Свекровь усмехнулась.
— Надеюсь, ты не потратилась. Я всё равно не приму ничего от тебя.
Она открыла изящную бархатную коробку, которую я протянула ей с лёгкой улыбкой. Внутри лежали документы на дом — тот самый, в котором сегодня проходил семейный праздник по случаю дня рождения моего мужа, Андрея. Дом, в котором я почти семь лет чувствовала себя гостьей.
Свекровь замерла. Её пальцы дрогнули. В зале, ещё минуту назад наполненном смехом и звоном бокалов, воцарилась тишина.
— Не принимайте, — сказала я спокойно, глядя прямо в её глаза. — Просто освободите дом. Сегодня вы в гостях.
Она медленно подняла на меня взгляд, полный недоумения, обиды… и страха. А я наконец-то выпила свой бокал — за свободу. Свою свободу.
В этот дом я пришла не по своей воле.
Отец отдал меня замуж за богатого жениха. Точнее — за того, кого он считал богатым. Андрей тогда только начинал строить бизнес — торговал стройматериалами, арендовал склады, мечтал о собственном заводе. Отец увидел в нём «перспективу». А я… я видела лишь чужого человека с холодными глазами и рукопожатием, будто он уже оценивал меня как инвестицию.
Свекровь, Лидия Петровна, с самого начала держала меня на расстоянии. Она сказала Андрею:
— Ты выбрал красивую куклу. Надеюсь, она умеет не только молчать.
Я промолчала. Молчание стало моей бронёй.
Свадьба прошла быстро, без излишеств. Через неделю после неё Лидия Петровна с мужем переехала в наш— дом в новом районе, которую купил Андрей на последние деньги в кредит. Я не возражала. Что я могла сказать? Это был не мой дом. Это была сцена, на которой я играла роль «хорошей жены» по чужому сценарию.
Но Лидия Петровна не просто жила с нами. Она правила.
Она решала, что готовить, когда прибираться, как одеваться. Она выбирала мне салон для стрижки и даже запрещала носить красные платья — «это цвет женщин лёгкого поведения».
Андрей молчал. Он всегда молчал.
— Она старше, уважай, — говорил он, когда я жаловалась.
— А я моложе — значит, не человек? — спрашивала я.
Он только вздыхал и уходил в кабинет.
Прошёл год. Потом второй. Потом третий.
Дела Андрея так и не пошли в гору.Он больше тратил чем получал.Дом выставили на продажу. Платить по кредиту за него было не чем.
Я родила сына. Лидия Петровна тут же заявила, что займётся его воспитанием — «ты ещё девочка сама». Она подменила моё материнство своей версией порядка и дисциплины. Малыш плакал, когда она брала его на руки. Я просила не трогать его без надобности. Она смеялась:
— Мать боится собственной тени.
В четвёртый год замужества я поняла: если я не вырвусь, я потеряю себя навсегда.
И тогда я начала копить.
Сначала — мелочами. Продала старые украшения, которые мне подарили на свадьбу. Потом устроилась еще на одну работу.На удалённую — редактором в издательство. Андрей ничего не знал. Он думал, что я «развлекаюсь хобби».
Лидия Петровна каждый месяц требовала денег: «у нас же семья — всё общее». Я улыбалась и платила за коммуналку, за продукты, за ремонт в её комнате. Но мои сбережения все равно росли — тихо, как корни под землёй.
Пол года назад умер мой дед.Мамин отец. Он оставил маме дом в поселке городского типа— крепкий, с садом и колодцем.А она продала его. Получила 7 миллионов рублей.И отдала мне.Мама была против моего брака.Поэтому помогала.Отец правда уже давно пожалел что так поступил.Поэтому тоже был не против.
Об этом никто не знал. Ни Андрей. Ни Лидия Петровна.
Я положила деньги на отдельный счёт, открыла на своё имя ИП и начала инвестировать — в недвижимость, в акции, в онлайн-курсы. Всё это — в тайне.
Через пол года я выкупила этот дом.
Тот самый двухэтажный особняк на окраине города. Просторный, светлый, с большим участком. Я его оформила на мою давнюю подругу.Она честная и надежная.Что бы никто не догадался что он мой.
Выехать из дома надо было в течении двух недель.
Свекровь не знала.Андрей ей не сказал что дом ушел за долги.
Сегодняшний день рождения — моя ловушка.
Я пригласила всю семью: родителей,свекровь и свёкра, тётю из Воронежа, даже бывшую одноклассницу Лидии Петровны — «для веса».
Праздник проходил уже в моём доме.
Когда гости собрались, когда все бокалы были наполнены, когда Артём произнёс тост за «нашу семью», я вышла в центр зала и сказала:
— У меня есть подарок для мамы Лидии.
Все замолчали. Она нахмурилась.
— Я знаю, вы не любите получать подарки от невесток. Но этот… вы не сможете отказаться.
Я протянула ей коробку.
Она усмехнулась:
— Надеюсь, ты не потратилась. Я всё равно не приму ничего от тебя.
И открыла коробку.
Там было фото нашего дома и снизу написано.Теперь он принадлежал мне. Дом. Жизнь. Будущее.
— Не принимайте, — повторила я. — Просто освободите дом. Сегодня вы в гостях.
Лидия Петровна побледнела.
— Что… что это значит?
— Это значит, что вы больше не живёте здесь.Не вы не ваш сын..
— Что?
Я повернулась к нему:
— Ты потерял свой дом.
— Ну… мы же вместе здесь…
— Ты не вписан больше в документы. Ни как собственник, ни как прописанный. Ты гость, как все.
Он отшатнулся, будто его ударили.
— Ты с ума сошла?
— Нет. Я просто перестала притворяться.
Лидия Петровна встала, дрожащей рукой сжимая папку с документами.
— Это… это подделка!
— Проверьте в Росреестре. Через телефон. Прямо сейчас.
Она не стала проверять. Она знала — я не блефую.
— Ты выгоняешь свою свекровь? В день рождения сына?
— Нет, — мягко сказала я. — Я выгоняю женщину, которая семь лет считала меня своей служанкой. Сегодня вы в гостях. Завтра — нет.
Тишина в зале была густой, как туман.
Родители переглянулись. Свёкр отвёл глаза. Тётя из Воронежа прикрыла рот платком.
Андрей схватил меня за руку:
— Пойдём поговорим. Сейчас же.
— У нас не осталось тем для разговора, Андрей.
— Как это?! Я — твой муж!
— Был.
— Что?!
— Я подала на развод три недели назад.
Он замер.
— Ты… ты не смеешь!
— А кто помешает?
— Мы построили всё вместе!
— Ты построил бизнес на кредите. Я — на молчание и унижения.Ты думал о себе.
Я посмотрела на него в последний раз.
— Ты никогда не спрашивал,чего хочу я. Ты даже не видел меня.Ты видел только «жену для приличия».
Он попытался что-то сказать, но я уже отвернулась.
Лидия Петровна стояла у окна, сжав губы.
— Ты думаешь, ты победила? — прошипела она.
— Я не играю в вашу игру.
— Ты останешься одна! Никто не захочет женщину, которая вышвыривает стариков!
— Я не вышвыриваю стариков. Я убираю токсичных людей из своей жизни.
У вас есть своя квартира.Вот и идите туда.
Я подошла к ней вплотную.
— Я знаю, вы думали, что это дом — Андрея. Что он его купил.Но он не хотел работать и не платил кредит.Потом дом выставили за долги на продажу.И он как трус ничего не сказал вам.
Я выкупила его не на свое имя.И теперь после развода там будет стоять уже моё имя в документах.
Она опустила глаза.
— Ты… ты не имела права…
— Имелa.
Гости начали расходиться. Кто-то пожал мне руку. Кто-то — посмотрел с уважением.
Артём ушёл первым, хлопнув дверью.
Лидия Петровна собрала вещи и вышла, не прощаясь.
Я осталась одна в своём доме.
Нет — не совсем одна.
Сын спал наверху.
Я поднялась к нему, посмотрела на его спокойное лицо. Он похож на отца. Но в его глазах — моё упрямство.
— Ты будешь свободным, — прошептала я. — Ты не будешь жить по чужим правилам.
На следующий день началась новая жизнь.
Андрей пытался вернуться. Присылал цветы. Писал письма. Говорил, что «всё понял».
Я не ответила.
Лидия Петровна подала в суд — требовала «права на проживание».
Суд отказал. Дом — мой.
Прошёл год.
Я сижу на террасе. Пью кофе. Рядом — сын, рисует солнце.
В калитке — гость.
Женщина лет сорока, с чемоданом и робкой улыбкой.
— Простите, вы — та самая… которая…
— Да, — говорю я. — Мой дом. Моя жизнь.
Она кивает.
— Я слышала вашу историю. Меня тоже… выгоняют.
Я приглашаю её войти.
Потому что свобода — не только для меня.
А в тот день, когда я выпила бокал за свободу, я поняла главное:
Семья — это не место, где терпят.
Семья — это место, где уважают.
И если в доме нет уважения — это не дом.
Это тюрьма.
А я давно вышла на волю.
