— Ты что, с ума сошла?! — Светлана замерла на пороге спальни, глядя на раскрытый чемодан на кровати.
Елена не обернулась. Она методично складывала в чемодан свои вещи — джинсы, свитера, нижнее бельё. Каждое движение было отточенным, почти механическим, как у человека, который уже принял решение и не собирается его пересматривать.
— Свекровь решила, что я должна освободить эту квартиру, — Елена наконец повернулась, и её лицо было спокойным, слишком спокойным. — Раз я больше не жена Максима, значит, мне здесь не место.
Светлана прислонилась к дверному косяку, пытаясь осмыслить происходящее. Её лучшая подруга, с которой они дружили со школы, собирала вещи из квартиры, где прожила шесть лет.
— Лен, ну это же бред какой-то! Развод ещё даже не оформлен официально! У вас всего месяц как бумаги подали!
— Свекровь считает иначе, — Елена достала из шкафа стопку футболок. — Она позвонила вчера вечером и сообщила, что квартира принадлежит её сыну, а раз брака больше нет, то и мне тут делать нечего. Дала неделю на сборы.
Светлана покачала головой, не веря услышанному.
— А Максим? Он что, молчит?
Елена усмехнулась, и в этой усмешке было столько горечи, что Светлана поёжилась.
— Максим сказал, что мама права. Что так будет правильнее для всех. Что нам нужно окончательно расстаться и начать новую жизнь.
— Но квартира же была куплена в браке! Ты имеешь право на половину!
— Половину чего, Свет? — Елена наконец остановилась и посмотрела подруге в глаза. — Квартира записана на Максима. Да, покупали в браке, но первоначальный взнос внесла его мамочка. Она до сих пор считает, что это её недвижимость, просто временно используемая нами. А теперь, когда «нас» больше нет, я просто лишний элемент, который нужно убрать.
Светлана молча наблюдала, как Елена продолжает собирать вещи. Шесть лет назад они вместе радовались, когда Лена выходила замуж за Максима. Он казался хорошим парнем — инженер, спокойный, надёжный. Но уже через полгода Светлана заметила, что подруга изменилась. Стала тише, осторожнее в словах, часто извинялась, даже когда не была виновата.
— А почему вы вообще разводитесь? Ты так и не объяснила толком.
Елена застегнула чемодан и присела на край кровати. На её лице промелькнула усталость — не физическая, а глубокая, въевшаяся в душу.
— Потому что я устала быть приложением к его матери, — произнесла она тихо. — Устала спрашивать разрешения на каждую покупку. Устала выслушивать, как я неправильно готовлю борщ, неправильно глажу рубашки, неправильно мою полы. Устала от того, что у неё ключи от нашей квартиры, и она приходит, когда захочет. Устала от того, что Максим во всём соглашается с ней, а меня просит «не устраивать скандалов». Я просто устала, Свет. До дна.
— И ты решила уйти?
— Я решила попытаться вернуть себя, — Елена встала и подняла чемодан. — Ту девушку, которая была до всего этого. Которая умела смеяться, мечтать и не боялась высказывать своё мнение.
Светлана обняла подругу.
— Живи у меня, пока не найдёшь нормальное жильё.
— Спасибо, но я уже сняла комнату. Маленькую, на окраине, зато это будет моё пространство. Где никто не будет проверять, помыла ли я посуду после ужина.
Елена взяла чемодан и направилась к выходу. У двери она обернулась, окинув взглядом квартиру, где прошло шесть лет её жизни. Здесь не было ничего, что она хотела бы забрать с собой. Ни одной памятной вещи, ни одной фотографии. Только пустота и облегчение от того, что этот этап наконец закончился.
Через три месяца Елена сидела в маленькой съёмной комнате и пила чай, когда в дверь позвонили. Она открыла, и на пороге стоял Максим. Он выглядел хуже, чем при их последней встрече в суде — похудевший, с тёмными кругами под глазами и небритый уже несколько дней.
— Привет, — неуверенно произнёс он.
— Привет, — Елена не отступила от двери, не приглашая его войти.
— Можно поговорить?
Она колебалась, но всё же пропустила его внутрь. Максим прошёл в комнату, огляделся — тесное пространство с минимумом мебели, но чистое и уютное. На подоконнике стояли цветы в горшках, на стене висела картина с морским пейзажем.
— Ты хорошо устроилась, — сказал он, и в его голосе не было иронии, только констатация факта.
— Садись, — Елена указала на единственный стул у маленького столика.
Максим сел, опустив голову. Несколько минут он молчал, и Елена не торопила его. Она научилась ждать, не заполняя тишину ненужными словами.
— Мама продала квартиру, — наконец выдохнул он.
Елена замерла с чашкой чая на полпути к губам.
— Что?
— Она продала нашу квартиру. Ту самую, где мы жили. Я узнал неделю назад, когда пришёл домой и увидел новых владельцев.
— Как она могла её продать? Квартира же была на тебя оформлена!
Максим горько усмехнулся.
— Помнишь, когда мы её покупали, мама настояла, чтобы я оформил на неё генеральную доверенность? На случай, если мне что-то понадобится сделать, а я буду в командировке. Я тогда подумал, что это разумно. Она же мать, зачем ей меня обманывать?
Елена поставила чашку на стол. История начинала приобретать знакомые очертания — очертания классической ловушки, в которую попадают доверчивые взрослые дети.
— И она воспользовалась доверенностью?
— Да. Продала квартиру за два дня. Я даже не знал, что она выставила объявление. Покупатели уже въехали, договор подписан, деньги переведены. Всё чисто, всё законно.
— Куда делись деньги?
Максим поднял на неё глаза, и в них было столько боли и стыда, что Елена почувствовала укол жалости.
— Она сказала, что это её деньги. Что первоначальный взнос был её, значит, и вся квартира принадлежит ей. А я просто пользовался ею временно. И теперь, когда я развёлся и «испортил свою жизнь», она забирает то, что принадлежит ей по праву.
— Где ты сейчас живёшь?
— У неё. В моей старой детской комнате. Среди плюшевых медведей и грамот за третье место по шахматам.
Елена не знала, смеяться ей или плакать. Человек, который месяц назад спокойно выставил её из квартиры по требованию матери, теперь сам оказался в роли бездомного.
— И что ты хочешь от меня, Максим?
Он помолчал, собираясь с духом.
— Я хочу, чтобы ты вернулась. Давай аннулируем развод. Мы возобновим отношения, снимем новую квартиру, начнём всё заново. Но правильно, без маминого вмешательства.
Елена откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди. Внутри неё боролись два чувства — жалость к этому потерянному человеку перед ней и холодная ярость от наглости его предложения.
— То есть, когда твоя мать велела мне убираться из квартиры, ты поддержал её. А теперь, когда она продала эту же квартиру и вышвырнула уже тебя, ты вспомнил обо мне?
— Лен, я понимаю, как это звучит…
— Нет, Максим, ты не понимаешь, — она наклонилась вперёд, и её голос стал жёстче. — Ты хочешь, чтобы я вернулась не потому, что любишь меня. Не потому, что осознал свои ошибки. А потому, что тебе некуда идти и тебе нужна моя зарплата, чтобы снять жильё.
— Это не так!
— Это именно так. Шесть лет, Максим. Шесть лет я терпела твою мать. Она входила в нашу квартиру в любое время, проверяла холодильник, критиковала каждое моё действие. Она решала, куда нам поехать в отпуск, что купить из мебели, какие обои поклеить. А ты молчал. Всегда молчал. Или хуже — соглашался с ней.
Максим опустил голову.
— Я не хотел конфликтов…
— Ты не хотел конфликтов с ней! — Елена повысила голос. — А со мной ты конфликтовать был готов каждый день! Помнишь, как я попросила сменить замки, потому что твоя мать приходила, когда нас не было дома, и перекладывала вещи? Ты назвал меня параноиком. Помнишь, как она выбросила мои комнатные растения, потому что они «собирают пыль»? Ты сказал, что она хотела как лучше. Помнишь, как она при гостях рассказала, что я не умею готовить, и поэтому ты похудел? Ты промолчал. Просто сидел и молчал.
— Я думал, со временем вы поладите…
Елена рассмеялась, и этот смех был лишён всякого веселья.
— Максим, твоя мать не хотела ладить. Она хотела контролировать. И ты был идеальным инструментом этого контроля. Послушный сын, который никогда не возражал маме. Даже когда это разрушало его брак.
— Но теперь всё будет по-другому! Я понял свои ошибки. Я больше не буду её слушать. Мы заживём своей жизнью.
— Ты живёшь у неё в квартире, Максим. Спишь в своей детской комнате. Завтракаешь тем, что она приготовит. Носишь одежду, которую она постирает. Ты полностью зависишь от неё. И ты говоришь, что не будешь её слушать?
Максим вскочил со стула.
— Тогда помоги мне уйти от неё! Вернись, и мы вместе начнём новую жизнь!
— Нет.
Это слово прозвучало так твёрдо и окончательно, что Максим замер.
— Нет, — повторила Елена. — Я не вернусь. Не для того, чтобы спасать тебя от твоей матери. Не для того, чтобы снова стать твоим щитом. Ты взрослый мужчина, Максим. Тебе тридцать три года. Если ты хочешь изменить свою жизнь — делай это сам. Найди работу получше, сними квартиру, научись говорить матери «нет». Но не делай меня частью своего плана побега.
— Значит, ты бросаешь меня? Когда мне плохо?
— Я бросила тебя три месяца назад, когда подала на развод. А ты бросил меня задолго до этого, каждый раз, когда выбирал маму вместо меня. Каждый раз, когда молчал, вместо того чтобы защитить. Каждый раз, когда ставил её мнение выше моих чувств.
Максим стоял посреди маленькой комнаты, и впервые за все годы их знакомства Елена увидела его настоящим — растерянным, слабым, неспособным взять ответственность за свою жизнь. И в этот момент она окончательно поняла, что сделала правильный выбор.
— Мне пора, — сказал он тихо.
— Да, — согласилась Елена. — Тебе пора.
Максим дошёл до двери, остановился.
— Ты меня ненавидишь?
Елена задумалась. Ненависть? Нет. Она не чувствовала ненависти. Она чувствовала освобождение.
— Нет, Максим. Я не ненавижу тебя. Я тебя жалею. Жалею, что ты так и не научился быть собой. Что ты всю жизнь будешь искать кого-то, кто скажет тебе, как правильно жить. Сначала это была твоя мать, потом — я. Теперь снова она. А кто будет следующим?
— Я изменюсь…
— Может быть. Но это уже не моя история.
Дверь закрылась, и Елена осталась одна в своей маленькой съёмной комнате. Она подошла к окну и посмотрела вниз, где Максим садился в старый автомобиль — наверное, тот самый, на котором он когда-то возил её на свидания. Он завёл двигатель и уехал, и Елена знала, что это последний раз, когда она его видит.
Она вернулась к столу, налила себе свежий чай и взяла книгу, которую читала перед его приходом. Жизнь продолжалась. Её жизнь. Не идеальная, не роскошная, но своя. Без постоянного страха сделать что-то не так. Без необходимости оправдываться за каждое решение. Без токсичной свекрови, которая считала её временной неприятностью в жизни любимого сына.
На телефоне мигало сообщение от Светланы: «Как дела? Хочешь встретимся завтра?»
Елена улыбнулась и набрала ответ: «Давай. Есть что отметить — я наконец стала свободной».
Через полгода Елена стояла у окна своей новой однокомнатной квартиры, которую сняла на длительный срок. Комнатка на окраине осталась в прошлом, как и многое другое. Она получила повышение на работе, записалась на курсы английского языка и даже завела кота — рыжего, наглого и совершенно независимого, который напоминал ей, что свобода — это не только право, но и ответственность.
Телефон зазвонил. Незнакомый номер. Елена обычно не брала такие звонки, но что-то заставило её ответить.
— Алло?
— Здравствуйте, это юридическая контора «Фемида». Мы представляем интересы Максима Соколова. Вы Елена Соколова?
— Была Соколовой. Теперь снова Волкова. В чём дело?
— Ваш бывший супруг подал иск о разделе имущества, нажитого в браке. В частности, он претендует на компенсацию за квартиру, которую продала его мать.
Елена усмехнулась. Значит, Максим всё-таки решился на что-то. Правда, как всегда, выбрал не тот путь.
— Передайте вашему клиенту, что квартира была оформлена на него. Я из неё съехала по его требованию за месяц до официального развода. Никаких прав на неё я не имею и никогда не имела. И компенсацию он может требовать у своей матери, которая, имея его доверенность, совершила сделку. Это семейный вопрос, ко мне не имеющий отношения.
— Но вы были в браке, когда квартира была куплена…
— И я была в браке, когда меня из этой квартиры выставили. Всего хорошего.
Она отключила звонок и заблокировала номер. Максим пытался зацепиться за последнюю соломинку, переложить ответственность за свою глупость на кого-то ещё. Но эта игра больше не работала.
Вечером Светлана пришла в гости с бутылкой вина и коробкой пирожных.
— Слышала новость? — спросила она, устраиваясь на диване.
— Какую?
— Твоя бывшая свекровь купила себе новую квартиру. В центре. Трёхкомнатную. На деньги от продажи квартиры Максима.
Елена налила вино в бокалы.
— И где теперь Максим?
— Говорят, снимает комнату в общежитии гостиничного типа. Мама отказалась дальше его содержать, сказала, что он взрослый мужчина и пора становиться самостоятельным.
— Ирония судьбы, — Елена подняла бокал. — За что выпьем?
— За то, что иногда самый страшный урок — это лучший урок, — сказала Светлана. — И за то, что ты вовремя ушла.
Они чокнулись, и Елена почувствовала, как внутри окончательно отпускает последняя ниточка, связывавшая её с прошлым. Максим получил свой урок. Жестокий, болезненный, но необходимый. Его мать показала ему, чего на самом деле стоит её «любовь» и «забота». А она, Елена, получила свободу и право жить так, как хочет.
Рыжий кот запрыгнул на подоконник и стал наблюдать за голубями во дворе. Светлана рассказывала что-то смешное с работы. За окном начинался вечер, и огни города зажигались один за другим, как звёзды. Жизнь продолжалась, и она была прекрасной именно потому, что Елена больше не боялась быть собой.
А где-то в комнате общежития сидел мужчина, который наконец понял, что значит остаться одному. Без жены, которую он не защитил. Без квартиры, которую доверил матери. Без матери, которая использовала его как удобный инструмент. И, возможно, именно сейчас, в этой тесной комнате с облупившимися обоями, он впервые за тридцать три года начинал учиться быть взрослым.
Но это была уже его история. А история Елены началась заново — со свободы, маленькой квартиры и права выбирать свой путь.
