Пальцы сжались на краю стола так, что суставы побледнели. Нина смотрела в окно, где за стеклом метались осенние листья, а внутри нее металось что-то горячее, почти обжигающее. Она уже знала, что сейчас начнется. По тому, как хлопнула входная дверь. По тому, как тяжело, с каким-то особым напором зашаркали шаги по коридору.
— Где деньги?! — не здороваясь, рявкнул Игорь, еще с порога скидывая куртку прямо на пол. — Я спрашиваю, где моя премия?!
Она обернулась медленно, словно давая себе последнюю секунду перед неизбежным. Лицо мужа было красным, опухшим — то ли от выпитого, то ли от злости. Наверное, и то, и другое. В последнее время всегда так.
— Я положила на карту маме, — произнесла тихо, но твердо.
— Ты что творишь?! — Игорь шагнул к ней, и Нина невольно отступила к подоконнику. — Чучело ты огородное, а не жена! Как ты посмела перевести мою премию своей мамане!
Вот оно. Началось. Нина прикусила губу. Надо было молчать, просто молчать и переждать. Но что-то внутри — то самое горячее, что металось все эти месяцы, — вдруг дало трещину.
— Она больна, — сказала она, стараясь удержать голос ровным. — Ей нужны лекарства. Дорогие. Ты же знаешь.
— А я здесь причем?! — Игорь прошелся по кухне, как загнанный зверь. — Это мои деньги! Я их заработал! Горбатился целый месяц на этих придурков, перерабатывал, выходные проводил на складе! И для чего? Чтобы ты спускала все на свою родню?!
Нина молчала. Она считала про себя — раз, два, три… Когда-то, давно, еще в самом начале их брака, свекровь научила ее этому нехитрому приему. «Считай до десяти, деточка, когда он заводится. Он у меня горячий, но отходчивый». Только тогда Нина еще не понимала, насколько горячий. И насколько эта «отходчивость» будет стоить ей нервов.
— Ты вообще соображаешь, что натворила? — продолжал наступать Игорь. — У меня планы были! Я хотел Сашке на день рождения велосипед купить! Нормальный, не барахло из «Детского мира»! А теперь что? Теперь сыну скажу: извини, дружок, мама все бабушке отдала?
Вот это было подло. Бить по Сашке — это всегда работало безотказно. Нина почувствовала, как внутри все сжалось в тугой комок. Сын. Ее мальчик, которому через две недели исполнится девять. Который уже месяц намекает на велосипед, вырезает картинки из журналов, показывает во дворе — вот у Димки такой, вот у Артема…
— Мама может умереть, — выдавила она сквозь зубы. — Понимаешь? Умереть. У нее сердце. Ей нужны таблетки. Каждый день. Иначе…
— Иначе что? — перебил Игорь, и в его глазах блеснуло что-то злое. — Иначе она, значит, помрет? Ну так и черт с ней! Всем помирать когда-то! Зато мой сын останется без подарка!
Тишина повисла такая, что Нина услышала, как на плите тикает таймер. Чайник булькнул. За стеной соседи включили телевизор — оттуда донеслись звуки рекламы стирального порошка. Жизнь продолжалась, а здесь, на этой кухне, только что произнесли слова, после которых что-то необратимо сломалось.
— Повтори, — прошептала она. — Повтори, что ты сказал про мою мать.
Игорь осекся. Видимо, сам почувствовал, что перегнул. Но отступать было уже поздно — мужское самолюбие не позволяло.
— Я сказал то, что думаю, — буркнул он, отворачиваясь. — Надоело, понимаешь? Надоело тянуть на себе всю твою родню! Вечно кто-то болеет, кому-то что-то надо! Может, тебе самой пора работать, а? А не дома сидеть, сына в школу провожать, обеды варганить!
Нина медленно выпрямилась. Руки уже не дрожали. Наоборот — какое-то странное спокойствие разлилось по телу. Холодное, почти ледяное.
— Работать, — повторила она, словно пробуя слово на вкус. — Значит, я не работаю. Интересно. А кто встает в шесть утра, чтобы приготовить тебе завтрак? Кто стирает, убирает, готовит? Кто сидит с Сашкой над уроками по три часа, потому что у него проблемы с математикой? Кто ходит по врачам, по родительским собраниям, по магазинам?
— Это не работа, — отмахнулся Игорь. — Это обязанности. Жена должна…
— Жена должна, — передразнила Нина, и в ее голосе появилась злость. — А муж? Муж что должен? Орать, пить пиво с дружками до ночи, швырять носки где попало? Требовать горячий ужин, даже если у жены температура? Называть ее чучелом, когда она пытается спасти родную мать?
Игорь побагровел. Секунду Нина подумала, что он сейчас замахнется — такое уже бывало, хотя до удара не доходило. Пока не доходило. Но он только сжал кулаки и процедил:
— Ах вот как. Значит, бунт. Значит, госпожа обиделась. Хорошо. Пусть тогда твоя драгоценная мамаша тебя кормит. И сына твоего. Раз уж ты такая самостоятельная!
Он развернулся и вышел, хлопнув дверью так, что на полке дрогнула посуда. Нина стояла посреди кухни, слушая, как он топает по коридору, хватает куртку, снова хлопает дверью — теперь уже входной. Потом наступила тишина. Настоящая, оглушающая тишина.
Она опустилась на стул. Только сейчас заметила, что колени подгибаются. Перед глазами все плыло — то ли от слез, то ли от того, что забыла дышать. Нина судорожно вдохнула, потом еще раз. Господи. Как же все это надоело. Надоело до звона в ушах, до тошноты.
Семнадцать лет. Семнадцать лет назад она стояла в белом платье перед загсом и думала, что счастливее ее нет никого на свете. Игорь тогда был другим — или она сама была другой? Он дарил цветы, читал стихи, клялся в любви. Говорил, что она самая красивая, самая умная, что он готов носить ее на руках. А потом… потом родился Сашка, Игорь получил повышение на работе, свекровь переехала к ним на полгода «помочь с малышом» — и все покатилось.
Сначала это были мелочи. Недовольство ужином — мол, пересолила. Замечания по поводу одежды — зачем так ярко красишься, словно на панель собралась. Потом появились упреки: сидишь дома, как барыня, а я вкалываю. Потом — крики. Потом — вот это, сегодняшнее.
Нина встала, подошла к окну. За стеклом сгущались сумерки. Осень в этом году выдалась злая, холодная. С утра моросил дождь, теперь небо затянуло серой ватой, которая обещала либо снег, либо еще больше дождя. Во дворе горел одинокий фонарь, и под ним стояли пацаны на велосипедах — смеялись, толкались. Один из них был похож на Сашку. Так же задирал нос, так же размахивал руками, что-то объясняя друзьям.
Сашка. Господи, а Сашка-то где? Точно — у Димки остался после школы, они там в приставку режутся. Должен вернуться к семи. Значит, есть еще час.
Час, чтобы принять решение.
Нина достала телефон, долго смотрела на экран. Потом набрала номер. Длинные гудки. Раз, два, три…
— Алло? — в трубке раздался осторожный голос матери. — Ниночка, это ты?
— Мам, — только и смогла выдавить она, и голос предательски дрогнул.
— Что случилось? — сразу встрепенулась мать. — Что-то с Сашенькой?
— Нет, с Сашкой все нормально, — Нина вытерла глаза тыльной стороной ладони. — Мам, я… я хотела спросить. Можно мы к тебе переедем? Ненадолго. Пока я не…
Она не договорила. Потому что не знала, что сказать дальше. Пока не найду работу? Пока не решу, что делать с браком? Пока не пойму, как жить дальше?
— Приезжайте, — коротко ответила мать, и Нина услышала в ее голосе то, что всегда там было — безусловную поддержку. — Когда?
— Не знаю. Может, завтра. Мне нужно подумать.
— Хорошо. Я буду ждать. В любое время. Ты же знаешь.
Нина положила трубку и снова уставилась в окно. Внутри все бурлило, кипело. Страшно было до дрожи. А вдруг не справится одна? А вдруг Игорь прав, и она действительно никчемная домохозяйка, которая ни на что не способна? А вдруг…
Ключ повернулся в замке. Нина вздрогнула. Неужели Игорь вернулся? Так быстро?
Но в прихожей раздался звонкий голос:
— Мам, я дома! У нас есть что поесть? Я жутко проголодался!
Сашка. Ее мальчик.
Нина вытерла лицо ладонями, быстро включила чайник и постаралась выдавить улыбку. Сашка ввалился на кухню — растрепанный, раскрасневшийся, с рюкзаком на одном плече.
— Мам, ты чего? — он сразу заметил ее красные глаза. — Плакала?
— Лук резала, — соврала она, доставая из холодильника котлеты. — Иди руки мой. Сейчас разогрею ужин.
Сашка скинул рюкзак и скрылся в ванной. Нина слушала, как шумит вода, как он что-то напевает себе под нос — какую-то дурацкую песенку из интернета. Обычная жизнь. Обычный вечер. Только почему-то казалось, что все это происходит не с ней, а с кем-то другим. Словно она смотрит кино про чужую семью.
Игорь вернулся поздно. Часов в одиннадцать. Нина уже уложила Сашку спать, сама сидела на кухне с остывшим чаем и пыталась читать книгу. Не читалось — буквы прыгали перед глазами.
Он прошел мимо, не глядя. Пахло от него табаком и чем-то еще — сладковатым, приторным. Духами? Нина напряглась, но промолчала. Игорь прошел в спальню, там зашуршала одежда, потом хлопнула дверь в ванную. Вода зашумела в душе.
Когда он вышел, Нина все еще сидела на кухне. Притворялась, что читает. Игорь остановился в дверях.
— Спать не идешь? — буркнул он.
— Иду, — она не подняла глаз.
— Слушай, — он помялся. — Насчет сегодняшнего… Я погорячился. Но ты же понимаешь — нельзя так, без спроса. Это неправильно.
Извинений не прозвучало. Как обычно. Игорь никогда не извинялся по-настоящему — максимум признавал, что «погорячился». А дальше все равно следовало «но ты тоже виновата».
— Я поняла, — ответила Нина тихо.
Он кивнул и ушел в спальню. Она еще минут двадцать просидела на кухне, потом поплелась следом. Легла на свою половину кровати, отвернулась к стене. Игорь уже храпел.
А через три дня Нина случайно увидела сообщение.
Она не собиралась шпионить — просто телефон Игоря лежал на столе, когда он принимал душ. Экран вспыхнул от нового уведомления, и Нина машинально глянула. Имя отправителя: Снежана. Текст: «Соскучилась. Когда увидимся?»
Сердце ухнуло куда-то вниз, в желудок. Нина замерла. Руки сами потянулись к телефону. Она знала пароль — день рождения Сашки, Игорь никогда не заморачивался с секретностью. Пальцы дрожали, когда она разблокировала экран и открыла переписку.
То, что она увидела, выжгло все внутри дотла.
«Ты самая красивая». «Не могу дождаться среды». «Вчера было волшебно». «Моя принцесса». Фотографии — девица лет двадцати пяти, длинные крашеные волосы, губы уточкой, декольте до пупа. Селфи в машине. Селфи в ресторане. И одна совместная — Игорь обнимает ее за талию, целует в висок.
Дальше Нина читать не стала. Хватило и этого. Она положила телефон на место, вернулась на кухню и села на стул. Просто села и уставилась в стену.
Значит, так. Любовница. У него любовница. Сколько уже? Судя по переписке — месяца три, не меньше. Три месяца он водил ее по ресторанам, покупал подарки, называл принцессой. На какие деньги, интересно? На те самые, что Нине всегда не хватало на новые сапоги? На те, что он считал до копейки, когда речь шла о лекарствах для ее матери?
Нина сидела и чувствовала, как внутри растет что-то холодное и твердое. Не злость даже. Что-то другое. Решимость, что ли.
Когда Игорь вышел из ванной, она встретила его с телефоном в руках.
— Снежана, — произнесла она спокойно, почти равнодушно. — Красивое имя. Необычное.
Лицо Игоря вытянулось. Секунду он молчал, потом попытался изобразить возмущение:
— Ты что, в моем телефоне рылась?! Какое право?!
— Какое право, — повторила Нина, и в голосе ее появились злые нотки. — Хороший вопрос. Может, право жены, которая семнадцать лет стирает твои носки? Или право матери твоего сына? Или просто право человека знать, что его предают?
— Не устраивай сцен, — Игорь попытался пройти мимо, но Нина преградила дорогу.
— Сколько? — спросила она. — Сколько времени это длится?
— Господи, ну что за допрос! — он дернул плечом. — Ничего не длится! Просто знакомая! Коллега по работе!
— Коллега, — Нина усмехнулась. — Которую ты называешь принцессой и водишь по ресторанам. Понятно.
Игорь вдруг изменился в лице. Наглость испарилась, появилось что-то виноватое, почти жалкое.
— Нин, послушай… Это не то, что ты думаешь. Просто… Просто мне нужно было отвлечься. Дома все время напряженно, ты вечно недовольная, усталая. А она… она молодая, веселая. С ней легко.
— С ней легко, — повторила Нина, и внутри что-то оборвалось окончательно. — Конечно, легко. Она же не стирает твои вонючие носки. Не готовит тебе каждый день. Не воспитывает твоего сына. Не терпит твои пьяные выходки и хамство. С ней только веселье и рестораны. Удобно, да?
— Ты не понимаешь, — Игорь провел рукой по лицу. — Я не хотел тебя ранить. Просто так получилось.
— Так получилось, — Нина кивнула. — Само собой. Ты случайно познакомился с девочкой. Случайно стал ее обнимать. Случайно потратил на нее кучу денег, которых вечно не хватает на семью. Все случайно.
— Нина, хватит! — Игорь повысил голос. — Что ты хочешь услышать? Что я козел? Ну да, козел! Но ты сама виновата! Если бы ты была нормальной женой, я бы не стал искать на стороне!
Вот оно. Нина даже не удивилась. Всегда так — он виноват, но она виноватее. Он изменяет, но это она довела. Классика.
— Убирайся, — сказала она тихо.
— Что? — Игорь не понял.
— Убирайся из моего дома, — повторила Нина громче. — Собирай вещи и уходи. К своей Снежане. Раз ей с тобой так легко, пусть порадуется.
— Ты сошла с ума, — Игорь попятился. — Это мой дом! Я его купил! Я плачу за квартиру!
— Плохо платишь, — отрезала Нина. — Квартира оформлена на меня, если помнишь. Твоя мама настояла, когда мы брали ипотеку. Так что технически это мой дом. И я больше не хочу видеть тебя здесь.
Игорь открыл рот, потом закрыл. Видимо, только сейчас вспомнил про документы. Тогда, десять лет назад, когда брали ипотеку, свекровь устроила целый скандал — требовала, чтобы квартиру оформили на Нину. «Вдруг с тобой что случится, сын, жена с ребенком на улице окажутся?» Игорь отмахивался, но мать настояла. И вот теперь эта предусмотрительность сыграла против него.
— Ты пожалеешь, — прошипел он. — Без меня ты никто. Умрешь с голоду вместе со своим сопляком.
— Может быть, — согласилась Нина. — Но умру с достоинством. А не буду жить с человеком, который меня презирает.
Игорь еще постоял, потом плюнул и ушел, хлопнув дверью. Нина осталась одна на кухне. Села на стул и закрыла лицо руками.
Все. Случилось то, чего она боялась столько лет. Брак закончился. Семья развалилась. Впереди неизвестность — как жить, на что, что сказать Сашке…
Но странное дело — вместо ужаса она почувствовала облегчение.
Утром Нина проснулась от телефонного звонка. На экране высветилось незнакомое имя — Людмила Петровна. Она нажала на зеленую кнопку.
— Алло?
— Здравствуйте, — голос в трубке был строгим, официальным. — Это мать Игоря. Нам нужно встретиться.
Свекровь. Нина сжала челюсти. Ну конечно, Игорь уже нажаловался мамочке. Сейчас начнется — как ты посмела выгнать моего сына, неблагодарная, мы тебя из грязи вытащили…
— Хорошо, — коротко ответила она. — Когда?
— Сегодня. В два часа. Кафе «Времена года» на Булгакова. Одна. Без Игоря.
Трубку положили, не дожидаясь ответа. Нина уставилась в телефон. Что это было? Какие-то странные переговоры? Она хотела было отказаться, но любопытство взяло верх.
Сашке она сказала, что нужно по делам. Он кивнул, уткнувшись в планшет — каникулы начались, можно было валяться до обеда. Игорь так и не объявился. Видимо, правда укатил к своей Снежане.
В кафе Людмила Петровна уже сидела за столиком у окна. Высокая, сухощавая, седые волосы убраны в строгий пучок. На Нину она смотрела оценивающе, но без обычного презрения.
— Присаживайся, — кивнула она на стул напротив. — Кофе будешь?
— Буду, — Нина села, держа спину прямо. Не хватало еще сейчас демонстрировать слабость.
Они заказали, помолчали, пока официантка принесла напитки. Потом свекровь заговорила:
— Знаю про Снежану. Игорь мне все рассказал. Точнее, наврал с три короба, но я не вчера родилась. Вижу, когда сын врет.
Нина молчала, не понимая, куда клонит разговор.
— Он мой сын, — продолжила Людмила Петровна, — и я его люблю. Но я не слепая. Он вырос эгоистом, хамом. Я виновата — избаловала после смерти отца. Думала, компенсирую потерю. А получила избалованного мужика, который считает, что весь мир ему должен.
Нина отхлебнула кофе. Это было неожиданно. Свекровь никогда раньше не говорила ничего подобного.
— Квартира оформлена на тебя, — свекровь достала из сумочки конверт и положила на стол. — Но ипотеку мы с Игорем гасили вместе. Я доплачивала половину каждый месяц. Квитанции — вот, все здесь. Могу претендовать на долю.
Сердце Нины упало. Значит, вот в чем дело. Сейчас начнется шантаж — или мирись с сыном, или через суд…
— Но не буду, — неожиданно добавила Людмила Петровна. — Квартира твоя. Полностью. Я подпишу отказ от претензий. Нотариально заверю. Игорь пусть сам разбирается со своей жизнью.
Нина подняла глаза. Свекровь смотрела на нее серьезно, без тени иронии.
— Почему? — выдавила Нина.
— Потому что ты хорошая мать. И потому что мой внук не должен страдать из-за дурости отца. — Людмила Петровна потерла переносицу. — Игорь выбрал эту девицу — пусть живет с выбором. А ты начинай новую жизнь. С чистого листа.
В горле встал комок. Нина сглотнула, пытаясь справиться с эмоциями.
— В конверте еще кое-что, — свекровь придвинула его ближе. — Контакты. У меня есть знакомая, держит небольшое кафе. Ищет управляющую. Ты в молодости официанткой подрабатывала, помню. Справишься. Зарплата небольшая, но стабильная. Подумай.
Нина открыла конверт дрожащими пальцами. Квитанции, какие-то бумаги, визитка. «Кафе «У Марии». Мария Сергеевна Громова».
— Я не знаю, что сказать…
— Не надо ничего говорить, — Людмила Петровна встала. — Просто живи. И воспитывай Сашку человеком. Нормальным человеком, не таким, как его отец.
Она ушла, оставив Нину наедине с остывающим кофе и конвертом. Нина сидела, переваривая услышанное. Жизнь оказалась странной штукой — помощь пришла оттуда, откуда не ждала совсем.
Вечером она позвонила Марии Сергеевне. Договорились встретиться завтра, обсудить детали. Потом Нина долго сидела на кухне, глядя в окно. Во дворе включили иллюминацию — скоро Новый год. Разноцветные огни мигали весело, по-праздничному.
Сашка вышел из комнаты, сонный, растрепанный.
— Мам, а папа когда придет?
Нина обняла его, прижала к себе.
— Папа не придет, солнышко. Мы теперь будем жить вдвоем.
— Насовсем? — Сашка не расплакался, как она боялась. Просто посмотрел серьезно, по-взрослому.
— Насовсем.
Он помолчал, обдумывая.
— А велосипед мне купишь?
Нина усмехнулась сквозь слезы.
— Куплю. Обязательно куплю. К весне.
— Тогда нормально, — Сашка зевнул. — Пойду спать.
Он ушел, а Нина осталась у окна. Где-то там, в ночном городе, Игорь обнимал свою Снежану и строил новые планы. Где-то мать глотала таблетки и надеялась дожить до весны. Где-то Людмила Петровна пила чай в своей пустой квартире и думала о загубленном сыне.
А здесь, на этой кухне, заканчивалась старая жизнь и начиналась новая.
Нина вдруг вспомнила что-то давнее — как в детстве бабушка говорила ей: «Не бойся ломать старое, внученька. Из осколков всегда можно сложить что-то новое. Главное — не порезаться».
Она улыбнулась. Достала телефон и написала матери: «Мы приедем. Но ненадолго. На неделю. Мне нужно подготовиться к работе».
Ответ пришел мгновенно: «Жду. Люблю».
Нина выключила свет на кухне и пошла в спальню. Легла на кровать — теперь она могла спать посередине, а не жаться к краю. Закрыла глаза.
И вдруг подумала: а ведь ей впервые за много лет не страшно. Совсем не страшно. Наоборот — интересно. Что там, за поворотом? Какой она станет через год? Через пять лет?
За окном ветер трепал ветки голых деревьев. Город засыпал, укутанный в предновогоднюю суету. А в маленькой квартире на пятом этаже женщина по имени Нина впервые за долгие годы заснула со спокойным сердцем.
На кухонном столе лежал конверт с визиткой.
И телефон, на экране которого мигало непрочитанное сообщение от Игоря: «Прости. Вернусь».
Но Нина его не увидела.
Она спала.
