Софья вытирала руки кухонным полотенцем, когда зазвонил телефон. Свекровь. Она поморщилась — Валентина Петровна звонила редко и всегда по делу.
— Софья, передай Олегу, пусть в воскресенье приедет. А то он трубку не берет. Семейный разговор нужен, — голос был строгий, не терпящий возражений.
— Хорошо, передам, — ответила Софья и положила трубку.
Олег вошёл на кухню с Кирюшей на руках. Мальчик требовал сок, размахивая пухлыми ручками. Муж выглядел усталым — уроков английского было много, плюс частные занятия по вечерам, а съёмная квартира съедала половину их общего дохода. Они копили на ипотеку уже три года, но первоначальный взнос всё никак не набирался.
— Твоя мама звонила. Зовёт в воскресенье на семейный совет, — сказала Софья, наливая сыну сок.
Олег насторожился.
— Семейный совет? Это что-то серьёзное. Обычно она так не формулирует.
— Не знаю. Голос был… деловой.
В воскресенье они приехали к Валентине Петровне. Настя с мужем Виталиком и дочкой Дашей уже сидели в гостиной. Младшая сестра Олега улыбнулась им приветливо, но Софья заметила напряжение в её глазах.
Свекровь не стала тянуть.
— Собрала вас, потому что приняла решение. У меня две квартиры — своя и бабушкина, которую я сдавала шесть лет после её смерти. Насте с семьёй нужно жильё, у них трудная ситуация с деньгами. Я отдаю им бабушкину квартиру. Бесплатно.
Повисла тишина. Софья почувствовала, как напрягся рядом Олег.
— Мама, — голос его был странно спокойным, — а помнишь, как три года назад я просил пожить в той квартире? Хотя бы за деньги, за символическую плату? Ты отказала.
— Тогда я её сдавала, мне нужен был доход, — невозмутимо ответила Валентина Петровна. — А теперь я решила иначе.
— Иначе, — повторил Олег и рассмеялся. — Значит, Насте можно бесплатно, а мне даже за деньги нельзя было?
Настя заёрзала на месте.
— Олежек, не начинай. У нас с Виталиком зарплаты маленькие, мы на съёмную еле собираем…
— А у нас хватает? — Олег повысил голос. — Мы с Софьей втроём в однушке ютимся! Кирюше скоро четыре года, ему отдельная комната нужна!
— Но вы зарабатываете больше, — вмешалась свекровь. — Ты преподаватель английского с частной практикой, Софья стоматолог. А Настя воспитатель, Виталик грузчик.
— И что с того? — Олег встал. — Мы больше зарабатываем, потому что учились, старались! А Настя всю жизнь всё выплакивала, и ты ей всё давала!
— Олег! — одёрнула его Софья.
— Нет, пусть выговорится, — холодно сказала Валентина Петровна. — Раз уж накопилось.
— Накопилось! — Олег ходил по гостиной. — Она всегда была любимицей! Потому что девочка, потому что младше! Ей всегда лучшие игрушки, лучшую одежду! Мне — обноски от соседей!
— Естественно, ты же старше на шесть лет, — напомнила мать.
— Естественно, — горько усмехнулся Олег. — А велосипед новый почему ей купили, а мне папин старый отдали?
— Потому что ты мальчик, тебе было всё равно! — Валентина Петровна тоже повысила голос. — А Настя плакала, ей очень хотелось именно розовый!
— Вот именно! Она плакала — и получала! — Олег ударил кулаком по столу. — Настя всегда умела выплакивать, что хотела. И сейчас так же!
— Олежек, я не плакала, — тихо сказала Настя. — Мама сама предложила…
— Ещё бы ты не согласилась на бесплатную квартиру! — Олег схватил Кирюшу на руки. — Пойдём, Софья. Нам тут делать нечего.
Софья встала, взяла сумку. Валентина Петровна молчала, прямая, как статуя. Настя смотрела в пол, Виталик неловко ёрзал на месте.
— Олег, постой, — позвала мать, когда они были уже в прихожей. — Не нужно так…
— Нужно, мама, — холодно ответил он. — Очень нужно. Всю жизнь ты делила нас на любимую дочку и просто старшего сына. Теперь получай свою любимую дочку. А мы справимся сами.
***
Неделя прошла в тяжёлом молчании. Валентина Петровна не звонила, Олег не звонил тоже. Софья видела, как он мрачнеет с каждым днём, как напрягается, когда она пытается заговорить о свекрови.
— Всё, Соня, для меня эта тема закрыта, — сказал он однажды вечером. — Мать сделала выбор. Пусть живёт с ним.
Софья не настаивала. Она понимала боль мужа — ему было действительно обидно. Три года назад они готовы были платить за бабушкину квартиру деньги, только чтобы Кирюше была отдельная комната. Валентина Петровна тогда отказала наотрез — мол, арендаторы платят хорошо и стабильно, зачем ей менять. Тем более не, а если что-то случится и они не смогут платить — как она с них деньги выбивать станет?!
А теперь отдала Насте просто так.
В субботу утром в дверь позвонили. Софья открыла — на пороге стояла Валентина Петровна с пакетами.
— Здравствуй, Софья. Я к вам, поговорить нужно.
Софья молча пропустила её. Олег вышел из спальни, увидел мать и остановился.
— Мама.
— Олег. — Валентина Петровна сняла пальто, прошла на кухню, села за стол. — Садитесь, я подумала и нашла решение.
Софья и Олег переглянулись. Что-то в тоне свекрови насторожило — слишком деловито, слишком холодно.
— Я хочу быть справедливой, — начала Валентина Петровна. — Настя получает бабушкину квартиру бесплатно и сразу. Но вы, Олег, ведь тоже мой сын. Поэтому вот что я решила.
Она сделала паузу, посмотрела на них внимательно.
— Если вы будете каждый месяц давать мне… ну, скажем, десять тысяч рублей, на мои расходы, и Софья будет раз в неделю приезжать убираться в моей квартире, я завещаю вам свою квартиру после смерти.
Повисла тишина. Софья не поверила своим ушам.
— То есть, — медленно произнесла она, — Настя получает квартиру бесплатно и прямо сейчас. А мы должны вам платить, и я должна у вас убираться, чтобы получить квартиру… когда? Через сколько лет? После вашей смерти?
— Ну да, — Валентина Петровна как будто не понимала, что в этом странного. — Вы же зарабатываете большие деньги. А Софья молодая, здоровая, что ей стоит раз в неделю приехать, пропылесосить, помыть полы?
— Вы это серьёзно? — Софья почувствовала, как внутри закипает. — Я, стоматолог, которая целыми днями стоит над пациентами, должна ещё и у вас прислуживать?!
— Какое прислуживать? — Валентина Петровна нахмурилась. — Ты моя невестка, помочь свекрови — это нормально. Тем более за квартиру.
— Помочь — это нормально, — Софья встала. — А превратить в прислугу — нет! Вы хотите, чтобы мы вам платили, чтобы я убиралась, и взамен обещаете завещать квартиру. Обещаете! А Насте отдаёте прямо сейчас и бесплатно!
— Настя моя дочь!
— А Олег кто?! — закричала Софья. — Чужой человек?! Он тоже ваш ребёнок!
— Хватит, — тихо сказал Олег. Он стоял у окна, не поворачиваясь. — Мама, уходи.
— Олег, но я же…
— Уходи, пожалуйста, — он наконец повернулся, и в его глазах было столько боли, что Софье стало страшно. — Я всё понял. Спасибо за урок.
Валентина Петровна растерянно посмотрела на них, потом быстро надела пальто и ушла. За ней захлопнулась дверь.
Софья подошла к мужу, обняла его. Олег стоял неподвижно.
— Знаешь, что самое страшное? — тихо сказал он. — Она действительно не понимает, что в этом плохого. Для неё это справедливо — дочери бесплатно, сыну за деньги и твою работу. И она ещё считает, что делает мне одолжение. По-справедливости она решила… Мда, мама…
***
Олег больше не звонил матери. Валентина Петровна пыталась дозвониться несколько раз, но он сбрасывал. Софья не вмешивалась — муж имел право на свою боль и свой выбор.
Через месяц Настя написала Олегу в мессенджер: «Переехали в бабушкину квартиру. Спасибо маме за помощь. Ты бы мог хоть поздравить».
Олег заблокировал её.
Они жили дальше. Снимали квартиру, копили, работали. Софья брала дополнительные смены в клинике, Олег набирал больше частных учеников. По вечерам считали деньги, откладывали, планировали.
Прошло два года. Они накопили на первоначальный взнос и оформили ипотеку. Квартира была небольшая, двушка в новостройке с ремонтом от застройщика, но своя. У Кирюши появилась отдельная комната с синими обоями с машинами крутыми, о которых он мечтал.
В день переезда Софья стояла у окна и смотрела на город. Олег подошёл.
— Мы сделали это, — тихо сказал он. — Сами.
— Сами, — согласилась она. — И это наше. Только наше.
Через полгода позвонила и Настя с нового номера. Голос был напряжённый, неуверенный.
— Олег, это я. Не сбрасывай, пожалуйста. Просто хочу сказать… Мама обе квартиры оставила мне. Оформила дарственную.
Олег молчал.
— Я не просила, честное слово, — продолжала Настя. — Она сама решила. Сказала, что ты от неё отказался, значит, ничего не достоин. Я… Мне неловко, но что я могу сделать? Она так решила.
— Настя, — спокойно сказал Олег, — всё хорошо. Передай маме, что я желаю ей здоровья. И тебе тоже. До свидания.
Он положил трубку и посмотрел на Софью.
— Две квартиры ей отдала. Обе.
— И что ты чувствуешь?
Олег задумался.
— Ничего. Честное слово, ничего. Когда-то я бы разозлился, обиделся. А сейчас… Это её жизнь, её квартиры. А у нас есть своя. Которую мы заработали сами.
Софья подошла к нему, поцеловала в щёку.
Через пять лет они встретили на улице. Софья везла коляску со вторым ребёнком, Кирюша катался рядом на самокате. Валентина Петровна замерла, глядя на них. Постарела, заморщинилась.
— Олег, — позвала она.
Он остановился, повернулся.
— Здравствуйте, Валентина Петровна.
— Я… Можно мне увидеть внука? И… это тоже внук?
— Внучка, — холодно ответила Софья. — Катя.
Валентина Петровна протянула руку к коляске, но Софья отодвинула её.
— Извините, но нет.
— Олег, я твоя мать!
— Вы сделали свой выбор, — спокойно сказал Олег. — Живите с ним. Мы не держим зла, но и близости уже не будет. Идём, Соня.
Они шли дальше, а Валентина Петровна стояла и смотрела им вслед. Кирюша обернулся.
— Пап, это была бабушка Валя?
— Да.
— А почему мы с ней не общаемся?
Олег присел перед сыном.
— Потому что иногда люди ценят не тех, кто рядом, а тех, кто громче просит. Цени тех, кто тебя любит просто так, а не за что-то.
— Я вас ценю, — серьёзно сказал Кирюша. — Вы самые лучшие.
Софья и Олег рассмеялись.
— И ты у нас самый лучший, — Софья потрепала сына по волосам.
Они шли домой, в свою небольшую двушку. Ипотека ещё долго висела над ними, работы было много, денег вечно не хватало. Но они были вместе, они были счастливы, и они построили это счастье сами.
А где-то в центре города, в просторной трёхкомнатной квартире, Валентина Петровна сидела одна и смотрела в окно. Настя приезжала редко — у неё своя жизнь, своя семья, свои заботы. Внуки росли далеко.
И только теперь, слишком поздно, она начала понимать, что потеряла.
