Юлия стояла у кухонного окна, наблюдая, как осенний ветер срывает последние желтые листья с деревьев во дворе. Сыну Мише было одиннадцать месяцев, и каждый день приносил что-то новое: то первый неуверенный шаг, то попытку произнести «мама», то очередную бессонную ночь из-за режущихся зубов.
Декретный год пролетел незаметно, словно один длинный день, разбитый на сотни маленьких моментов — кормления, прогулки, стирка, уборка. Юлия привыкла к этому ритму, хотя усталость накапливалась где-то глубоко внутри, не давая о себе знать до тех пор, пока голова не касалась подушки поздним вечером.
Муж Игорь в последние месяцы изменился. Раньше, когда Миша только родился, супруг с радостью брал малыша на руки, качал, пытался развеселить. Теперь же, возвращаясь с работы, Игорь сразу направлялся в комнату, едва кивнув на пороге. Ужинал молча, уткнувшись в телефон, а на просьбы посидеть с ребёнком хотя бы полчаса отвечал раздражённо:
— Я весь день пашу, мне тоже отдых нужен.
Юлия не спорила. Понимала, что работа отнимает много сил, да и сама помнила те времена, когда трудилась в офисе менеджером по продажам. Но тогда вечером можно было выдохнуть, закрыть дверь и побыть наедине с собой. Сейчас же такой роскоши не существовало — Миша требовал внимания круглосуточно.
Особенно тяжело стало после того, как свекровь Галина Ивановна начала звонить каждый день. Разговоры были похожи один на другой, словно заезженная пластинка.
— Юлечка, ты же понимаешь, что сидеть дома с ребёнком — это не работа? — начинала свекровь мягко, но с нажимом. — Вот в наше время женщины и рожали, и на ногах стояли. Моя мама после родов через месяц в поле вышла. А ты целый год дома.
Юлия сжимала губы и молчала, глядя, как Миша пытается дотянуться до яркого кубика на полу.
— Да и что тут сложного-то? — продолжала Галина Ивановна. — Ребёнок спит полдня, а ты отдыхаешь. Не то что Игорёк, бедный, с утра до вечера вкалывает. Ему тяжело одному семью тянуть.
После таких разговоров Юлия клала трубку и долго смотрела в одну точку. Хотелось крикнуть, объяснить, что Миша спит по двадцать минут три раза в день, что ночами приходится вставать по пять раз, что руки не опускаются от усталости. Но какой смысл? Галина Ивановна всё равно не услышит.
Игорь тоже стал вторить матери. За ужином, не поднимая глаз от тарелки, бросал:
— Может, хватит уже дома сидеть? Другие женщины работают, и ничего.
Юлия вздрагивала от таких слов, но продолжала молча доедать остывший суп. Спорить не хотелось — всё равно переубедить супруга было невозможно.
Октябрьский вечер выдался особенно холодным. Юлия уложила Мишу спать после долгих укачиваний — малыш капризничал, тёр глазки кулачками, никак не мог успокоиться. Когда сын наконец затих в кроватке, Юлия вышла на кухню, намереваясь приготовить ужин. Игорь вернулся домой раньше обычного, скинул куртку в прихожей и прошёл следом.
— Садись, поговорить надо, — сказал супруг, усаживаясь за стол.
Юлия замерла у плиты, оборачиваясь. Тон голоса Игоря не предвещал ничего хорошего — твёрдый, решительный, без намёка на обсуждение.
— Слушаю, — ответила Юлия, вытирая руки о полотенце.
— Всё, дорогуша, твой декрет закончился, — Игорь сложил руки на груди и посмотрел прямо в глаза жене. — С понедельника на работу и не спорь.
Юлия нахмурилась, пытаясь осмыслить услышанное. Слова супруга звучали не как предложение, даже не как просьба — как приказ, не подлежащий обсуждению.
— Как это с понедельника? — медленно проговорила Юлия. — Мише ещё нет года. Декрет до полутора лет положен.
— Положен, положен, — махнул рукой Игорь. — Хватит уже. Ты дома расслабляешься, а я один деньги зарабатываю. Мамочка поможет с ребёнком, не переживай. Всё уже обсудили.
Кровь прилила к лицу Юлии. Супруг не просто поставил перед фактом — оказывается, решение принято без неё, за её спиной, вместе со свекровью.
— Погоди, — Юлия подошла ближе, глядя на Игоря. — Ты хочешь сказать, что уже всё решил? Даже не спросив меня?
— А что тут спрашивать? — Игорь пожал плечами и поднялся из-за стола. — Работать надо. Времени сидеть дома у тебя больше нет. В понедельник выходишь, и точка.
Супруг развернулся и направился в комнату, включая телевизор. Разговор для Игоря был окончен.
Юлия осталась стоять на кухне, сжимая в руках полотенце. Внутри клокотало возмущение, обида, недоумение. Как можно так? Просто взять и объявить, что жена должна выйти на работу, не интересуясь её мнением? Что она, прислуга в этом доме?
Следующим утром Юлия проснулась от телефонного звонка. Галина Ивановна не стала ждать и позвонила в половине восьмого.
— Юлечка, доброе утро! — голос свекрови звучал бодро и даже радостно. — Игорёк рассказал, что ты наконец выходишь на работу. Молодец, что согласилась! Я так рада за тебя.
Юлия, сонно щурясь, держала телефон у уха и молчала.
— Не переживай за Мишеньку, — продолжала Галина Ивановна. — Я с ним посижу. Всё будет хорошо. Вот увидишь, как полегчает, когда снова в коллективе окажешься, с людьми пообщаешься. А то дома совсем засиделась.
— Галина Ивановна, я не давала согласия, — наконец выдавила из себя Юлия.
— Ну что ты, деточка, — свекровь рассмеялась. — Игорь сказал, что вы всё обсудили. Не капризничай. Работа — это хорошо. Молодец, сынок, мужик в доме нашёлся, всё правильно устроил.
Юлия положила трубку, не попрощавшись. Руки дрожали. Получается, Игорь уже успел доложить матери, представив дело так, будто жена сама согласилась.
Весь день прошёл в тяжёлом молчании. Юлия кормила Мишу, играла с сыном на ковре, но мысли были далеко. К вечеру, когда Игорь вернулся домой, Юлия решила поговорить серьёзно.
— Мне нужно с тобой обсудить важное, — начала Юлия, усаживаясь напротив супруга на диван.
— Давай быстрее, футбол скоро начнётся, — Игорь не отрывал взгляд от экрана телефона.
— Я не хочу пока выходить на работу, — твёрдо сказала Юлия. — Миша ещё маленький. Ему нужна мама рядом.
Игорь поднял глаза, недовольно сдвинув брови.
— Опять начинается. Я же сказал — всё решено. Мама будет сидеть с ребёнком. Чего ты упираешься?
— Игорь, это наш сын, — Юлия наклонилась вперёд, пытаясь поймать взгляд мужа. — Ты не можешь просто взять и решить за меня. Это моя жизнь тоже.
— Твоя жизнь? — супруг хмыкнул. — А кто деньги в дом приносит? Кто на тебя и на ребёнка зарабатывает? Я устал один тянуть всё. Хватит уже прохлаждаться дома.
— Прохлаждаться? — голос Юлии дрогнул. — Ты серьёзно так считаешь?
— Да, серьёзно, — Игорь отложил телефон и посмотрел на жену. — Сидишь дома, ребёнок спит половину дня. Что тут сложного? Другие женщины справляются и работают. А ты ноешь.
Юлия открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Бесполезно. Супруг не слышит, не хочет слышать.
— С понедельника выходишь, — повторил Игорь, снова уткнувшись в телефон. — И не надо устраивать истерики. Всё, тема закрыта.
Юлия поднялась с дивана и молча вышла из комнаты. Слёзы подступали к глазам, но плакать она не стала. Вместо этого зашла в детскую, где Миша мирно посапывал в кроватке. Наклонившись, Юлия поцеловала сына в лоб и присела рядом на стул.
Как так получилось? Когда Игорь стал чужим человеком, которому всё равно, что чувствует жена? Раньше супруг прислушивался, советовался, интересовался мнением. Теперь же Юлия словно превратилась в невидимку, чьё мнение не имеет значения.
Всю неделю Юлия пыталась найти слова, чтобы достучаться до Игоря, объяснить, что не готова оставить Мишу. Но каждая попытка разговора заканчивалась одинаково — супруг отмахивался, раздражался, повторял, что всё решено.
Галина Ивановна звонила каждый день, давая советы, как лучше организовать распорядок дня, чтобы Юлия успевала и на работу, и за ребёнком следить.
— Вставать будешь в шесть утра, — наставляла свекровь. — Мишеньку покормишь, я приду к восьми. Ты в офис, а я с внучком посижу. Вечером заберёшь. Ничего сложного.
Юлия слушала и кивала в трубку, хотя внутри всё сжималось от бессилия. Галина Ивановна говорила так уверенно, словно это её жизнь, её ребёнок, её решение.
В пятницу вечером Игорь вернулся домой с пакетами из магазина. Выложил на стол продукты и сказал:
— На выходных отдохнёшь. А в понедельник с новыми силами на работу. Всё устроится, увидишь.
Юлия стояла у плиты, помешивая кастрюлю с гречкой. Не обернулась, не ответила. Просто продолжала стоять, глядя на бурлящую воду.
Игорь не стал настаивать на разговоре, ушёл в комнату. Вечером, когда Миша уснул, Юлия долго сидела на кухне, обхватив руками чашку с остывшим чаем. Мысли путались, накатывали волнами. Что делать? Как быть? Неужели придётся подчиниться и выйти на работу, оставив сына?
За окном шумел ветер, гоняя по двору опавшие листья. Юлия смотрела на темноту за стеклом и впервые за долгое время задумалась — а есть ли в этой семье место для её мнения? Или теперь так и будет: Игорь решает, Галина Ивановна одобряет, а Юлия молча исполняет?
Внутри зрело какое-то непонятное чувство. Не гнев, не обида — что-то другое, холодное и тяжёлое. Осознание. Осознание того, что в этом доме, в этой семье, её голос не значит ничего.
Утро понедельника началось с привычного звонка будильника в шесть часов. Юлия встала, умылась, разогрела кашу для Миши. Малыш капризничал, отворачивался от ложки, тянулся к маме ручками. Юлия кормила сына и чувствовала, как внутри всё сжимается от предстоящей разлуки.
В восемь пришла Галина Ивановна. Свекровь выглядела довольной, зашла в квартиру, сбросив сумку на стул в прихожей.
— Ну что, готова? — спросила Галина Ивановна, оглядывая квартиру. — Давай, иди уже. Мы с Мишенькой справимся.
Юлия молча надела пальто. Поцеловала сына, который уже начал хныкать, протягивая к матери ручки. Сердце разрывалось, но деваться было некуда. Игорь утром перед уходом на работу ещё раз напомнил, что ждёт от жены ответственности и что хватит устраивать драму.
Рабочий день тянулся бесконечно. Юлия сидела за компьютером, пыталась вникнуть в старые проекты, но мысли постоянно возвращались домой. Как там Миша? Не плачет ли? Покормила ли его Галина Ивановна вовремя?
Вернулась Юлия поздно вечером, около семи. Открыла дверь и сразу услышала плач сына. Миша сидел в манеже, лицо заплаканное, мокрый подгузник явно не менялся давно. Галина Ивановна дремала на диване перед включённым телевизором.
— Галина Ивановна, — окликнула Юлия, подходя к манежу и беря сына на руки.
Свекровь вздрогнула, открыла глаза и потянулась.
— А, пришла. Ну и хорошо. Я уж устала, честно говоря. Внучок шумный какой-то. Весь день орал.
Юлия молча унесла Мишу в ванную, переодела, умыла. Малыш прижимался к матери, всхлипывая. На кухне обнаружились крошки от сухарей на столе и пустая кружка от чая. Больше ничего. Миша явно был голоден.
— Чем вы его кормили? — спросила Юлия, выходя на кухню со свежевымытым сыном на руках.
— Сухариками дала, — пожала плечами Галина Ивановна, собирая сумку. — Чего его баловать-то? Не избалованный вырастет, сильным будет. Вот Игорька я так воспитывала.
Юлия стиснула зубы. Хотелось возразить, объяснить, что ребёнку нужна нормальная еда, а не сухари. Но свекровь уже надевала пальто, бросив на прощание:
— Ладно, завтра приду. Отдыхай.
Когда Игорь вернулся домой ближе к девяти, Юлия попыталась поговорить.
— Твоя мама не справляется, — начала Юлия, качая на руках наконец успокоившегося Мишу. — Посмотри на ребёнка. Целый день голодный, мокрый. Галина Ивановна просто спала на диване.
— Ну и что? — Игорь снял ботинки и прошёл в комнату. — Мама старается. Не придирайся. Всё нормально.
— Игорь, это не нормально, — Юлия последовала за супругом. — Миша плакал весь день.
— Дети плачут, — отмахнулся Игорь, включая телевизор. — Привыкнет. Не устраивай панику.
Неделя прошла как в тумане. Каждый день повторялся как под копирку: ранний подъём, быстрые сборы, расставание с сыном, работа, возвращение домой к уставшему и заплаканному ребёнку. Галина Ивановна неизменно дремала на диване, а Миша встречал мать истериками, отказываясь отпускать даже на минуту.
К концу второй недели малыш начал реагировать на бабушку по-другому. Когда утром приходила Галина Ивановна, Миша прятался за спину матери, цеплялся за ногу, плакал. Юлия видела страх в глазах сына и понимала, что так продолжаться не может.
Игорь же казался слепым и глухим ко всему происходящему. Вечерами супруг приходил, ужинал и уходил к телевизору. На просьбы Юлии хотя бы посмотреть на ребёнка отвечал равнодушно:
— Мама справляется. Всё в порядке. Не выдумывай проблемы.
Ещё через неделю Юлия заметила, что Миша стал вялым, отказывался от еды даже вечером, когда мать пыталась накормить. Малыш похудел, под глазами появились синяки. Однажды, вернувшись домой, Юлия застала сына сидящим в манеже с грязным лицом и руками. Галина Ивановна спокойно пила чай на кухне.
— Почему ребёнок грязный? — спросила Юлия, стараясь сдержать дрожь в голосе.
— Ему нравится играть, — ответила свекровь, не отрывая взгляда от телефона. — Пусть развивается. Не стерильный же дом держать.
— Галина Ивановна, за ребёнком нужно следить, — Юлия взяла Мишу на руки. — Вы же обещали помогать.
— Я и помогаю, — свекровь поставила чашку на стол и поднялась. — Сижу с ним целый день. Неблагодарная ты, Юлия. Другие бы на коленях благодарили за такую помощь.
Галина Ивановна ушла, хлопнув дверью. Юлия осталась наедине с сыном, который уткнулся лицом в её плечо и не отпускал.
Игорь вечером выслушал жалобы жены и лишь пожал плечами:
— Преувеличиваешь. Мама старается, как может. Ты слишком требовательная.
— Требовательная? — Юлия развернулась к супругу. — Я хочу, чтобы за нашим сыном нормально ухаживали!
— Нормально и ухаживают, — Игорь повысил голос. — Хватит уже. Работай и не ной. Мама справляется.
Разговор был окончен. Игорь ушёл в комнату, оставив Юлию стоять на кухне с горечью во рту.
Прошёл месяц. Месяц, в течение которого Юлия каждый день возвращалась домой и видела одну и ту же картину: заплаканный, голодный, грязный ребёнок и довольная собой свекровь, которая считала свою миссию выполненной. Игорь продолжал закрывать глаза на происходящее, повторяя одно и то же: всё нормально, всё в порядке, не придирайся.
Юлия понимала, что больше так не может. Что-то внутри переломилось. Терпение закончилось.
Однажды вечером, когда Игорь ушёл к телевизору после ужина, Юлия села за стол на кухне. Достала паспорт, свидетельство о рождении Миши, документы на квартиру. Открыла ноутбук и начала искать объявления о съёме жилья. Небольшая комната в центре города, недалеко от работы. Цена приемлемая. Юлия позвонила хозяйке, договорилась о встрече на следующий день.
Решение созрело мгновенно, но на самом деле зрело давно, с того самого вечера, когда Игорь объявил о выходе на работу как о приказе. Юлия больше не собиралась жить в доме, где её мнение ничего не значит, где её чувства игнорируются, а сын страдает.
На следующий день Юлия посмотрела комнату. Небольшая, но чистая, с хорошим ремонтом. Мебель простая, но всё необходимое есть. Юлия внесла залог и договорилась, что заедет через два дня.
Вечером того же дня Игорь вернулся домой в обычное время. Ужинал молча, как всегда уткнувшись в телефон. Когда супруг закончил есть и собрался уходить в комнату, Юлия остановила мужа:
— Мне нужно тебе кое-что сказать.
— Давай быстрее, — Игорь не поднял глаз от экрана.
— Я съезжаю, — спокойно произнесла Юлия.
Игорь замер. Поднял голову и посмотрел на жену с недоумением.
— Что ты сказала?
— Я съезжаю. Сняла комнату. Завтра заберу вещи.
— Ты шутишь? — Игорь отложил телефон и выпрямился.
— Нет, — Юлия смотрела супругу прямо в глаза. — Раз я для вас только рабочая сила — ищите новую.
— Юля, ты чего? — Игорь нахмурился. — Не неси ерунду. Какая комната?
— Обычная. В центре. Мне и Мише там будет хорошо.
— Постой, постой, — Игорь встал из-за стола, подходя ближе. — Ты не можешь просто так взять и уйти. Мы муж и жена.
— Муж и жена договариваются, обсуждают, решают вместе, — Юлия развернулась к плите, продолжая мыть посуду. — Ты мне приказываешь. Разницу чувствуешь?
— Я не приказываю, — возразил Игорь. — Я принимаю решения. Кто-то же должен думать о семье.
— О какой семье ты думаешь, Игорь? — Юлия обернулась. — Ты видел своего сына хоть раз за последний месяц? Видел, какой он стал? Как плачет? Как прячется от твоей матери?
— Преувеличиваешь, — Игорь махнул рукой. — Мама справляется. Ребёнок здоров.
— Здоров? — голос Юлии дрогнул. — Ты посмотри на него! Миша похудел, не спит, боится бабушку. Но тебе всё равно. Тебе важно, чтобы я работала и не мешала.
— Юля, хватит устраивать истерику, — Игорь попытался взять жену за руку, но Юлия отстранилась.
— Никакой истерики. Я просто ухожу. Завтра вечером заберу вещи.
— Ты не можешь так, — Игорь повысил голос. — Куда ты пойдёшь? С ребёнком на руках?
— В комнату, которую сняла. Мне хватит.
Игорь замолчал, глядя на жену. Видимо, до супруга начало доходить, что Юлия говорит серьёзно.
— Послушай, давай обсудим, — начал Игорь мягче. — Может, ты просто устала? Возьми выходной, отдохни. Не надо вот этого всего.
— Игорь, ты меня месяц не слышал. Зачем сейчас притворяться, что тебе важно моё мнение?
— Важно, конечно, — Игорь попытался улыбнуться. — Ты моя жена. Мы разберёмся.
— Разберёмся? — Юлия покачала головой. — Ты даже не замечаешь, что происходит в твоём доме. Твоя мать спит весь день, а Миша голодает. Но тебе всё нормально, всё в порядке.
— Ладно, может, мама и не идеальна, — согласился Игорь. — Но мы найдём другой выход. Наймём няню, например.
— Нет, Игорь. Не найдём. Потому что ты не спрашивал меня, когда принимал решение. Ты просто поставил перед фактом. Вот и я ставлю перед фактом — я ухожу.
Игорь замер, не зная, что сказать. Юлия вытерла руки полотенцем и вышла из кухни. Разговор был окончен.
На следующий день Юлия взяла отгул на работе. Пока Игорь был в офисе, жена собрала вещи — свои и Мишины. Одежда, игрушки, документы, детская аптечка. Всё, что может понадобиться. Вызвала такси, погрузила сумки.
Перед выходом из квартиры Юлия остановилась в прихожей. Достала из кармана ключи от квартиры и положила на столик у двери. Больше этот дом не был её домом.
Когда Игорь вернулся вечером, квартира встретила супруга пустотой и тишиной. Никаких детских игрушек на полу, никакого плача, никакой жены, ждущей с ужином. Только ключи на столике и записка:
«Раз моё мнение ничего не значит — живи без него. Мы с Мишей будем в порядке».
Игорь схватил телефон, набрал номер жены. Юлия не ответила. Набрал ещё раз — снова гудки. Супруг попытался дозвониться несколько раз, затем написал сообщения. Ответа не последовало.
Тогда Игорь позвонил матери. Галина Ивановна примчалась через полчаса, взволнованная и возмущённая.
— Как она посмела! — кричала свекровь, расхаживая по квартире. — Неблагодарная! Мы ей столько помогали, а она вот так!
Игорь сидел на диване, держа телефон в руках. Только сейчас до супруга начало доходить, что Юлия действительно ушла. Всерьёз. Навсегда.
А Юлия в это время сидела на кровати в новой комнате. Миша спал рядом, обнимая любимого плюшевого зайца. Малыш выглядел спокойным впервые за долгое время. Юлия гладила сына по голове и впервые за месяц выдохнула свободно.
Без приказов. Без упрёков. Без ежедневных звонков от Галины Ивановны с нравоучениями. Только Юлия и Миша. Вдвоём, но не одиноко. Вместе.
За окном шумел осенний дождь. Юлия встала, подошла к окну. Город светился огнями, жизнь продолжалась. И у Юлии теперь тоже была своя жизнь — та, в которой её голос имел значение. Где решения принимались не за неё, а вместе с ней. Где она была не рабочей силой, а матерью, женщиной, человеком.
Юлия вернулась к кровати, легла рядом с сыном. Обняла Мишу, прижала к себе. Завтра будет новый день. Трудный, но свой. И этого было достаточно, чтобы начать заново.
