказал он, как будто ничего не случилось. — Можно зайти?
— А зачем? — холодно.
— Ева, ну хватит. Мы не чужие люди.
— Ошибаешься, — ответила она и оперлась о дверной косяк. — Уже чужие.
Он шумно выдохнул, провёл рукой по волосам.
— Слушай, я не за этим. Просто… мама переживает, ты совсем пропала. И я подумал… может, не будем доводить всё до развода?
Ева даже не сдержала усмешку.
— Ты подумал? Один раз за полтора месяца?
— Не начинай. Я понял, что был неправ, — говорил он, будто репетировал заранее. — Просто тогда всё навалилось. Мама, деньги, эмоции…
— «Деньги» — ключевое слово, — перебила она. — И давай без оправданий. Ты пытался перевести мои средства на счёт своей матери.
Денис отвёл взгляд.
— Я хотел помочь. Она давно мечтает о даче.
— За мой счёт, — уточнила Ева. — Удобно.
Он шагнул ближе.
— Ева, я не вор. Просто думал, ты не против. Мы ведь семья.
— Мы были семьёй, — сказала она твёрдо. — Пока ты не решил, что я — банкомат с чувством долга.
Молчание. Где-то в соседней комнате гудел перфоратор — рабочие ещё доделывали стены.
— Я пришёл поговорить, — наконец сказал он. — Без криков. Хочу всё вернуть, начать заново.
— Возвратить что? — спросила Ева. — Моё доверие? Или деньги, которые ты пытался украсть?
Денис скривился.
— Зачем ты всё утрируешь?
— Потому что ты сделал вид, что я не человек. Что у меня нет права решать за себя.
Он сжал кулаки, потом вдруг опустил руки.
— Я… не хотел. Просто не думал, что всё так закончится.
— А я думала, что у меня нормальный муж, — Ева пожала плечами. — Ошиблась.
Он молчал, потом шагнул к двери.
— Хорошо. Делай как знаешь. Только не удивляйся, если потом поймёшь, что осталась одна.
Ева посмотрела ему вслед.
— Быть одной — не страшно. Страшно жить рядом с тем, кто тебя не уважает.
Он ничего не ответил. Дверь тихо закрылась.
Развод оформили быстро. Без криков, без сцен. Просто штамп в бумаге — и всё.
Ева думала, что после этого станет легче, но какое-то время ощущала себя пустой, будто внутри выжгли всё до дна.
Потом втянулась. Новая кухня блестела белыми фасадами, полки пахли свежей древесиной, а стены — краской. Вечером она включала музыку, готовила ужин для себя и смотрела старые фильмы.
Иногда ловила себя на мысли, что впервые за много лет не ждёт, что кто-то придёт, начнёт критиковать, ворчать, требовать. И это чувство — странное, но приятное.
Иногда снилось, будто Денис возвращается. Просыпалась — пустая кровать, за окном тихий снег, реальность простая и холодная.
Жизнь, оказывается, продолжается и без него.
Однажды в воскресенье, когда снег лёг плотным слоем на крыши, Ева встретила Валентину Петровну в магазине.
Свекровь, как всегда, нарядная, с идеально уложенной причёской, с тележкой, доверху набитой продуктами.
Они столкнулись прямо у полки с кофе.
— Ева? — удивилась та. — Это ты?
— Ага, я, — спокойно ответила Ева, держа пакет сахара.
— Ты… хорошо выглядишь, — неуверенно сказала свекровь. — Я думала, ты в другом районе живёшь.
— Здесь ремонт делаю, — ответила она. — Решила заехать за продуктами.
Пауза. В воздухе повисло то самое неловкое молчание, от которого хочется сделать шаг назад.
— Денис уехал в Петербург, — вдруг сказала Валентина Петровна, будто между делом. — Работу нашёл.
— Хорошо, — коротко кивнула Ева.
— Он скучает, — добавила свекровь. — Всё ещё надеется, что ты передумаешь.
— Пусть надеется, — ответила Ева, не поднимая взгляда. — Это теперь не моё дело.
Валентина Петровна посмотрела на неё внимательно.
— Ты изменилась, — произнесла она. — Раньше хоть мягче была.
Ева усмехнулась.
— Просто перестала оправдываться.
Они постояли ещё пару секунд. Потом свекровь, тяжело вздохнув, толкнула тележку дальше.
А Ева осталась стоять у полки, держа в руках сахар и думая, что это, пожалуй, и есть конец. Настоящий, без драм, без истерик — просто момент, когда ты понимаешь: всё, что должно было рухнуть, уже рухнуло. И больше не больно.
Вечером она сидела у окна, пила чай, смотрела на улицу. Под фонарём кто-то чистил машину от снега, дети лепили кривого снеговика.
Тихий, спокойный вечер. Ни звонков, ни упрёков, ни навязанных «советов».
Ева взяла телефон, пролистала старую переписку — десятки сообщений от Дениса и его матери. Улыбнулась, смахнула пальцем — удалить всё.
Комната наполнилась лёгкой пустотой, но теперь это была хорошая пустота — место для чего-то нового.
Она допила чай, выключила свет и легла спать.
Завтра снова в салон — забирать машину после первого ТО. Потом — встреча с дизайнером интерьера. Потом — обычная жизнь, без чужих голосов в её голове.
Ева улыбнулась в темноте.
Впервые за долгое время ей было не страшно ни тишины, ни будущего.
Потому что теперь оно принадлежало только ей.
