— Я сказал: уходи. Сейчас же.
Дмитрий даже не поднял глаз от телефона. Его пальцы равнодушно скользили по экрану, будто он листал ленту новостей, а не выставлял жену из собственной квартиры.
— Дим, но мы можем…
— Ничего мы не можем. — Он наконец посмотрел на меня, и в его глазах была такая холодная пустота, что я почувствовала, как что-то окончательно переламывается внутри. — Собери вещи. У тебя два часа.
— Это моя квартира.
Тишина. Дмитрий медленно опустил телефон на стол. По его лицу скользнула усмешка — та самая, которую я научилась распознавать как предвестник унижения.
— Твоя? — Он встал, прошёлся по кухне, где ещё пахло вчерашним ужином, который я готовила четыре часа. — Слушай, пышка, давай без сказок. Я здесь прописан. Мы в браке. И если ты думаешь, что твоя мамочка подарила тебе эту конуру просто так…
— У меня дарственная. До брака.
Он замер. Я видела, как в его голове проносятся варианты, расчёты, юридические нюансы. Дмитрий работал менеджером в автосалоне и считал себя очень предприимчивым. На самом деле он просто был хорош в том, чтобы находить слабые места людей и давить на них.
— Ну и что? — выдохнул он наконец. — Думаешь, без меня выживешь? Кто на тебя посмотрит, уродина, а? Кроме меня никто этот жирный зад не потерпит.
Я молчала. Слова застряли где-то в горле, смешавшись с болью и привычным стыдом. Сколько лет я слышала это? От одноклассников, от соседей, от собственного мужа. И ведь верила. Верила, что если я буду ещё лучше готовить, ещё больше стараться, ещё тише себя вести…
— Уходи, — произнесла я тихо. — Пожалуйста.
Дмитрий расхохотался:
— Выгоняешь? Да ты в своём уме? Уйду. К Кристине, если что. Она хотя бы следит за собой. И в постели не лежит бревном.
Он ушёл через полчаса, забрав машину, половину техники и последние остатки моего самоуважения.
***
Мама приехала на следующий день с тремя контейнерами котлет, запеканкой и пирогом. Я открыла дверь в халате, опухшая от слёз, и первое, что она сказала:
— Господи, Светочка, ты похудела! Ну-ка быстро на кухню, я тебя накормлю.
— Мам, не надо.
— Как это не надо? — Она протиснулась мимо меня, тяжело дыша. Сама мама весила под центнер и никогда не видела в этом проблемы. — Ты же переживаешь, нужно поесть. От стресса худеют, а это вредно.
Я смотрела, как она раскладывает еду, и вдруг поняла: вот она, причина всего. Мамина любовь, упакованная в пирожки и котлеты. «Скушай ещё кусочек», «не расстраивай маму», «смотри, как я для тебя старалась». И я ела. Ела, чтобы не обидеть. Ела, чтобы заполнить пустоту. Ела, потому что не умела отказывать.
— Мам, хватит.
— Что хватит?
— Всё. — Я взяла контейнер с котлетами и поставила обратно в пакет. — Забери это. И пирог. И запеканку.
— Света, ты с ума сошла? Тебе же надо…
— Мне надо жить. — Слова вырвались сами, громкие и злые. — Понимаешь? Мне тридцать два года, я вешу девяносто килограммов, мой муж бросил меня ради женщины, которая носит сорок второй размер, и всё это потому, что ты с детства пичкала меня едой вместо любви!
Мама побледнела. Опустилась на стул.
— Я… я же хотела как лучше.
— Знаю. — Я села напротив, и злость куда-то ушла, оставив только усталость. — Но получилось как всегда.
Мы просидели в тишине минут пять. Потом мама встала, молча собрала свои контейнеры и вышла, не прощаясь. Я осталась одна в пустой квартире, где пахло котлетами и разбитой жизнью.
***
Первый месяц был адом. Дмитрий названивал, требовал долю от квартиры, угрожал судом. Его мать приходила, плакала, говорила, что я разрушила её сына. Его друзья писали гадости в соцсетях. А я работала в бухгалтерии небольшой строительной фирмы, сводила дебет с кредитом и считала дни до зарплаты.
Но я не ела. Точнее, не жрала. Я научилась отличать голод от привычки заедать стресс. Скачала приложение, начала считать калории. Гуляла по вечерам — просто так, без цели, слушая музыку в наушниках.
За три месяца ушло пятнадцать килограммов.
— Света, ты что, заболела? — спросила коллега Надя, когда я пришла на работу в старых джинсах, которые вдруг стали велики.
— Нет. Просто перестала болеть.
Она не поняла, но это было неважно. Я впервые за много лет чувствовала, что контролирую свою жизнь. Не идеально, не легко, но я справлялась. Каждое утро вставала, смотрела в зеркало и видела не жирную неудачницу, а женщину, которая выбирает себя.
***
Игоря я встретила на совещании с подрядчиками. Наша фирма заключала договор на поставку оборудования, и он был представителем завода. Высокий, подтянутый, в дорогом костюме. Говорил уверенно, без пафоса, с лёгкой самоиронией.
После совещания он задержался, чтобы уточнить детали договора. Я объясняла какие-то финансовые нюансы, и вдруг поймала его взгляд. Внимательный. Заинтересованный.
— Вы очень компетентны, — сказал он. — Редко встречаю людей, которые так хорошо разбираются в нашей специфике.
— Спасибо. Просто делаю свою работу.
— Вы замужем?
Вопрос прозвучал внезапно. Я растерялась:
— Нет. То есть… в разводе.
— Понятно. — Он улыбнулся. — Тогда, может быть, вы согласитесь поужинать со мной? Чисто по-деловому, конечно. Обсудим детали контракта.
Я хотела отказаться. Привычка говорить «нет» всему хорошему сидела во мне крепко. Но что-то заставило кивнуть:
— Хорошо.
***
Мы встречались два месяца, когда Игорь впервые поцеловал меня. Это было после кино, у подъезда. Я замерла, не зная, что делать, и он отстранился:
— Извини. Я слишком поторопился?
— Нет, просто… — Я не знала, как объяснить. Что с Дмитрием всё было механически. Что я не помнила, когда в последний раз чувствовала желание. Что боюсь разочаровать.
— Света, — Игорь взял меня за руку, — я вижу, как ты напрягаешься каждый раз, когда я делаю комплимент. Как замираешь, когда я беру тебя за руку. Кто-то сильно тебя обидел?
Я расплакалась прямо там, на улице. И рассказала. Всё. Про маму с её котлетами. Про Дмитрия с его издёвками. Про годы, когда я считала себя недостойной любви.
Игорь слушал молча. Потом обнял — крепко, надёжно — и сказал:
— Ты знаешь, что всё это неправда? Ты красивая. Умная. Сильная. И тот придурок, который это не оценил, просто слепой.
Я не поверила ему тогда. Но хотела поверить. И это уже было началом.
***
Свадьба была тихой — только самые близкие. Мама пришла, хотя я не была уверена, что она придёт. Она похудела, и я заметила, что в её сумке вместо привычных контейнеров косметичка.
— Света, — сказала она перед ЗАГСом, — я думала. Ты была права. Я кормила тебя вместо того, чтобы… разговаривать. Обнимать. Просто быть рядом.
— Мам…
— Нет, дай договорю. — Она сжала мою руку. — Я горжусь тобой. Ты смогла. Изменилась. А я всю жизнь боялась меняться.
Мы обнялись, и в этом объятии было больше близости, чем за все годы пирожков и котлет.
***
С Игорем было легко. Он не пытался переделать меня, не критиковал, не сравнивал. Просто любил. Мы жили в его квартире , она побольше. Начали обустраивать быт. Мою квартиру сдали молодой семье .Я устроилась на новую работу — главным бухгалтером в крупную компанию. Зарплата выросла в три раза.
Я похудела ещё на двадцать килограммов и впервые в жизни купила платье сорок четвёртого размера. Не сорок второго, как у Кристины, но это было моё платье, на моё тело, которое я наконец-то приняла.
***
Звонок раздался поздно вечером. Незнакомый номер.
— Алло?
— Светка, это я.
Голос Дмитрия. Я не слышала его почти два года.
— Что тебе нужно?
— Можно встретиться? Мне надо поговорить. Это важно.
Я хотела отказать. Но любопытство взяло верх:
— Завтра. В кафе на Советской. В шесть вечера.
***
Он изменился. Осунулся, постарел. На лице была щетина, костюм помятый. Он нервно теребил чашку с кофе и не мог посмотреть мне в глаза.
— Спасибо, что пришла.
— Говори. У меня мало времени.
— Света, я… у меня проблемы. Серьёзные. — Он сделал глоток, поморщился. — Кристина набрала кредитов. Много. На четыре миллиона. Сказала, что это инвестиции, что мы разбогатеем. А оказалось, что это пирамида. Теперь банк требует деньги, а их нет.
Я молчала.
— Я знаю, что не имею права просить. Но ты же зарабатываешь нормально теперь. Слышал, что ты замужем за каким-то богатым. Может, он поможет? Ну или ты. Я верну. Честно. Просто времени нет, коллекторы звонят…
— Нет.
— Что?
— Я сказала нет. — Я встала, взяла сумку. — Ты бросил меня, когда мне было тяжело. Унижал меня годами. А теперь пришёл просить денег?
— Света, но мы же были женаты! У нас же история общая!
— Да. Была. Плохая история. — Я посмотрела на него сверху вниз, и впервые он показался мне маленьким. Жалким. — Разбирайся сам. Ты же такой предприимчивый.
Я развернулась и пошла к выходу. Дмитрий окликнул меня:
— Ты изменилась! Стала злой!
Я обернулась:
— Нет. Я просто перестала быть удобной.
***
Игорь ждал меня в машине. Я села, пристегнулась, и он спросил:
— Ну как?
— Нормально. Он просил денег.
— И что ты ответила?
— То, что должна была ответить много лет назад.
Игорь завёл машину, и мы поехали домой. В нашу квартиру, где пахло кофе и свежими цветами. Где меня никто не заставлял есть через силу и не называл пышкой.
Я смотрела в окно на мелькающие огни города и думала: какое счастье, что Дмитрий ушёл. Какое счастье, что я не сломалась. Что нашла в себе силы измениться.
Телефон завибрировал. Сообщение от мамы: «Светочка, приглашаю вас с Игорем на воскресный обед. Приготовлю лёгкий салат и запечённую рыбу. Без фанатизма, обещаю».
Я улыбнулась и ответила: «Придём. Спасибо, мам».
— Что там? — спросил Игорь.
— Мама зовёт в гости. Говорит, приготовит что-то лёгкое.
— Прогресс, — усмехнулся он. — Значит, идём?
— Идём.
Мы остановились на светофоре. Я посмотрела на своё отражение в зеркале заднего вида. Ухоженные волосы, лёгкий макияж, уверенный взгляд. Это была я. Настоящая. Не та, которую лепили чужие руки и чужие ожидания.
— Игорь, — сказала я тихо.
— М?
— Спасибо.
— За что? — Он удивлённо посмотрел на меня.
— За то, что ты просто есть. Что не пытаешься меня спасать или переделывать. Что даёшь мне возможность быть собой.
Он взял мою руку, поднёс к губам:
— Это ты спасла себя сама, Свет. Я просто не мешал.
***
Через неделю я случайно увидела Дмитрия и Кристину на улице. Они о чём-то спорили возле банкомата. Она выглядела измотанной, он — злым. Я прошла мимо, и они меня не заметили.
И знаете что? Мне стало всё равно. Совершенно. Как будто это были посторонние люди из чужой жизни.
Вечером я готовила ужин — лёгкий, вкусный, без излишеств. Игорь обнял меня со спины, утонув носом в моих волосах:
— Я тут подумал… Может, пора?
— Что пора?
— Детскую комнату планировать.
Я замерла. Повернулась к нему:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. — Он улыбался. — Ты будешь потрясающей мамой. Знаешь почему?
— Почему?
— Потому что ты знаешь, как НЕ надо любить. А значит, точно знаешь, как надо.
Я обняла его, уткнувшись лицом в плечо. И в этот момент поняла: счастье — это не отсутствие боли. Это способность идти дальше, несмотря на шрамы. Это право выбирать, кто будет рядом и как будет строиться твоя жизнь.
Моя мать любила меня котлетами. Мой первый муж не любил вообще. Но я научилась любить себя. И этого оказалось достаточно, чтобы впустить настоящую любовь.
Телефон снова завибрировал. Неизвестный номер. Я посмотрела на экран и нажала «отклонить». Кто бы это ни был — Дмитрий, его мать, коллекторы — это больше не моя история.
Моя история только начиналась.
И в ней не было места чужой боли, чужим долгам и чужим ожиданиям. Только я, мой выбор и люди, которых я впустила в свою жизнь сама.
— Итак, детская? — переспросила я, глядя Игорю в глаза.
— Детская, — кивнул он.
И мы начали планировать будущее. Наше. Без тяжести прошлого.
