– Катя, ну что ты опять начинаешь, – вздохнул Дмитрий, отрываясь от ноутбука и потирая виски. – Это же Новый год, семейный праздник. Разве плохо, когда все собираются вместе?
Екатерина стояла у кухонного стола, нарезая овощи для оливье, и её движения были резкими, точными, словно она пыталась выместить раздражение на безобидных морковках. Кухня пахла мандаринами и хвоей – елка, которую они с Дмитрием нарядили вчера вечером, стояла в гостиной, переливаясь гирляндами. Всё должно было быть идеально: их первый Новый год в новой квартире, просторной трёхкомнатной в центре города, куда они переехали прошлой весной. Но сейчас, за три дня до праздника, идеальность трещала по швам.
– Плохо, Дим, – ответила она, не поднимая глаз. – Плохо, когда я весь день готовлю, убираю, а потом вваливается толпа твоих родственников, и я чувствую себя официанткой в собственном доме.
Дмитрий откинулся на спинку стула, глядя на жену. Катя была красивой даже сейчас, когда злилась: тёмные волосы собраны в небрежный пучок, щёки слегка раскраснелись от тепла плиты. Они были вместе семь лет, из них пять в браке, и он до сих пор не мог налюбоваться ею. Но её слова задели что-то внутри. Толпа? Его родня – это же просто люди, которые любят их, хотят быть рядом.
– Кать, они не толпа, – мягко сказал он, вставая и подходя к ней. – Это Лариса с Игорем, Вадим, может, тётя Света. Ну, мама с папой, само собой. Что в этом такого?
Она отложила нож и повернулась к нему, уперев руки в бёдра.
– Что такого? – её голос дрожал от сдерживаемого гнева. – А то, что в прошлом году они приехали тридцатого декабря в восемь вечера, без звонка, с тремя чемоданами и котом! И остались до пятого января! Я не спала, не отдыхала, только готовила, стирала, убирала. А ты… ты просто радовался, что «семья вместе».
Дмитрий обнял её за плечи, но она напряглась, не поддаваясь.
– Ну, прости, – он поцеловал её в макушку. – Я не думал, что тебе так тяжело. Просто для меня Новый год – это когда все родные за одним столом. Как в детстве.
Катя высвободилась из его объятий и вернулась к нарезке овощей.
– А для меня Новый год – это когда я могу расслабиться с мужем, посмотреть кино, выпить шампанского. Не бегать с подносами и не выслушивать, как тётя Света критикует мой салат.
Он вздохнул, понимая, что спорить бесполезно. Катя была упрямой, особенно когда дело касалось её комфорта. Но и он не мог просто взять и отшить родных. Это было бы… неправильно.
– Ладно, – сказал он примирительно. – В этот раз я позвоню всем заранее. Скажу, что мы будем только вдвоём до тридцать первого, а потом, если захотят, пусть приезжают на пару часов. Идет?
Она посмотрела на него скептически, но кивнула.
– Посмотрим, Дим. Но если хоть один из них переступит порог без моего согласия – я уезжаю. К родителям. И заберу Мишу.
Миша, их трёхлетний сын, сейчас спал в своей комнате, укутанный в одеяло с медвежатами. При упоминании сына Дмитрий почувствовал укол вины. Конечно, он не хотел, чтобы Катя уезжала. Но и лишать родных праздника?..
– Договорились, – сказал он, стараясь звучать уверенно. – Всё будет, по-твоему.
Но в глубине души он знал: его родня не из тех, кто спрашивает разрешения. И Новый год, с его суетой, мандаринами и хлопушками, мог стать настоящим испытанием для их брака.
Двадцать восьмое декабря выдалось морозным, но солнечным. Екатерина стояла у окна, глядя, как снежинки медленно кружат за стеклом, и пыталась настроиться на праздничное настроение. Квартира была почти готова: елка сияла, на кухне пахло ванилью от только что испечённого печенья, в гостиной лежали подарки, аккуратно завёрнутые в золотую бумагу. Миша носился по квартире с игрушечным поездом, напевая «В лесу родилась ёлочка».
– Мам, а Дед Мороз придёт? – спросил он, подбегая к ней и заглядывая в окно.
– Придёт, зайчик, – улыбнулась Катя, присаживаясь на корточки и поправляя ему шапку. – Если будешь послушным.
– Я послушный! – гордо заявил Миша и убежал обратно к своим игрушкам.
Дмитрий был на работе – конец года, завал с отчётами. Катя не возражала: ей нравилось готовить квартиру к празднику в одиночестве, под любимую музыку. Она включила тихую мелодию, налила себе чашку чая и принялась украшать стол салфетками с новогодним узором.
Телефон зазвонил, когда она раскладывала мандарины в вазу. Номер был незнакомым.
– Алло? – ответила она, вытирая руки о фартук.
– Катюша, привет! Это Лариса, сестра Димы, – раздался бодрый голос. – Слушай, мы тут с Игорем и Милой решили – а почему бы не заехать к вам двадцать девятого? У нас как раз выходной, а до Нового года ещё куча времени. Мила так хочет повидать Мишу, они же дружат!
Катя замерла, чувствуя, как внутри закипает раздражение. Двадцать девятого? Они с Дмитрием планировали сходить в кино, впервые за полгода. Без Миши – бабушка обещала посидеть с внуком.
– Лариса, – начала она, стараясь говорить спокойно, – мы с Димой договаривались, что до тридцать первого будем только своей семьёй. У нас планы.
– Ой, ну какие планы, Катюш, – рассмеялась Лариса. – Новый год же! Мы ненадолго, на день-два. Привезём торт, шампанское. Дети поиграют, а мы с тобой поболтаем. Дима будет рад!
Катя сжала телефон так, что побелели пальцы.
– Лариса, я серьёзно. Мы хотим побыть вдвоём. Пожалуйста, не приезжайте.
В трубке повисла пауза.
– Ну, как знаешь, – наконец сказала Лариса, и в её голосе Катя уловила обиду. – Я думала, вы нас ждёте. Ладно, передай Диме, что я звонила.
Связь прервалась. Катя положила телефон на стол и глубоко вдохнула. Один-ноль в её пользу. Но что-то подсказывало ей, что это только начало.
Вечером, когда Дмитрий вернулся домой, она рассказала ему о звонке.
– Молодец, что отказала, – сказал он, снимая куртку. – Я тоже всем сказал: приезжайте тридцать первого, после восьми. И только на вечер.
– А если они всё равно приедут раньше? – спросила Катя, глядя ему в глаза.
– Не приедут, – уверенно ответил он. – Я же предупредил.
Но его уверенность не передалась ей. Она слишком хорошо знала его родню.
Двадцать девятое декабря началось с суеты. Катя отвела Мишу в детский сад, сходила в магазин за продуктами, вернулась и принялась за уборку. Дмитрий обещал взять выходной тридцатого, чтобы помочь с подготовкой, а пока она справлялась сама. К обеду квартира сияла чистотой, на плите томился холодец, а в духовке пеклась утка с яблоками.
Телефонный звонок раздался в три часа дня. Это был Дмитрий.
– Кать, слушай, – его голос звучал взволнованно. – Мама с папой решили приехать сегодня. Они уже в поезде, будут через два часа.
Катя почувствовала, как кровь приливает к лицу.
– Что? – переспросила она, хотя прекрасно расслышала. – Дим, ты же обещал!
– Я не знал! – воскликнул он. – Мама позвонила только что, сказала, что купили билеты ещё неделю назад. Думали сделать сюрприз. Я пытался отговорить, но ты же знаешь маму…
– Знаю, – холодно ответила Катя. – И знаю, что ты даже не попытался настоять.
– Кать, ну что я мог сделать? – голос Дмитрия стал умоляющим. – Это мои родители. Они хотят видеть внука, нас. Новый год же…
– Новый год, – повторила она, чувствуя, как внутри всё сжимается. – А я хочу, чтобы в моём доме было спокойно. Хотя бы раз в году.
Она сбросила звонок, не дав ему ответить. Руки дрожали. Миша ещё в садике, утка в духовке, а через два часа в квартиру ворвётся свекровь со своими чемоданами, комментариями и вечным желанием всё переделать по-своему.
Катя села на диван, закрыла лицо руками. Нет, так не пойдёт. Она не позволит превратить их праздник в очередной семейный цирк. Но что делать? Уехать самой? Оставить Дмитрия разбираться с родителями одному? Это было бы слишком. Или нет?
Звонок в дверь раздался ровно в пять вечера. Катя, уже одетая для похода в кино, открыла дверь и увидела свекровь – Людмилу Петровну, полную женщину с ярко-рыжими волосами и неизменной сумкой через плечо. За ней стоял свёкор, Виктор Иванович, с двумя огромными чемоданами.
– Катюша! – воскликнула Людмила Петровна, заключая невестку в объятия. – С Новым годом, дорогая! Как мы по вам соскучились!
– Здравствуйте, – выдавила Катя, чувствуя, как запах духов свекрови заполняет прихожую.
– А где Дима? – Людмила Петровна уже снимала пальто, оглядывая квартиру. – Ой, какая ёлочка! А почему так мало игрушек? В наше время…
– Дима на работе, – перебила Катя. – Он скоро будет.
– На работе? – свекровь нахмурилась. – Перед Новым годом? Ну, ничего, мы подождём. А Мишенька где?
– В садике. Я сейчас поеду за ним.
– Ой, не надо, – замахала руками Людмила Петровна. – Мы сами съездим! Виктор, бери машину, поехали за внуком!
Катя почувствовала, как теряет контроль над ситуацией. Они только приехали, а уже решают, что и как делать.
– Нет, – твёрдо сказала она. – Я сама.
Свекровь посмотрела на неё с удивлением, но промолчала. Катя схватила сумку, накинула пальто и вышла, хлопнув дверью чуть сильнее, чем нужно.
В машине она включила музыку на полную громкость, чтобы заглушить мысли. Достать Мишу, вернуться домой, пережить вечер. А потом… потом она поговорит с Дмитрием. Серьёзно.
Но когда она вернулась с сыном, квартира уже гудела. Кроме свекрови и свёкра, там были Лариса с Игорем и Милой, Вадим с новой подружкой и даже тётя Света, которую Катя видела последний раз на свадьбе.
– Катя! – Дмитрий вышел навстречу, пытаясь обнять её. – Прости, я не успел предупредить. Они все решили приехать пораньше.
Она посмотрела на него, и в её глазах он увидел что-то новое – решимость.
– Я предупреждала, – тихо сказала она, чтобы не слышали гости. – Я уезжаю.
– Кать, подожди, – он схватил её за руку. – Давай переживём этот вечер, а завтра…
– Нет, Дим, – она высвободилась. – Завтра будет то же самое. Я беру Мишу и еду к родителям. Сейчас.
Гости, услышав голоса, начали оборачиваться. Людмила Петровна вышла из кухни с подносом пирожков.
– Катюша, что случилось? – спросила она, явно ничего не понимая.
– Ничего, – ответила Катя, собирая вещи Миши. – Просто я устала быть хозяйкой бесплатной гостиницы.
Дмитрий побледнел.
– Кать, пожалуйста…
Но она уже застёгивала куртку сына.
– Миша, поехали к бабушке с дедушкой. Там Дед Мороз уже ждёт.
– Ура! – воскликнул мальчик, не понимая, что происходит.
Катя взяла его за руку и вышла, не оглядываясь. Дверь закрылась за ней с тихим щелчком, но для Дмитрия этот звук был громче хлопка.
Он остался стоять в прихожей, окружённый родными, которые тут же засыпали его вопросами.
– Дима, что случилось?
– Почему Катя уехала?
– Она что, обиделась?
Он не отвечал. Впервые в жизни он почувствовал себя чужим в собственном доме. И понял, что, возможно, Катя была права.
Но было ли уже поздно?
– Катя уехала? – переспросила Людмила Петровна, ставя поднос на стол и вытирая руки о фартук. – Куда? Почему?
Дмитрий стоял посреди гостиной, чувствуя, как взгляды всех родственников прикованы к нему. В воздухе витал запах пирожков и хвои, но праздничное настроение испарилось, словно его и не было. Миша уехал с мамой, а он остался здесь, с людьми, которых любил, но которые вдруг показались ему чужими.
– Она к родителям, – тихо ответил он, опускаясь на диван. – Устала.
– Устала? – Лариса фыркнула, устраиваясь в кресле с бокалом вина. – От чего? Мы же приехали помочь, повеселиться. Новый год на носу!
– Помочь, – повторил Дмитрий, и в его голосе прозвучала горечь. – А вы спрашивали, нужна ли нам помощь?
В комнате повисла тишина. Даже Мила оторвалась от телефона, глядя на дядю большими глазами. Вадим кашлянул, пытаясь разрядить атмосферу.
– Дим, ну ты чего? – сказал он, похлопав брата по плечу. – Мы же семья. Семья всегда вместе.
Дмитрий поднял глаза. Семья. Это слово раньше звучало тепло, уютно. А теперь резало, как нож.
– Семья, – кивнул он. – Но у семьи есть границы. И Катя их поставила. А я… я их не уважил.
Людмила Петровна села рядом, положив руку ему на колено.
– Сынок, – мягко начала она, – я понимаю, что мы, может, немного переборщили. Но мы же из лучших побуждений. Хотели сюрприз сделать, порадовать вас с Мишенькой.
– Мама, – Дмитрий повернулся к ней, – сюрприз – это когда человек хочет удивления. А когда он просит тишины, а получает толпу – это не радость. Это вторжение.
Слово повисло в воздухе. Виктор Иванович, молчавший до сих пор, откашлялся.
– Может, позвоним Кате? – предложил он. – Извинимся. Скажем, что завтра уедем.
– Завтра? – Дмитрий усмехнулся. – А сегодня? Она весь день готовилась к празднику, а теперь сидит у родителей, наверное, плачет.
Лариса закатила глаза.
– Ой, Дим, не драматизируй. Катя – взрослая женщина. Перебесится и вернётся.
– Нет, – твёрдо сказал он, вставая. – Не вернётся. Если я сейчас ничего не сделаю.
Он взял телефон и набрал номер жены. Гудки шли долго, слишком долго. Наконец она ответила.
– Дим, – её голос был усталым, но спокойным. – Что-то случилось?
– Катя, прости, – выпалил он. – Я всё понял. Только сейчас. Ты права. Полностью.
Пауза. Он слышал, как на фоне Миша что-то весело рассказывает бабушке.
– Понял? – переспросила она. – А что именно?
– Что я не слушал тебя. Что позволял всем решать за нас. Что наш дом – это не база отдыха для родни. Это наш с тобой и Мишей дом. И Новый год – наш праздник.
Снова пауза. Потом тихий вздох.
– Дим, я не против твоих родных. Правда. Но я хочу, чтобы они уважали нас. Наши планы. Наше пространство.
– Я знаю, – сказал он. – И я исправлюсь. Обещаю. Приезжай домой. Пожалуйста.
– А твои гости? – спросила она с лёгкой иронией.
Дмитрий оглянулся. Родственники смотрели на него – кто с удивлением, кто с обидой, кто с пониманием.
– Они уедут. Сегодня же. Я сам их отвезу на вокзал.
– Дим…
– Катя, я серьёзно. Это наш дом. И наш Новый год.
Он услышал, как она тихо рассмеялась – впервые за вечер.
– Ладно, – сказала она. – Мы выезжаем. Но если завтра кто-то появится без звонка…
– Не появится, – перебил он. – Слово даю.
К вокзалу они ехали молча. Дмитрий за рулём, родители на заднем сиденье, Лариса с семьёй следовали за ними на своей машине. Снег падал крупными хлопьями, заметая следы шин. В салоне пахло пирожками – Людмила Петровна настояла, чтобы Катя взяла их с собой «на дорогу».
– Сынок, – наконец нарушила тишину мать, – ты уверен? Мы же не хотели ничего плохого.
– Знаю, мама, – ответил он, не отрывая глаз от дороги. – Но иногда хорошие намерения ранят сильнее плохих.
Виктор Иванович кивнул, глядя в окно.
– Мы, старики, иногда забываем, что дети выросли. Имеют право на свою жизнь.
Дмитрий улыбнулся краешком губ. Отец редко говорил так прямо.
На перроне было холодно. Родственники обнимались, целовались, обещали созвониться. Лариса всё ещё дулась, но Мила подошла к Дмитрию и обняла его.
– Дядя Дим, а мы ещё приедем? – спросила она.
– Приедете, – ответил он, гладя её по голове. – Но сначала позвоните. И спросите, удобно ли.
Поезд ушёл, унося с собой шум, суету и старые привычки. Дмитрий остался на пустом перроне, чувствуя странную лёгкость. Впервые за много лет он сделал выбор – не между родными и женой, а за свою семью.
Катя с Мишей вернулись через час. Квартира встретила их тишиной – благословенной, долгожданной тишиной. Ёлка мигала огоньками, на столе стояла утка, уже остывшая, но всё ещё аппетитная.
– Папа! – Миша бросился к Дмитрию, обнимая его за ноги.
– Привет, чемпион, – он подхватил сына на руки. – Скучал?
Катя стояла в дверях, глядя на мужа. В её глазах было всё – усталость, облегчение, любовь.
– Ты правда их отправил? – спросила она тихо.
– Правда, – кивнул он, подходя ближе. – И знаешь что? Мне понравилось.
Она рассмеялась, уткнувшись ему в плечо.
– Дим, я не хотела устраивать сцену. Просто…
– Ш-ш, – он поцеловал её в висок. – Я всё понял. Без сцен.
Они сели ужинать втроём. Миша болтал о Деде Морозе, Катя наливала чай, Дмитрий резал утку. Обычный вечер. Но какой-то особенный.
– А что завтра? – спросила Катя, когда сын уснул.
– Завтра? – Дмитрий задумался. – Завтра мы спим до обеда. Потом гуляем в парке. Вечером – кино. Только мы трое.
– А тридцать первого?
– Тридцать первого – тоже мы. А первого января… – он улыбнулся. – Пригласим твоих родителей. И моих – но только на вечер. С восьми до двенадцати. И никаких чемоданов.
Катя посмотрела на него с удивлением.
– Ты серьёзно?
– Абсолютно. Новые правила. Новые традиции.
Она взяла его за руку.
– Спасибо.
– Это тебе спасибо, – ответил он. – За то, что не дала мне утонуть в старых привычках.
Тридцать первое декабря выдалось снежным, но тёплым – в душе. Они с Мишей лепили снеговика во дворе, Катя фотографировала их на телефон. Вечером – шампанское, салют из окна, «Ирония судьбы» по телевизору. Миша уснул под бой курантов, прижавшись к маме.
– С Новым годом, любимая, – прошептал Дмитрий, целуя жену.
– С новым счастьем, – ответила она.
Первого января, ровно в восемь, раздался звонок. Дмитрий открыл дверь – на пороге стояли родители Кати с тортом и улыбками.
– Разрешили? – спросила тёща, снимая пальто.
– Разрешили, – кивнул он. – Добро пожаловать.
Его родители приехали в девять – без чемоданов, с бутылкой шампанского и коробкой конфет. Лариса с семьёй – в десять. Все вместе, но ненадолго. В двенадцать ночи последние гости ушли, оставив после себя смех, пустые бокалы и ощущение правильности.
Катя с Дмитрием остались на кухне, убирая посуду.
– Ну как? – спросил он, обнимая её сзади.
– Идеально, – ответила она, поворачиваясь к нему лицом. – Наша традиция.
– Наша, – подтвердил он.
За окном падал снег, ёлка мигала последними огоньками, а в их доме царили тишина и покой. Новый год начался правильно – с уважения, любви и новых границ, которые делали их семью крепче.
И кто знает, какие ещё традиции они придумают в следующем году? Главное – вместе.
