— Я не понимаю, почему ты так упёрлась! — Максим швырнул телефон на диван с такой силой, будто хотел пробить обивку насквозь. — Это же элементарная вежливость! Твоя собственная мать приезжает!
Лариса стояла у окна, скрестив руки на груди. За стеклом медленно сгущались сумерки, окрашивая городские крыши в серо-синий цвет. Она смотрела на своё отражение и почти не узнавала себя. Когда она успела превратиться в женщину с такими усталыми глазами?
— Моя мать, — медленно повторила она, не оборачиваясь, — уже два года живёт в Испании. У неё там квартира, друзья, своя жизнь. Она прекрасно устроена и вполне счастлива. Зачем ей вдруг понадобилось переезжать сюда?
— Как зачем?! — голос мужа взлетел на октаву выше. — Она скучает! Хочет быть рядом с дочерью, с внуками! Это нормально! Семья должна быть вместе!
Лариса наконец повернулась. Максим стоял посреди гостиной, раскрасневшийся, взъерошенный, с горящими от праведного гнева глазами. За пять лет брака она научилась читать его состояния по мельчайшим деталям. Сейчас он был искренне возмущён. Искренне не понимал, в чём проблема.
— А ты уверен, что это её собственное желание? — тихо спросила она. — Или кто-то усиленно её убеждал?
Максим дёрнул плечом, отводя взгляд.
— Я просто сказал ей, что мы будем рады. Что дети растут, а бабушка их практически не видит. Разве это преступление?
— Максим, наши дети видят мою мать каждое лето. Мы летаем к ней, она приезжает на праздники. Всё прекрасно работает. А ты предлагаешь забрать у неё жизнь, которую она выстраивала два года, и запереть в четырёх стенах с нами?
— Запереть?! — он всплеснул руками. — Боже, как ты говоришь! Я предлагаю дать ей нормальную старость в кругу семьи! Заботу, внимание!
Лариса почувствовала, как внутри неё что-то туго сжимается. Она знала, куда ведёт этот разговор. Знала с самого начала, когда три недели назад Максим как бы между делом обмолвился, что созвонился с её матерью. Просто поболтали, ничего особенного.
— Хорошо, — она села на подлокотник кресла, сложив руки на коленях. — Давай откровенно. Кому именно нужна моя мать здесь? Ей самой? Детям? Или тебе?
Максим замялся. Его возмущённая поза стала чуть менее уверенной.
— Не понимаю, о чём ты.
— Я тебе напомню. В прошлом месяце ты жаловался, что после работы устаёшь везти детей на кружки. Две недели назад возмущался, что я не успеваю готовить полноценные ужины, потому что задерживаюсь на работе. На прошлой неделе намекнул, что неплохо было бы иметь в доме кого-то, кто присмотрит за детьми, когда мы захотим куда-то сходить вдвоём. Теперь вопрос: кого ты видишь в роли этого «кого-то»?
Тишина растянулась, как натянутая струна. Максим отвёл взгляд.
— Ну и что тут такого? Бабушка всегда помогает с внуками! Это естественно!
— Естественно, — эхом повторила Лариса. — Значит, ты видишь мою мать бесплатной няней и домработницей?
— Прекрати передёргивать! — Максим снова начал повышать голос, чувствуя, что теряет позицию. — Я говорю о нормальной семейной взаимопомощи! Моя мать всю жизнь помогала нам!
Вот оно. Главное слово прозвучало. Лариса выдохнула.
— Твоя мать, — проговорила она очень медленно, отчеканивая каждое слово, — действительно нам помогала. Сидела с детьми, когда мы работали. Готовила, убирала, стирала. А потом у неё случился инсульт. От переутомления. В пятьдесят восемь лет. Врачи прямо сказали: постоянный стресс и физические нагрузки. Ты помнишь, как она лежала в больнице? Как не могла пошевелить правой рукой? Как плакала, что теперь она нам в тягость?
Максим побледнел.
— Это был несчастный случай! Никто не виноват!
— Несчастный случай, который произошёл, потому что пятидесятивосьмилетняя женщина каждый день таскала двоих маленьких детей, готовила на семью из пяти человек, мыла полы и стирала горы белья! — голос Ларисы зазвенел. — А мы принимали это как должное! Я принимала как должное! И теперь ты хочешь, чтобы я согласилась на то же самое с моей матерью?
— Это совсем другое! Твоя мать помоложе, здоровее…
— Моей матери шестьдесят один год! У неё артрит и гипертония! Она не железная!
Максим прошёлся по комнате, нервно теребя ремень.
— Ладно, возможно, я неправильно выразился. Но дело не только в помощи. Подумай о детях! Им нужна бабушка рядом!
— Детям нужна счастливая бабушка, которая приезжает в гости, балует их и рассказывает про свою интересную жизнь, — отрезала Лариса. — А не загнанная старушка, которая с утра до вечера обслуживает нашу семью.
— Ты эгоистка, — тихо сказал Максим. Его голос был полон разочарования. — Думаешь только о себе, о своём удобстве.
Лариса встала. Усталость навалилась тяжёлым грузом.
— Мы ещё вернёмся к этому разговору, — сказал Максим и вышел из комнаты.
Следующие дни были наполнены напряжённым молчанием. Максим уходил рано, возвращался поздно. Когда они пересекались на кухне или в детской, он демонстративно не замечал её, обращаясь исключительно к детям. Восьмилетняя Катя и пятилетний Денис чувствовали неладное и вели себя тише обычного.
Лариса знала, что передышка закончится. И она закончилась в субботу утром, когда Максим вошёл на кухню с телефоном в руке.
— Твоя мать собирает вещи, — бросил он, наливая себе кофе. — Билет на пятнадцатое число. Она уже сняла квартиру в Испании, договорилась о продаже.
Лариса резко обернулась от плиты, где жарила блины для детей.
— Что?!
— Я ей вчера звонил. Объяснил ситуацию. Она всё поняла и согласилась. Сказала, что действительно соскучилась по внукам, — он говорил буднично, попивая кофе, словно речь шла о заказе пиццы.
— Ты сделал это за моей спиной?! — голос Ларисы сорвался на крик. — Ты позвонил моей матери и уговорил её разрушить свою жизнь, даже не посоветовавшись со мной?!
— Какая такая «её жизнь»? — Максим поставил чашку на стол. — Она там одна! Детей рядом нет, внуков нет! Какая это жизнь для пожилого человека?
— Жизнь, которую она САМА выбрала! — Лариса подошла вплотную, её руки дрожали. — Она там не одна! У неё есть подруги, курсы испанского языка, клуб по интересам! Она наконец-то начала жить для себя после сорока лет, проведённых в заботах о других!
— Ты просто боишься ответственности, — холодно отрезал Максим. — Боишься, что придётся делиться своим драгоценным пространством.
— Я боюсь, что ты превратишь мою мать в прислугу! — выкрикнула Лариса. — Именно этого я боюсь!
— Перестань орать, дети услышат, — прошипел он. — Вопрос уже решён. Твоя мать приезжает. Будь любезна, подготовь для неё комнату.
Он вышел, оставив её стоять посреди кухни. Лариса чувствовала, как внутри всё кипит. Она схватила телефон и набрала номер матери.
— Мама, — выпалила она, как только услышала знакомый голос. — Это правда? Ты действительно собираешься переезжать?
В трубке повисла пауза.
— Лариса, доченька… Максим сказал, что вы очень ждёте меня. Что дети постоянно спрашивают, когда приедет бабушка…
— Мам, скажи честно. Ты сама этого хочешь?
Снова молчание. Затем тихий вздох.
— Я… я подумала, что если вам нужна помощь… Максим говорил, что вы оба работаете, устаёте, детям не хватает внимания…
Лариса зажмурилась.
— Мама, послушай меня очень внимательно. Никто не умирает от недостатка внимания. Мы справляемся. Дети здоровы, счастливы и любимы. Нам НЕ НУЖНА твоя помощь. Понимаешь? Тебе не нужно жертвовать своей жизнью ради нас.
— Но Максим сказал…
— Забудь, что сказал Максим! — голос Ларисы задрожал. — Ты помнишь, как лежала в больнице? Помнишь свои руки, опухшие от стирки? Помнишь, как не могла разогнуться после того, как три часа мыла полы? Это была не жизнь, мама! Это было рабство!
В трубке всхлипнули.
— Лариса, я не хочу быть обузой…
— Ты не обуза! — Лариса почувствовала, как слёзы подступают к горлу. — Ты имеешь право на собственную жизнь! На отдых, радость, путешествия! Ты достаточно сделала для всех нас! Теперь живи для себя!
Повисла долгая тишина. Затем мать тихо спросила:
— А Максим? Он так убедительно говорил…
— С Максимом я разберусь сама, — твёрдо сказала Лариса. — Не покупай билет. Не продавай квартиру. Оставайся там, где тебе хорошо. Пожалуйста.
— Хорошо, доченька, — в голосе матери прозвучало облегчение. — Спасибо, что позвонила.
Лариса положила трубку и стояла, прислонившись лбом к холодильнику. Внутри бушевала буря. Она слышала, как Максим играет с детьми в соседней комнате. Его смех звучал беззаботно. Он был уверен, что победил.
Вечером, когда дети заснули, Лариса нашла мужа в кабинете.
— Мне нужно с тобой поговорить.
Максим оторвался от компьютера.
— Если это опять про твою мать…
— Она не приедет, — спокойно сказала Лариса. — Я ей позвонила. Объяснила ситуацию. Она остаётся в Испании.
Лицо Максима вытянулось.
— Ты что наделала?! Я всё уже договорился!
— Ты договорился, не спросив меня, — Лариса села напротив. — Решил за всех. За меня, за мою мать, даже за детей. Но есть один нюанс. Это моя мать. И я не позволю превратить её в бесплатную рабочую силу.
— Бесплатную рабочую силу?! — Максим вскочил. — Да ты слышишь, что несёшь?! Это семья! Взаимопомощь!
— Взаимопомощь, — повторила Лариса. — Отличное слово. Взаимная. То есть, с обеих сторон. А что ты готов дать взамен? Готов бросить работу и сидеть с детьми? Готов мыть посуду каждый день? Готов отказаться от своих планов ради других?
Максим молчал, его челюсть напряглась.
— Вот именно, — кивнула Лариса. — Ты хочешь, чтобы кто-то другой решил твои проблемы. Чтобы кто-то другой жертвовал своим временем, здоровьем, планами. Но только не ты. Ты — главный добытчик, тебе некогда заниматься бытом. Правда?
— Я зарабатываю деньги! — рявкнул он. — Обеспечиваю семью!
— Я тоже зарабатываю! — Лариса повысила голос. — Я работаю столько же, сколько ты! Но при этом я вожу детей к врачу, готовлю ужины, проверяю уроки, стираю, глажу! А ты хочешь переложить всё это на плечи моей шестидесятиодонолетней матери!
— Я просто хотел помочь тебе! — выкрикнул Максим. — Облегчить твою жизнь!
— Облегчить за чужой счёт, — холодно закончила Лариса. — За счёт женщины, которая уже отработала своё. Которая наконец-то получила возможность пожить для себя. И ты хочешь отобрать у неё эту возможность.
Максим опустился на стул, потирая лицо руками.
— Я думал… я думал, так будет лучше для всех.
— Ты думал о себе, — жёстко сказала Лариса. — О своём удобстве. И прикрыл это заботой о семье.
Она встала и направилась к двери, но обернулась на пороге.
— Знаешь, что самое страшное? Ты даже не понимаешь, что не так. Ты искренне считаешь, что иметь право распоряжаться чужой жизнью — это нормально. Потому что ты мужчина. Потому что ты глава семьи. Но я не дам тебе распоряжаться жизнью моей матери. Даже если это разрушит наш брак.
Максим поднял на неё глаза. В них читалось непонимание, обида, растерянность.
— Ты это серьёзно?
— Абсолютно, — Лариса не отвела взгляда. — Моя мать останется там, где ей хорошо. А мы будем решать наши проблемы сами. Как взрослые люди. Можем нанять няню. Можем перераспределить обязанности. Можем научиться жертвовать своими удобствами ради семьи. Оба. Одинаково. Но эксплуатировать пожилую женщину мы не будем. Это моё последнее слово.
Она вышла, оставив его сидеть в кабинете. В квартире стояла тишина. Лариса подошла к окну и посмотрела на ночной город. Где-то там, за тысячи километров, её мать сидела на террасе с бокалом вина и смотрела на закат над морем. Счастливая. Свободная. Живущая своей жизнью.
И Лариса знала — она поступила правильно.
Утром за завтраком Максим сидел молча. Дети щебетали о чём-то своём, не замечая напряжения между родителями. Наконец, допив кофе, он поднял глаза на жену.
— Я подумал, — начал он с трудом. — О твоих словах. И о маме. О том, через что она прошла.
Лариса ждала, не прерывая.
— Возможно… возможно, я действительно не подумал. Не о твоей матери, не о тебе. Я просто искал лёгкий выход. Прости.
Это было неожиданно. Лариса положила ложку.
— Что ты предлагаешь?
— Давай наймём помощницу. Пару раз в неделю. Для уборки, готовки. Чтобы у тебя было больше времени. А я возьму на себя развозку детей по кружкам. И буквы с Денисом учить буду по вечерам, — он говорил неуверенно, будто проверял, не сойдёт ли лавина. — Попробуем?
Лариса почувствовала, как внутреннее напряжение слегка отпускает.
— Попробуем, — кивнула она. — Но это будет честное партнёрство. Не я одна тяну всё, не моя мать жертвует собой. Мы вместе. Договорились?
— Договорились, — Максим протянул руку через стол.
Лариса пожала её. Впереди была долгая работа над отношениями, над перестройкой привычного уклада. Но главное — они сделали первый шаг.
А в Испании её мать проснулась, выпила кофе на солнечной террасе и отправилась на урок танцев. Свободная. Живущая свою жизнь. И это было самое главное.
