За окном мартовский ветер гнал по небу серые тучи. В квартире стояла тягучая тишина.
Всё началось 23 февраля. Алексей, не служивший в армии из-за проблем со зрением, никогда не придавал этому празднику большого значения.
Для него это был просто повод лишний раз получить заряд хорошего настроения от друзей, коллег и, конечно, Ирины.
Жена всегда готовила ему любимые сырники и дарила какой-нибудь милый пустяк — новую книгу или дорогую ручку.
Утро того дня было солнечным и морозным. Ирина, уже собравшаяся на работу, поставила перед ним тарелку с дымящимися сырниками.
— С праздником, мой защитник! — улыбнулась она и легонько поцеловала его в щеку.
— Спасибо, Ир. Выглядишь прекрасно! — ответил Алексей, с удовольствием вдыхая аромат ванили.
Раздался звонок в дверь. Это была теща, Галина Петровна. Она вошла в квартиру с привычным видом человека, несущего свет истины в темное царство.
В руках у нее был пакет с продуктами «для доченьки», как она всегда выражалась, будто Ирина жила впроголодь.
— Здравствуйте, Галина Петровна! — поздоровался Алексей и поднялся ей навстречу.
— Здравствуй, — сухо кивнула теща, проходя в коридор и вешая пальто на вешалку.
Алексей доел сырники и налил себе кофе. Галина Петровна пила чай и что-то оживленно рассказывала дочери.
Неожиданно остановила взгляд на зяте, замолчала и внимательно посмотрела на него поверх очков.
— Ну что, Алексей, поздравляю тебя, — сказала она с вызовом.
— Спасибо, Галина Петровна, — вежливо ответил он.
— Хотя, собственно, с чем поздравлять-то? — продолжила женщина, сладко потягивая чай. — Ты же в армии не служил и не защищал Родину. Сидел в тепле, в институте своем. Так что, выходит, и не мужик ты по большому счету, не воин. Значит, и праздник-то не твой.
На кухне повисла гробовая тишина. Ирина замерла с чашкой в руках, ее лицо побагровело.
— Мама! — вырвалось у нее слово, больше похожее на стон.
Алексей почувствовал, как по его щекам разливается жар. Он не был обидчивым, но этот удар был точен и подл.
Мужчина всегда находился с тещей в прохладных, но терпимых отношениях. Они спорили о политике, о ремонте, о воспитании детей (пока их не было), но она никогда не переходила на личности.
Теперь же она сделала это — демонстративно, с наслаждением. Алексей медленно поставил чашку с кофе на стол. Его пальцы чуть задрожали.
— Понятно, — тихо сказал зять. — Благодарю за уточнение. Значит, не мужик. Очень познавательно.
Он развернулся и вышел из кухни, не глядя ни на кого. Целый день Алексей ходил как в тумане.
Фраза «не мужик» звенела в ушах, как навязчивый мотив. Он был успешным инженером, обеспечивал семью, любил жену, чинил дома всё, что ломалось, но для Галины Петровны все это перечеркивалось отсутствием военного билета.
Ирина вечером попыталась заговорить с мужем, извинялась за мать, говорила, что та просто злая и одинокая.
— Она не злая, она ядовитая, — отрезал Алексей. — И она прекрасно знала, что говорит. Это был не срыв, это был яд!
С того дня в их доме изменилось. Алексей перестал поддерживать даже видимость светской беседы с тещей.
Когда она приходила, он кивал и уходил в кабинет. Галина Петровна сначала не обращала на это внимания, а потом стала язвительно комментировать его «обиженность».
И вот настало 8 марта. Утро было похоже на то февральское — солнечное, с игривым ветерком.
Алексей и Ирина позавтракали вместе. Он подарил ей изящные серебряные серьги, которые она давно хотела, и огромный букет тюльпанов. Ирина сияла. Она обняла его и прошептала:
— Спасибо, мой единственный. Ты у меня самый настоящий мужчина.
Они договорились вечером пойти в ресторан. Предвкушение праздника витало в воздухе, пока не зазвонил телефон Ирины.
— Да, мам, — сказала Ирина, и ее голос сразу стал настороженным. — С праздником тебя! С Днем 8 марта!
Потом женщина пару секунд молчала, а затем протянула телефон Алексею со словами:
— Мама хочет с тобой поговорить…
Алексей удивленно взял трубку. Он знал, что это ловушка и чувствовал это кожей.
— Я вас слушаю, Галина Петровна, — сказал Алексей ровным, вежливым голосом.
— Я тебя поздравить хотела, — раздался в трубке знакомый, сладковатый голос. — С 8 Марта. Желаю тебе… — она сделала театральную паузу, — … ну, всего наилучшего, как настоящей женщине.
Алексей ничего не ответил. Он просто повесил трубку, и его лицо стало каменным.
— Что она сказала? — встревоженно спросила Ирина.
— Поздравила меня, как настоящую женщину, — повторил Алексей и, подойдя к вешалке, стал надевать пальто.
— Ты куда?
— По делам. Надо, срочно, — он ушел, громко хлопнув дверью.
Алексей не пошел на работу. Он бродил по городу, заходил в кафе, пил кофе и смотрел в окно.
Мужчина чувствовал себя полным идиотом. Ему было сорок лет, а он бегал от ссоры с пожилой женщиной.
Но это была не просто ссора. Это была война за его достоинство. Вечером, когда они с Ириной сидели в ресторане, наступила неловкая пауза.
— Алексей, я понимаю, что мама не права… — начала Ирина.
— Не права? — он усмехнулся. — Ира, она меня сознательно унизила, а сегодня просто добила. Ты хочешь, чтобы я сделал вид, что ничего не было?
— Нет. Но она моя мать. И сегодня праздник… Она, наверное, обиделась, что ты ее не поздравил…
— Для кого праздник? Для женщин? Или только для тех женщин, которые не считают меня мужиком? — он отпил вина. — Я не буду ее поздравлять. Не хочу.
Ирина ничего не ответила. Она просто играла вилкой, глядя в тарелку. Праздник был испорчен.
На следующий день Галина Петровна сама явилась к ним в квартиру. Она была в своем лучшем пальто, с гордой осанкой оскорбленной королевы.
— Мама, заходи, — Ирина открыла дверь.
— Здравствуй, дочка. Я пришла выяснить, почему твой супруг не соизволил поздравить меня с Международным женским днем. Неужели так занят? Или память подвела?
Алексей вышел из кабинета. Он стоял в дверном проеме, глядя на тещу, и был спокоен.
— Память у меня отличная, Галина Петровна, — сказал тихо зять. — Я прекрасно помню 23 февраля.
— А, так ты еще и мстительный! — всплеснула руками теща. — Мужчина, а ведешь себя как обиженный ребенок! Я, может, пошутила тогда!
— Нет, — покачал головой Алексей. — Не пошутили. Вы тогда сказали то, что думали. И я имею полное право думать то, что думаю.
— А что ты думаешь? — язвительно спросила женщина, подходя к нему поближе.
— Я думаю, что не хочу поздравлять с праздником женщину, которая открыто презирает меня. Вы для меня не женщина в этот день. Вы — человек, который оскорбил меня, а оскорбителей я не поздравляю.
Галина Петровна ахнула, будто ее ошпарили кипятком. Она повернулась к Ирине.
— Ирочка, ты слышишь?! Ты слышишь, что твой муж говорит твоей матери?! Он же меня чуть ли не матом посылает…
— Он тебя никуда не посылает, мама, — устало сказала Ирина. — Но ты сама начала это. Зачем ты сказала ему тогда эту гадость?
Галина Петровна на мгновение опешила. Она не ожидала, что дочь встанет на сторону мужа.
— Я… я за правду! — выпалила она. — Все эти праздники — фикция! Если не служил — какой ты защитник? Если не можешь простить старуху — какой ты мужчина?
— А вы — какая вы мать? — вдруг встрял Алексей, и его голос впервые зазвучал громко. — Вы пришли в дом своей дочери и сознательно портите ее отношения с мужем. Вы вбиваете между нами клин. Вы хотите, чтобы она развелась со мной и была одна, как и вы? Другого объяснения вашему поведению я не вижу!
В комнате повисла оглушительная тишина. Галина Петровна побледнела. Слова Алексея попали в самую точку.
— Как ты смеешь! — прошипела она, и в ее голосе послышалась беспомощная злоба.
— Я смею, потому что это правда, — уже спокойнее сказал Алексей. — Вы несчастны, и хотите, чтобы все вокруг были такими же. Но мы — нет. Мы с Ирой любим друг друга. У нас своя жизнь. И ваши попытки ее отравить должны прекратиться прямо сейчас!
Галина Петровна отступила на шаг. Она посмотрела на дочь. Ирина не отводила глаз. В ее взгляде была боль, усталость и… твердость.
— Мама, Леша прав, — тихо сказала Ирина. — Мне надоело быть между двух огней. Он мой муж и замечательный мужчина. А ты — моя мама. Но если ты не перестанешь, нам придется видеться реже.
Галина Петровна молчала. Ее гордая осанка сломалась. Она была просто пожилой, одинокой женщиной в чужой квартире.
Теща медленно повернулась, взяла свое пальто с вешалки и, не говоря ни слова, вышла.
Алексей глубоко вздохнул и посмотрел на Ирину, в глазах которой блестели слезы.
— Прости, — сказал он. — Я не хотел обидеть твою маму, но она сама виновата…
— Не тебе извиняться, — Ирина подошла и прижалась к мужу. — Ты настоящий мужчина.
Галина Петровна с этого дня не приходила и не звонила. Она ждала, что зять и дочь сами приедут к ней и принесут извинения.
Через две недели женщина поняла, что этого не случится, поэтому, выдержав еще месяц, сама позвонила дочери.
Она пришла как ни в чем не бывало и, не поздоровавшись с зятем, прошла к Ирине.
Алексей понял, что ничего не изменилось, и решил просто игнорировать визиты тещи.
