Вера разбирала продукты после магазина, когда Тимур зашёл на кухню с большим пакетом.
— Я к маме заеду, — бросил он, доставая из холодильника банку горошка.
— Опять? — Вера даже не обернулась. — Ты же позавчера был.
— Ну и что? Мать одна живёт, помочь надо.
Вера повернулась и увидела, как он запихивает в пакет эту банку, плюс банку варенья, которую ей её мама привозила, пачку масла. Потом полез в морозилку.
— Тим, стой, так это наше мясо на неделю!
— И что? Я маме отвезу, чтобы она не покупала — он уже вытаскивал пакет с курицей.
— У нас самих мало! Дети растут, им белок нужен!
— Хватит нам, — буркнул Тимур и швырнул курицу в пакет, не обращая внимание.
Вера схватила его за руку:
— А это что? — Она увидела в пакете дорогую палку ветчины. — Когда ты успел купить?
— Вчера взял. Хорошая, итальянская.
— Тим, это же три тысячи стоит!
— Ну и что? Мать деликатесы любит. Пенсия у неё маленькая.
— У нас сыну Артёму на секцию денег нет, а ты ветчину за три тысячи ты покупаешь?!
— На секцию найдёшь. А мне мать важнее побаловать, — Тимур перехватил пакет поудобнее. — Всё, я поехал.
Он ушёл. Вера стояла на кухне среди полупустых пакетов и чувствовала, как внутри всё сжимается в тугой узел. Четырнадцать лет замужем. Двое детей — Артём десять лет, Лизе восемь. Тимур работает прорабом в ремонтной бригаде, делал ремонты под ключ. Жили нормально, пока полгода назад не началось это безумие.
Вера зашла в квартиру. Лиза сидела за столом, делала уроки.
— Мам, а почему папа к бабушке Зине опять поехал? Он же вчера был, — спросила дочка.
— Не знаю, милая, — устало ответила Вера.
Но она знала. Свекровь Зинаида Фёдоровна решила начать управлять сыном как марионеткой. Позвонит — и он едет. Что бы ни происходило дома, какие бы планы ни были.
Всё началось полгода назад. Тимур пришёл домой и сообщил:
— Я остеклил маме балкон. Хороший профиль поставили, с подоконником.
— Молодец, — рассеянно ответила Вера, готовя ужин. — Сколько стоило?
— Сто двадцать тысяч.
Она выронила ложку. Соус брызнул на плиту.
— Сколько?!
— Сто двадцать. Ну и что? Нормальная цена сейчас.
— Тимур, — Вера вытерла руки, повернулась к мужу, — ты спросил меня?
— Зачем? Это моя мать.
— Это наши деньги! Общие! Мы копили на машину!
— Машина подождёт ещё. Маме балкон нужнее сейчас.
— Твоя мать всю жизнь прожила с открытым балконом! — голос Веры сорвался на крик. — Ей семьдесят лет, она даже не жаловалась!
— Но я решил, что надо, — Тимур налил себе чай. — Зимой холодно же. Продувает.
Вера села на стул. Сто двадцать тысяч. Они копили год. На новую машину, старая уже скрипела. И он взял и потратил на балкон матери, которая там даже летом не сидит.
— Ты мог хотя бы предупредить, — тихо сказала она.
— Я не обязан отчитываться. Я зарабатываю, я и трачу.
Вот так. Он зарабатывает, он и решает. Хотя Вера тоже работала. Она зарабатывала, конечно меньше мужа, но она работала, не сидела дома.
Теперь после балкона начались регулярные поездки. Два-три раза в неделю. Всегда с пакетами, с деньгами.
— Маме коммуналку оплатил.
— Маме лекарства купил.
— Маме продукты привёз.
Вера считала. За месяц на свекровь уходило тысяч тридцать-сорок. Плюс время. Каждые выходные Тимур ехал к матери — огород копать, забор чинить, веранду красить.
А дома? Дома кран на кухне капал уже полгода. Обои в коридоре отклеились. У Артёма дверца на шкафу болтался.
— Тим, может, дома займёшься тоже мужскими делами? — однажды попросила Вера.
— Потом, — буркнул он. — У мамы крыша течёт, надо залатать.
— А у нас кран капает!
— Кран подождёт. Крыша важнее.
Вера прикусила губу. Не будет она унижаться, просить. Пусть его мать будет важнее.
Но хуже всего был младший брат Тимура — Егор. Тридцать восемь лет, ал…каш прям, три раза женатый и трижды разведённый. Жил с матерью, работал где придётся, но в основном пил.
И Тимур и его содержал.
— Егору на зуб надо, — сообщил муж, доставая из кошелька пять тысяч.
— Пусть сам зарабатывает, — устало ответила Вера.
— Он брат мой.
— Он гульной.
— Он болен, ему помочь надо!
Вера промолчала. Бесполезно. Как же она устала. Тимур считал себя обязанным тянуть и брата. Оплачивал ему долги, лечение, штрафы. В прошлом месяце отдал двадцать тысяч — Егор в кредит холодильник взял и не платил, банк угрожал.
— Но это же его долг! — возмутилась Вера.
— Я не могу бросить брата, — ответил Тимур и ушёл.
А Артём так и не пошёл в секцию дзюдо. Денег не нашлось.
Вера начала уставать. От готовки, от уборки, от вечного недовольства мужа. Он приезжал от матери и говорил:
— У мамы картошка вкуснее.
— У мамы чище.
— У мамы всегда все блестит.
Езжай к маме и живи, хотелось крикнуть Вере. Но она молчала.
Однажды вечером она не стала готовить ужин. Оделась, накрасилась.
— Куда ты? — удивился Тимур.
— В кино. С подругой.
— А ужин?
— В холодильнике есть сосиски с макаронами. Сам пожаришь.
Она ушла. В кино не пошла. Зашла в суши-бар, заказала ролл-сет, бокал белого. Сидела одна, смотрела в окно. И думала.
Четырнадцать лет. Она растила детей, вела дом, работала на пол ставки. А как по-другому с двумя детьми? Денег мало, зато дома пораньше. Чтобы детей встретить, накормить, уроки проверить.
А он? Он работал, приносил деньги и считал, что это даёт ему право распоряжаться ими, как хочет. Не спрашивая жену. Не учитывая её мнение.
Вера вернулась домой поздно. Тимур сидел мрачный.
— Где была?
— Говорила же, кино.
— Четыре часа в кино?
— После ещё в кафе зашла, — спокойно ответила Вера. — Устала я, Тим. От всего устала.
— Да ты вообще ничего не делаешь! Работа у тебя сколько? Четыре часа? Три копейки получаешь!
— Зато я дома. С детьми. А ты где? Ты у мамы — маменькин сынок.
Он сверкнул азами и ничего не ответил. Ушёл в спальню, хлопнув дверью.
Так и прошло ещё три месяца. Вера перестала готовить по вечерам. Приходила с работы, кормила детей простой едой — макароны, сосиски, котлеты магазинные. Тимур ворчал, но молчал.
Она стала чаще уходить. То в кино, то просто гулять. Ей нужно было пространство, воздух, тишина. Дома она задыхалась.
А Тимур всё чаще ездил к матери. Иногда ночевал там. Говорил, что поздно, устал, незачем ночью ехать.
Дети молчали. Артём стал замкнутым, Лиза часто плакала. Они чувствовали.
Однажды вечером Вера дождалась, пока дети заснут, и села напротив Тимура.
— Нам надо поговорить.
— О чём?
— О нас. О семье. Тим, так дальше нельзя.
— Что нельзя? — он поднял глаза от телефона.
— Ты тратишь на мать и брата больше, чем на нас. На собственных детей.
— Не преувеличивай.
— Я считала. За последние полгода ты отдал матери больше трёхсот тысяч. Трёхсот, Тимур!
— Это моя мать!
— А мы кто? — Вера почувствовала, как голос дрожит. — Мы просто квартиранты? Живём тут, пока тебе удобно?
— Не начинай, — он встал. — Я устал, у меня завтра объект.
— Постой! — она схватила его за руку. — Я хочу, чтобы ты сделал выбор.
— Какой выбор?
— Либо твоя мать переписывает дом на тебя, раз ты столько в него вкладываешь, либо ты перестаёшь туда ходить и тратить наши деньги.
Тимур вырвал руку.
— Ты с ума сошла? Это моя мать!
— Ты вложил в её дом минимум полмиллиона за год! Балкон, крыша, забор, огород, продукты, лекарства! Плюс на брата! Если уж ты содержишь её дом, он должен быть твоим!
— Ты хочешь, чтобы я у матери дом отнял?!
— Я хочу, чтобы ты думал о нас! О детях! Артём в секцию не ходит, потому что денег нет! Лизе платье на выпускной нужно! А ты ветчину матери за три тысяч покупаешь!
— Значит, всё дело в деньгах, — холодно сказал Тимур. — Ты хочешь нажиться на моей матери.
— Что?!
— Ты хочешь, чтобы я дом у неё забрал. Чтобы потом продать. Правильно я понимаю?
— Тим, я хочу, чтобы ты думал о семье. О нас.
— Моя семья — это мать и брат тоже, — он надел куртку. — Я еду к маме. Там хоть ценят.
Он ушёл. Вера сидела на кухне до утра. Плакала, потом перестала. Просто сидела и смотрела в окно.
На рассвете она приняла решение.
Через неделю Вера собрала вещи. Свои и детские. Тимур был на объекте.
— Мы к бабушке Вале едем, — сказала она детям. — В деревню. Пожить.
— Надолго? — спросил Артём.
— Не знаю, сынок. Может, надолго.
Они уехали. Мать Веры, Валентина Ивановна, встретила их без вопросов. Просто обняла дочь и повела внуков на кухню — кормить блинами.
Вера позвонила Тимуру вечером.
— Мы у моей матери. В деревне.
— Что?! — он не сразу понял. — Как в деревне?
— Вот так. Мне нужно время подумать. Детям тоже.
— Вера, не чуди! Возвращайся домой!
— Нет, Тим. Мне нужна пауза. От тебя, от твоей матери, от всего этого.
Она повесила трубку и заплакала. Мать села рядом, обняла.
— Плачь, дочка. Выплачь всё. А потом решим, что дальше.
Через месяц Вера подала на развод. Тимур не верил.
— Ты серьёзно?
— Абсолютно.
— Из-за матери? Из-за денег?
— Из-за того, что я для тебя никто, — спокойно ответила Вера. — Четырнадцать лет я была никем. Просто функцией — готовить, убирать, растить детей. А ты жил для матери и брата.
— Я обеспечивал семью!
— Ты обеспечивал их. Мать и брата. А мы довольствовались остатками.
Тимур приезжал, пытался уговорить, просил вернуться. Но Вера была непреклонна.
— Ты сделал выбор, Тим. Теперь живи с ним.
Развод оформили быстро. Квартиру продали, разделили деньги. На свою половину Вера купила небольшой домик в деревне, рядом с матерью. Детей перевела в сельскую школу.
Артём записался в секцию при сельском клубе. Бесплатную. Лиза подружилась с соседскими девочками.
Вера устроилась в сельскую библиотеку. Зарплата маленькая, но что поделать — ей теперь и такой зарплаты хватало. Плюс алименты. Жили скромно, но спокойно.
Через полгода Вера познакомилась с Глебом. Он купил дом на соседней улице, приезжал по выходным — его огород от усталости города лечил.
Они случайно столкнулись в магазине. Вера выбирала хлеб, он стоял рядом с корзиной, полной консервов и круп.
— Запасаетесь надолго? — улыбнулась она.
— На зиму, — ответил он. — Планирую тут почаще бывать. Устал от города.
Разговорились. Выяснилось, что Глеб тоже недавно развёлся.
— Жена оказалась… хитрее, чем я думал, — рассказал он позже, когда они уже дружили. — Подсунула мне бумаги на подпись. Сказала, справка для работы. А это доверенность была. На продажу квартиры.
— Господи, — ужаснулась Вера. — И что?
— Спохватился, когда она уже договор подписывала. Еле через суд отменил. Развелись, разумеется. Понял, что доверять нельзя никому.
Они сидели на крыльце его дома, пили чай. Вечер был тёплый, тихий. Где-то лаяла собака, пели сверчки.
— А вы почему развелись? — спросил Глеб.
Вера рассказала. Про ветчину, про сто двадцать тысяч на балкон, про братца, про отношение к ней.
— Он так и ездит к матери? — спросил Глеб.
— Да. Говорят, переехал к ней жить. Брат там же живёт, они теперь втроём.
— А дом?
— Мать переписала на троих сыновей. У неё ещё старший есть, он в другом городе. Всем поровну.
Глеб покачал головой.
— То есть он вложил полмиллиона, а получил треть дома. Странно.
— Не мне судить, — Вера допила чай. — Он сделал выбор. Я тоже. Теперь живём.
Прошёл год. Вера и Глеб встречались. Не спешили, присматривались друг к другу. Оба обожглись в прошлом, боялись ошибиться снова.
Но с каждым днём Вера понимала, что это правильно. Глеб был спокойным, надёжным. Любил детей, часто приезжал к ним, помогал по дому.
Артём научился у него чинить велосипед, Лиза называла его дядя Глеб и просила показывать смешные ролики в телефоне.
Однажды зимой Тимур приехал. Постучал в дверь, стоял на крыльце, заснеженный.
— Вера, можно войти?
Она пустила. Он сел за стол, снял шапку.
— Как дети?
— Хорошо. Учатся, растут.
— Я скучаю.
— Приезжай чаще. Я не против.
Тимур помолчал, потом спросил:
— А ты? Как ты?
— Нормально, Тим. Живу.
— Одна?
Вера посмотрела на него внимательно.
— Зачем ты приехал?
— Хотел увидеть детей. И тебя. Понять… может, мы ещё можем…
— Нет, — твёрдо сказала Вера. — Мы не можем. Ты не изменился. Ты по-прежнему у матери живёшь, по-прежнему брата тянешь. Правда ведь?
Он кивнул.
— Я не могу их бросить.
— Вот видишь. А я уже бросила ту жизнь. Я здесь. С детьми. И мне хорошо.
— Одной хорошо?
— Я не одна, — спокойно ответила Вера. — У меня есть человек. Хороший человек.
Тимур встал.
— Понял. Ну что ж… Я пойду.
— Приезжай к детям, — сказала Вера. — Они скучают.
Он ушёл. Вера смотрела ему вслед и не чувствовала ни жалости, ни злости. Просто спокойствие.
Она сделала всё правильно. Ушла вовремя. Построила новую жизнь.
И эта жизнь была лучше прежней.
Летом Глеб сделал предложение. Простое, без пафоса. Они сидели на берегу речки, дети рядом удили рыбу.
— Вера, давай поженимся?
Она посмотрела на него, на детей, на речку, на небо.
— Давай, — улыбнулась она.
Артём и Лиза радостно закричали. Глеб поцеловал Веру. Где-то далеко, в городе, Тимур жил с матерью и братом в доме, записанном на троих. Вера иногда думала о нём, но без боли.
Каждый получил то, что выбрал.
Она выбрала себя и детей. И не жалела ни секунды.
